Онлайн чтение книги Фантомас
Глава 17. В ТРАКТИРЕ «СВИНЬЯ СВЯТОГО АНТУАНА»

Жофруа-Бочке пришлось смириться с тем, что результаты экзамена будут известны только на следующий день. Он махнул рукой трактирщику и обратился к сестре:

– Что ж, я сегодня достаточно потрудился. Теперь тебе следует угостить меня чем-нибудь. Заплати за выпивку и рассказывай, что там у тебя.

Берта нерешительно огляделась по сторонам, желая убедиться, что никто их не подслушивает. Но никому из толпы посетителей не было до них дела. В противоположном углу девушка заметила какую-то знакомую фигуру и сразу вспомнила, что перед входом в трактир стоял трехколесный велосипед, впряженный в потрясающе нелепую повозку, точнее, в целых три повозки, привязанные одна за другой. Это, конечно же, был знаменитый «поезд» Бузотера.

После того как прошлой зимой наш бродяга, возможно, первый раз в жизни выполнил свой гражданский долг и сдал свою находку полиции, он решил осуществить давнюю мечту – повидать столицу. И, как мы видим, он добрался-таки до Парижа. Причем все его расчеты оказались абсолютно верны. Он прибыл в город всего на восемь дней позже намеченного срока, да и то не по своей вине – это время его продержали в Орлеанской тюрьме «за сущую безделицу», как он утверждал, не уточняя, впрочем, за какую именно.

Когда Бузотер въезжал на своем экипаже в города, он не занимал себе голову такими пустяками, как правила уличного движения. С гордым видом он ехал посреди проспектов, сопровождаемый визгом тормозов и проклятиями водителей, пока не оказывался в центре им же произведенного затора.

Естественно, первый же полицейский, увидевший подобное безобразие, препроводил бродягу в полицейский участок. Там его вначале хотели лишить экипажа, но Бузотер так старательно изображал темную деревенщину, что на него махнули рукой и выпустили, продержав для острастки несколько дней – чтоб страх не забывал.

Так, с незначительными приключениями, бродяга добрался наконец до Парижа.

В один из дней, когда он с самодовольным видом катил на своей колымаге вокруг Эйфелевой башни, любуясь этим сооружением, его живописное средство передвижения привлекло внимание редактора газеты «Авто». За бутылку дешевого вина, купленного в ближайшем трактире, Бузотер простодушно рассказал редактору обо всем проделанном им маршруте.

Крупнейшая газета для автомобилистов тотчас же опубликовала сенсационный материал о бродяге-путешественнике, и на следующее утро Бузотер проснулся знаменитым.

Удача, как и беда, одна не приходит. Вскоре Бузотеру опять повезло. Папаша Франсуа Бонбон, владелец трактира «Свинья святого Антуана», смекнул, что этот живописный тип в сочетании со своим клоунским «поездом» может служить прекрасной приманкой для посетителей.

Трактирщик предложил бродяге кров и харчи из расчета пять франков в день при условии, что тот каждый вечер будет восседать на своем драндулете у дверей его заведения. Стоит ли говорить, что Бузотер, которому было все равно, в каком именно месте бездельничать, с восторгом согласился. С тех пор доходы трактира повысились.

В тот день сиденье велосипеда изрядно намяло бродяге зад, и он решил отлучиться на полчасика со своего поста, чтобы перекусить. Войдя в затянутый дымом трактир, он достал пять франков, полученные им от папаши Бонбона, заказал выпивку и заплатил с видом наследного принца, путешествующего инкогнито. В жизни своей он ни за что не платил деньги, и теперь этот процесс доставлял ему истинное удовольствие.

В подвальчике «Свиньи святого Антуана» было не продохнуть. Со всех сторон неслись пьяные выкрики и смех. Время подходило к двум часам ночи. Приличные клиенты уже разошлись. Папаша Бонбон только что проводил по узкой винтовой лестнице последних состоятельных посетителей. Затем толстяк вновь спустился в зал, заслонил спиной единственный выход и раскатисто крикнул:

– А ну, шантрапа, признавайтесь, кто еще не заплатил за кувшин горячего вина?!

Все повернулись к нему. Поднялся гам. Берта решила, что настал подходящий момент, и принялась торопливо рассказывать брату о своих делах.

– Понимаешь… – втолковывала она. – Мне нужен человек… Такой, как ты – сильный, крепкий.

– Ага! – понимающе кивнул Жофруа. – Надо катать бочки. Тут лучше меня тебе не найти!

– Да нет! – досадливо махнула рукой девушка.

Она машинально оглядела зал. Взгляд ее упал на хрупкого, бледного молодого человека с едва пробивающейся бородкой, который подошел к стойке напротив них и застенчиво попросил порцию тушеной капусты.

Берта наклонилась к брату и прошептала:

– Вовсе нет! Речь идет о том, чтобы сбить решетки с окон. Да даже и не сбить… Дом старый, и они должны были давно проржаветь. Такому здоровяку, как ты, достаточно только потянуть хорошенько…

– И это все? – разочарованно спросил Жофруа, разглядывая свои кулачищи.

– Все.

– Ну, это я берусь сделать за пару пятифранковых монет! – громыхнул Бочка. – Подумаешь, дело…

Он осекся, заметив, что сосед по столику, опустив голову, внимательно прислушивается к их разговору. Берта проследила за взглядом брата и улыбнулась:

– Не волнуйся, это хороший парень. Я его знаю. Мы вместе были на состязании.

Она протянула руку через стол:

– Добрый вечер, мсье Жюло! Хорошо провели время? Представьте, я умудрилась до сих пор вас не заметить! Наверное, это из-за проклятого дыма.

Жюло пожал протянутую руку, дружески кивнул и снова повернулся к своему спутнику, гладко выбритому мужчине примерно его лет:

– Ну так что, Билли Том? – тихо спросил он. – Что еще стряслось в твоем заведении?

Его собеседник вздохнул:

– Да понимаешь… Неприятности в Руайяль-Паласе. Опять обнесли кого-то из аристократишек. С тех пор уже прошло недели три, все вроде успокоилось, как вдруг прихватили старика Мюллера.

– Мюллера? – задумчиво переспросил Жюло. – А это еще кто такой?

– Да ночной дежурный.

– Ах, дежурный… И кто же его прихватил?

– Полиция, конечно!

– Ты ж говорил, они успокоились?

– Мы все так думали. А на самом деле один из них был среди нас. Вроде как перевелся из филиала в Каире. Как его… Жюв, вроде.

– Жюв… – пробормотал Жюло себе под нос. – Интересно, интересно…

У входа в подвальчик послышался шум. По винтовой лестнице спускались два новых посетителя, судя по всему, хорошо здесь известные. Это были Большая Эрнестина, знаменитая на всю округу каменщица с бульвара Севастополь, и Бенуа-Лабазник, который издавал пьяные выкрики, пошатывался и опирался на свою спутницу. Оторвавшись от нее, он, не разбирая дороги, пошел по залу, шаря руками по столам и наваливаясь на пьянчуг, пока не нащупал под собой свободное место. Он плюхнулся на скамейку, но промахнулся и едва не придавил того самого тщедушного молодого человека с миской капусты, которого давеча приметила Берта. Видимо, внушительные размеры пьяного произвели на юношу столь сильное впечатление, что он не только не решился возмущаться, но весь сжался и отодвинулся подальше в угол.

Эрнестина потрепала его по щеке.

– Не трусь, малыш! – просипела она. – Лабазник – пьяная свинья, где ему тебя раздавить. А если он и захочет над тобой покуражиться, не волнуйся – Большая Эрнестина здесь, и она не даст тебя в обиду!

Она победно оглядела зал в уверенности, что уж с ней-то никто не захочет связываться. Потом погладила молодого человека по макушке, причем казалось, что вся голова его скрылась в могучей длани, и возгласила:

– Ох, как он мне нравится, этот куренок! Как тебя зовут, малыш?

Юноша осторожно отвел голову. Губы его дрожали.

– Поль, – еле слышно ответил он и покраснел.

Тем временем папаша Бонбон уже поставил перед Бенуа-Лабазником огромный кувшин с горячим вином. Сидевший за его спиной Бузотер причмокнул от удовольствия. Он не без оснований надеялся поживиться.

Лабазник налил себе полную кружку и окликнул Жофруа, приглашая того чокнуться. Но Бочка, чувствуя себя и без того уже набравшимся, отрицательно помотал головой. Бенуа посчитал себя оскорбленным. И быть бы драке, если бы не Бузотер. Вскочив, он вдруг завопил:

– Лопни мои глаза! Вот так встреча!

В голосе его было столько радостного изумления, что все присутствующие заинтересованно обернулись. Берта подтолкнула Жюло и проговорила:

– Смотрите-ка! Это тот самый, зеленый, с рынка!

– Да, действительно он, – удивленно ответил тот, присмотревшись.

Бузотер тем временем продолжал радостно размахивать руками:

– Ну конечно, мы же виделись! Черт, где же…

Он хлопнул себя по лбу и заорал пуще прежнего:

– Ну конечно! Нас же сцапали в одну ночь! Ну там, в Болье, в ночь, когда прирезали старушку маркизу! Неужели не помнишь?!

Бузотер подскочил и подергал человека с зеленым лицом за рукав:

– Ну вспоминай, вспоминай! Маркиза де Лангрюн! Ей еще располосовали горло от уха до уха.

Не поворачиваясь, его собеседник недовольно проворчал:

– Ну и что дальше? Отвяжись от меня, балбес!

Бузотер обиженно засопел и вернулся на свое место. Тут Жофруа-Бочка и Бенуа-Лабазник на беду опять встретились мутными взглядами. Снова назревала драка.

Перепуганная Берта беспомощно толкала брата в могучий бок и шептала:

– Пойдем отсюда! Ну пойдем же!

Жофруа только отрицательно урчал.

Тем временем человек с больным зеленоватым лицом, отделавшись от навязчивого бродяги, вернулся к прерванному разговору с местным гитаристом.

– Что меня поражает, – говорил музыкант, – так это то, что он говорит без малейшего акцента.

– Нашел невидаль! – тихо отвечал ему собеседник. – Многие иностранцы говорят по-французски, как французы, а уж такому парню, как Гарн, это и вовсе пустяк. Так что…

Он вздрогнул и замолчал. Ему показалось, что Большая Эрнестина, бесцельно бродившая от столика к столику, очутилась подозрительно близко и пытается подслушать их разговор. Человек нахмурился.

Тут хриплый рев перекрыл шум зала.

– Дьявол меня побери! Если кое-кто хочет помериться силой, я готов!

Бочка-Жофруа бросил вызов. Зал настороженно притих. Настала очередь Лабазника-Бенуа.

Как раз в этот момент Бенуа осушил стакан вина. Видимо, этот стакан притупил его память. Он вытер рот рукавом и непонимающе икнул.

– А м-может, п-повторим, мсье? – спросил он.

Тем временем Большая Эрнестина незаметно приблизилась к Жюло. Не поворачивая головы, тот бросил:

– Ну что?

Делая вид, что заинтересованно оглядывает зал, женщина ответила:

– Этот господинчик… Ну, с зеленоватой рожей, говорил сейчас гитаристу: «Это он. Точно! Я видел ожог у него на ладони».

Жюло тихо выругался. Рука его сжалась так, что костяшки побелели. Большая Эрнестина вышла на середину зала и раскатистым голосом окликнула молодого человека, которого давеча едва не раздавил Лабазник:

– Эй, малыш! Ты, кажется, совсем задрых! Хочешь, я присяду тебе на колени?

Некоторое время Жюло мрачно смотрел перед собой, потом ухватил за подол пробегавшую мимо служанку:

– Постой, Мари! Скажи-ка, куда выходит это окошко? – и он указал рукой на узкое окно, которое находилось как раз за его спиной.

– Как куда? – удивилась служанка, – в соседний подвал, конечно! Мы ведь под землей, мсье.

– В подвал… – задумчиво проговорил Жюло. – А оттуда можно выбраться?

Мари задумалась:

– Пожалуй, что никак…

В этот момент захмелевший Жофруа-Бочка швырнул в Бенуа-Лабазника тарелкой, но промахнулся. Тарелка со звоном разбилась о противоположную стену.

Присутствующие сильно перепугались, чувствуя, что при драке двух гигантов и им может не поздоровиться. У входа создалась давка. Полузадушенно пищали женщины, мужчины изрыгали проклятия.

Пьяные кандидаты в грузчики оказались один против другого. Жофруа-Бочка поднял над головой стул. Бенуа-Лабазник пытался отодрать мраморную столешницу, чтобы защититься. В подвале царила полная неразбериха. Звенели столовые приборы, слышался шум бьющихся тарелок. Внезапно револьверный выстрел заставил всех застыть.

Всех, кроме человека с зеленоватым лицом и его собеседника-гитариста. Нисколько не потеряв самообладания, они давно уже следили за Жюло.

Тот, безусловно, был превосходным стрелком. Подвал освещался лишь одним слабым фонарем, который помещался в глубокой нише в стене. Единственным выстрелом Жюло умудрился перебить электрический провод, скрытый под слоем штукатурки. Помещение погрузилось во мрак, в котором прозвучал крик боли, а затем призыв:

– Шеф, ко мне!

В этот момент Берта, совершенно растерявшаяся в темноте, услышала рядом возглас:

– Проклятие!

Девушка почувствовала, как чьи-то руки ощупывают ее тело, словно пытаясь определить, она ли это. Дело было несложным – из всех присутствующих женщин Бобинетта единственная была в шляпке. Вскоре перепуганную женщину сильные руки приподняли и поставили на скамейку. В лицо ей пахнуло вином, и чей-то голос прошептал:

– Тебе не удастся помочь бежать больной номер двадцать семь! Пациентка Ромбер останется в сумасшедшем доме!

Охваченная ужасом, Берта пролепетала:

– Какая пациентка?

На этот раз голос прозвучал еще тише:

– Фантомас тебе не позволит…

Девушка отчаянно задергалась, пытаясь вырваться из объятий таинственного незнакомца. Руки его разжались, и он снова прошелестел:

– Не вздумай ослушаться! В противном случае тебя ждет смерть…

Чужие руки мягко опустили Берту на скамейку. В голове у нее все спуталось от ужаса.

Тем временем в темноте раздавались звучные удары. Тот самый зеленолицый человек боролся сразу с двумя противниками. Силы он оказался незаурядной – впечатление было такое, словно ответные удары не достигают цели. Наконец он разделался с одним из нападающих и заломил второму руку за спину. Прижав его коленом к грязному полу, незнакомец разжал ему руку и провел пальцем по ладони.

– Ага! – торжествующе воскликнул он.

Зеленолицый человек продолжал ощупывать руку соперника и на минуту ослабил хватку. Изловчившись, противник бросился на него и поймал на болевой прием. Зеленолицый застонал, чувствуя, что ему вот-вот сломают руку. Но тут на помощь ему пришел некто третий. Разбросав соперников, он принялся наносить удары.

Придя в себя, зеленолицый кинулся вперед. Проведя ладонью по лицу своего неожиданного помощника, он с изумлением убедился, что это тот самый молодой человек с редкой бородкой, которого почтила своим вниманием Большая Эрнестина…

Резкий толчок отшвырнул дерущихся к лестнице. Обезумевшая толпа рвалась к выходу. Горе тому, кто не удержался на ногах! В панике посетители дробили тяжелыми каблуками руки и ноги несчастных.

Положение спас Франсуа Бонбон. Недаром он столько лет проработал барменом в самых зловещих районах Парижа. Расшвыривая всех на своем пути, он первым оказался у выхода. Впрочем, почтальон уже успел предупредить жандармов из полицейского участка напротив, и они встретили трактирщика на улице.

Тяжело дыша, папаша Бонбон указал им на пожарный шланг. Полицейские поняли его без слов. Недолго думая, они развернули рукав и, спустив его в подвал, открыли воду.

Душ продолжался минут пять. Посетителям «Свиньи святого Антуана» стало не до драки. Вымокшие, жалкие, они едва шевелились на дне подвала. Решив, что с них достаточно, сержант металлическим голосом скомандовал:

– Выходить по одному!

Притихшие посетители покорно полезли наверх, поняв, что сопротивление бесполезно. Наверху их останавливали полицейские и сковывали наручниками попарно. Когда все оказались на улице, рослый сержант повел их в комиссариат.

Бригадир спустился в подвал, дабы убедиться, что там никого не осталось. Он зажег фонарь и увидел на полу окровавленное тело. Это был гитарист.

В числе отконвоированных к полицейскому участку наблюдалась весьма странная пара. Это был молодой человек, у которого едва начала пробиваться бородка, и зеленолицый незнакомец, который, даже несмотря на связывающие их наручники, продолжал пристально следить за своим спутником.

В участке дежурный офицер записывал фамилии задержанных. Когда очередь дошла до зеленолицего, тот сунул полицейскому визитную карточку и что-то быстро прошептал. Дежурный ошарашенно помотал головой и приказал:

– Немедленно освободите этого мсье! А второго отведите в камеру и…

Освобожденный перебил его:

– Со второго тоже снимите наручники. Я заберу его с собой.

Офицер послушно кивнул. Обоих задержанных расконвоировали. Молодой человек непонимающе посмотрел на своего неожиданного избавителя и открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но собеседник решительным движением взял его за локоть и увлек к выходу.

На улице они столкнулись с бригадиром жандармов, который с помощью подчиненного нес тело несчастного гитариста. Тот уже едва дышал. Жандармы узнали его – утром он заходил в участок, где предъявил документы помощника инспектора Службы безопасности.

Не выпуская локоть молодого человека, зеленолицый господин наклонился к бригадиру и обменялся с ним быстрыми репликами. Жандарм с уважением посмотрел на незнакомца и почтительно произнес:

– Так точно, господин инспектор, это все. Больше там никого не было.

Зеленолицый ударил кулаком по ладони. Лицо его исказила гримаса.

– Черт побери! Этот проклятый Гарн опять ускользнул!

Господин с зеленоватым лицом широким шагом двигался в направлении Монмартра. Он по-прежнему крепко держал за локоть молодого человека с едва пробивающейся бородкой. Тот машинально следовал за своим спутником, не очень понимая, что происходит, и опасаясь даже гадать, что произойдет дальше. Так они дошли до ступеней церкви Сен-Эсташ. Тут мужчина остановился и повернулся к юноше. Луч фонаря упал на его зеленоватое лицо. Впечатление было довольно жуткое.

– Наверное, пора представиться, – произнес он. – Меня зовут Жюв. Инспектор Службы безопасности.

Молодой человек смотрел на своего спутника, ничего не отвечая. Тот поглядел ему в глаза и медленно продолжил, выделяя каждое слово:

– А ты, мадемуазель Жанна… Ты не кто иной, как погибший Шарль Ромбер!