Онлайн чтение книги Джуд незаметный
VI

С того дня, как Джуд и Сью отложили свою свадьбу, их жизнь, на которую раньше никто не обращал внимания, стала предметом обсуждения и наблюдения не для одной только Арабеллы. Обитатели Спринг-стрит и соседних с ней улиц не понимали, да им и трудно было бы, объяснить личные переживания, намерения и опасения этой пары. Такие странные события, как неожиданное появление в доме ребенка, называвшего их папой и мамой, отмена брачного обряда, который они хотели совершить в мэрии, чтобы не привлекать к себе внимания, а также слухи о неких необжалованных постановлениях о разводе находили у обывателей лишь одно объяснение.

Старичок, — эта кличка так за ним и осталась, хотя он теперь был переименован в Джуда, — приходил по вечерам из школы и пересказывал все те толки и замечания, которые слышал от других мальчиков, и это очень огорчало не только Сью, но и Джуда, когда он выслушивал его.

Кончилось тем, что вскоре после попытки зарегистрировать брак они уехали на несколько дней, по всей видимости в Лондон, поручив присмотр за мальчиком кому-то из соседей. Возвратившись домой, они с самым безразличным видом, так, между прочим, дали косвенным образом понять, что вступили наконец в законный брак. Сью, носившая прежде свою девичью фамилию Брайдхед, стала открыто называться миссис Фаули. Ее вялость, подавленность и полная апатия ко всему, казалось, подтверждали свершившееся.

Однако, по общему мнению, было ошибкой проделать все под таким секретом, это лишь окружило их жизнь еще большей таинственностью, и они скоро поняли, что, вопреки ожиданию, ничего не выиграли в глазах соседей. Живая тайна оказалась не менее интересной, чем погребенный скандал.

Мальчишки-рассыльные из булочной и бакалейной лавки, которые прежде, принося товар, вежливо снимали перед Сью шапки, теперь не находили нужным оказывать ей почтение, жены местных ремесленников при встрече с ней устремляли взор в пространство.

Правда, открыто их никто не оскорблял, но вокруг них создалась какая-то гнетущая атмосфера, особенно после поездки на выставку, словно посещение ее оказало на их судьбу какое-то зловещее влияние. По характеру своему они оба могли только страдать в такой обстановке и неспособны были разрядить ее открытым и резким словом. Их попытка исправить положение слишком запоздала и кончилась ничем!

Заказы на памятники и эпитафии поступали все реже и реже, и через два-три месяца, с наступлением осени, Джуд увидел, что ему придется опять перейти на поденную работу, а это было совсем некстати, так как он еще не отдал долги, в которые влез, чтобы уплатить в прошлом году судебные издержки.

Однажды вечером они всей семьей, как обычно, сидели за ужином.

— Похоже, — сказал он, обращаясь к Сью, — мне здесь долго не продержаться. Жить тут, конечно, неплохо, но если мы переедем в другое место, где нас никто не знает, у нас будет спокойнее на душе, да и с работой будет легче. Так что, пожалуй, придется распроститься с этим городом. Хоть это и трудно тебе, бедняжка.

Сью всегда становилось жалко себя, когда ее жалели, и лицо ее омрачилось.

— Ну что ж, я не возражаю, — сказала она. — Меня ужасно угнетает, как здесь ко мне относятся. А что касается дома и мебели, так это только лишний расход: тебе они не нужны, и ты держишь их только ради нас с мальчиком. Но куда бы мы ни поехали и что бы ни предприняли, Ты ведь не отнимешь его у меня? Я не могу расстаться с ним теперь! Мрак, окружающий его душу, делает бедняжку таким жалким и трогательным. А я так надеюсь рассеять когда-нибудь этот мрак! И потом, он так привязан ко мне. Ты не разлучишь нас, Джуд?

— Конечно, нет, милая моя девочка! Куда бы мы ни переехали, мы снимем хорошую квартиру. Скорее всего, мне придется ездить с места на место, работать то тут, то там.

— Я тоже займусь чем-нибудь, пока… пока… Раз я не смогу раскрашивать надписи, придется взяться за что-нибудь другое.

— Не спеши искать занятие, Сью, я не хотел бы этого. Хватит с тебя забот о мальчике и о себе самой, — сказал он, глядя на нее с сочувствием.

В дверь постучали, и Джуд пошел открывать.

— Мистер Фаули дома? — услышала Сью. — Меня послали подрядчики Байлс и Уиллис узнать, не возьметесь ли вы обновить текст десяти заповедей в небольшой церкви, которую они реставрируют недалеко отсюда?

Подумав, Джуд сказал, что согласен.

— Эта работа большого искусства не требует, — продолжал посланный. — Священник там человек старозаветный и не признает никаких переделок в церкви, кроме небольшой реставрации и подчисток.

"Молодец старик!" — про себя подумала Сью, с несколько сентиментальной неприязнью относившаяся к слишком рьяной реставрации.

— Доска с десятью заповедями на восточной стене церкви, — снова заговорил пришедший, — ее придется подновлять заодно со стеной, потому что священник не позволяет снять доску и как негодный материал пустить ее в пользу подрядчика.

Джуд договорился об условиях работы и веселый вернулся в комнату.

— Вот видишь, еще работа подвернулась, и ты можешь помочь мне, во всяком случае, можешь попробовать. Мы будем совсем одни в церкви, потому что остальные работы уже закончены.

На следующий день Джуд отправился в церковь — она была всего в двух милях — и убедился, что посланный от подрядчиков сказал правду. Скрижали иудейского завета сурово возвышались над принадлежностями христианского богослужения как главное украшение алтаря, выдержанное в прекрасном строгом стиле прошлого столетия. Обрамлением им служил лепной орнамент, и снять эти плиты для реставрации было невозможно. Часть их, искрошившаяся от сырости, нуждалась в ремонте; поправив и отчистив скрижали, Джуд принялся обновлять на них надписи. На второе утро работы в церковь пришла Сью, она хотела помочь ему и побыть с ним вдвоем, — они любили быть вместе.

Ей понравились тишина и безлюдье церкви, и, взобравшись не без опаски на построенный Джудом низкий помост, она начала красить буквы на первой скрижали, в то время как он исправлял что-то на второй. Ее радовало, что работа идет на лад; мастерству этому она выучилась еще в те дни, когда раскрашивала тексты из Библии для лавки церковной утвари в Кристминстере. Казалось, никто не мог нарушить их одиночество, только в открытые окна, сливаясь с их разговором, доносился веселый щебет птиц и шелест осенней листвы.

Однако им недолго дано было наслаждаться покоем и тишиной. Около половины первого на усыпанной гравием дорожке перед церковью послышались шаги. Старик викарий в сопровождении церковного старосты вошел в церковь, чтобы взглянуть, как идет работа, и, видимо, удивился, что Джуду помогает молодая женщина. Они прошли в один из боковых приделов, и в это время дверь снова отворилась и появилась маленькая фигурка плачущего Старичка. Сью сказала ему, где он может найти ее во время школьной перемены:

— Что с тобой, милый? — спросила она, спустившись с помоста.

— Я не мог пообедать в школе, потому что мне сказали…

И он поведал, как мальчишки дразнили его приемной матерью, и Сью поделилась своим возмущением с Джудом, работавшим наверху. Потом малыш вышел погулять на церковный двор, и она вновь принялась за работу. Тем временем дверь снова отворилась, и в церковь с деловым видом вошла женщина в белом переднике, которой обычно поручалась уборка. Сью знала эту женщину, так как видела ее у своих знакомых на Спринт-стрит. Вошедшая, в свою очередь, узнав помощницу Джуда, раскрыла от изумления рот и всплеснула руками. Вслед за ней в церкви появились две дамы, они поговорили с уборщицей И, пройдя вперед, стали наблюдать за Сью, которая, стоя, вся вытянувшись, на помосте, обводила буквы на скрижалях; дамы критически оглядывали ее фигуру, четко выделявшуюся на фоне белой стены, отчего она так смутилась, что ее бросило в дрожь. Затем дамы вернулись к остальным, что стояли в стороне и разговаривали вполголоса.

