Онлайн чтение книги Дороти и Волшебник в Стране Оз Dorothy and the Wizard in Oz
16. КОНЬ ДЖИМ

Джиму был предоставлен для жилья большой чал с зеленым мраморным полом и расписными стенами. Он выглядел так торжественно, что всякий другой на месте Джима, пожалуй, оробел бы. Но конь принял все как должное и скомандовал слугам, чтобы те хорошенько его почистили, расчесали гриву, хвост и вымыли копыта. Когда его известили о том, что вскоре будет подан обед, он фыркнул в ответ, что чем скорее, тем лучше. Для начала ему была предложена дымящаяся миска супа, при виде которой конь в изумлении вытаращил глаза.

— Унесите немедленно! — повелел он. — Вы что, принимаете меня за саламандру?

Слуги молча повиновались и вскоре вновь принесли огромное серебряное блюдо, теперь уже с рыбой, запеченной под соусом.

— Рыба! — возмущенно вскричал Джим. — Да что я вам, кот какой-нибудь? Долой!

Слуги удалились в смятении и опять вернулись с подносом, на котором красовались две дюжины аппетитнейших куропаток, жаренных на вертеле.

— Ну и ну! — простонал конь, начиная уже терять терпение. — Что я вам, куница или лиса? Какие вы все здесь глупцы в Стране Оз и какой же дрянью питаетесь! Неужели в целом дворце нет приличной еды?

Дрожащие слуги послали за королевским поваром, тот прибежал и почтительнейше спросил:

— Чего пожелает на обед ваше высочество?

— Высочество?! — недоуменно повторил Джим, непривычный к такому обращению.

— Ростом вы удались на славу, выше любого существа в этой стране, — пояснил повар.

— Ну что ж, пожалуй, мое высочество желает овса, — заявил конь.

— Овса? Но у нас нет овса, — растерялся повар. — Вот овсянки сколько угодно, мы часто готовим ее на завтрак. Овсянка — лучший завтрак, — нерешительно посоветовал он.

— И обед тоже, — добавил Джим. — Подай-ка мне ее, да только сырую, если тебе жизнь дорога.

Как видите, уважение, оказанное старику-коню, сделало его слегка заносчивым, он позабыл о том, как полагается вести себя в гостях, что, впрочем, неудивительно, ведь с самого его рождения и до дня прибытия в Страну Оз к нему никто и никогда не относился иначе, как к слуге. Но на королевских слуг лошадиные капризы не произвели, похоже, дурного впечатления. Они быстренько замешали овсянку в тазике с водой, и Джим с удовольствием ее откушал.

Потом слуги побросали на пол целую груду попон, и старый конь улегся на покой. Спать на такой мягкой постели ему не доводилось еще никогда в жизни.

Утром, лишь только рассвело, он решил прогуляться и подыскать себе к завтраку какой-нибудь травки. Прошествовав, не торопясь, через прекрасную арку, он завернул за угол дворца, внутри которого все, казалось, еще спало, и столкнулся нос к носу с Деревянным Конем.

Удивленный и ошарашенный, Джим встал как вкопанный. Деревянный Скакун тоже замер и уставился на коня своими выпученными глазами, представлявшими собой два обыкновенных сучка.

Ногами ему служили четыре жерди, хвост был маленькой веткой, случайно сохранившейся на конце тела-бревна, а рот — зарубкой на противоположном его конце, который был потолще и потому считался головой. На деревянных ногах красовались золотые подковы, а к неуклюжему телу было приторочено принадлежащее принцессе Озме седто — красной кожи, все усыпанное бриллиантами.

При виде столь странного существа Джим и сам выпучил глаза под стать Козлам. Уши у него встали торчком, а голова откинулась далеко назад.

Некоторое время оба топтались на месте нелепейшим образом, не зная, что предпринять. Потом Джим воскликнул:

— Скажи ради Бога, кто ты такой?

— Я — Деревянный Конь, — ответил тот.

— Я о тебе, кажется, что-то слышал, — вспомнил Джим, — но увидеть что-либо подобное, право, никак не ожидал.

— Не сомневаюсь, — отозвался Деревянный Конь не без гордости. — Меня здесь многие считают необыкновенным.

— Уж куда необыкновеннее. И как только могла появиться на свет такая шаткая раскоряка?!

— Моей вины в том не было, — застеснялся его собеседник. — Озма посыпала меня волшебным порошком, вот и пришлось, хочешь не хочешь, ожить. Я ведь знаю, что не очень красив, но я — единственный конь в Стране Оз и все относятся ко мне с уважением.

— Да разве ты конь?

— Не настоящий, конечно. Настоящих коней здесь нет совсем. Я только подобие. Надо думать, близкое.

Джим возмущенно заржал.

— Посмотри на меня! — вскричал он. — Я-то ведь и есть настоящий конь!

Деревянное существо охнуло и принялось очень внимательно рассматривать нового знакомца.

— Неужели это и впрямь Настоящий Конь? — бормотал он. — Возможно ли это?

— Не только возможно, а именно так и есть, — заявил Джим, очень довольный произведенным эффектом. — Порукой тому — мои многочисленные достоинства. Взгляни, к примеру, на длинный хвост. Им я могу отгонять мух.

— А меня мухи не донимают вовсе, — загоревал Деревянный Скакун.

— Взгляни на мои большие сильные зубы — ими я могу жевать траву.

— А я и не ем никогда.

— Взгляни также на мою широкую грудь — благодаря ей я могу дышать глубоко и мощно, — гордо продолжал Джим.

— А мне и дышать не надо, — заметил его собеседник.

— Ну, вижу я, ты лишен многих радостей в жизни, — посочувствовал конь. — Ты не знаешь, какое это облегчение — смахнуть навязчивую муху и какое удовольствие — наесться вкусненького да досыта. И какое испытываешь удовлетворение, вдыхая полной грудью чистый свежий воздух. Если ты и подобие коня, то, надо сказать, довольно жалкое.

— Конечно, мне с тобой нельзя равняться, — вздохнул Деревянный Конь.

Однако я рад, что повстречался наконец с Настоящим Конем. Никого прекраснее тебя я в жизни еще не видел.

Тут Джим совсем растаял. Прекрасным его никто никогда не называл. Он покровительственно сказал:

— Твой главный недостаток, друг мой, состоит в том, что ты деревянный. Но тут уж, боюсь, ничего не поделаешь. Настоящие кони, вроде меня, все из кожи, крови, плоти и костей.

— Кости я вижу, — подтвердил Деревянный Скакун, — очень даже четко и ясно. Кожу тоже вижу. А кровь, полагаю, вся внутри?

— Правильно полагаешь, — кивнул Джим.

— И какая же с нее польза?

Этого Джим и сам не знал, но обнаружить свою неосведомленность перед собеседником ему никак не хотелось.

— Когда меня что-нибудь ранит, — ответил он, — начинает бежать кровь, и сразу видно, где рана. А у тебя, бедняга, небось, и кровь-то не идет, когда поранишься?

— У меня вообще не бывает ран. Иногда я немножко ломаюсь, но меня ничего не стоит починить и привести в порядок. Царапины и удары мне нипочем.

Джим уже позавидовал было Деревянному Коню, что тот никогда не чувствует боли, но потом решил про себя, что поменяться местами с этим странным и нелепым созданием он все равно не пожелал бы ни при каких обстоятельствах.

— А откуда у тебя золотые подковы? — поинтересовался он.

— Их подарила мне принцесса Озма, — отвечал его деревянный знакомец, — чтобы копыта не снашивались. Мы с ней побывали не в одной переделке, и она очень ко мне привязана.

Конь хотел было что-то ответить, но вдруг вздрогнул и в ужасе заржал, задрожав как осиновый лист. Из-за угла вышли два огромных страшных зверя — они ступали так неслышно, что заметил он их только теперь, когда они оказались совсем близко. Джим готов был уже броситься наутек, но его новый приятель вскричал:

— Стой, брат мой! Стой, Настоящий Конь! Это друзья, они не причинят тебе вреда.

Джим заколебался, в страхе косясь на хищников. Один из них был огромный Лев с ясными умными глазами, густой каштановой, аккуратно расчесанной гривой и бархатистым песочного цвета туловищем. Другой был огромный полосатый Тигр с мощными лапами и глазами, поблескивавшими из-под полуопущенных век, как угольки. Эти грозные хозяева леса и джунглей могли вселить ужас в самое храброе сердце, так что Джим при виде их струхнул не на шутку.

Но Деревянный Скакун представил вновь прибывших самым непринужденным образом:

— Перед тобой мой добрый друг Трусливый Лев, могучий царь зверей и в то же время верный подданный принцессы Озмы. А это — Голодный Тигр, гроза джунглей, он обожает лакомиться пухлыми младенцами, но никогда не делает этого — не позволяет совесть. Эти царственные животные — лучшие друзья маленькой Дороти и прибыли в Изумрудный Город, чтобы приветствовать ее в нашей волшебной стране.

Услышав это, Джим приободрился. Он поклонился, стараясь сохранять достоинство, насколько это было возможно. А хищники закивали в ответ самым дружелюбным образом.

— Разве не красавец этот Настоящий Конь? — с искренним восхищением воскликнул Деревянный Конь, обращаясь к ним.

— Дело вкуса, — сдержанно отвечал Лев. — В лесу его сочли бы уродцем. Уж слишком вытянута морда и шея тоже. Да и ноги, я бы сказал, чрезмерной длины. Кроме всего прочего, он излишне костляв и староват, пожалуй.

— И жестковат тоже, — печально добавил Голодный Тигр. — Совесть никогда бы не позволила мне покуситься на такого неаппетитного коня.

— Рад это слышать, — отозвался Джим, — тем более что у меня тоже есть совесть и по ее подсказке я сейчас изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не проломить кое-кому голову одним ударом мощного копыта.

Если он надеялся таким образом припугнуть полосатого зверя, то явно ошибся. Тигр изобразил нечто вроде улыбки и лениво подмигнул одним глазом.

— У тебя чуткая совесть, дружище, — мурлыкнул он, — и если ты будешь прислушиваться к ее голосу, то сможешь в будущем избежать многих неприятностей. Попробуй когда-нибудь, проломить мне голову, и ты узнаешь о тиграх кое-что интересное и, видно, новое для себя.

— Любой друг Дороти, — вмешался Трусливый Лев, — и наш друг. Поэтому давайте оставим этот разговор о проламывании голов и обратимся к более приятным предметам. Вы уже завтракали?

— Нет еще, — ответил Джим, — но здесь вокруг растет в изобилии чудный клевер, поэтому, если вы не против, я тут же примусь за еду.

— Вегетарианец, — завистливо проворчал Тигр, глядя на жующего клевер коня. — Будь я травоядным, я мог бы запросто обойтись без совести и думать не думал бы о ягнятах с младенцами.

Как раз тут Дороти, которая рано встала и услышала их голоса, выбежала навстречу своим старым друзьям. Она сердечно обняла и Льва, и Тигра, но царю зверей обрадовалась, похоже, больше, чем его вечно голодному приятелю, ведь их знакомство со Львом было куда более давнее.

Они разговорились. Дороти рассказала всем об ужасном землетрясении и о приключениях, которые за ним последовали. Но тут прозвенел звонок к завтраку, и девочка побежала назад во дворец. Она как раз пересекала приемный зал, когда ее остановил вдруг чей-то резкий голос:

— Неужели это ты? И опять здесь?

— Здесь, — повторила она, растерянно оглядываясь и пытаясь сообразить, кому же принадлежит голос.

— А как ты сюда попала? — последовал вопрос, и тут взгляд Дороти упал на рогатую голову, украшавшую собой камин. Губы у головы, как она успела заметить, шевелились.

— Боже! — воскликнула она. — А я-то думала, что ты чучело.

— Я и есть чучело, — ответила голова, — но однажды Озма посыпала меня оживительным порошком, и я стал головой самой прекрасной Летучей Самоделки на свете. Мне довелось участвовать во множестве чудесных приключений, однако, в конце концов, меня разобрали на части и вновь повесили на стену. Теперь я разговариваю лишь изредка, когда бываю в настроении.

— Удивительное дело, — всплеснула руками девочка, — кем же ты был при жизни?

— Я уж и позабыл совсем, — ответило чучело, — да это и неважно. Но вот, кажется, идет Озма. Я умолкаю, а то с тех пор, как она из мальчишки Типа превратилась в принцессу, она не любит, чтобы я болтал лишнего.

В этот момент и впрямь дверь открылась, и в зал вошла прелестная правительница Страны Оз.

Она поцеловала Дороти и пожелала ей доброго утра. Маленькая принцесса была свежа, румяна и в отличном настроении.

— Завтрак подан, радость моя, — сказала она, — а я ужасно голодная. Так что не будем терять ни минуты.