Онлайн чтение книги ФАРХАД И ШИРИН
ГЛАВА XXVIII. КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ

Жемчужину редчайшую для нас

Извлек нырнувший в море водолаз…

Для путешествия морского все

Уже закончено, готово все…

Пошли большие корабли вперед —

За каждым забурлил водоворот.

Пошли за ними стаями челны.

Волнами их вздымаемы, челны

Качались так, как если б в этот час

Удар подземный весь Китай потряс.

Морское дело знают моряки:

Им весла — то, что рыбам плавники.

Усердно корабельщики гребли,

Неслись, волну взрезая, корабли,

Неслись челны — и каждый, словно конь, —

Разбрызгивая водяной огонь…

Два дня, две ночи плыли корабли.

Все ближе к цели были корабли.

Сильней вздувает ветер паруса,

Волна морская, словно бирюза:

Сливаются с водой края небес.

Открылся для Фархада мир чудес:

И вёсел плеск, и мачт высоких скрип,

И вид шныряющих диковин-рыб.

Посмотришь — сердце в ужасе замрет:

Страшилища неведомых пород!

Плывут, как будто горы-острова,

А присмотрись — живые существа.

То — рыбы, а не горные хребты,

Как волны, их узорные хребты.

А скорость их! Небесный метеор

В своем паденье не настолько скор.

Те безобразьем отвращают, те

Ни с чем нельзя сравнить по красоте, —

Так изумительна окраска их,

Все очертанья, вся оснастка их.

Вокруг кишели тучи мелких рыб.

Всю эту мелочь мы сравнить могли б

С густой травой, что буйно, без числа

Вкруг мощных кипарисов проросла.

Немало в море и Фархад и шах

Встречали исполинских черепах.

Их костяные страшные тела

Вздымались над водой, как купола,

Что так вселенский зодчий воздвигал

И сам в пучину моря низвергал.

И неуклюже плавающих вкось

Им видеть в море крабов довелось.

Столкнется с черепахой краб порой —

Столкнулась, ты б сказал, гора с горой.

За рыбами, как тигры вод морских,

Акулы шли и пожирали их.

Их тело — как гранитная гора,

А кожа их — шершавая кора,

И вся в шипах. А пасть откроют — в ней

Не счесть зубов… нет, не зубов — гвоздей!

А на спине — плавник стоит торчком, —

Зови его пилой, — не плавником.

Нет! Копья полчищ моря — тот плавник,

Зубцы твердыни горя — тот плавник!

Вокруг морских собак бурлит всегда,

Как муравейник вкруг змеи, вода.

На суше много хищников живет,

Но их не меньше и в пучине вод.

Кто нужным счел и воды населять,

Оплел сетями и морскую гладь…

Так, наблюдая чудеса везде,

Два дня уж плыли шах и шах-заде.

Однако их на бедствия обрек

В делах своих непостижимый рок.

Недобрым резким ветром дунул юг, —

Морская буря разразилась вдруг.

И ужаснулись даже моряки,

И, разрывая ворот, старики

В отчаянье докладывали так:

«Приметы знает опытный моряк:

Бушует эта буря раз в сто лет, —

Добра не ждать, а ждать великих бед!»

Решили так: пока возможность есть,

Шах должен с сыном в лодку пересесть,

А эта лодка — месяца быстрей

Могла стремиться по зыбям морей.

Быть может, челн успеет их умчать,

Пока не начал ураган крепчать.

Ладью спустили. На беду свою,

Фархад-царевич первым сел в ладью.

Но вихрь, вонзив мгновенно когти волн,

Прочь оттащил от корабля тот челн.

Старик хакан, оставшийся один,

Рвал в исступленье серебро седин,

Рыдал, вопил… А где-то вдалеке

Сын мерил море в зыбком челноке.

Кто мог разлуку эту им предречь?

Увы, она не предвещала встреч!..

А ураган, как разъяренный зверь,

Пришел уже в неистовство теперь:

Обрушил с неба мировой потоп:

До дна пучину моря всю разгреб;

Не только воды, — небо всколебал,

То небо вниз швырял, то в небо — вал,

И не до нижних сфер, а до высот

Девятой сферы вал иной взнесет;

И пеною все плещет в небеса,

Пощечинами хлещет небеса,

А от таких пощечин небосвод

Темнел, стал мрачным очень небосвод.

Настала ночь… Но ураган не тих,

Катил он сотни тысяч волн больших —

И по волнам швырял туда-сюда,

Как щепки, величайшие суда;

То погружал их мачты в бездны он,

То тыкал ими в свод небесный он,

Как тычет пикой в грудь врага батыр.

И тысячи проткнул он в небе дыр:

Светила, замерцавшие сквозь тьму,

Служили доказательством тому.

Созвездья Рыб и Рака, трепеща,

В пучину вод низверглись сообща.

А остальные — в страхе пред водой,

Едва завидя месяц молодой,

К его ладье все устремились, в ней

Спастись пытаясь от морских зыбей.

И ангелы, путей небес лишась,

Ныряли в море, в уток превратясь.

Прошла в жестокой непогоде ночь.

Когда была уж на исходе ночь —

И лоно неба стало поутру

Подобно бирюзовому шатру, —

Свирепый ураган ослаб, уснул,

И моря успокоился разгул.

Но корабли! Из сотни их едва

Держались на воде один иль два!

Хоть были очень крепки корабли, —

Разбила буря в щепки корабли,

И море на себе теперь несло

Осколок мачты, утлое весло,

Несло обломки жалкие досок,

И люди, за такой держась кусок,

Зависели от милости волны,

Как без руля и паруса челны.

Счастливец тот, кто сразу же погиб,

Кто заживо не стал добычей рыб!..

Но уцелел в ту ночь не потому,

Что рок был благосклоннее к нему,

Корабль, на коем шах и Мульк-Ара

Спасительного дождались утра, —

Нет, причинив ему немало зла,

Судьба его осилить не смогла!

Но люди, плывшие на нем, — увы,

Безумны были иль полумертвы!

Носило море их из края в край,

В конце концов их отнесло в Китай,

Где выбросил их на берег прибой.

Там жители сбежались к ним толпой,

И лишь узнали, что произошло,

Какое корабли постигло зло,

Что унесло Фархада в океан,

И что на этом судне — сам хакан, —

И местный хан, и тамошний народ

Так много проявили к ним забот,

Что все пришли в себя. Но шах-старик,

Не видя сына, снова поднял крик:

Настигнут был несчастьем снова он,

Рыдал, звал сына дорогого он,

Хоть мысленно и допускал чуть-чуть,

Что и Фархад мог выплыть где-нибудь.

Он также вспомнил, что предрек Сократ,

Но своему спасенью не был рад.

Все ж пред судьбой решил смириться он —

Отправился в свою столицу он…

Дай, кравчий, выпить прямо из ковша:

Барахтается в море бед душа!

Из моря скорби как спастись душе?

В ладье ковша дай унестись душе!