— Надо полагать, это его жена?

— Кто говорит — да, кто — нет, — ответила уборщица.

— Нет? Но должна же она быть чьей-нибудь женой. Это всякому ясно!

— Если они и женаты, так всего несколько недель.

— И этой странной паре поручили реставрацию заповедей! Не понимаю, как Байлсу и Уиллису пришло в голову нанять их!

Церковный староста высказал предположение, что подрядчики ничего дурного о них не знали, после чего женщина, говорившая с уборщицей, пояснила, что она имела в виду, назвав Джуда и Сью странной парой. Затем последовал разговор в приглушенных тонах, общее направление которрго явствует из истории, которую во всеуслышание рассказал церковный староста, очевидно, полагая, что она имеет самое непосредственное отношение к тому, что происходило в церкви.

— Все это и вправду очень странно, но вот мой дед тоже рассказывал мне об удивительном случае — какое безобразие произошло при обновлении скрижалей с заповедями в одной церкви близ Геймида, это в двух шагах отсюда. В те времена заповеди писали больше золотом по черному, такие же были и в той церкви до того, как ее перестроили. Ну так вот, лет сто назад скрижали решено было подновить, вот так же, как сейчас у нас, и для этого наняли мастеров из Олдбрикхема. Починку постановили закончить к одному воскресенью, а потому людям пришлось в субботу работать до поздней ночи, хоть им этого и не хотелось, сверхурочные-то в то время не платили, не то что нынче. Истинно верующих тогда было немного как среди священников и церковных служек, так и в народе, ну и, чтобы как-нибудь удержать рабочих, викарий распорядился дать им на вечер вволю спиртного. Потом они еще сами добавили, как сказывают, рому; так вот, время шло, они пьянели все больше и больше, ну и дошли до того, что поставили бутылки и стаканы на престол, придвинули козлы, расселись с удобством и налили еще по одной, да только и выпить-то не успели, как — бух! — все до одного свалились без памяти на пол. Сколько времени так пролежали — неизвестно, только приходят в себя, а вокруг гроза бушует страшенная, и тут же во тьме кто-то черный такой, с тонкими ногами и диковинной головой стоит на лестнице и заканчивает за них работу. Когда рассвело, работа и вправду оказалась сделанной, хотя они никак не могли вспомнить, чтобы сами кончали ее. Ну, все разошлись по домам, а уж потом узнали, что в то самое воскресенье в церкви разразился скандал: когда молящиеся собрались — и началась служба, оказалось, что во всех десяти заповедях на скрижалях пропущено слово "не". Никто из порядочных прихожан не хотел молиться в этой церкви, так что пришлось звать епископа заново освящать ее. Вот какую легенду довелось мне слышать мальчишкой. Думайте о ней, что хотите, только я-то ее так, к сегодняшнему случаю припомнил.

Собеседники взглянули на скрижали, как бы желая убедиться, что Джуд и Сью не пропустили в заповедях слово "не", и один за другим покинули церковь. Последней вышла уборщица. Сью и Джуд, все это время не прерывавшие работу, отослали мальчика обратно в школу и, оставшись вдвоем, долго молчали. Наконец Джуд бросил на свою подругу пристальный взгляд и увидел, что она беззвучно плачет.

— Ничего, мой дружок, — сказал он, — я-то знаю, чего все это стоит.

— Как несносно, когда людей считают дурными только потому, что они хотят жить по-своему! Это верный способ и самого благоразумного толкнуть к безнравственности и безрассудству!

— Не падай духом! Это забавный анекдот, только и всего!

— Да, но с намеком на нас. Боюсь, своим приходом я испортила тебе все дело, Джуд.

Дать повод для подобного рассказа было не очень-то весело, особенно при серьезности из положения. Но все же через несколько минут Сью поняла, что в происшедшем есть и смешные стороны. Она вытерла слезы и засмеялась.

— Все-таки забавно, что именно нам с нашим сомнительным прошлым поручили раскрашивать скрижали завета: ты — нечестивец, а я, в теперешнем моем положении... Бог ты мой! — Прикрыв глаза рукой, она вновь залилась тихим прерывистым смехом и смеялась до полного изнеможения.

— Так-то лучше! — весело заметил Джуд. — Теперь все в порядке, не правда ли, моя девочка?

— Да, но все-таки это очень серьезно, — вздохнула она, выпрямляясь и берясь за кисть. — Понимаешь, они не считают нас женатыми, не хотят в это поверить. Вот что удивительно!

— А мне все равно, верят они в это или не верят. Не стоит труда их убеждать.

Они сели завтракать — чтобы не терять времени, еду они принесли с собой, — и, закусив, собирались опять приняться за работу, когда в церковь вошел какой-то человек, и Джуд узнал в нем подрядчика Уиллиса. Пришедший поманил его к себе, чтобы поговорить наедине.

— Вот какое дело: ко мне только что приходили с жалобой, — торопливо и смущенно заговорил он. — Я не знаю толком, что произошло, да и не стану в этом разбираться, но боюсь, что буду вынужден просить вас бросить работу. Пусть уж ее закончит кто-нибудь другой. Зачем мне наживать неприятности? Само собой, я заплачу вам за всю неделю…

Джуд счел ниже своего достоинства вступать в спор; подрядчик расплатился с ними и ушел. Джуд собрал инструменты, Сью вытерла кисть. Взгляды их встретились.

— Какие же мы наивные, если вообразили, что это так просто сойдет нам с рук! — сказал она своим низким трагическим голосом. — Конечно, нам, вернее, мне, не следовало сюда приходить!

— Разве можно было ожидать, что кто-нибудь зайдет в это место и увидит нас? — возразил Джуд. — Делать нечего, родная, я не хочу вредить репутации Уиллиса и должен уйти.

Они посидели молча еще несколько минут, дотом вышли из церкви, забрали из школы мальчика и побрели в Олдбрикхем.

Джуд все еще не утратил прежнего рвения к образованию, но, наученный опытом, лозунг "равенство возможностей для всех" он претворял в жизнь лишь доступными ему скромными путями. Он вступил в Общество самообразования ремесленников, основанное в городе незадолго до его приезда; членами Общества были молодые люди всевозможных верований и вероисповеданий, включая церковников, конгрегационалистов, баптистов, позитивистов, унитариев и других — об агностиках в то время почти никто не слышал; общее для всех желание расширить свой кругозор сплотило их в тесный союз. Членский взнос был невелик, помещение скромное, и Джуд, отличавшийся от прочих незаурядными знаниями, активностью и особым чутьем к тому, что читать и как работать над прочитанным, приобретенным в годы единоборства с неблагосклонной судьбой, был выдвинут в члены правления Общества.

Через несколько дней после того, как Джуд лишился работы в церкви, а другая ему еще не подвернулась, он отправился на заседание правления. Пришел он с запозданием, когда остальные уже собрались; все как-то странно поглядели на него и едва удостоили его приветствием. Он догадался, что обсуждался или ставился на обсуждение какой-то вопрос, касающийся его самого. Когда приступили к повседневным делам, обнаружилось, что число вступительных взносов за последний квартал сильно уменьшилось. Один из членов правления, человек прямой и самых честных намерений, вдруг начал говорить загадками о возможных причинах этого явления и предложил строже сформулировать устав Общества, так как если правление не потребует от своих членов соблюдения общественных норм поведения, заявил он, его перестанут уважать и дело кончится полным развалом Общества. В присутствии Джуда ничего больше сказано не было, но он все понял и тут же, не отходя от стола, написал заявление о выходе из Общества.

