Онлайн чтение книги Дивные пещеры
3. ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК ПОД ОКНОМ

Костя Минаков медленно приходил в себя. Сначала он ощутил, что задыхается, пересохло во рту, горло казалось сделанным из жести, по нему, грохоча, неслось его дыхание; нос заложило вовсе. Потом дала себя знать голова – по затылку ездил скрепер, лоб и виски будто разрывались изнутри. Затем включились остальные части тела: свернутая набок шея, которая никак не хотела принимать первоначальное положение; ноющие ребра; затекшие, чужие ноги.

Костя сделал попытку открыть глаза. Открылся только один. Младший бухгалтер ощупал второй – огромная шишка свисала со лба и закрывала глаз. Минаков огляделся одним глазом. Он находился в ванной. Порошки, шампунь, пластмассовые тазики, развешанное на батарее женское белье.

Из крана капала вода. Костя с трудом встал, шатаясь, сделал к раковине шаг, открыл кран и припал к нему железными, шелушащимися, словно с мороза, губами. Он пил до тех пор, пока живот его не раздулся и не стал холодным шаром, от которого по всему телу побежал озноб.

В ванной было зеркало. Минаков заглянул в него. И тут же невольно отпрянул. На Костю из зеркала смотрела жуткая физиономия неандертальца: всклокоченные волосы, низкий красный лоб, распухший нос, вывернутые губы, заросший рыжеватой щетиной подбородок. И в довершение всего чудовищная шишка на лбу. Младший бухгалтер еще никогда не видел таких шишек.

Косте захотелось в туалет. Он поискал глазом. Это был раздельный санузел. Минаков дернул дверь. Как и следовало ожидать, дверь оказалась запертой. Костя забарабанил в дверь. Вскоре послышались шаги. Было слышно, как откинулся крючок. Дверь раскрылась, и Минаков увидел ухмыляющуюся физиономию своего мучителя.

– Как спалось, Костырик? – спросил шофер. Он был свеж и трезв – наверно, собирался в рейс. В свете лампочки его бритая голова пускала зайчики. Плечи еле помещались в коридоре.

– Я хочу в туалет, – сказал Минаков.

– Пожалуйста, Костырик. О чем речь… Вот сюда, прошу, – мучитель сделал галантный жест и деликатно удалился.

В туалете было напихано много разного хлама. Костя обратил внимание на продолговатый крашенный белой масляной краской ящик, Минаков открыл его, еще не зная, зачем он это делает. В ящике лежал слесарный инструмент, гайки, болты, прокладки. Костя выбрал себе длинный прочный напильник с острой ручкой и спрятал его во внутренний карман пиджака.

Едва он успел это сделать, как снова послышались те же уверенные шаги.

– Все в порядке, Костырик? Мы с супругой имеем честь пригласить вас к столу. Прошу.

Костя вошел в комнату и зажмурился. Утреннее солнце било в окно густым раскаленным столбом света. Столб пересекал комнату из конца в конец. Он был буквально начинен мерцавшими серебристыми пылинками. Вокруг стола хлопотала нарядная Люба. На ней было свободное белое платье и желтый передник с большими золотистыми цветами.

– Доброе утро, – кивнула она Косте как ни в чем не бывало.

– Доброе утро… – пробормотал Минаков.

Люба сервировала стол для чая. На белой скатерти она расставляла блюдца, чашки, сахарницу, кувшинчик для сливок, розетки с вареньем, положила ложечки, вилки, ножи… Минаков сглотнул слюну, ему страшно захотелось чаю со сливками и с вареньем.

– Садитесь вот сюда, – Люба показала ему на стул.

Костя мысленно оглядел себя: мятый, в пыли пиджак, зверская физиономия… Он опустился на край стула. Хозяйка продолжала хлопотать. Она не смотрела на Костю. Минакову очень хотелось поймать ее взгляд: может быть, это окажется взгляд союзника, но Люба, казалось, вся была поглощена своим делом…

Только тут Костя заметил, что стол накрыт на две персоны и что перед ним ничего не стояло.

– Мне чаю не положено? – спросил Костя.

Люба ничего не ответила. Из кухни появился шофер Петя.

– Чай потом, Костырик, – сказал он, – Ты продрых всю ночь и, наверно, проголодался. Надо сначала перекусить.

Шофер поставил перед Минаковым тарелку с куском вареного мяса и двумя помидорами. Затем он принес налитый до краев стакан водки. При виде водки по Костиному телу пробежала длинная судорога.

– Я не хочу водку, – сказал Минаков.

– Опохмелиться надо, – строго заметил мучитель.

– Я хочу чаю.

– О чае потом поговорим. Сговоримся – будет чай.

Люба и Петя сели за стол. Люба налила мужу чаю. Тот с наслаждением отхлебнул. Запах водки дошел до Минакова, и младший бухгалтер опять ощутил судорогу.

