Онлайн чтение книги Дневник Кокса
Август. Турнир

— Послушай, Таг, — сказал однажды юный Мак-Турк вскоре после скандала на празднике в Бьюла. — Килблейз в октябре празднует совершеннолетие, увидишь тогда, какой мы вам натянем нос. Старуха парикмахерша, поди, лопнет от злости, как только узнает про нашу затею. Знаешь какую? Мы устраиваем турнир.

— А что это такое? — спросил Таг, в точности как его маменька, когда прослышала об этой новости; но когда ей объяснили, что это значит, она и впрямь рассвирепела именно так, как предсказывал юный Мак-Турк, и дни напролет донимала нас.

— Как! — возмущалась она. — Нацепить доспехи, будто комедианты, и кидаться друг на дружку с копьями? Эти Килблейзы просто с ума спятили!

Я был того же мнения, но никак не думал, что Тагге-риджи тоже спятят с ума. Как только Джемми узнала, что празднество у Килблейзов покамест хранится в глубокой тайне, она отправила в газету "Морнинг пост" сногсшибательное объявление:

"ТУРНИР В ТАГГЕРИДЖВИЛЕ

Дни рыцарства еще не канули в прошлое. Очаровательная хозяйка замка Т-гг-джвиль, прославившегося роскошными празднествами, неоднократно описанными в нашей газете, намерена устроить увеселение, превосходящее своим великолепием даже празднества средневековья. Мы не вправе сообщать публике никакие подробности, однако известно, что в программу сюрпризов, приготовленных леди Т-гг-виль для ее великосветских гостей, входят: турнир, в котором примут участие его сиятельство б-р-н де П-нт-р и Томас Хл-мсбр-д, эсквайр, старший сын сэра Т-са Хл-мстр-да, в роли рыцарей-зачинщиков против всех желающих с ними сразиться; Королева Красоты, чьи чары испытал на себе каждый завсегдатай светских развлечений; банкет, в устройстве коего Гантер намерен превзойти сам себя, а также бал, на котором краски средневековой старины будут сочетаться с мягкими тонами Вейпперта и Коллинета".

Душой всей затеи был барон. Он прямо-таки рвался в седло, и на поле в Таггериджвиле, где он, Хламсброд и остальные наши друзья готовились к турниру, барон лучше всех управлялся с копьем, вольтажировал и выделывал такие штуки, какие увидишь разве что у Дюкроу.

Эх, будь в моем распоряжении двадцать страниц, а не такая коротенькая главка, как бы я живописал все чудеса этого праздника! От Астли прибыли двадцать четыре рыцаря, по две гинеи за штуку. Мы надеялись заполучить мисс Вулферд, для роли Жанны д'Арк, но она не приехала. Мы воздвигли шатер для рыцарей-зачинщиков, с обеих сторон его нацепили щиты вроде мрамориальных досок с гербами, что вывешивают, когда умирает какая-нибудь знатная особа. Под щитами сидели пажи, держа шлемы рыцарей до начала боя. Хламсброд облачился в медные доспехи (благодаря связям в Сити я сумел достать для него этот замечательный костюм), а на его превосходительстве бароне были блестящие, стальные. Голову моей супруги украшала маленькая корона, точь-в-точь как у королевы Екатерины в "Генрихе Пятом", стан ее великолепно обрисовывался шитым золотом жакетом, и вдобавок у нее был шлейф самое малое в сорок футов длиной. Моя милочка Джемайма Энн была во всем белом, с жемчужными украшениями в волосах. Мадам Фликфлак изображала королеву Елизавету, а леди Бланш Блюнос — турецкую принцессу.

Лондонский олдермен с супругой; двое судей графства и самый цвет Кройдона; несколько польских дворян; два итальянских графа (кроме нашего собственного); сто десять молодых офицеров из Эдискомского училища в парадной форме под командой генерал-майора сэра Майлза Маллигатони К.О.Б. и его супруги; обе мисс Пиммини и четырнадцать молодых воспитанниц их пансиона, сплошь в белом; преподобный доктор Уошпот и под его надзором сорок девять молодых джентльменов из лучших семейств, — это только часть приглашенных. А посему вы можете себе представить, что если уж моя Джемми домогалась светского общества, то на сей раз его было вдоволь. Все хотели, чтобы я снова забрался в седло, но верховой езды на охоте с меня было предостаточно, да и ростом не вышел я для рыцаря. Но раз уж миссис Коукс настаивала, чтобы я открыл турнир, а перечить ей, как я знал, было бесполезно, то барон и Хламсброд взялись устроить все так, чтобы я вынес испытание с честью, если только меня самого не вынесут с поля. Они достали из театра на Стрэнде целый табун знаменитых деревянных лошадок, изготовленных для самого лорда Бейтмена. Я смутно представлял себе, что это за лошади, покуда их не привезли, но решил, что коли они предназначались для лорда, то, стало быть, хороши, и согласился. Оно и в самом деле оказалось, что это, пожалуй, лучший способ верховой езды: с виду вроде сидишь верхом, а в то же время преспокойно ходишь по земле на своих двоих. И свалиться с такого коня не свалишься, покамест ноги держат, и вдобавок можешь его стегать, пришпоривать и за поводья дергать, сколько душе угодно, — он все равно не лягнет и не укусит. Как распорядителю турнира мне вручили жезл, расписанный сине-золотой спиралью. И тут же мне вспомнился шест над дверьми моей парикмахерской, и меня даже потянуло туда, пока я лихо скакал к полю битвы в шлеме и латах под звуки фанфар и бой барабанов. Противником моим был капитан Хламсброд, и мы славно потыкали друг дружку копьями, пока я не зацепился ногой за юбку моей лошади; а падая наземь, я получил вдобавок удар копьем, который чуть было не перебил мне лопатку.