Таким образом, эти двое болезненно чутких людей все более и более убеждались в необходимости переменить место жительства. Стали поступать счета для оплаты.

Затем возник вопрос о том, что делать со старой тяжелой бабкиной мебелью, если предстоит выехать неизвестно куда. Как ни хотелось Джуду сохранить дорогие для него вещи, трудность положения и недостаток наличных денег побудили его решиться на продажу их с молотка.

Наступил день аукциона, и Сью в последний раз приготовила всем завтрак в маленьком домике, который Джуд когда-то обставил для своей семьи. День выдался дождливый; Сью нездоровилось, но она не хотела оставить Джуда в такой тяжелый момент, а поскольку присущ тствие его на торгах было необходимо, она по совету оценщика удалилась в одну из верхних комнат, откуда были вынесены все вещи, и заперлась в ней от собравшейся на аукцион публики. Там Джуд и нашел ее вместе с мальчиком, — они сидели и тихо разговаривали в комнате, где стояли их чемоданы, корзины и узлы, а также не предназначавшиеся в продажу стол и два стула.

С лестницы доносились гулкие шаги — покупатели осматривали вещи, среди которых была мебель такой старинной и оригинальной работы, что ее впору было оценить как произведение искусства. Раза два кто-то пытался открыть дверь их комнаты, и, чтобы оградить себя от вторжения, Джуд написал на клочке бумаги "Вход запрещен" и прилепил его к косяку двери.

Скоро обнаружилось, что возможные покупатели обсуждают не столько достоинство вещей, сколько их личную жизнь и поведение, причем в самых неожиданных и недопустимых подробностях. Только теперь им стало ясно, в каком блаженном неведении они пребывали последнее время, воображая, что о них ничего не известно. Сью молча взяла руку Джуда, и, не спуская друг с друга глаз, они слушали пересуды и намеки, предметом которых большей частью была странная и непонятная личность Старичка. Наконец в нижнем этаже начался аукцион, и они услышали, как пошли с молотка их вещи, причем те, которыми они особенно дорожили, шли по дешевке, а незначительные — неожиданно дорого.

— Нас никто не понимает, — тяжело вздохнул Джуд. — Я рад, что мы решили уехать.

— Вопрос только — куда?

— В Лондон. Там каждый может жить, как хочет.

— О нет, милый, только не в Лондон! Я его хорошо знаю. Там мы не будем счастливы.

— Почему?

— Неужели ты не понимаешь?

— Потому что там Арабелла?

— Да, главным образом поэтому.

— Но в провинции я всегда буду жить под страхом повторения прошлого. Я не желаю объяснять всем и каждому историю моего ребенка ради того, чтобы облегчить свое положение. Я решил молчать, чтобы прошлое умерло для него навсегда. Работа на церковь мне опротивела, и я теперь не взялся бы за нее, даже если б мне предложили!

— Тебе следовало бы изучать классическую архитектуру. В конце концов, готика — варварское искусство. Прав не Пьюджин, а Рен. Вспомни Кристминстерский собор внутри, — там, кажется, мы впервые увидели друг друга? За живописностью норманнских деталей проглядывает смешное ребячество неотесанного народа, который пытается подражать утраченным римским формам, известным лишь по полузабытой традиции.

— Верно, ты почти убедила меня в этом уже раньше. Но иногда приходится работать, даже презирая свою работу. Если не церковной готикой, то чем-то я все-таки должен заниматься.

— Хорошо бы нам найти такое занятие, на котором наша личная жизнь никак бы не отзывалась, — грустно улыбнулась Сью. — Я не подошла для работы в школе, ты — для занятий церковной архитектурой. Тебе бы заняться мостами, вокзалами, театрами, концертными залами, гостиницами, — одним словом, всем тем, к чему твое поведение не имеет никакого отношения.

— Этого я не умею. Лучше уж стать пекарем. Я ведь вырос у бабки в пекарне, ты знаешь. Только ведь и булочник должен подчиняться условностям, если хочет иметь покупателей.

— Можно торговать пирожками и пряниками с лотка на ярмарках, на базарах, там люди ни на что не глядят, кроме качества товара.

Их разговор прервал голос аукциониста: "старинный дубовый ларь — уникальный образец старой английской мебели, достойный внимания коллекционеров!"

— Это еще прадедушки, — сказал Джуд. — Я бы охотно оставил за собой эту старую штуку.

Вещи шли с молотка одна за другой. Надвигался вечер. Джуд, Сью и мальчик устали и проголодались, но — после разговоров, которые они случайно услышали, им не хотелось выходить и показываться людям на глаза. Однако распродажа приближалась к концу, и им вскоре все равно предстояло под дождем перевозить вещи Сью в новое временное жилье.

— Следующий номер — две пары откормленных голубей, хороши для воскресного пирога!

Неминуемая продажа этих птиц была для Сью самым трудным испытанием за день. Это были ее любимцы, и расстаться с ними было куда тяжелей, чем со всеми остальными вещами. Сью с трудом удерживалась от слез, слыша, как ничтожная цена, назначенная за птиц, постепенно поднималась, пока наконец не раздался удар молотка. Покупателем оказался торговец птицей из соседней лавки, так что голубкам суждено было дожить только до первого базарного дня.

Видя, как она тщетно пытается скрыть свое огорчение, Джуд поцеловал ее и сказал, что пора пойти посмотреть, готово ли их новое жилье. Он возьмет с собой только мальчика, а за ней придет попозже.

Оставшись одна, Сью терпеливо ждала, но Джуд все не возвращался. Наконец она решилась отправиться к нему сама, так как внизу уже никого не было. Проходя мимо лавки птичника, она увидела у дверей большую корзину, где сидели ее голубки, и ее охватила такая жалость к птицам, что она быстро оглянулась в надвигающихся сумерках, не рассуждая, выдернула палочку, которая придерживала крышку корзины, и поспешно пошла дальше. Крышка тотчас откинулась, и голуби вылетели с таким шумом, что раздосадованный хозяин лавки, сыпля ругательствами и проклятиями, выскочил на порог.

Сью, вся дрожа дошла до их нового жилья, где Джуд и мальчик готовили все к ее приходу.

— Что, на аукционе платят за покупку, прежде чем забрать ее? — спросила она, тяжело дыша.

— Наверное, так. А что такое?

— Значит, я очень скверно поступила!

И Сью, искренне раскаиваясь, рассказала, что произошло.

— Придется заплатить торговцу, если он их не поймал, — сказал Джуд. — Это пустяки. Не расстраивайся, дорогая!

— Ах, какая это была глупость! И зачем только закон природы — взаимное уничтожение?

— Это правда, мама? — настороженно спросил мальчик.

— Да! — с жаром ответила Сью.

— Быть может, бедным голубкам удастся улететь, — сказал Джуд. — Как только будет подведен итог аукциона и мы расплатимся по счетам, мы уедем отсюда.

— А куда? — с беспокойством спросил Старичок.

— В неизвестном направлении, чтобы никто не мог выследить нас… Можно уехать, куда угодно, только не в Элфредстон, не в Мелчестер, не в Кристминстер и не в Шестон.

— А почему нельзя ехать в эти города, папа?

— Потому что над нами собралась гроза, хотя "мы никому не сделали зла, никого не развратили, никого не обманули!" Хоть, наверное, мы и "делали то, что казалось нам правильным".


Читать далее

I 10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
VII 10.04.13
VIII 10.04.13
IX 10.04.13
X 10.04.13
XI 10.04.13
I 10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
VII 10.04.13
I 10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
VII 10.04.13
VIII 10.04.13
IX 10.04.13
X 10.04.13
I 10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
VII 10.04.13
VIII 10.04.13
I 10.04.13
II 10.04.13
III 10.04.13
IV 10.04.13
V 10.04.13
VI 10.04.13
VII 10.04.13
VIII 10.04.13
IX 10.04.13
X 10.04.13

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть