Онлайн чтение книги Файролл. Снисхождение. Том 1
Глава четвертая. в которой все помаленьку устаканивается

За что я люблю докториц – так это за их накрахмаленные халатики, которые стимулируют полет мужской фантазии безмерно. Немецкая киноиндустрия приучила почти все российское мужское поголовье к мысли о том, что, если под этим халатом что и есть – так это только очень и очень красивое нижнее белье, причем и того там немного. В результате всякий раз каждый из нас, заприметив стройную фигурку в белом халате, сразу же дополняет в своей голове ее образ такими деталями, что узнай данная сотрудница медицинского учреждения о них, то одной клизмой дело бы не закончилось.

Хотя, может все наоборот, они об этом знают, и потому так загадочно улыбаются и понимающе глядят на нас?

Сестрички, которые осматривали меня внизу, без сомнения были чудо как хороши, но куда им было до той дамы, к которой они меня доставили, надо думать, главного врача в «Радеоне». Вот она отвечала всем высоким критериям, которые я только что перечислил. У нее был белоснежный и не очень длинный халат, открывающий стройные ноги, строгое лицо, белокурые волосы и голубые глаза, спрятанные за стеклышками очочков в незамысловатой оправе.

– Красив, – окинула она взглядом мою скособоченную и помятую фигуру, а после перевела взгляд на медсестру. – Лена, мы начали заниматься благотворительностью?

Мне стало смешно – это уже даже не смешно. И здесь та же песня начинается? Неужели внешние признаки могут скрыть мою мощную харизму? Хотя, с другой стороны – чего там скрывать-то? Разве только что цинизм непомерный да сарказм неприкрытый. Кстати!

– Доча, – просипел я, напялив на голову кепку, которую прихватил с собой. Ватник – да, оставил на ресепшн, а кепочку захватил. – Настоечки бы мне, рябиновой. Или спиртику, на поправку, а? Ну, пожалей дядю.

В таком виде и с пятидневной щетиной я и впрямь тянул на дядю – завсегдатая пивных. А что тут стесняться? Дело к сороковнику, не мальчик уже. Хорошо хоть волосы еще есть на голове, лысым черепом не сверкаю.

– Смешно, – сказала она и одарила меня белозубой улыбкой. – Вот теперь я вас вспомнила. Я вас видела на встрече Нового года, только с гардеробом вашим там дело обстояло попристойней.

Надо заметить, что в голосе у нее ничего не изменилось, и это мне понравилось. Вот что значит, когда человек занимает свое место – ему не надо подлаживаться к фавориту начальства, в надежде что-то для себя отвоевать. Ему и так хорошо.

– Было дело, отмечал здесь веселый праздник, – подтвердил я уже нормальным голосом. – Что до гардероба – Новый год же, вот и приоделся. А так, в повседневности, ношу что подвернется.

– Бывает, – равнодушно сообщила мне она. – Садитесь на кушетку и рассказывайте, что случилось.

– Перитонит, – я с сомнением посмотрел на свои сапоги. – Может, это, разуться?

– Уверены, что это хорошая идея? – в голосе докторицы проскользнула тень иронии, она с сомнением глянула на мою обувь.

Ну да, что там, внутри «кирзачей», мне неизвестно. Но, думается – не лучше, чем снаружи, кабы не хуже. Еще снять бы их, как бы срезать не пришлось. Помню я, как в армии дело обстояло с такими вещами.

– И то, – поспешно согласился я и, сделав несколько шагов, плюхнулся на кушетку, затянутую плотным целлофаном. – Перитонит у меня был, по какой конкретно причине – не знаю. Мне не говорили, а я не спрашивал. Нет, там звучали жуткие термины, но я их не запомнил. Вот, короче.

Я заголил бок, демонстрируя повязку с красным пятном.

– А вот сейчас глянем, – сообщила мне она, с щелканьем натягивая резиновые перчатки. – Да, меня зовут Жанна Николаевна.

– Харитон, – отозвался я. – Можно без отчества, мне одного имени за глаза.

– Да, родители у вас затейники, такое имя своему чаду дать – это сильно, – признала Жанна Николаевна, подходя ко мне. Она повертела головой и ловко сняла повязку, так, что я даже не зашипел от боли, хотя и собирался это сделать. – У, какая красота. Слушайте, хорошая работа, вам повезло с врачом. И воспаления нет. Но при этом я бы еще пару дней вас подержала в стационаре, во избежание. А еще лучше – деньков пять.

– Меня в той больнице обижали и плохо кормили, – вздохнул я. – Вот я и выписался.

– Сбежал, – уточнила Жанна Николаевна.

– Удалился, – скорректировал формулировку я. – Так скажем – Элвис покинул здание.

– Своим ходом, в жуткой одежде и в халате на голое тело, – тонко улыбнулась она, заметила, что я хочу что-то сказать и быстро произнесла:

– Я не хочу знать детали, увольте меня от них. Мое дело сделать так, чтобы вы дотянули до встречи с Азовым, ваши похождения, несомненно, по его ведомству проходят. Так, теперь все в деталях – когда оперировали, сколько пролежали в больнице, какие лекарства употребляли и так далее.

Я более-менее связно описал ей, что помнил, упомянул и о том, что порядком замерз, а напоследок получил ногой в бок от спешащего на работу клерка, чтоб ему пусто было.

– Прямо авантюрный роман, – Жанна Николаевна склонила голову набок, глядя на мой бок. – По-другому не скажешь.

– Вот так и живу, – я все-таки зашипел – ее холодные пальцы надавили на шов. – Ай-ай!

– Не пищим! – строго приказала она. – Ничего и не больно, меня не обманешь!

Я хотел было возразить, – но промолчал. С такой дамой спорить не стоит.

– Так, а теперь – укольчик. – Жанна Николаевна повернулась к медсестре и отдала ей несколько указаний, в которых фигурировали сложные названия лекарств.

Наверное, мне надо было бы уточнить, что это такое они мне колоть собрались, но, если честно, я так устал, и так меня в тепле размотало, что забивать этим себе голову я не хотел. Окажутся эти красивые женщины врачами-вредителями – да и ладно, от судьбы не убежишь. Чему быть – тому не миновать.

Жанна Николаевна постучала ноготком по ампуле, ловко удалила ее наконечник и через пару секунд воткнула иглу в мой бок.

– Вот и славно, – шприц упал в подставленный медсестрой Леной лоток. – А теперь – мыться, в палату и баиньки.

– Обязательно в палату? – меня и впрямь потянуло в сон. – Может, я к себе пойду? Дома и стены помогают.

– А еще можно кошку на улице подобрать и к вашему боку прижать, – в тон мне продолжила женщина-врач. – Кошки – они всегда больное место на теле человека чуют и исцеляют его. Не спорим и делаем что сказано. Лена, в душ его, а после на перевязку и в палату. И бок старайтесь не мочить. Да – и вещи на дезинфекцию. А еще лучше – в помойку.

– Портки и сапоги не выбрасывайте, – сонно попросил я. – Мне их на время дали. И кепку тоже. А вот халат – бога ради, его мне не жалко.

Если честно – даже не помню, как после душа меня перебинтовали и отвели в маленький бокс неподалеку от кабинета Жанны Николаевны, засыпая на ходу. И окончательно отключился, как только голова попала на мягкую подушку с пахнущей свежестью наволочкой.

Впрочем, вволю поспать мне не дали, поскольку, когда под дверью начинается ор, сон имеет привычку прерываться.

– Это капец какой-то! – голос Валяева спутать с кем-то было сложно. – Нет, Макс, ты представляешь – он всего лишь часть оперативной разработки.

– А так кричать – обязательно? – Азов говорил куда тише, но и его я слышал более чем отчетливо. – Может, снизим градус театральности?

– Это не театральность, – и то правда, в голосе Валяева злобы было столько, что меня пробрал озноб. – Я понимаю, что у каждого из нас свои цели, но давайте так – дело-то общее, одно на всех. Человек, который лежит за этой дверью, нужен нам всем, и поступать так, как это сделали вы – перебор.

– Я делаю свое дело, вы делаете свое, – невозмутимо ответил ему Азов. – Каждый пользуется тем набором инструментов, которыми располагает. Мне было надо создать ситуацию, в которой я добьюсь своей цели, и она была создана. Вы, по сути, занимаетесь тем же.

– Но при этом мы не рискуем ничьей головой, – вступил в разговор Зимин. – Илья Павлович, то, что сделали вы, напоминает забивание гвоздей микроскопом.

– С вашей точки зрения – возможно, но не с моей. Тем более что он жив-здоров.

– Не благодаря вам! – заорал Валяев. – А только потому, что этот человек везучий как не знаю кто!

