Онлайн чтение книги Фантасмагория и другие стихотворения
Долговечное ухаживание

Залезла на решетку Леди,

  И лает пес у ножек,

Следить, что делают соседи

  И как идут прохожие.

Один у двери встав, давай

  Звонить и дверь трясти:

«Ответь-скажи мне, попугай,

  Могу ли я войти?»

Затем взлетел с забора попка

  И говорит девице:

«Коль не торчит из звона кнопка,

  То он пришел жениться»

Вошел он в зал — Пол Маркетри.

  Ах, как же жалок он!

«Не стар ли для тебя? — Смотри!

  Действительно ль влюблен?»

«Как знать — вы вправду влюблены?

  Вас вижу со спины.

Как знать — вы вправду влюблены?

  Вы немы иль больны?»

И вот соленая слеза

  Скатилась со щеки:

«Давно дары шлю, — он сказал, —

  Ищу твоей руки!»

«Не получали ль вы колец?

  Колец из злата — дюжих!

Их вам доставил мой гонец —

  Почти что восемь дюжин»

«Подарки ваши, — с укоризной

  Сказала, — хрупки очень,

Моя собака их изгрызла —

  Колечки от цепочек!»

«Не получали ль, — смотрит робко, —

  Мой черный локон вы?

Отправил почтой и в коробке,

  Отправил с головы!»

«Я получила их так много,

  Что сделала подушку,

(Молю, не присылайте стога!)

  Подушку псу под ушко!»

«Не получали ль вы письма,

  Завязанного лентой?

Из дальних стран, где хлад и тьма,

  Письма любви заветной?

«Письмо пришло, — и между прочим, —

  С таким шикарным бантом!

Но фрейлина мне: — Что за почерк!

  Отправь письмо обратно!»

«Письмо, что вывел каллиграф,

  Ушло в глухие веси!

Я жаждал счастья — я не прав,

  Но все мне нужно взвесить!»

Взлетел вдруг попка говорящий,

  Советчик он отменный:

«Ведь миг на редкость подходящий,

  Чтоб встал он на колени!»

Он покраснел, и побледнел,

  И, на коленях стоя,

Сказал: «Ах, нужно, леди, мне

  Вам рассказать историю».

«Пять долгих лет, еще пять лет

  Ухаживал, подмигивал,

Как много было счастья, бед,

  Поведать могут книги вам.

Ах, десять лет — понурых лет

  Вздыхал я по старинке

И слал тебе я лучший цвет,

  Слал игры, валентинки.

Пять долгих лет и снова пять

  Жил в дальней стороне,

Чтоб ум твой смог теплее стать

  К скорбящему — ко мне.

Жил тридцать лет среди сердец

  Холодных и медведей,

Пришел сказать я, наконец,

  О, будь моею, Леди!

Не покраснев, не побледнев,

  Лишь улыбнулась жалостно,

Сказав: «Страсть, много претерпев,

  Скучна мне, а не радостна!»

А попугай мчит на простор,

  Хохочет злобно, едко:

«Выносливый столь ухажер

  Невыносим на редкость!»

А песик лает все свирепей,

  Показывает прыть,

Чтоб с золотой сорвавшись цепи

  Больнее укусить.

О, успокойся, попугай!

  О, успокойся, песик!

Мой долг — сказать, пускай под лай,

  Но слушать — кто ж вас просит.

А леди — громче пса, как будто

  Над псом спешит к победе.

Влюбленные ж всегда орут так,

  Услышали чтоб леди.

Крик попугая — звонче, звонче,

  Сердитей его смех.

Но песьи взвизги, между прочим,

  Звучали громче всех.

Сидели слуги у камина,

  На кухне — ввечеру.

Заслышав дикий вопль в гостиной,

  Дивились: «Что ж орут?»

А паж, хоть он не исхудал,

  Но громче всех заохал:

С чем чай подать в гостиный зал

  И связан этот грохот?

Пажа забросить, чтоб узнал —

  У них платок был крохотный —

С чем чай подать в гостиный зал

  И связан этот грохот.

Когда, подняв ужасный гам,

  Паж съехал с этажей,

Его спросили: «Что же там?

  Скажи, о принц пажей!»

А у влюбленного есть трость

  Побить собаку тучную,

И песик заревел со злости,

  Завыл еще тягучее.

А также у него есть кость,

  И пес угомонился,

И с ней на кухню — спрыгнув просто —

  Он, как и паж, спустился.

Сказала леди, хмурясь строже, —

  Ах, фея красоты! —

«Мой пес мне дюжины дороже

  Таких бродяг, как ты!»

Вздыхать и плакать вам не след,

  И не волнуйтесь больше!

Тот, кто прождал уж тридцать лет,

  Прождать сумеет дольше.

Шагами залу всю измерив,

  Вновь кнопку надавил

И вышел грустным он чрез двери,

  Таким же, как входил.

«А у меня был попугай:

  Век надо мной резвится!

Что скажет — мудро, так и знай,

  И я решил жениться.

Другую б леди ухитриться

  Найти мне, — плачет дед, —

И пусть ухаживанье длится

  Другие тридцать лет.

Найду веселую, хоть сед,

  Ведь вкус с годами тоньше,

Спрошу ее: «Да или нет?»

  Чрез двадцать лет, не больше».