Глава четвертая

Онлайн чтение книги Энглби Engleby
Глава четвертая

«Обед совместников» в Тринити-колледже Крис из Селвин-колледжа назвал «отпадным». Народу пришло гораздо больше, чем ожидали. Пироги и вино мгновенно закончились. Джен засобиралась в супермаркет за какой-нибудь едой, я сказал, что я с ней. Народ скинулся по пятьдесят пенсов, и мы пошли… Вот только куда? Кажется, это был продуктовый отдел в «Маркс-энд-спенсере». Напротив аптеки, это точно. Довольно далеко от Тринити. Когда мы вернулись, выяснилось, что кто-то уже сбегал в буфет за сыром и хлебом.

Джен была немного раздосадована, что пропустила дискуссию, хотя, по заверениям Молли, ничего особенного не произошло. Понятно, парни из Фицуильям- и Черчилль-колледжа горячо желали заполучить девчонок в соседки, но даже студенты самых что ни есть древних – Крайст- и Корпус-колледжей – тоже были явно не прочь.

Девушки осторожничали. Они всецело приветствовали равноправие на всех флангах, но при этом чтили традиции своих «синечулочных» заведений и вовсе не жаждали «совместки» в их стенах. Не для того пассионарные феминистки учреждали когда-то женские колледжи, чтобы в опасной близости от девичьих спален разгуливали личности вроде Криса из Селвин-колледжа в футбольных трусах и с наглой ухмылкой.

Какой-то парень из самого Тринити предложил не спешить. Четыре женских колледжа, четыре мужских, остальные уже начали движение к совместному проживанию, насколько им позволяет статус, и лет через десять одолеют весь оставшийся путь.

Идею встретили в штыки. Автора обозвали «фабианцем» и кем похуже.

Парень из Гонвил- и Гай-колледжа сказал, что потребуется две трети голосов всех нынешних и прошлых членов совета, поскольку некое примечание к уставу предполагает учет мнений и пожеланий, в том числе и покойных членов.

Дебаты были жаркими и долгими, но общий настрой – совсем как на вечеринке. Все быстро перезнакомились, к явному взаимному удовольствию. В три часа в обеденный зал вошел привратник и потребовал ключ. Большинству в любом случае пора было убегать, кому на тренировку, кому на лекцию, кому в лабораторию (сам-то я уже опоздал на лекцию Австралопитека, она начиналась в два).

Крис предложил продолжить дискуссию, но, увы, у него самого тесновато. У Саймона из Пембрук-колледжа обнаружился знакомый член совета в колледже Синди-Сассекс, продвинутый чувак, преподает античную литературу, и жена у него гречанка, современная, конечно, но все равно прелесть, надо бы и его, кстати, вовлечь.

Сварливый привратник не отставал, и тут Молли сгоряча выпалила:

– Можно продолжить у меня дома. В семь. Каждый приносит бутылку. И приводит сторонника.

Дженнифер изумленно на нее уставилась: «У меня?!» – пока Молли раз за разом повторяла их общий адрес.

Потом я заскочил к Стеллингсу, но он слушал пластинку, музыку к фильму «Высшее общество», в своих шикарных наушниках и беседовать не пожелал. Я прошелся по муниципальной лужайке – не то Костям Иисуса, не то Останкам Христа, не то Телу Христову – и оказался на Кинг-стрит. На втором курсе мне удалось взять «королевскую дистанцию» – так у нас называется этот пивной марафон. Правила: в каждом из пабов (их на Кинг восемь) ты должен выпить пинту горького, на все заведения два часа, и без захода в сортир. Если все же блеванул или отлил, назначается штрафная пинта. На всех этапах тебя сопровождает «жокей», уже прошедший пивную инициацию. Моим жокеем был дружок Стеллингса Маккафри, кстати, он завсегдатай Ньюмаркетских скачек. Он посоветовал плотно поесть, ни грамма воды, но щедро все посолить. После мы отправились в первый паб. Парень, сидевший рядом, слишком быстро выпил пинту, его вырвало сразу, ему налили штрафную, – бедняга так в том же баре и застрял. Я справился с задачей за полтора часа и попал в тройку лидеров. Оказалось, не так уж это и трудно. По возвращении в бар колледжа я почувствовал упадок сил: пришлось принять две кружки крепкого темного эля и джина с тоником вдогонку.

Итак, после обеда совместников, раз уж не удалось поболтать со Стеллингсом, я заглянул к «Футболистам» и выпил пинту «Аднамса», оставив деньги у кассы, поскольку хозяин по обыкновению спал на полу под стойкой. Я уселся у камина и выпил еще, следя за тем, чтобы заплатить за каждую кружку.

В семь я направился к дому Дженнифер и по дороге выкурил косяк. Позвонил в дверь. Мероприятие только начиналось, но я чувствовал себя на удивление раскованным. Джен была на кухне, возилась с огромным блюдом риса, так что, пока собирались остальные, я сел поболтать с Энн.

К девяти в это холодное и тесное пространство набилось человек семьдесят. В кухню за вином протиснуться было почти невозможно. Весь коридор и дверной проем заняли армейские шинели, кожаные жилеты, бороды и патлы. Всюду, со всех сторон. Я выскочил на воздух, на соседней улице купил себе бутылку вина и сунул в карман, протолкнув пробку внутрь черенком ножа.

Играла музыка – Velvet Underground, Eagles, Can и Roxy Music . Среди гостей было много моих знакомых. Ник с Ханной, другие люди из Типперэри плюс те, кто был сегодня на обеде совместников. Народу набилось под завязку, при этом кто-то даже пытался танцевать, кто-то – выбраться из толпы, кто-то из последних сил удерживал на весу бумажную тарелку с рисом и салатом из зеленого перца с редкими кусочками тунца одновременно с бумажным стаканчиком и пластмассовой вилкой.

Чтобы не толкаться, я ушел со своей бутылкой наверх и открыл дверь спальни.

Там оказалось темно и очень холодно. У стены стоял выключенный газовый обогреватель. На кровать было брошено несколько курток, поверх пухового одеяла в чистеньком наглаженном голубом пододеяльнике. Таких я в Англии раньше не видел – скандинавский шик.

Я притворил за собой дверь.

На письменном столе лежали учебники по истории, три или четыре стопки. Я сел за него. Увидел тетрадки с ее почерком. Кусок фольги со второсортным гашишем (я сунул туда палец и лизнул), шиллингов на десять. Фотография улыбающейся пары средних лет на фоне домика, открытка с корабликом («С днем рождения!») и полупустая баночка с блеском для губ.

Я глянул в окно. В темноте поблескивали сланцевые крыши кирпичных домиков. Я представил себе сидящего там кота, включенный газовый обогреватель, толстые лыжные носки (хоть и не знал, как они выглядят) и дымящийся утренний чай. Представил живых, веселых, обеспеченных родителей и шутки про зубную пасту, знакомых парней и речей Брайана Мартина.

Я осторожно открыл ящик стола. Под несколькими конвертами, блоком писчей бумаги и невскрытой упаковкой противозачаточных таблеток лежал объемистый дневник, плотно исписанный убористым почерком.

Я вдруг подумал о матери – на какое-то мгновение. А потом выкинул из головы и ее, и еще многое другое.

* * *

Утром я нашел в своем почтовом ящике письмо от доктора Вудроу, упитанного профессора, к которому приходил на собеседование.

«Уважаемый мистер Энглби, буду крайне признателен, если вы в ближайшее время заглянете ко мне в приемную (G 12), есть небольшой разговор. Если вас устроит, то во вторник, в двенадцать. Питер Вудроу».

И вот теперь я, как в то зимнее утро, стоял у знакомой двери. Интересно, а что стало с тем умником, пришедшим вместе со мной? С тех пор я его ни разу не видел.

– Прошу, – сказал профессор.

Очки у него сползли на середину толстого носа; седые волосы настоятельно требовали стрижки. Он указал на кресло, в котором в прошлый раз сидел Джеральд Стенли и задавал свои дурацкие вопросы.

– Как вам естественные науки? Неожиданный разворот для гуманитария.

– Согласен. Сперва было трудновато, пришлось нагонять, но сейчас вроде бы все нормально.

– Насколько мне известно, вы замечательно справляетесь. Еще не думали, чем займетесь после окончания?

Вудроу сидел за тем же столом, вновь листая мои бумаги.

– Нет пока.

– Иногда мне удается оказать содействие. Вообще-то в университете есть комиссия по распределению… Но в некоторых случаях я могу неофициально… подойти не так формально… Не хотите рейнского? Или хереса?

– Я не пью.

– Понятно. Вы считаете себя замкнутым человеком?

– Не больше, чем многие другие. У меня есть друзья.

Стеллингс, Джен.

– Вот и хорошо, друзья – это важно. Но главное – самодостаточность?

– Пришлось ей научиться.

– Хорошо, хорошо. Совсем даже неплохо.

Интонация была вежливо-бодрой, будто мы на каком-то банкете, и Вудроу надо выбирать между сырным суфле и апельсиновым поссетом.

Он закурил трубку.

– Вы владеете иностранными языками? Немецкий?

Французский? Русский?

– Не особенно. Немецкий и французский на уровне средней школы.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Себастьян Фолкс. Энглби
1 - 1 06.02.19
Глава первая 06.02.19
Глава вторая 06.02.19
Глава третья 06.02.19
Глава четвертая 06.02.19
Глава четвертая

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть