Онлайн чтение книги Ecce Homo. Как становятся сами собою Ecce homo: Wie man wird, was man ist
Сумерки идолов. Как философствуют молотом

1

Это сочинение менее чем в 150 страниц, с интонациями ясными и судьбоносными, демон, который смеётся, — плод столь немногих дней, что я стесняюсь назвать их число, — является вообще исключением среди книг: нет ничего более богатого содержанием, более независимого, более опрокидывающего — более злого. Если хотят вкратце составить себе понятие о том, как до меня всё стояло вверх ногами, пусть начинают с этого сочинения. То, что называется идолом на титульном листе, есть попросту то, что называли до сих пор истиной. Сумерки идолов — по-немецки: старая истина подходит к концу...

2

Нет ни одной реальности, ни одной «идеальности», которая не была бы затронута в этом сочинении (— затронута: какой осторожный эвфемизм!..). Не только вечные идолы, но и самые молодые, следовательно, самые хилые. «Современные идеи», например.^{103} Порывы великого ветра дуют между деревьями, и всюду падают плоды — истины. В этом расточительность слишком богатой осени: спотыкаешься об истины, некоторые даже давишь насмерть — до того их много... Но в том, что остаётся в руках, уже нет ничего проблематичного — это уже решения. Только у меня в руках есть масштаб для «истин», теперь я могу решать. Как если бы во мне выросло второе сознание , как если бы «воля» зажгла во мне свет для себя над неверной тропой, по которой она до сих пор шла под откос...^{104} Неверная тропа — её называли путём к «истине»... Покончено со всяким «тёмным стремлением», именно добрый человек меньше всего смыслил в верном пути...^{105} И, говоря вполне серьёзно, никто до меня не знал настоящего пути, пути вверх : только с меня начинаются снова надежды, задачи, предписывающие пути культуры, — я их благостный вестник .^{106} Именно поэтому являюсь я роком. —

3

Непосредственно по окончании вышеназванного произведения и не теряя ни одного дня, взялся я за чудовищную задачу Переоценки , с таким независимо-гордым чувством, с которым ничто не может сравниться, каждую минуту сознавая своё бессмертие и высекая с уверенностью рока знак за знаком на медных скрижалях. Предисловие появилось 3 сентября 1888 года: когда утром, после написания его, я вышел на воздух, предо мною предстал самый прекрасный день, когда-либо виденный мною в Верхнем Энгадине — прозрачный, сверкающий красками, вмещающий в себя все контрасты и все нюансы между льдом и Югом.^{107} — Лишь 20 сентября покинул я Зильс-Марию, задержанный наводнениями и в конце концов оставшийся единственным гостем этого чудесного места, чьё имя одаряет бессмертием моя благодарность. После путешествия, полного инцидентов и даже опасности для жизни в полузатопленном Комо,^{108} до которого я добрался только глубокой ночью, 21-го днём я прибыл в Турин, моё зарекомендовавшее себя место, ставшее отныне моей резиденцией. Я снял ту же самую квартиру, которую занимал весною, на виа Карло Альберто 6, III-й этаж, напротив грандиозного палаццо Кариньяно, где родился Виктор Эммануил^{109}, с видом на пьяцца Карло Альберто и на раскинувшиеся дальше холмы. Не колеблясь и ни на мгновение не давая себя отвлечь, я вернулся к работе: оставалось написать лишь последнюю четверть произведения. 30 сентября — день великой победы; завершение «Переоценки»; отдых Бога на берегах По.^{110} В тот же день написал я ещё и предисловие к «Сумеркам идолов», корректура их печатных листов была моим отдыхом в сентябре. — Я никогда не переживал такой осени, я даже не думал, что что-нибудь подобное возможно на земле — Клод Лоррен, задуманный в бесконечность, каждый день, полный всё такого же неукротимого совершенства.^{111}