Онлайн чтение книги Ещё Флетч?
ГЛАВА 27

– Отвлеките ее руки, – пробормотал Карр.

Флетч пощекотал девочке шею.

Едва ее руки взметнулись вверх, громадные ладони Карра выпрямили ногу девочки, совместив концы сломанной кости. Ее смех перешел к крик боли.

– Все уже позади, сладенькая. Ты еще потанцуешь, когда вырастешь.

Карр обмотал ступню, и лодыжку девочки эластичным бинтом, установил шину, замотал и ее. Ссадина в месте перелома почти зажила. Ногу девочка сломала дней семь тому назад.

– Делаем, что можем, – пожал плечами Карр, – Если врача нет, лечим сами.

Из Найроби они полетели на юго-восток. В аэропорту Уилсона Джума помогал носить вещи от «лендровера» к самолету, загружать их в самолет, затем уселся в последнем ряду, позади Барбары. Флетч не слышал, чтобы кто-либо прокомментировал решение Джумы лететь с ними. Лыжи лежали в проходе между сиденьями, едва умещаясь в самолете.

Во время полета Джума читал «Аке», книгу Воле Шоинка <Воле Шоинка – современный нигерийский писатель.>.

Барбара неотрывно смотрела в иллюминатор. С воздуха лагерь Карра не бросался в глаза. Располагался он на восточном берегу реки, на опушке джунглей. Еще в двадцати пяти километрах к востоку сверкала голубизна Индийского океана.

Посадочная полоса являла собой двухколесную колею. Большая палатка-кухня, по обе ее стороны – две палатки поменьше, кусок брезента, натянутый на четырех столбах, старый джип в тени гигантского баньяна. Прочих достопримечательностей Флетч не обнаружил.

Карр посадил самолет колесами в колею. Флетч откинул дверцу. Навалилась душная, влажная жара. Примерно человек пятьдесят вышли из леса. Карр заглушил двигатель, повернул на панели управления несколько выключателей.

– Полагаю, клиника открыта.

Обезьяны были везде: на земле, на деревьях, на палатках, на столе и стульях, стоящих под брезентом. Самцы с детенышами, вцепившимися в их шерсть, самки, кормящие новорожденных, детеныши постарше, передвигающиеся самостоятельно.

– Они кусаются, – предупредил Карр. – Воруют. Не питают ни малейшего уважения к людям.

Шейла, в теннисных шортах и рубашке с короткими рукавами, ждала их в конце посадочной полосы. С кувшином лимонада и стаканами на подносе.

– Здесь полный порядок, – доложила она, едва Карр вылез на крыло. – У тебя тоже все нормально? Тогда и в мире без проблем.

– Нашла что-нибудь интересное в мое отсутствие? – спросил Карр.

– Да, – кивнула Шейла. – Запасные ключи от «лендровера», которые ты вроде бы потерял.

Карр пожал плечами.

Опустив поднос на землю и разлив лимонад, Шейла обняла и поцеловала Карра.

– Мое потное чудовище, – она обняла и поцеловала Флетча, когда узнала, кто он такой. – Хорошо. Нам необходимы загорелые люди, – обняла и поцеловала Барбару. – Великолепно! Женщина поможет мне догнать убегающий мир.

Джума стоял в сторонке, мрачно глядя на Шейлу. Когда Карр представил их, Шейла помахала ему рукой.

– Привет, Джума. Рада, что ты решил присоединиться к нам.

– Я привез неплохие бифштексы, – порадовал Шейлу Карр.

– Наверное, они очень дорогие.

– Не дороже кур.

Обезьяна заглянула в кувшин с лимонадом. Шейла легким пинком отогнала ее.

– Послушай, это женщина Карра? – шепотом спросил Джума у Флетча.

– Полагаю, что да. Шейла. Да.

– Я этого не знал, – пробормотал Джума.

– Ничего римского не нашлось? – Шейла и Карр уже шли к палаткам.

– Все, как обычно. Наконечники. Бивни. Скелет.

– Человеческий?

– Да. Ребенка. Похороненного не так уж и давно. Оставшуюся часть дня Флетч наблюдал, как Карр, устроившись под тентом, лечит людей. Многие дети приходили с ожогами. Карр смазывал и бинтовал пораженные места. Еще больше – с гноящимися глазами. Карр промывал их, закапывал лекарство или закладывал в уголок лечебную мазь. Родители получали от него тюбик (пузырек) с лекарством и подробные инструкции по его использованию. Жалобы были самые разные: боли в желудке, рваные раны, язвы, сломанные кости. Каждому Карр задавал множество вопросов, выясняя причину недомогания, затем доставал из аптечки первой помощи таблетки, бинты, лекарства. С кожными заболеваниями к нему не обращались: похоже, знали, что тут он им не поможет. У двух стариков Карр диагностировал опухоли и сказал, что им следует обратиться в больницу.

Мужчина, опираясь на костыль, сделанный из толстой ветки, сказал, что уронил валун на пальцы ноги. Два пальца Карр отрезал садовым секатором. Продезинфицировал, зашил и перевязал раны. Третий палец, сломанный, трогать не стал.

Отрезанные пальцы Карр завернул в кусок бинта и торжественно отдал мужчине.

– Как эти люди узнали о вашем прилете? – спросил Флетч Карра. Карр промолчал.

– Откуда Джума все знает о моем отце? Как он узнал, что мы с Барбарой завтракали на веранде лорда Деламера, когда он проходил мимо? Он ни у кого ничего не спрашивал, но направился прямо к нам. Каким образом он мог знать, что мы полетим сюда до того, как мы согласились?

– Никогда не пытайтесь понять, как и откуда узнают новости африканцы. Это их магия. Но я могу дать вам ключ к этой загадке. Магия эта во многом базируется на наблюдательности. Они тратят массу времени, размышляя о людях. Реальных людях – тех, что их окружают. Они думают о людях вместо того, чтобы думать каких-то вещах, будь то машины, телевизоры или сушилки для волос. Они думают о людях, которых знают, а не о мифологических идолах вроде политиков, известных спортсменов, кинозвезд или мифологических событиях, таких, как далекие войны, валютные кризисы и сессии ООН, – Карр бросил пустой тюбик из-под «Неоспорина» в бочку, используемую вместо мусорного ведра. – Наша магия, разумеется, основана на фармакологии. И мы прекрасно ладим друг с другом, уважая магию каждой стороны.

– Но почему они ждали вас? – Флетч снимал шерстяные носки и теннисные туфли. – Шейла могла бы подлечить их ожоги и нагноения...

Карр вскрыл новый рулон бинта.

– Они не доверяют Шейле. Возможно, вы этого не заметили, но Шейла – индианка. Она пыталась их лечить, но они этого не допустили. Магия здесь, как и везде, ассоциируется с личностью. Они не подпустят к себе и вас, хотя вы – белый. Стариков не заставишь подойти к вам, они не поделятся с вами своими бедами, потому что вы слишком молоды. Поэтому вся грязная работа ложится на меня.

Молодой парень объяснил Карру, что поцарапал ладонь. А потому прижег ее кислотой. Теперь у него воспалилась вся рука, по самый локоть.

Помогая Карру – тот просил что-то подержать, что-то принести, – Флетч не упустил из виду, как под руководством Шейлы на опушке поднялась новая палатка. В нее перенесли из самолета их рюкзаки.

Из-за длины лыж и необычности их формы каждую пару переносили двое мужчин, положив лыжи на плечи. Флетч слышал крики изумления, последовавшие после того, как Барбара достала свои лыжи из чехла. Стоя на выжженной земле, под тропическим солнцем, на фоне ярко-зеленых джунглей, Барбара имитировала спуск с горного склона, с отталкиванием палками, сгибанием колен, плавным танцем бедер.

Джума, показывая, что он тоже мчится на лыжах, притворился, что теряет равновесие. Он долго балансировал на одной ноге, отчаянно размахивал руками, словно пытаясь сохранить равновесие, но в конце концов рухнул на землю, подняв столб пыли.

Большая обезьяна, с сердитыми криками, попыталась отнять у Барбары одну из палок.

После того как Карр заканчивал лечение, люди возвращались в джунгли, растекаясь по узким тропкам.

– С глазами у них просто беда, – Карр печально покачал головой. – Так близко от экватора, и никакой защиты от солнца. И мух тут полным-полно, – он отогнал дюжину мух от лица ребенка. – Да еще ожоги. Дети пытаются помочь в приготовлении пищи. Играют слишком близко от открытого огня. Или вываливаются из нагрудных или наспинных люлек в очаг. Мамаши, сами видите, в основном тоже еще дети.

Действительно, большинству мамаш перевалило максимум за пятнадцать лет. Весь их наряд состоял из цветастых юбок да многочисленных браслетов на руках и на ногах. Груди если и прикрывались, то несколькими рядами бус. Несмотря на заботы и тревоги, все они пребывали в прекрасном расположении духа. Флетча они стеснялись, старались не смотреть на него, но говорили, несомненно, о нем, Барбаре и Джуме.

– Это называется вмешиваться в их жизнь? – Карр заметно устал. – Стоило бы спросить достопочтенного доктора Маккоя, неужели то, что мы сейчас делаем, называется вмешательством? Некоторые из этих чертовых ученых хотели бы накрыть Африку стеклянным колпаком и лишь наблюдать за тем, что происходит под ним.

– Джуму не посадишь под стеклянный колпак, – возразил Флетч. – Он его разобьет.

– Думаю, что разобьет, – согласился Карр.

– Между прочим, Карр, я вспоминаю, что перед отлетом из Штатов мы с Барбарой не делали никаких прививок.

– Все будет нормально, – успокоил его Карр. – Единственное, необходимое здесь лекарство, – стаканчик виски на сон грядущий, – он посмотрел, низко ли опустилось солнце. – Но сначала давайте прогуляемся по берегу. Я покажу вам, что не слишком уж продвинулся со своей безумной идеей. Затерянный в джунглях римский город, – Карр рассмеялся. – Ба! Я сумасшедший!

– Вчера вечером я прочел все, что написали газеты за два дня об убийстве в аэропорту, – Карр и Флетч бок о бок шагали вдоль берега. – Я также переговорил с Дэном Дьюисом.

– Вы переговорили с Дэном Дьюисом?

– Почему нет? Он же школьный учитель.

– Он также полулегальный палач.

– Это точно. Мы говорим, что он работает «в тесном контакте с полицией».

– Он наемный убийца полицейских.

– Этот мир очень разнообразен, Ирвин. Нельзя подгонять все под один стандарт.

– Извините. Я вас слушаю, – по ходу Флетч постоянно убивал мух, шлепая себя по рукам, шее, лицу.

– Убитого звали Луис Рамон. При нем был французский паспорт. В денежном поясе обнаружена очень крупная сумма в немецких марках. Примерно сто тысяч в пересчете на доллары.

– Его не ограбили?

– Нет. Деньги так и остались при нем.

Флетч присвистнул.

– Его не ограбили даже полицейские.

– В ответе Интерпола сообщается, что Луис Рамон – валютный «челнок», возможно, контрабандист. Впервые он «засветился» пять лет тому назад. Подозревали, что он вывез из Швейцарии итальянские лиры. А три года тому назад, когда он пытался ввезти французские франки в Албанию, его поймали. Оштрафовали и отпустили, то есть в тюрьме он, по сведениям Интерпола, не сидел. Вот мы и пришли. Я покажу вам, чем мы тут занимаемся.

Они свернули на уходящую в джунгли просеку, достаточно широкую, чтобы по ней мог проехать джип. Над просекой смыкалась листва. В двадцати пяти метрах от реки просека заканчивалась круглой вырубкой.

В центре ее высилась кучка земли, рядом с уходящим вглубь шурфом. Если б не эта куча, шурфа с края вырубки Флетч бы и не заметил.

– Мы бурим скважины, – пояснил Карр, – смотрим, что находится под землей. Бур у нас примитивный, таким обычно пользуются, когда ищут воду, перед тем, как делать настоящий колодец. Мы можем углубиться в землю максимум на пятнадцать метров. Как вы думаете, пятнадцати метров, это сорок пять футов, достаточно для того, чтобы дойти до слоя двух – или трехтысячелетней давности? Я в этом сомневаюсь, – он ткнул землю носком. – Почва мягкая. Густая растительность.

Они вернулись к реке.

– Каждые сто метров мы углубляемся в джунгли на двадцать пять метров и бурим землю. Вы думаете, это достаточное расстояние? Или мы уходим слишком далеко? Мне представляется, что город они строили за западном берегу, чтобы река отделяла их от океана. Или я ошибаюсь? Там, где уровень земли чуть поднимается, мы увеличиваем число шурфов.

– И давно вы здесь копаетесь? – спросил Флетч.

– Почти восемнадцать месяцев. Пробурили множество шурфов, по обеим берегам реки.

Они двинулись дальше.

– В общем, Луис Рамон прилетел вместе с вами из Лондона. Есть основания подозревать, что цель его визита – контрабанда валюты, и его партнер или сообщник, короче, тот, с кем он намеревался встретиться в аэропорту Найроби, зарезал Рамона.

– Только не партнер, – возразил Флетч. – И не сообщник.

– О? Почему нет?

– Потому что партнер или сообщник знал, что Рамон привез с собой немецкие марки на сумму сто тысяч долларов, и забрал бы их. Время у него было. Он понятия не имел, что я сижу в кабинке. То есть, если бы этот человек собирался зарезать кого-то в мужском туалете, он с тем же успехом мог и ограбить жертву. Не так ли?

– Я забыл, что журналистское расследование – ваш конек, – ответил Карр. – Жози Флетчер, должно быть, вами гордится. У вас ее склад ума.

– Я стараюсь оперировать фактами, – пробормотал Флетч. Они проходили мимо еще одной просеки. – Я думаю, встреча не планировалась заранее. И ссора возникла спонтанно. В голосах слышалось изумление. И тут же оно сменилось яростью. Все произошло очень быстро. Вроде бы встретились два человека, ранее знакомые, ненавидящие друг друга. Наверное, в прошлом они что-то не поделили, а может, эта встреча грозила смертельной опасностью или им обоим, или кому-то одному. Так что убийца отреагировал мгновенно, – Флетч вздохнул. – Жаль, что я не понимаю по-португальски.

Карр повел его в следующую просеку.

На вырубке высился внушительных габаритов бур. Алюминиевая станина в четыре квадратных метра у основания и один – у вершины, на расстоянии трех метров от земли. Уходящий ввысь еще на двенадцать метров шнек. По сторонам станины четыре штурвала с перпендикулярными рукоятками диаметром в метр.

– Похоже, Шейла решила вернуться назад, – Карр наклонился, покопался в недавно вырытой земле. – Ничего. Вы думаете, мы сумасшедшие?

– Так ли важно, что кто-то думает. Многих считают сумасшедшими, пока они не доказывают свою правоту.

Карр выпрямился. Отряхнул руки.

– Но чаще оказывается, что они неправы, не так ли?

– Да, – согласился Флетч. – Полагаю, большинство людей – сумасшедшие.

– Главное, найти собственный способ сходить с ума, – и Карр двинулся обратно к реке.

– Какую операцию с валютой собирался провернуть Луис Рамон? – спросил Флетч, когда они вновь вышли к берегу.

– Не знаю, – ответил Карр. – И не уверен, что хочу знать. Но мне известно, что иметь такие суммы в иностранной валюте в Кении запрещено.

– Почему?

– В отношении собственной валюты в Кении закрытая экономика. Из страны нельзя вывозить больше десяти шиллингов. Суть в том, что кенийский шиллинг не существует за пределами Кении. Все равно, что фишки казино. Он обладает какой-то ценностью лишь в строго ограниченных пределах. Кенийский шиллинг «привязан» к английскому фунту, но не является конвертируемой валютой и международной торговли шиллингами нет.

– Как же властям удается поддерживать такое положение?

– Суровыми законами, которые неукоснительно исполняются. Некоторое время тому назад полиция обнаружила у одного адвоката-индийца тринадцать долларов США. Его приговорили к семи годам тюрьмы за нарушение запрета на хранение иностранной валюты.

– Действительно, сурово.

– Давайте перейдем на другой берег, – предложил Карр. – По нему и вернемся.

Они разделись. Подняв одежду над головой, перешли вброд медленно текущую реку. Вода едва не доходила им до шеи.

– По всему видно, что в древности река была глубже, – заметил Карр. – Или вам так не кажется?

Пока они обсыхали на восточном берегу, Карр несколько раз посмотрел на черно-синюю отметину в нижней части живота Флетча, но ничего не сказал.

– Видите тот баобаб? – Карр указал на юг. – Завтра пробурим шурф неподалеку. Но так, чтобы не повредить дерево. Баобабы здесь священны. Даже дороги прокладывают в обход.

Одевшись, они зашагали на север, минуя встречающиеся через каждые сто метров просеки.

– Ко всему, связанному с государством, кенийцы относятся очень серьезно, – продолжил Карр затронутую ранее тему.

– Джума говорит, что его отец получил полтора года тюрьмы только за то, что припарковал автомобиль с государственными номерами около бара. Раньше он работал в каком-то министерстве.

– Не так давно один из ваших сограждан, американец, обедал в ресторане в Найроби. Его обслуживали двое. Отобедав, американец пожелал дать чаевые и первому, и второму, но у него был лишь один банкнот в сто шиллингов. Полагаю, он хотел лишь пошутить, разорвав банкнот на две половинки и попытавшись сунуть их официантам. Вот что я прочитал в газете: «Пораженные, оскорбленные надругательством над кенийскими деньгами, официанты вызвали полицию». Американца арестовали. Он провел в камере всю ночь. Наутро его судили, приговорили к штрафу в две тысячи долларов, в полицейской машине отвезли в аэропорт и посадили на борт первого самолета, покидающего Кению.

– Ничего себе шуточка.

– Конечно, это незаконно, но здесь, в джунглях, девочкам все еще вырезают клиторы. Стоит же вам разорвать пополам банкнот, как о вас напишут в «Стандарте».

– А вы бы пошли на контрабанду валюты? – спросил Флетч.

Карр ответил после долгой паузы.

– Как справедливо замечено, чем суровей законы валютного регулирования, тем выше награда в случае их безнаказанного нарушения.

К лагерю они вышли уже в полной темноте. У палатки-кухни ярко горел костер. Карр заговорил, когда они переправлялись на западный берег.

– Наверное, мы действительно сумасшедшие. Искать потерянный римский город! Но прошлое завораживает. Не правда ли? Прошлое – откуда мы пришли, кем мы были – ясно дает понять, какие мы теперь. Или вы так не думаете?

Флетч погрузился в воду с головой, чтобы смыть пот.

– А может, я просто уродую джунгли, – вздохнул Карр.

Они стояли на западном берегу.

– Не так уж и сильно, – успокоил его Флетч.

– Я, впрочем, дал себе зарок, – Карр смотрел на реку. – Как только я найду малейшее доказательство своей правоты, если, конечно, найду, раскопки будут остановлены и я незамедлительно обращусь к специалистам. Если я прав, клянусь, я не буду отрывать весь город.

– Совершенно справедливо, – покивал Флетч. – Тут необходим доктор Маккой. Уж он-то не станет отрезать садовым секатором чьи-то пальцы.

– Если будет на то ваше желание, присоединяйтесь к нам на стаканчик виски. Лед приносите свой.