ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Мозоль господина Васы

Онлайн чтение книги Дитя общины
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Мозоль господина Васы

Итак, на другой день вечером, как мы узнали из предыдущей главы, господин Baca был приглашен на ужин к госпоже Милеве.

Посередине комнаты был поставлен небольшой квадратный стол; на тарелках лежали салфетки, сложенные в виде сердец, а в центре стола стояла высокая пивная кружка с сиренью, ландышами и фиалками. Госпожа Милева убаюкала Неделько веселой вдовьей песенкой и, желая удивить господина Васу, надела голубое платье.

Прощаясь со своим черным платьем, которое больше не собиралась надевать, она тяжко вздохнула, а надевая голубое, которое отныне будет носить, она вздохнула не менее тяжко.

Около половины восьмого, как и договаривались, господин Baca вошел в комнату, имея на себе один из белых жилетов, и остановился, пораженный, в дверях. Он повторил свой прежний комплимент о голубых одеяниях ангелов, сел за стол напротив госпожи Милевы, и они начали ужинать, ведя приятнейшую беседу.

За ужином господин Baca странно ерзал на стуле, и только после ужина признался, что вынужден был снять под столом ботинок, так как у него страшно болела мозоль. В связи с этим он рассказал госпоже Милеве целую историю.

— Однажды я из-за этой проклятой мозоли чуть было не потерял службы. Я был полицейским чиновником, и вот приходит депеша: прибывает окружной начальник. Наш градоначальник был новичок на этой должности, он забегал, засуетился, ну совсем голову потерял! Мы все надели парадные мундиры. Окружной начальник прибыл, мы встретили его, как положено. Он вошел в уездное управление и велел позвать всех чиновников, чтобы по известному и бескорыстному обыкновению начальства прочесть нам нотацию о добросовестном отношении к своим служебным обязанностям, о четком их исполнении и о многих других вещах, которые можно прочесть в многочисленных циркулярах, засылаемых в провинцию.

Если бы господин начальник говорил недолго, мне удалось бы выслушать его спокойно и покорно, но господин начальник затянул речь и говорил ровно сорок пять минут. Вначале я спокойно и внимательно слушал проповедь господина начальника и ел его глазами так, что он обратил на меня внимание и постепенно стал все чаще обращаться ко мне, и получилось так, что он говорил в основном мне одному.

В первый раз мозоль дала о себе знать точно на пятнадцатой минуте, и нога моя дернулась; это повторилось раза три, и я, как аист, поджал ногу. Прошло еще немного времени, и у меня выступили на глазах слезы, а на тридцать пятой минуте я начал вращать глазами, кусать губы и вообще так гримасничать и морщиться, что господин начальник, который уже привык смотреть только на меня, дважды сбился и испортил свою проповедь. А у меня то губы округлялись в виде буквы «О», то щеки надувались в виде буквы «Ф», то одна щека надувалась, то другая…

В конце концов сановник в замешательстве скомкал свою речь и отпустил нас, а сам остался с нашим начальником. Немного погодя меня вызвал к себе наш градоначальник.

— Господин Baca, что с вами? Чем объяснить ваше поведение по отношению к господину начальнику?

— Простите, какое поведение?

— Поведение, из-за которого господин начальник предложил мне просто уволить вас со службы, потому что во время его речи вы ухмылялись, скалились, кривлялись, — решительно заявил градоначальник.

— Прошу покорнейше извинить, но я никогда не осмелился бы скалиться на господина начальника! Я исправный, добросовестный чиновник и ни разу в жизни не скалил зубы на власти, — оправдывался я.

Тут, на мое счастье, у меня опять заболела мозоль, и я весь искривился.

— Вот, вот, и на меня скалитесь, а еще оправдываетесь!

Пришлось рассказать о своей несчастной мозоли, и с меня едва сняли тяжкое обвинение.

Госпожа Милева весело смеялась над бедой господина Васы и предложила ему яблоки, которые все это время чистила собственной ручкой.

Видя, что рассказ понравился госпоже Милеве, господин Baca продолжал:

— А в другой раз со мной был еще более интересный случай, и связан он с одной дамой.

— Так расскажите же, ради бога! — сказала госпожа Милева и шаловливо посмотрела на господина Васу.

— Было это той же зимой, — начал свой рассказ господин Baca. — Однажды вечером меня пригласили на ужин по случаю славы [2]Слава — праздник святого покровителя семьи у православных сербов . господина председателя окружного суда. За столом я сидел рядом с госпожой председательшей, а с левой стороны от меня сидела свояченица помощника председателя. Она считалась самой красивой девушкой, и все наперебой ухаживали за ней. Я изо всех сил пустился развлекать ее и сразу же заметил, что моя болтовня ее забавляет. Я ухаживал за ней, предлагал и подавал все, что ей угодно было отведать, был так внимателен и так ей понравился, что, когда пели «многая лета» господину председателю, признался ей в любви. Надо ли говорить, что в ту самую минуту, когда я объяснялся в любви, мозоль начала жестоко досаждать мне. Чтобы иметь возможность продолжить разговор, я вот так же, как сейчас, снял под столом ботинок и вернулся к объяснению, еще более решительно и смело. Христина не пожелала сразу ответить на мое признание, а лишь ласково сжала мою руку и в тот самый миг, когда стали петь «многая лета» дочери председателя, тихо сказала:

— После ужина будут танцы. Вы пригласите меня на лансье, и во время танца я вам отвечу.

И в самом деле после ужина музыка заиграла туш, потому что один из чиновников провозгласил здравицу в честь господина уездного начальника, «строгого, справедливого и прекрасного руководителя, отца и матери для народа, которым он управляет». Потом заиграли королевское оро [3]Оро, или коло — южнославянский массовый народный танец., и первыми вступили в круг господин председатель с господином уездным начальником; затем завели коло, а дальше пошли подряд танец за танцем…

Я сгорал от нетерпения, ожидая, когда объявят лансье, и во всех предыдущих танцах не только не участвовал, но даже с места не поднимался. Наконец Христина подходит ко мне, улыбаясь, и говорит:

— Сударь, сейчас будет лансье!

— И я получу ответ? — весело шепчу я.

— Получите! — отвечает она, смущенно потупив глазки, и добавляет нетерпеливо: — Пойдемте!

Я сунул руку под стол, но… ботинка не было. Пошарил еще… нет! Меня прошиб пот.

— Вы идите, пожалуйста, я сейчас…

Как только она отошла, я сунул голову под стол, но… моего ботинка нигде не было, понимаете, нигде, будто он сквозь землю провалился!

Можете представить себе, в какое положение я попал в ту самую минуту, когда мне должны были дать такой важный для меня ответ.

Христина снова вернулась за мной, потому что музыканты уже заиграли, и три пары встали, ожидая четвертую, нашу. Я еще раз в отчаянии нырнул с головой под стол, но ботинка нигде не было. Наконец, не придумав ничего более умного, я горестно пожаловался Христине, что очень плохо себя чувствую, что у меня болит голова, и попросил ее танцевать с кем-нибудь другим.

Она презрительно посмотрела на меня, сердито отвернулась и подошла к одному молодому человеку, который не умел танцевать, но которого она обещала научить.

Я продолжал сидеть неподвижно и смотрел на танцующих, смотрел на ту, которая не желала больше удостоить меня ни единым взглядом. Христина перешла со своим молодым человеком в другую комнату, а я по-прежнему сидел на своем месте как прикованный. Просидел я так до самого рассвета.

Уже и гости начали расходиться, а я все сидел. Ушел аптекарь, господин Коста с супругой и свояченицей, ушел дьякон Йова, начинавший все «многая лета», со своей супругой, которая захватила с собой полный платок печенья «для детишек», а я все сидел. Ушла с сестрой и зятем, помощником председателя, Христина, не взглянув на меня, не пожелав даже спокойной ночи, а я все сидел. Ушли цыгане, которым господин председатель щедро заплатил, а я все сидел.

Наконец, когда господин председатель с супругой, провожавшие цыган, вернулись, они в ужасе увидели, что я неподвижно сижу на том самом месте, где ужинал. Я объяснил им свою беду, и теперь мы все трое, призвав на помощь и кухарку, принялись искать ботинок. Вдруг кухарка, шлепнув себя ладонью по лбу, вспомнила:

— Так это, наверно, им давеча Кастор играл!

И в самом деле, кухарка сбегала к конуре, где спал Кастор, и нашла мой ботинок.

Извинившись перед господином председателем и его супругой и проклиная всех собак на свете, я надел ботинок и пошел домой. По пути я подумал о прекрасной любви, погубленной ботинком, или, точнее говоря, мозолью, или, еще точнее, Кастором.

Госпожа Милева весело смеялась, когда услышала завершение этой грустной истории, снова угостила господина Васу яблоками и наполнила его бокал вином.

Так за яблоками, печеньем и вином провели они еще некоторое время, болтая о всякой всячине. Госпожа Милева рассказала, как она отлично готовит тесто для печенья, потом поведала, что собирается запломбировать зуб и что она никогда не носит крахмаленной нижней юбки, а господин Baca рассказал ей о своем дяде, который чудесно играл на гармонике, о своем коллеге писаре Пере, который целыми днями ест в канцелярии круглые облатки, которыми запечатывают официальные письма, и о себе, о том, как он ловко бегает на коньках и умеет на одной ноге выписывать восьмерки на льду.

Говорили они о разных других разностях и наслаждались бы приятной беседой и дальше, если бы на стенных часах не пробило полночь и Неделько не раскричался так неистово, будто находился за пазухой у посыльного Среи на пути в Крманы, а не спал в изящной колыбели с голубым пологом и с никелированной соской во рту.

Господин Baca решил, что ему пора, и наклонился, чтобы надеть ботинок, но, к своему великому удивлению, ботинка под столом не обнаружил. Искал он его, искал, и даже госпожа Милева помогала, но… ботинок как сквозь землю провалился.

Так он и проискал ботинок часов до четырех утра, а когда уходил, то, обнимая вдовушку, спросил:

— Признайтесь мне откровенно!

— В чем?

— Нет ли у вас в доме какой-нибудь собаки?

— Нет, — стыдливо ответила вдовушка и спрятала головку у него на груди.

Господин Baca довольный ушел домой, думая по пути о том, что больная мозоль не всегда приносит одни неприятности.


Читать далее

Бранислав Нушич. Дитя общины
ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой Аника по причине смерти своего мужа остается вдовой 14.04.13
ГЛАВА ВТОРАЯ. По селу Прелепнице ползут всякие слухи, и вот эти самые слухи могли бы вполне послужить предисловием к роману 14.04.13
ГЛАВА ТРЕТЬЯ, в которой Аника без всяких на то оснований рожает мальчика ровно через тринадцать месяцев после смерти мужа 14.04.13
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, которая убедительно свидетельствует о том, что любое пустяковое событие может иметь весьма крупные последствия 14.04.13
ГЛАВА ПЯТАЯ. Крестины 14.04.13
ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой события приобретают совершенно неожиданный оборот не только для читателя, но и для общинного совета Прелепницы 14.04.13
ГЛАВА СЕДЬМАЯ, в которой как крестьяне села Прелепницы, так и сам автор романа находятся в замешательстве в связи с событием, рассказанным в предыдущей главе 14.04.13
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Содержание письма общины села Прелепницы от 29 марта 1891 года, за номером 143 14.04.13
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. О ни сном ни духом не виноватой общине, которая не заваривала прелепницкой каши и потому не собиралась расхлебывать ее 14.04.13
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. Гром с ясного неба 14.04.13
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. Некие власти 14.04.13
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой по некоему городку едва не разнесся слух, что поп родил 14.04.13
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ. Повесть полицейского Ристы, которую необходимо выслушать из вежливости к представителю власти, хотя по своему содержанию она не имеет никакого отношения к роману 14.04.13
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Контора адвоката Фичи 14.04.13
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ, в которой появляется совершенно новая для читателя вдова 14.04.13
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. Роды, пеленки, подгузники, повитуха, новое корыто, поп, крестный отец, крестины, подарок на зубок и прочие мелкие и крупные дела, связанные с таким интимным событием, каковое будет описано в этой главе 14.04.13
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. Через сорок дней 14.04.13
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Мозоль господина Васы 14.04.13
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. Неприятное событие, которое, как и во всех романах, происходит не случайно в ту самую минуту, когда герой романа находится в наиприятнейшем расположении духа 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Мастерица Юлиана и ее дочь Эльза 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Чувство семинариста Томы, несколько отличное от чувства Неделько 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Страшная ночь 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Рассказ злодея 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, в которой содержится продолжение страшной ночи и завершение трагедии Томы 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ. Семейная тайна, которая не имеет никакого отношения к семейным тайнам, уже рассказанным в романе 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. Урок музыки, в котором принимает участие и Неделько, хотя в предыдущих главах утверждалось, что он совершенно не музыкален 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, в которой Неделько сперва играет роль музыкального инструмента, или, попросту говоря, гармоники, а потом своими интригами разбивает одну за другой две любви 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ, в которой господин Сима Неделькович едва не становится коллекционером, а госпожа Босилька, его жена, вместо детей рожает идеи. Тем временем Неделько с порога дома ступает на порог счастья, но не становится счастливым хотя бы п 14.04.13
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ. Третье крещенье 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ. Первый съезд общества призрения подкидышей 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Женщина с темным прошлым 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ. Ребенок напрокат 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Марков день 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ, из которой явствует, что пока маленький Сима трудится, большой Сима не сидит сложа руки 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ, в которой еще раз подтверждается народная пословица: гора с горой не сходится, а живые люди нет-нет да встретятся 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ, в которой мораль торжествует, а зло наказано, как и полагается в конце романа 14.04.13
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ, которую читатель прочтет с особым удовольствием, потому что это глава последняя 14.04.13
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. Мозоль господина Васы

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть