Когда Леонид Андреев написал ее в 1912 году, прошло восемь лет со дня смерти Чехова (и два года со дня смерти Толстого). Вообще уже как-то стало пустовато. И вот тут как раз Леонид Андреев, застрявший между Горьким, Куприным и символистами и поющий, так сказать, на разные голоса, пишет эту пьесу и отдает ее в Художественный театр. Уже был пройден этап символистского театра, уже Таиров поставил "Анатэму", Блок и Белый обсуждали "Красный смех" и "Жизнь человека", а Станиславский поставил "Жизнь человека" у себя в театре. Уже вышла открытка — жуткий Некто в сером, а в уголочке маленький овальный портретик Леонида Андреева — символ и его породитель. Но, тем не менее Андреев, зажатый психологически между двумя культурными эпохами, в своих символистских творениях оставлял "теплый драматический уголочек" на потребу публике. В "Екатерине Ивановне" этот "драматический уголочек" расплылся на всю пьесу. Такой "драматический уголочек" в четырех действиях, повествующий о метаниях и нравственной гибели жены члена Госдумы и матери семейства. Простора для "теплых переживаний" больше чем достаточно: и выстрелы, и семейные ссоры, и быт, но главное — "загадка" женской души, зараженной ядом fin de siecle.
