Онлайн чтение книги Дочь короля эльфов
Глава XII. РАСКОЛДОВАННАЯ РАВНИНА

Был уже поздний вечер, когда Алверик наконец понял, что Страна Эльфов для него потеряна. С тех пор как он вышел из Эрла, прошло два дня и одна ночь. Ему очередной раз пришлось устраиваться на ночлег посреди каменистой пустоши, где когда-то была зачарованная страна. На закате он снова бросил взгляд на восток, но горизонт, ясно видимый на фоне бирюзового неба, был черен и щерился острыми камнями, и нигде не видать было ни следа Страны Эльфов. Сгущающиеся сумерки были обычными земными сумерками, а вовсе не тем плотным барьером голубого мрака, разделявшим Землю и Страну Эльфов, который он искал. И вышедшие на небо звезды были обычными звездами, которые мы хорошо знаем, и под сияние знакомых созвездий Алверик крепко уснул.

Он проснулся тихим и очень холодным утром, которое даже птицы не оживляли своим щебетом. Невольно прислушиваясь, он уловил только эхо древних голосов, которые звучали все тише, медленно уплывая прочь, словно грезы, возвращающиеся в страну снов. Алверик мимолетно задумался, сумеют ли они вернуться в Страну Эльфов, или же она отступила слишком далеко. Потом он снова оглядел восточный горизонт, но опять не увидел ничего, кроме камней и булыжников, коими была щедро усыпана эта унылая равнина. И тогда он развернулся, и пошел назад, к полям, которые мы знаем.

Теперь Алверик шел медленно, понемногу, и эта неспешная ходьба согрела его, а потом проглянуло и нежаркое осеннее солнце. Он шел весь день, и когда впереди показался домик старого кожевника, склонившееся к самой земле солнце стало огромным и красным. Постучав, Алверик попросил еды, и старик радушно принял его. Горшок с ужином уже закипал на огне, так что прошло совсем немного времени, прежне чем Алверик оказался за столом перед миской, полной сусличьих ножек, ежей и крольчатины. Сам хозяин отказывался есть до тех пор, пока не поест гость, и был готов терпеливо ждать, но в глазах кожевника мелькало такое одиночество, что Алверик понял: настал подходящий момент чтобы расспросить старика. Поэтому он повернулся к кожевнику и, предложив ему кроличью спинку, осторожно заговорил об интересующем его предмете.

– Сумерки отступили дальше, – заметил Алверик.

– Да, да… – согласился старик, однако по голосу нельзя было понять, что он имел в виду.

– Когда же они ушли? – снова спросил Алверик.

– Сумерки, господин? – переспросил хозяин.

– Да, сумерки, – кивнул Алверик.

– Ах, сумерки… – промолвил старик.

– Да, барьер, – подтвердил Алверик и, сам не зная почему, понизил голос: – Барьер, который отделял от нас Страну Эльфов.

И как только он упомянул о Стране Эльфов, из глаз старика сразу же исчезла искра понимания.

– Ах… – только и сказал он.

– Послушай, старик, – заявил Алверик. – Ты знаешь, куда девалась Страна Эльфов!

– Девалась?.. – удивился собеседник.

Алверик подумал, что это удивление вполне искренне, хотя старик не мог не знать, где она была – ведь граница зачарованной земли проходила всего через два поля от его дверей.

– Когда-то Страна Эльфов начиналась на соседнем поле, – заметил Алверик.

Взгляд старого кожевника затуманился, обратившись в далекое прошлое, и он ненадолго увидел, как все было в старые времена, а потом покачал головой. Но Алверик, внимательно следивший за ним, воскликнул:

– Ты знал про Страну Эльфов!

И снова старик промолчал.

– Ты знал, где проходит граница, – решительно сказал Алверик.

– Я стар, – медленно проговорил кожевник, – и мне не у кого спросить.

Когда он сказал это, Алверик сразу догадался, что кожевник думает о своей старой жене, и понял, что даже если бы она была жива и стояла теперь рядом с мужем, то он все равно мало что узнал бы о Стране Эльфов. Похоже, старику почти нечего добавить. И все же какая-то упрямая раздражительность заставила его не бросать разговора, хотя он и знал, что все бесполезно.

– Кто живет к востоку отсюда? – спросил он.

– К востоку? – как эхо повторил за ним кожевник. – Разве господину мало севера, юга и запада, что он непременно должен глядеть на восток?

На его лице появилось умоляющее выражение, но Алверик не обратил на это ни малейшего внимания.

– Кто живет на востоке? – настойчиво спросил он.

– Никто, господин, – ответил кожевник, и это, разумеется, было правдой.

– А раньше, что было там раньше? – настаивал лорд.

Старик отвернулся, чтобы присмотреть за жарким в горшке, и ответил так тихо, что его едва можно было расслышать.

– Прошлое, – сказал он.

Он ничего больше не прибавил и даже не объяснил, что означает его ответ, так что Алверику оставалось только поинтересоваться, нельзя ли ему заночевать здесь. Хозяин без слов подвел его к старой широкой кровати, которую Алверик, оказывается, помнил все эти годы. И тогда, без дальнейших церемоний, Алверик улегся на нее, чтобы отпустить старика и дать ему возможность вернуться к своему ужину.

Очень скоро Алверик уже крепко спал, наконец-то получив возможность отдохнуть в тепле. А его хозяин тем временем не спеша обдумывал множество вещей, о которых, как полагал Алверик, он не имеет никакого представления.

Наутро Алверика разбудили птицы из окрестных полей, распевшиеся в самом конце октября просто потому, что солнечное утро вдруг напомнило им весну. Он сразу же вскочил и вышел наружу, чтобы встать в самой высокой точке узкого поля, лежавшего с той стороны дома кожевника, которая обращена к Стране Эльфов. Оттуда он поглядел на восток, но ничего нового не увидел: до самого выпуклого горизонта простиралась все та же бесплодная, голая, каменистая земля, та же, что была здесь и вчера, и позавчера.

Он вернулся в дом, и старик накормил его завтраком. После еды Алверик снова вышел на улицу, чтобы глядеть на равнину. За обедом, которым робко поделился с лордом кожевник, он снова заговорил о Стране Эльфов. И было в ответах и даже в молчании старика что-то такое, что не давало угаснуть надежде Алверика получить хоть какие-то сведения о местонахождении бледно-голубых Эльфийских гор. Он вывел своего хозяина из дома и развернул его лицом на восток. Кожевник глянул в ту сторону неохотно. Алверик, указав ему на приметный обломок скалы, торчащий из земли совсем неподалеку, спросил его напрямик, рассчитывая получить конкретный ответ, раз речь зашла о конкретных вещах:

– Как давно стоит здесь эта скала?

И ответ старика обрушился на сад его надежд, как град на цветущие яблони:

– Она здесь, и нам следует примириться с этим.

Неожиданность и странность этих слов оглушили Алверика, так что голова его закружилась. Теперь он увидел, что и самые логичные вопросы о конкретных предметах не могут помочь ему получить разумный ответ, и совершенно отчаялся, больше не надеясь получить практические указания относительно задуманного им фантастического путешествия.

Но даже после этого Алверик почти до самого вечера прохаживался вдоль глухой восточной стены дома, бросая на неприветливую равнину испытующие взгляды, однако за все это время она ничуть не изменилась и никуда не отступила, и никакие бледно-голубые вершины не встали над горизонтом. Страна Эльфов не вернулась в свои прежние берега. А когда пришел вечер, серые камни равнины сперва тускло, как бы нехотя засветились в лучах низкого солнца, а потом быстро потемнели с его заходом. Эти перемены происходили в полном соответствии с земными законами, и не было в них ни капли эльфийского волшебства. Алверик наконец решился предпринять дальнее путешествие.

Вернувшись в дом, он заявил кожевнику, что хочет купить так много продовольствия, сколько сможет унести, и за ужином они вместе обдумали, что понадобится ему в первую очередь. Старик пообещал Алверику завтра же обойти всех соседей, и рассказал, чего и сколько можно купить у каждого, и выразил надежду, что если Бог благословит его силки обильной добычей, то у Алверика будет даже больше еды, чем они рассчитывали. Ведь Алверик вознамерился идти на восток до тех пор, пока не найдет потерянную землю.

В тот день Алверик рано пошел спать и спал долго, пока усталость, вызванная его тщетной погоней за Страной Эльфов, не изошла из его тела полностью. Его разбудил старый кожевник, спозаранок отправившийся осматривать свои силки и ловушки.

Пока лорд завтракал, он сложил в котелок мясо пойманных зверьков и повесил его над огнем, а сам снова ушел. Почти все утро старые переходил из дома в дом, от соседа к соседу, и одни давали ему солонину, другие – хлеб, третьи делились сыром, так что к обеду кожевник вернулся домой, сгибаясь под тяжестью тюка с провизией.

Часть продуктов, принесенных стариком, Алверик сложил в заплечный мешок, а часть поместил в висевшей у него на поясе кошелке. Он наполнил водой свою флягу и присоединил к ней еще две, которые хозяин сделал для него из двух больших кож. Навьючив все это на себя, он немного отошел от дома кожевника, внимательно оглядывая пустошь, откуда ушла Страна Эльфов, а потом снова вернулся к старику, как только убедился, что может легко нести двухнедельный запас провизии.

Вечером, пока хозяин готовил рагу из мяса суслика, Алверик снова встал у глухой стены дома и глядел на неприветливую каменистую пустыню, надеясь увидеть за далекими, розовыми от заката облаками безмятежные незабудковые вершины, но так ничего и не высмотрел.

Солнце село, и закончился последний день октября.

На следующее утро Алверик плотно позавтракал, потом забросил через плечо мешок с едой и, расплатившись с хозяином, тронулся в путь. Дверь домика, конечно же, отворялась на запад, и старик, сердечно прощаясь с гостем у порога и желая ему успеха, так и не решился зайти за угол, чтобы не видеть, как Алверик будет удаляться к востоку, как не хотел он накануне говорить об этом путешествии, словно на картушке его компаса было нанесено всего три стороны света.

Не успело яркое осеннее солнце подняться высоко над горизонтом, как Алверик уже покинул поля, которые мы знаем, и с мешком еды на плече и волшебным мечом на поясе углубился в край, откуда отступила Страна Эльфов и к которому ничто не осмеливалось приблизиться.

Цветущие боярышники его воспоминаний, которые он видел здесь недавно, уже все засохли и облетели, а древние песни и забытые голоса, витавшие над этой землей, звучали теперь не громче самых тихих вздохов, да и число их заметно поубавилось, словно многие уже умолкли насовсем или же сумели добраться до Страны Эльфов и соединиться с ней.

Алверик шел без отдыха целое утро, шел со рвением, которое овладевает путниками в начале долгого пути. Это рвение помогало ему не снижать скорости, хотя он был тяжело нагружен провизией и нес с собой толстое одеяло, повязанное на плечи поверх плаща. Кроме еды Алверик взял с собой вязанку хвороста, а в правой руке держал шест. С мешком на спине, с шестом в руках и с мечом у пояса Алверик, конечно же, выглядел немного нелепо, однако, ведомый одной мыслью, одной надеждой, одной пламенной страстью, он, право же, не мог не унаследовать хотя бы части той всеобщей чудаковатости, что присуща всем, кто отваживается на подобные отчаянные предприятия.

В полдень Алверик ненадолго присел на камень, чтобы немного перекусить. Дальше он пошел уже медленнее, но даже вечером не смог отдохнуть, как намеревался, потому что когда густые сумерки упали на каменистую равнину и плотной пеленой залегли вдоль восточного горизонта, он то и дело вскакивал со своего места и проходил еще несколько шагов, чтобы взглянуть, не те ли это густые и плотные сумерки, что протянулись вдоль края полей волшебной границей, отделяющей их от Страны Эльфов. Но каждый раз это оказывались одни и те же знакомые земные сумерки.

Звезды высыпали на небо. Это были привычные звезды, те, что каждый день ночами глядят с высоты на нашу Землю. Только тогда Алверик наконец кое-как устроился среди острых, не прикрытых мхом камней и, поев хлеба с сыром, запил его водой. Когда над равниной начал распространяться ночной холод, он разжег крошечный костер из принесенного с собой хвороста и, завернувшись в свой плащ и в одеяло, улегся как можно ближе к нему. И, прежде чем угли погасли и почернели, он уже крепко спал.

Рассвет пришел в пустыню неслышно, без птичьих трелей, без шороха листьев или просыпающейся травы. Мертвая тишина и холод царили над равниной. Казалось, ничто на этой каменистой пустоши не радуется возвращению дневного света.

Глядя на бесформенные груды холодных, тускло освещенных камней, Алверик подумал, что было бы куда лучше, если бы ночной мрак навеки укрыл их остро изломанные грани. Да, тьма была бы гораздо лучше теперь, когда Страна Эльфов отступила из этих мест. И хотя безрадостное уныние этой расколдованной земли проникло в его душу вместе с пронизывающим холодом утра, пламя надежды, все еще горевшее в сердце Алверика, не позволило ему потратить много времени на завтрак возле кучки остывшей золы, оставшейся от одинокого костра. Безумная надежда погнала его дальше на восток через каменистую пустыню. И снова Алверик шел все утро напролет, но не встретил в пути ни былинки – даже золотые птицы, которых он видел прежде, уже давно укрылись в пределах зачарованной страны.

Обыкновенные пернатые и прочие дикие существа избегали этих пустынных угрюмых пространств. В своем путешествии он был так же одинок, как человек, который отправляется в обратный путь по волнам своей памяти, чтобы еще раз навестить памятные места, однако вместо них оказывается вдруг в пустыне, откуда бежало все очарование дорогих воспоминаний. По сравнению с прошлым днем ноша Алверика несколько уменьшилась, однако шаг его уже не был таким упругим, так как яснее ощущалась вчерашняя усталость. В полдень Алверик долго отдыхал, а потом снова поднялся и пошел дальше. Мириады камней, больших и малых, окружали его со всех сторон, протянувшись однообразной серой равниной до самого иззубренного горизонта. Целый день Алверик напрасно ждал, что вот-вот мелькнут в вышине бледно-голубые пики.

Вечерний костер снова оказался небольшим: Алверик вынужден был экономить свой скудный запас дров. Робкий огонек, мерцающий посреди пустоши, был не в силах побороть чудовищного одиночества мертвых пространств. Сидя возле этого жалкого костра, Алверик думал о Лиразели, он изо всех сил старался сохранить в сердце своем надежду, но одного взгляда на эти равнодушные камни вполне хватило бы, чтобы совершенно отчаяться. Было в хаотическом нагромождении каменных осколков нечто такое, что говорило: «Оставь мечты! Эта равнина и сроднившиеся с нею валуны и щебень тянутся и тянутся бесконечно».