– Ну так что, Костырик? Скажешь, где спрятал деньги, или будем продолжать ломаться? – спросил шофер, жмурясь. Свет из окна бил прямо ему в лицо.

– Я не знаю ни про какие деньги. Взял только тысячу. Вы же ее у меня отобрали. Что вам еще нужно? – Костя постарался придать своему голосу твердость, но голос задрожал. Костя со страхом почувствовал, что может расплакаться. Только этого еще не хватало.

– Завел старую песню. Слышали уже. Надоело. Придумал бы что-нибудь поновее. – Шофер стал не спеша намазывать на хлеб масло, потом обильно наложил сверху клубничного варенья.

– Я не брал деньги. Больше мне нечего сказать. Поверьте мне…

– Чур, эмоции поберечь до милиции, – сострил шофер, – Может, там и клюнут. А здесь номер не пройдет.

– Костя, – вдруг услышал Минаков участливый голос. – Расскажите все, не мучьте себя. – Костя поднял глаза от тарелки с мясом и впервые за все время встретился взглядом с Любой. Она смотрела на него пристально. – Ведь все равно придется сказать. Все так закружилось, что мы все трое соединены навечно. Никто из нас вырваться не может. Что, вам жалко денег? Я понимаю, трудно делиться деньгами. Тем более вы их добыли один, без нашей помощи. Но если уж так получилось, Костя? Мы же не все отнимаем. Только половину. А половина достанется вам. Это тоже очень большие деньги.

– Треть, – сказал шофер, пожирая бутерброд. – Теперь уже треть. Ты забыла про своего братца. Сегодня прибывает твой горный братец. Меньше трети он не возьмет.

– Ну хорошо, треть. Тоже прилично. Скажите только одно слово – «да». Мы берем такси, забираем деньги, и к вечеру вы свободны и богаты. Вечером приезжает мой брат из горного аула, вы садитесь на самолет – и концы в воду. Горный воздух, здоровая свежая пища, ключевая вода, виноградное вино, девушки-горянки… Пока вас перестанет искать милиция. А, Костя, что же здесь плохого?

– Прекрасный план, – сказал Минаков. – В нем есть только один недостаток. Я не брал денег.

Шофер кивнул в сторону жены.

– А ведь она права, Костырик. Зря упрямишься. Все равно придется сказать. Будем поить тебя водкой до тех пор, пока или скажешь, или сойдешь с ума. Третьего не дано. Надо будет – месяц будешь пить, надо – два, надо – год, но скажешь, все равно скажешь, не выдержишь. День и ночь будешь пить. Ее братец с тобой станет заниматься. Он хоть и не горец, но долго прожил среди горцев и стал очень горячим. А жадный до денег! Спасу нет! Зубами скрежещет, если десятка светит. На три метра вверх скачет! А тут не десятка, а тысячи, представляешь? Он не то что мы… Он бы давно с тобой разговоры перестал водить. Не выдержал бы – зарезал. А, Костырик? Подумай. С кинжалом ведь приедет. Наверняка с кинжалом. Горцы никогда с кинжалом не расстаются. Мы с Лютиком на работе, а он с тобой. Подумай, Костырик, а? Что будет? Плохо будет. Ой, плохо будет.

– Я не брал никаких денег, – сказал Костя.

– Ну смотри, твое дело, – вздохнул шофер. – Ах, падла! – вдруг выкрикнул он, наливаясь кровью. – Цацкаюсь тут с ним! А он! Да другой бы на моем месте!

– Петя! Не волнуйся! У тебя давление! – Люба беспокойно поднялась с места.

– А ну пей, мразь! – шофер схватил со стола нож с остатками повидла и сжал в руке. – Пей, кому говорю!

Минаков взял стакан и, содрогаясь от отвращения, отхлебнул глоток мерзкой теплой жидкости.

– Всю! До дна! До дна!

Костя выпил до дна, схватил помидор, заткнул рвущуюся назад жидкость.

– Вы закусывайте, закусывайте, – сказала Люба.

Костя взял кусок мяса, откусил. На какое-то время ему стало легче.

– Зря вы так… Не брал я ничего… – оказал Костя.

– Где спрятал? – Палач приставил нож к горлу Кости.

Горячая волна ударила Минакову в голову, помутила рассудок,

– Где спрятал?

Комната качалась.

– Под полом? В лесу? В Пещерах? Ну, быстро! Я свой! Я друг! Я твой брат! Отец! Ну!

– Не брал…

Костя сполз со стула…

…Он спал пьяным сном. Иногда сознание возвращалось к Минакову, и тогда он слышал чьи-то голоса, шаги, звон посуды…

– За ваше здоровье! Пусть жизнь ваша цветет, как розовый куст весной! – слышался хрипловатый наглый голос с нарочитым восточным акцентом. – Пусть будет полон ваш дом, как эта чаша с вином!

Очевидно, приехал горный братец.

Окончательно пришел в себя Костя от тишины. Не зная почему, но он вдруг ощутил, что квартира пуста. Костя встал, ополоснул водой лицо, прислушался. Тишина.

– Эй, – крикнул Минаков. – Хочу в туалет!

Тишина.

Трясущимися руками вытащил Костя напильник и стал отковыривать лапки крючка, загнутые с его стороны. Лапки подались легко. Костя налег плечом на дверь. Крючок отскочил.

Минаков несмело прошелся по комнате, заглянул на кухню. Пусто. Но на плите кипит открытая кастрюля с мясом, из духовки тянет запахом жареного пирога, – значит, отлучились совсем ненадолго. Скорее всего в магазин…

Костя помчался к двери, попытался открыть замок. Замок открылся, но дверь не поддавалась. Закрыли на нижний ключ, догадался Костя.

Оставалось окно. Минаков подошел к нему, открыл и выглянул. Очень высоко. Наверно, пятый этаж. Внизу – тротуар. Прыгнешь – разобьешься. Улица была пуста. Только шел небольшой старичок.

– Эй! – крикнул Костя. – Можно вас на минутку?

Старичок остановился, растерянно посмотрел вверх.

– Вы мне?

– Да! Да!

– Что случилось?

– Вы понимаете, – торопливо заговорил Костя. – Ушла жена, закрыла на ключ. Машинально. А я спал. Не могли бы вы посмотреть, нет ли ключа под ковриком и открыть дверь? Мне надо срочно бежать на работу.

– Наверно, поддал и заснул? – подмигнул старичок.

– Было дело.

– Сейчас.

– Будьте добры.

– Какая ваша квартира?

Костя напряг память.

– Тринадцать!

– Иду!

Какой любезный, отзывчивый старик! Дрожа от нетерпения, Костя стоял возле дверей и прислушивался к внешним шумам. Хлопнула дверь, гавкнула собака, кто-то пробежал по лестнице, напевая… Наконец послышались шаги. Человек шел шаркающей походкой, с трудом одолевая ступени.

Шаги замерли у двери.

– Это вы? – крикнул Костя.

– Да…

– Нет под ковриком?

– Одну минуточку… – послышалось кряхтение. – Ничего нет…

– Вы хорошо посмотрели?

– Да… Ничего нет… Что же теперь делать? – Старик, видно, и сам был расстроен.

– Сходите к соседям, – сказал Костя. – Эти замки почти у всех одинаковые. Ставили строители.

– Хорошо, – сказал прохожий.

– Вот что… Лучше этажом ниже. Или двумя. Двумя!

Косте пришла мысль, что соседи, которые знают обитателей тринадцатой квартиры, вряд ли дадут старику ключ, а двумя этажами ниже наверняка понятия не имеют, кто живет выше. Так всегда бывает в большом доме.

Прошло минут десять, в течение которых Минаков в кровь искусал себе губы. Наконец опять послышались знакомые шаркающие шаги.

– Есть? – нетерпеливо выкрикнул Костя.

– Да… Два ключа… Одну минуточку… Ага… Нет, не лезет… Теперь вот этот… Этот, кажется…

Раздался щелчок, другой. Костя нажал на дверь, и она распахнулась. Перед ним стоял старичок с ключами в руках.

– Я не знаю, как вас благодарить, – сказал Костя. – Но мне крайне… срочно надо на работу…

– Благодарить меня не надо, – ответил старичок. с достоинством. – Вот если бы вы мне вынесли стакан кефира… Язва разгулялась…

– Я очень тороплюсь… Возьмите сами в холодильнике. Потом закроете дверь и ключи отнесите назад. Идет?

– Мне, право, как-то неловко…

– Я же вам разрешаю.

– Это да… Но все-таки доверять квартиру незнакомому человеку…

– Я вам доверяю. Вы, сразу видно, порядочный человек.

Ответа Костя уже не слышал. Он мчался вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

На втором этаже ему встретился низкий, плотный человек с усами, в огромной плоской фуражке-сковороде. Он внимательно посмотрел на Костю.

– В магазин? – спросил человек с усами.

– Ага, – бросил Минаков на ходу.

– Здорово загулял, – покачал головой усач.

Голос показался Косте знакомым. Это же горный братец! – обомлел младший бухгалтер. Едва он так подумал, как ноги сами со страшной силой понесли тело вниз, вытолкнули на улицу и помчали к автобусной остановке. Мелькнула мысль о старике. «Успеет уйти, – подумал Костя. – Еще три этажа… Что стоит выпить стакан кефира… А если и не успеет – ничего страшного… Отпустит с миром. Милицию-то им вызывать уж никак нельзя», – так Костя усыплял свою совесть.

Тут подошел, автобус, и Минаков вскочил в него. Когда двери захлопнулись, он осторожно выглянул в окно. Никто его не преследовал.