— По рыцарскому уставу, — сказали мне, — этого довольно. — И я был радешенек, что счастливо отделался.

Вслед за этим не менее семи всадников из числа приглашенных джентльменов, все в боевых доспехах, а также нанятые циркачи выехали на арену, и барон всех их превосходил в ловкости.

— Как прелестно скачет наш милый барон! — сказала моя жена, которая не сводила с него нежного взора, умильно ему улыбалась и махала платочком.

— Послушай, Сэм, — сказал один из наемных своему товарищу, после того как они, исполнив номер, встали подле беседки Джемми (как она величала навес). — Лопни мои глаза, если вон тот субчик в доспехах не из наших.

От такого замечания Джемми и вовсе растаяла. Что и говорить, барон выбрал самый верный путь к руке Джемаймы Энн, начав ухаживать за ее матушкой.

В первом круге барон был объявлен победителем, и Джемми вручила ему приз, — надев на его копье венок из белых роз. Он принял его, склоняясь в изящном поклоне, все ниже и ниже, покуда перья шлема не запутались в гриве коня, помаленьку пятившегося к противоположному краю арены, но тогда барон пустил его галопом к тому месту, где сидела Джемайма Энн, и попросил мою дочь надеть венок ему на шлем. Бедняжка, вся зардевшись, выполнила его просьбу. Раздались громовые рукоплескания публики, но тут к барону подскакал Хламсброд, положил ему руку на плечо и что-то шепнул на ухо, после чего барон ужасно рассердился, потому что сразу отпихнул Хламсброда. "Chacun pour soi, — ответил он, — мсье де Ламсбро", — что, как мне пояснили, означает: "Каждый за себя", — и с этим помчался прочь, на скаку подбрасывая и ловя копье и заставляя своего коня выделывать прыжки да разные фортели, к всеобщему восторгу зрителей.

А потом начался самый турнир. Барон и Хламсброд выходили на бой с другими рыцарями, и каждый сшиб наземь по паре, после чего трое оставшихся отказались сражаться, ну и мы все, понятно же, всласть над ними посмеялись.

— А уж теперь наш черед, мистер Шико! — сказал Хламсброд и погрозил барону кулаком. — Берегись, гнусный фигляр, клянусь Юпитером, я тебе покажу!

Мы так и ахнули, и не успела Джемми или кто-либо из нас вымолвить хоть слово, как оба приятеля ринулись в бой с копьями наперевес, готовые прикончить друг друга. Напрасны были вопли Джемми. Напрасно я кинул наземь свой жезл. Не успел я и рта раскрыть, а противники уже сломали свои палки и кинулись друг на друга с новыми. В первом бою барону крепко досталось, Хламсброд едва не выбил его из седла.

— Смотри, Шико! — гремел Хламсброд. — Теперь береги башку!

В следующем бою оба и впрямь все время норовили угодить друг другу по голове. Копье Хламсброда попало в цель — сшибло баронов шлем вместе с перьями и венком из роз. Однако бросок его сиятельства пришелся еще точнее копье стукнуло Хламсброда по шее, и тот камнем свалился наземь.

— Он победил! Он победил! — вскричала Джемми, махая платочком; Джемайма Энн упала в обморок, леди Бланш завопила, а мне стало так худо, что я едва устоял на ногах. Все зрители волновались, кричали, только сам барон сохранял полное спокойствие, отвесил изящный поклон и, глядя на Джемми, поднес к губам свою руку. И тут вдруг откуда ни возьмись какой-то иудейского вида незнакомец перепрыгивает через барьер и в сопровождении еще троих бросается к барону.

— Стань у ворот, Боб! — кричит он. — Барон, я арестую вас по иску Сэмюела Левисона за…

Но он так и не успел сказать за что. Выкрикнув: "А!" и "Saprrrristi!" и еще что-то непонятное, его сиятельство обнажил меч, пришпорил коня, перемахнул через бейлифа и был таков. Мистер Стабз, помощник бейлифа, убрался с дороги, потому что барон пригрозил, что проткнет его копьем. А когда мы подхватили бейлифа и привели в чувство с помощью глотка бренди, он нам все рассказал.

— У меня бумага на его арешт, миштер Кокш, но я не хотел портить вам удовольштвие, да и ужнал я его, только когда с него шбили шлем!

. . . . . . . .. . . . . . . . . .

Вот так история!