Почему я даже не удивлен? Нет, мне приходили в голову мысли о том, что как-то это все нелогично – и с охраной, и со всем остальным. Но вот то, что я часть оперативной разработки – это сильно. А если еще проще говорить – я опять поработал подсадной уткой. Или приманкой, что по сути одно и то же. Господи, как надоело-то. Если бы мне кто-то прогарантировал в данный момент, что в Крылатском не будет того же, я бы туда сбежал, честное слово.

– Ничего ему не угрожало, все было под контролем, – очень медленно сказал Азов. – Там на этаже больных почти не было, сплошь мои люди. Если бы он не развил такую скорость и не проявил такую резвость, то сейчас ужинал бы себе спокойно в своей палате. Киф, ты слышишь меня?

– Слышу, – неохотно ответил я. – Но лучше бы не слышал.

На душе было пакостно. Нет, то, что меня играют, я знал с самого начала, но это хоть как-то лакировалось. Теперь же и этим себя никто не утруждал.

Двери палаты распахнулись, и в нее вошли все три собеседника.

– Прости, что разбудили, – дружелюбно сказал мне Азов. – Это вон, Никита разорался.

– Из всех бед эта самая незначительная, – буркнул я. – На фоне прочего.

– Обиделся, – констатировал факт Азов. – Ну и зря.

– Не зря, – взвился Валяев. – Не зря! А если бы до него все-таки добрались?

– До него бы и добрались, – покивал Азов. – А вот вывести из здания не смогли бы.

– То есть мысль о том, что его попросту пристрелили бы, вам в голову не приходила? – иронично произнес Зимин.

– Ни в коем случае, – помотал головой Азов. – Зачем? Он им живым нужен был. Ну и потом – у него тоже пистолет был.

– Вот-вот! А если бы он сопротивляться начал? – всплеснул руками Валяев. – Или ваши парни замешкались бы? Профессионалу шею человеку свернуть – как вам высморкаться.

– Да-да, и пистолет я бы точно в ход пустил, – подлил масла в огонь я.

– Не успел бы, они тебя сонного схомутать должны были. – Азов досадливо сморщился. – Если бы не этот Иеремия, то и спал бы ты. Нет ведь – приперся за каким-то лешим.

– Иеремия! – аж позеленел Валяев. – И этот пес благочестивый там был? И мне про это никто не сказал? Ну, Илья Палыч, ну вы и гад!

– Был, – немедленно сообщил ему я. – Разговоры со мной разговаривал, с собой звал, а я, дурак, отказался. Знал бы, какое свинство вокруг творится – точно с ним бы уехал!

– Говори, говори, да не заговаривайся, – сдвинул брови Азов. – Что за выражения?

– А что, я должен вас в обе щеки целовать? – понесло меня по кочкам. – Меня там чуть не загасили, я потом по сугробам бегал, в развалинах каких-то, как бомж, сидел. И, если бы не Марина, меня вообще в здание не пустили бы.

– Охрана работала по протоколу, – насупился Азов. – Били тебя? Нет. Грубили тебе? Нет. А что до пинка – так Дениску этого, который тебе в бок ботинком заехал, уже жизни поучили как следует. Без насилия, но с душой, потому что думать надо, что делаешь. А ты – «свинство».

– А все равно это оно, – упорствовал я. – Предупредить могли бы. Мне знаете, как страшно было, когда я этих в черном увидел? Я женщине, между прочим, пистолетом в пузо тыкал, чтобы она меня из больнички вывела.

– Знаешь, что самое забавное в этом? – внезапно засмеялся Зимин. – По сути – ты отмщен. Ты же высунулся, они за тобой припустили, а бойцы Азова к этому не готовы были. Они их вязать собирались на выходе из твоей палаты, но не раньше. Ты на черный ход, эти двое – за тобой, ну, а наша доблестная СБ – за ними.

– И? – заинтересовался я, со злорадством отмечая, как мрачнеет лицо Азова.

– Ты-то дилетант, а эти-то двое профи были, – тихонько захихикал Валяев, перехватывая инициативу. – Понятное дело, их смутила такая активность больных в ночной тиши, не твоя, в смысле, а других, которые за ними бежали.

– Все, все, – рыкнул Азов.

– Парня в результате завалили в перестрелке, а девка сбежала, – быстро протараторил Валяев. – Вот так-то! И теперь кое-кому отвечать за такие дела придется. А уж сколько денег уйдет на то, чтобы все это замять – у-у-у-у!

– А если в процессе разбирательств по этому делу ты добавишь от себя пару слов про то, как твоей головой неоправданно рисковали, то вообще неизвестно что из этого выйдет, – как-то лениво проговорил Зимин.

– Как неизящно и грубо, – лицо Азова скривилось так, будто он гнилой орех раскусил. – Максим, от тебя не ожидал. Ну ладно Никита, там все ясно, но ты…

– И зря не ожидали, – я спустил ноги с кровати, обнаружил, что на мне нет одежды от слова «совсем» (странно, вроде труселя были), и прикрылся одеялом. – Можно подумать, что ваши разработки изысканны и непредсказуемы. Хотя нет – так оно и есть. Я вот по наивности своей думал, что вы сделали все для того, чтобы я был в безопасности, но убедился в обратном, хотя, как выяснилось, так оно и было на самом деле.

– Тебе укол какой-нибудь делали? – с уважением глянул на меня Валяев.

– Делали, – подтвердил я, кутаясь в одеяло.

– Забористая штука, надо узнать, как называется, и нельзя ли ее не колоть, а курить.

– Киф, ты не прав, – Азов вздохнул. – Да, внешне это все выглядит неприглядно – то ли как мой непрофессионализм, то ли как цинизм в высшей степени, но оба эти суждения неверны и поспешны. Трудно оценить все происходящее, находясь в его эпицентре и не видя всей картины целиком.

– Я не хочу находиться в центре подобных событий, – зло сказал ему я. – Не хочу! Очень устал от этого всего. Я всего лишь журналист, который ни разу не герой и не боец, который никогда им не был, и быть не собирается. Не из трусости, а просто потому, что ему, то есть мне, это не нужно. В свое время мне как сказали? Есть работа, надо выпускать еженедельник и играть в онлайн-игру, за это мы тебе будем платить денежку. Было такое?

– Тон нагловат, но в данной ситуации ты имеешь на это право, – заметил Зимин. – Да, все так и было.

– Я согласился, а почему нет? – продолжил я. – Деньги нормальные, одно дело привычное, другое вроде как несложное. И, заметим – в обоих случаях особых нареканий по моей работе нет. Ведь нет?

– Нет, – с готовностью подтвердил Валяев. – Правда, со Странником заминка, но это не твоя вина – наводку ты дал, а то, что у нас лапти наверху сидят – это наши проблемы.

Ух ты. Они его таки упустили? Надо детали будет узнать.

– Потом началась карусель, – я все сильнее взвинчивал себя, понимая, что, может, и зря это делаю. – В меня стреляют, меня бьют, меня похищают, я бегаю по ночным дворам как какой-то спецагент, и, по сути, лишаюсь права жить под крышей дома своего. И при этом раз за разом я становлюсь приманкой для кого-то. Да, мне за это платят и хорошо, но вот какая штука – я деньги во главу угла сроду не ставил, и потом – мне не нужна работа, связанная с повышенным риском, это не мой профиль. Вопрос – и вот зачем мне это все? Чтобы в один прекрасный день все-таки что-то пошло не так, и мне вынесли мозги? В буквальном смысле вынесли, не в переносном.

– По сути своей он прав, – Валяев присел рядом со мной. – Что, братка, сцепило совсем?

– Ага, – ответил я ему, шмыгнув носом. – Живу как собака – ни дома, ни одежды, ни покоя. Что покоя – не помню, когда ел в последний раз по-людски. Меня милиция за бомжа принимает, прикинь? Ниже падать некуда уже.

– Н-да, – Азов как-то непонятно глянул на меня и вышел из палаты.

После этого взгляда мой запал как-то притух, а в голове промелькнула мысль о том, что, может, и не стоило все это вслух говорить? И таким тоном?

– Не менжуйся, – Валяев хотел приобнять меня за плечи, но делать этого не стал, – все-таки обнимать голого мужика – это как-то не слишком правильно. – Ничего не будет, тем более что ты все верно сказал. Нет, Макс, ты только подумай – он знал, что там был Иеремия и промолчал об этом. Даже не попытался его остановить, не говоря о том, чтобы меня туда вызвать. Вот же он… Азов!

– Кит, не мели чепухи, – Зимин посмотрел на закрытую дверь и достал из кармана телефон. – Как он его остановит? Это против правил и может спровоцировать конфликт. Иеремия персона непростая и за ним кое-кто стоит. Он не статист какой-нибудь.

– Никит, а добудь мне какие-никакие портки, – попросил я задумавшегося о чем-то своем Валяева. – Я курить очень хочу, а здесь нельзя.

– Да, здесь нельзя, – обвел глазами помещение Валяев. – Жанна не простит. Она – у-у-ух! Кремень!

– Эта леди Кита шесть раз заворачивала с его непристойными предложениями, – прикрыв микрофон трубки ладонью, сказал мне Зимин. – А на седьмой пообещала ему такую штуку вколоть, что больше никакие женщины ему будут не нужны. Вот же – нет соединения.

Сдается мне, что он Старика набирал. Смех, да и только – и здесь я тоже фигура в чужой игре, одна радость, что в этот раз хоть не пешка. Хотя, по сути, это ничего не меняет – как меня двигали по полю чужие пальцы, так и будут продолжать это делать.

Но Азов все равно не прав – мог бы и предупредить. Это же совсем другой коленкор получился бы.

– Портки, говоришь. – Валяев встал с койки. – Ладно, пойду, поищу. Макс, выйдем на пару минут.

Они удалились, а я совсем пригорюнился, поскольку никаких приятных сюрпризов в ближайшее время от судьбы ждать не приходилось. Сижу на больничной койке в чем мать родила, и непонятно что дальше будет.

Дверь распахнулась, и в палату вошел… Азов. С пакетом в руке.

– На, – отдал он его мне. – Одевайся.

В этот момент мне стало не то что не по себе, а откровенно страшно. За «одевайся» запросто может последовать «руки за спину, идем вперед», а потом и того хуже – «идем по коридору, не оглядываемся».

– Илья Павлович, – я не спешил брать у него пакет. – Я сказал, что думал.

Ну, а что? Теперь как будет, так и будет.

– Знаю. Одевайся, – приказал он. – Кормить тебя поведу, пока столовая не закрылась. Хоть тут жизнь тебе приятней сделаю.

– Каши, пюре, вареные овощи, можно вареную же рыбу, – послышался из коридора голос Жанны Николаевны. – Исключить спиртное, мясо, твердые сорта колбас.

– Н-да, неправ был, это не жизнь, – Азов покачал головой. – Но по этому вопросу ко мне точно не должно быть никаких претензий. Эй вы, двое, вас тоже приглашаю. Пошли, разломим хлеб и поговорим как приличные люди. А то все происходящее мне больше напоминает драку леших в весеннем лесу, а они, судя по сказкам, существа вздорные и на редкость беспардонные.

В столовой «Радеона» я оказался впервые, причем, судя по табличке над входом, где значилось «Столовая № 3», их тут было несколько. Эта, надо полагать, предназначалась для руководящего состава – зал был невелик, окна раздачи не было вовсе, зато были официантки.

– Водочки, – попросил у симпатичной кудрявой девушки с накрахмаленной наколкой на голове Азов. – Несите сразу графинчик. Макс, не кривись, тут коньяк не к месту. Так. Еще ассорти мясное, солений каких-нибудь, а вон тому, небритому, рыбы принесите, некостистой. Не ровен час, еще поперхнется, кашлять начнет, швы разойдутся, меня тогда и в этом обвинят. Горячее еще есть?

– Солянка, – порадовала нас девушка. – Бульон с яйцом. А вот рыбы уже нет, если только тоже ассорти. Отбивные есть, бифштекс с яйцом.

– Нет, ассорти не надо, – Азов посмотрел на меня. – Три солянки и один бульон. И четыре бифштекса.

– И хлебушка, – пискнул я. – К бульону.

– И хлебушка, – милостиво разрешил безопасник. – И побыстрее, а то кое-кто вот-вот коньки от голода отбросит.

Ну, я повыступал, теперь пришло время пожинать плоды своей смелости.

Графинчик с водкой, рюмки и хлеб принесли быстрее всего остального.

– Вот тебе хлебушек, а вот пятьдесят грамм, – Азов разлил водку на четверых. – Да не дергайся ты, от одной стопки ничего страшного не произойдет.

– Мне чего-то кололи, – опасливо посмотрел я на рюмку. – А если это дело с препаратом несовместимо?

– Узнал я уже, что тебе кололи, – отмахнулся безопасник. – Пей смело. Или ты настолько мне не доверяешь?

Зимин и Валяев безмолвствовали с каменными лицами.

– Почему не доверяю? – я подхватил емкость. – Я вам с первого дня доверяю. Даже после того, как меня похитили – верил. Даже сейчас, после этой сумасшедшей ночи – верю. Вот только вера – это такая штука, которая изначально есть, но со временем, под грузом новых фактов, может истаять, как снег по весне.

– Неплохо сказано, – Азов приблизил ко мне свое круглое лицо. – Киф, у меня есть дело, которому я служу, и делаю я это так, как считаю нужным. Ты жив?

– Жив, – пробормотал я.

– Значит, делаю я его хорошо. Ну да, выглядит это так, что ты все время вроде как сам спасаешься, но смею тебя заверить – если бы не твоя инициативность и уверенность в том, что кроме себя самого больше рассчитывать не на кого, то очень многих вещей тебе удалось бы избежать. Например – нынешней прогулки на морозе и поездки на общественном транспорте. А мы сейчас вели бы беседу с парой очень и очень интересных персонажей, которые непременно поведали бы нам кучу всяких любопытностей. Но нет – ты решил, что тебя все бросили, все оставили, полез в гущу событий и в результате выходит, что я плохой, а ты – униженный и оскорбленный. А самое паршивое – результата ноль. Все – впустую. И ты промерз, и я на бобах.

– Ну, не все, – попробовал защититься я. – А Таша?

– Что – Таша? – вскинулся Валяев, завертев головой.

Ух ты. Сдается мне, выводами своими Азов ни с кем не поделился. А я только что его сдал. Может – он прав? Может, я только все порчу и всякий раз лезу не туда, куда надо? Так не со зла же?

– Выпьем, – Азов поднял рюмку. – Результат – нулевой, но мы не в минусе при любых раскладах. Тело одного из этих веселых ребят у нас, а значит, что-то мы да узнаем. Киф – жив и здесь. И еще – мы все должны помнить, что среди нас врагов нет, мы все служим одному делу, просто каждый по-своему и каждый на своем месте. Не будем доставлять радость тем, кто засмеется, узнав о разладе в наших рядах.

– Не знал, Палыч, что ты тосты говорить мастак, – удивился Валяев. – Вот же.

– Я много чего умею делать, просто не афиширую это, – Азов довольно хмыкнул. – Все, прозт!

И мы выпили.

Водка ударила в виски, обожгла горло, потолкалась в пустых кишках, и тут принесли закуски и солянку. И бульон, который на фоне янтарно-оранжевой ароматной красотищи смотрелся как бедный родственник.

– На, – пододвинул мне свою порцию Азов. – Только лимон не ешь, его тебе нельзя.

Из дальнейшей беседы я выпал, активно работая ложкой. Солянка, к слову, была отменная.

– Да налей ты ему еще рюмку, – добродушно сказал Валяев, пододвигая мне свою порцию. – Под такое дело – и не выпить?

– Поздно, – Зимин опрокинул в себя недопитую водку (он опустошал рюмку не целиком, он отпивал из нее только половину). – Надо было сразу вторую наливать.

В двери столовой вошли двое – Жанна Николаевна и Вика.

– Да вон они, – доктор показала на меня, и Вика, несомненно, немедленно зафиксировала графин, рюмки, и, возможно, даже солянку. – Как я и предполагала – выпивают и закусывают. Чего от них еще ждать?

– Так, – Азов подмигнул Валяеву, встал, раскинув руки, и полностью закрыл его своей спиной. – Викуля, ты как всегда прекрасна!

Валяев с ловкостью иллюзиониста заменил тарелку с солянкой, которая стояла передо мной, на бульон и спрятал в рукав одну рюмку.

– Илья Павлович, ну ведь нельзя же ему! – страдальчески произнесла Вика. – Какого лешего? Он же только-только на ноги встал. И да, это отдельный вопрос – почему он здесь? Что вообще происходит? Мне на ресепшн отдали какой-то жуткий ватник, сказали, что мне стыдно должно быть. Киф, ты что, своим ходом приехал? Зачем? Мы же завтра…

– Стоп-стоп, – выставил перед собой ладони Азов. – Очень много вопросов сразу. Давай последовательно. Почему он здесь? Отвечаю – соскучился наш друг по тебе, да так, что, плюнув на все, похитил ватник у местного сторожа Кузьмы Петровича, да и рванул в столицу, к тебе под бочок. Я все верно говорю, Киф?

– Да, безусловно, – зачерпнул я бульона. Он и остывший был ничего, перчененький.

– Бесспорно, поступок безрассудный, – присоединился к беседе Зимин, поправив галстук. – Но страсть, Виктория Евгеньевна, страсть! Она повелевает мужчинами, она толкает их на истинные безумства!

– Вот помню я в юности, неподалеку от славного города Лилль такое творил! – замахал руками Валяев. – Там, правда, дело не только в женщине было, там и вино свое благотворное влияние оказало, но это не так и важно. Ох, помню…

– Это все прекрасно, – перебила его Вика. – Но почему было бы не позвонить? Где, кстати твой телефон, я тебя набирала раз сто, не меньше, а ты недоступен. Я и в больницу звонила – там какую-то чепуху несут. А если бы шов разошелся? А если бы кровотечение началось? Народ сейчас равнодушный, помирать будешь – не подойдут.

– Что да – то да, – иезуитски закивал Зимин. – Такое, знаете ли, безразличие к ближнему своему в людях появилось. Беда, беда.

– Они вам просто заговаривают зубы, – сказала Жанна Николаевна. – Виктория, кого вы слушаете?

– Мы? – трое функционеров «Радеона» начали переглядываться и делать непонимающие лица. – Мы просто решили накормить нашего друга, нашего старину Кифа, который снова с нами…

– И идет спать, – уточнила Жанна Николаевна.

– Домой, – подытожила Вика.

– Мне нельзя домой, – я поймал ложкой яйцо. – Мне вон, доктор запретила. Сказала, что болеть надо в положенных для этого местах.

– Можно, – милостиво кивнула головой Жанна Николаевна. – Виктория внушает мне доверие, к тому же я живу в этом здании и, если что, очень быстро буду у вас.

– Ловко, – засмеялся Валяев. – Нет, господа, Викусе я палец в рот не положил бы!

– Бэ, – сморщилась Вика. – Я бы и сама тебе этого сделать не дала! Кто знает, куда ты его до этого пихал?

Нет, я неправильно живу, я плохо мимикрирую и скверно приспосабливаюсь. Четыре месяца назад Валяев для Вики был небожитель, и одна его фамилия, как, впрочем, и фамилия Зимина, наводила на нее священный ужас. А сейчас – общение на «ты» и достаточно демократичные шутки. Вот так надо, а не как я.

– Мы не договорили, но друг друга, надеюсь, поняли? – уточнил у меня Азов. – Киф, еще раз – не всем всё надо знать и не всем всё я рассказываю. Но если что-то обещаю, то это делаю. Кстати, Вика может тебе это подтвердить. Да, девочка?

Вика молча кивнула.

– Илья Павлович, у меня просьба есть, – прожевав яйцо из бульона, обратился я к Азову. – Там, в больнице, женщина есть, немолодая такая, Ангелина Ивановна ее зовут. Она операционная сестра или вроде того. Так вот ей вещи надо бы отвезти, в которых я приехал, это она мне их дала. И еще деньги отдать, на проезд я у нее занимал.

– Много занял? – Азов достал из кармана записную книжку, золоченый карандашик и сделал одним в другой какую-то пометку.

– Пять тысяч, – не моргнув глазом сказал я, проигнорировав Викино: «Ты на лимузине ехал оттуда что ли?». – У меня с собой денег сейчас нет, но я отдам при следующей встрече.

– Это накладные расходы, – деловито заметил Зимин. – Транспортные.

– Оперативные, – проворчал Азов. – Его нахождение там производилось под моим патронажем.

– А, тогда ладно, – одобрила Вика. – Все, пошли уже.

– Ангелина Ивановна, – повторил я, глядя на Азова. Мне почему-то было очень важно, чтобы она узнала, что со мной все в порядке.

– Я понял, – безопасник разлил водку по рюмкам. – Ладно, еще по одной – и разбегаемся. У всех дела. Жанна, не желаешь?

– Не употребляю, – доктор засунула руки в карманы халата и удалилась.

– Вика, тебе не предлагаю, – Азов посмотрел вслед Жанне Николаевне. – Ты бы, кстати, может таблеток каких у нее взяла обезболивающих? Мало ли как оно ночью с Кифом будет, а у нее препараты от лучших производителей.

– Да? – Вика глянула на меня, погрозила пальцем и побежала за докторицей.

– Вот как-то так, – на столе появилась четвертая рюмка, Азов долил в нее остатки водки из графинчика. – За то, что мы в одной лодке, которую раскачивать не след!

– Но ты нам должен, – тут же уточнил Валяев. – Да, ты действовал в рамках компетенции и даже не опростоволосился, но с Кифом промахнулся, так что…

– Скажем так – если что, я тебя выслушаю, – помолчав пару секунд, сказал Азов. – Как и тебя, Макс.

– Идет, – Валяев чокнулся с ним рюмкой, Зимин поддержал его. – И Кифу ты тоже обязан.

– Вот тут спора нет, – Азов был очень серьёзен. – Хотя во всем произошедшем он сам больше всего виноват, но да – один раз я закрою глаза на что-то, или наоборот – что-то для него сделаю.

– Это тебе не игра, – Валяев толкнул меня в плечо. – Это уже кое-что. Все, давайте бахнем, а то скоро кифовская горгона придет.

– Бифштексы, – официантка поставила перед каждым из нас по тарелке с приличных размеров парующей котлетой, на которой красовался кругляш глазуньи.

– Дело, – Валяев закинул в рот водку. – Мясо – это хорошо.

– Не пойду никуда, – плотоядно ощерился я. – Пока не доем. И еще – что там со Странником вышло? Никит, ты вроде что-то по этому поводу говорил? Я же железную наводку дал?

– Да уж, вышло, – невесело засмеялся Валяев, поднял руку и пощелкал пальцами. – Красавица, мнэ-э-э… Освежи графинчик, будь добра. И пепельницу принеси.

– Там все вышло, как у Ильи Павловича, – Зимин достал из кармана сигареты и золотую зажигалку с причудливым вензелем. – Только у него форс-мажор, а нас подвела чрезмерная вера в себя.

– Не томите, – я отрезал кусочек бифштекса и, прикрыв глаза, положил его в рот.

Как же хорошо!

– Мы-то думали, что он убивать этого Раваха будет, как ты – долго и упорно. – Валяев подцепил сигарету из пачки и щелкнул зажигалкой. – А вот и фиг. Он его вообще убивать не стал.

– Это как? – второй кусок бифштекса застыл, не донесенный до рта.

– Вот так. Он выскочил как пробка из шампанского, шарахнул Раваха заклинанием, накинул ему на спину седло…

– Седло? – поразился я.

– Представь себе, – Валяев даже хлопнул ладонью о стол. – Седло! Причем сильно непростое, явно предмет высшего порядка. Так вот – запрыгнул в это седло, подождал, пока на спину к этому червяку залезут его подручные, все четыре Лорда Смерти, которые тоже непонятно откуда взялись, причем не в данный момент, а вообще – по жизни. Ну, натурально, вся эта дружная компания удобно так устроилась, Странник еще одно заклинание гаркнул, пятками червяка в бока ударил, и они все скрылись под песком. Равах их туда утащил, надо полагать – в свои тоннели, уж не знаю с какой целью. И все – исчез опять Странник, как сгинул. Мы даже сделать ничего не успели. И, что примечательно, – червя тоже отследить не смогли, в какой-то момент он как растворился. А через двадцать минут снова выполз наверх как ни в чем не бывало, но уже один, без седока.

Вот тебе и раз. Нет, мне радостно, что Странник снова выкрутился, но ситуация и впрямь непонятная.

– Проще говоря – мы снова в пролете, – Зимин тоже закурил. – Киф, ешь и мой бифштекс, если хочешь, я не голоден.

– Но выпьешь? – уточнил Азов, доброжелательно глядя на запотевший графинчик, который принесла официантка.

– Выпью, – кивнул Зимин. – Отчего бы и не выпить?

– Так что, дружище, снова тебе его искать придется, – обрадовал меня Валяев.

– Надо – найду, – я прикончил бифштекс, глянул в сторону двери и чокнулся рюмкой с остальными. – Как только разрешат в игру заходить.

– Да кто тебе это запретит? – удивился Зимин. – Это же не дрова разгружать? Лежишь себе – и лежи, капсула ведь. В ней и датчики есть, если что-то будет не так с твоим здоровьем, то она тебя об этом уведомит. У тебя же модель последней разработки, там все подобное предусмотрено.

– Тогда ладно, – я выпил. – Да и надо мне в игру, там дел полно. И в редакцию надо.

– С редакцией повремени, – погрозил мне пальцем Азов. – До следующей недели.

Я только собрался покурить, как появилась Вика.

– Все, пошли, – она сделала вид, что не заметила четвертой рюмки. – Я все записала, медикаменты взяла. Пошли-пошли.

– И то, – одобрил Азов. – Иди, все одно тебя сейчас в сон потянет снова. И – не держи на меня зла.

– Не держу, – меня и впрямь маленько развезло. – Чего теперь уже?

Уходя, я услышал вопрос Валяева:

– А что там с этой Ташей из его редакции не так?

Жалко, что Вика шла быстро, буквально таща меня за руку за собой, и что ему на это ответил Азов – я не услышал.