Онлайн чтение книги ФАРХАД И ШИРИН
ГЛАВА LII. БАХРАМ ВОССТАНАВЛИВАЕТ МИР В СТРАНЕ АРМЕН

Кто плачем дом печали огласил,

Напев такой вначале огласил.

Михин-Бану, вся свита и родня

Напрасно ждали до исхода дня,

А все не возвращался их кумир.

И вечер опустил покров на мир, —

Ширин не шла… И, потеряв покой,

Направились они в ее покой.

Хотели дверь открыть — и не могли,

И выломали дверь, и свет зажгли,

И, занавес парчовый отвернув,

Оцепенели все, едва взглянув:

Фархад на ложе не один лежит, —

С Фархадом рядом и Ширин лежит

И друга обнимает горячо,

Прижав к лицу лицо, к плечу плечо.

Но, как Фархад, бестрепетна, нема,

Ширин, увы, была мертва сама!

Разлуке долгой наступил предел, —

Им выпал вечной близости удел…

Тела их бездыханные слились,

Как с гибкою лианой кипарис.

Но, мертвой увидав свою луну,

Могла ль снести удар Михин-Бану?

Сама пресытясь жизнью в этот миг,

Стон издала она — не стон, а крик,

И сотрясла, смутила небеса,

И душу отпустила в небеса.

Всю жизнь она одной Ширин жила,

Скажи, что жизнь ее — Ширин была, —

И потому, Ширин лишась, она

Была мгновенно жизни лишена.

Вслед за душой ли вырвался тот стон,

Иль вылетел с душою вместе он?

Но пальма жизни сломана была, —

В веках лишь стебельком она была!

О дивная, о благостная смерть!

О, если б нам столь сладостная смерть!

Листы времен листая как-то раз,

В них обнаружил я такой рассказ:

Когда благодаря своей любви,

Неслыханной среди людей любви,

Прославился Фархад, и слух о нем

Распространялся дальше с каждым днем. —

То и в Китай, страну его отцов,

Проникла эта весть в конце концов.

А там — судьба, верша свои дела,

Немало перемен произвела.

Отец Фархада умер вскоре, — мать

Ушла за ним — зачахла с горя мать.

И так как сына был хакан лишен,

То младший брат его взошел на трон.

И стал при нем начальником войскам

Сын Мульк-Ары, Фархада друг — Бахрам.

Он, доблестью прославясь, был таков,

Что стал акулой грозной для врагов…

Фархада он вполне достоин был,

И весь Китай при нем спокоен был.

Но сам он утерял давно покой

И, по Фархаду мучимый тоской,

О нем расспрашивать не уставал

Всех, кто из дальних странствий прибывал.

Когда же слух о нем, — не слух, а шум! —

Уже и в Индустан дошел, и в Рум,

То чрез бродяг-дервишей и купцов

Проник в Китай тот слух в конце концов.

Принес Бахрам хакану эту весть:

«На западе, мол, государство есть —

Армен ему названье. Этот край —

Прекраснее Ирема, сущий рай.

Там гурия живет — и, говорят,

Сошел с ума, в нее влюбясь, Фархад.

И если б соблаговолил хакан,

Повел бы я войска в страну армян,

Фархада б разыскал, помог ему,

А не нашел бы — так и быть тому…»

Хакан подумал: «Если слух не лжив,

То вряд ли все же мой племянник жив.

Но мне опасен может стать Бахрам.

Пусть он идет и пусть погибнет сам…»

Он разрешенье дал Бахраму… Тот

Собрал войска и двинулся в поход.

Двойные переходы делал он,

На запад шел все дальше смело он,

И на страну армян — настал тот день! —

От войск его упала счастья тень.

Здесь истина ему открылась, здесь

Он разузнал и ход событий весь, —

И, пламенною скорбью обожжен,

Направился к гробнице друга он.

Бахрам одним утешиться бы мог, —

Был в горе он своем не одинок:

Фархада тот народ не забывал,

С его печалью он свою сливал…

Узнав, что друг был у Фархада там,

Велел Шапура пригласить Бахрам.

Пришел Шапур скорбящий — и вдвоем

Они о друге плакали своем.

А над гробницей так Бахрам вопил,

Что землю жаром скорби растопил.

Лицом припал к изножью гроба он,

И весь дрожал, как от озноба, он

И восклицал: «Фархад! Мой друг, мой брат!

Мою надежду ты унес, Фархад!

О, лучше б слепота глазам моим,

Чем увидать Фархада мне таким!

Язык мой вырван из гортани будь,

Чтоб не сказал тех слов когда-нибудь!

Где с огнедышащим драконом бой,

Где с Ахриманом разъяренным бой?

Где меч твой, рассекавший ребра гор?

Где сотрясавший стены шестопер?..

Но ты устал, Фархад! Ты погружен,

Оказывается, в слишком крепкий сон!

Очнись же, наконец, глаза открой, —

Пришел к тебе твой друг, товарищ твой.

Потряс я воплем небеса! Проснись!

Весь мир в огне! Открой глаза! Проснись!

Ты спишь!.. Так, значит, правду говорят,

Что сон и смерть — одно?.. Ты мертв, Фархад?!

Был у тебя такой, как я, слуга,

А ты погиб от подлого врага!

О, если б за тебя мне жертвой лечь!..

Но если обнажить возмездья меч —

И если страны недругов твоих

Опустошить, сровнять бы с прахом их,

Обрушить горы в море, чтоб вода

Их степи залила и города

И чтоб водовороты лишь одни

Напоминали, что в былые дни

Стояли минареты здесь, и вот —

Все стало навсегда добычей вод…

Нет, нет! Ведь если, мстя за кровь твою,

Кровь сотен тысяч я теперь пролью, —

К чему мне кровь такая?! Все равно

Твой дух обрадовать мне не дано!

А если так, — кушак и меч к чему?

И в жгучих мыслях душу сжечь — к чему?

И латы и кольчуга для чего?

И лук и щит без друга — для чего?

Героем как считаться мне теперь?

Как ездить мне на скакуне теперь?

Как на пиру теперь веселым быть, —

С каким же сердцем стану чару пить?

Клянусь, что без тебя, о мой Фархад,

Мне пир не в радость, а вино мне — яд!

Мое вино — боль укоризны, скорбь,

Одно мне остается в жизни — скорбь!..

Иль самому мне булавой своей

Покончить с бедной головой своей?..»

Так он рыдал, Бахрам так причитал,

И весь народ там плакальщиком стал.

Уняв печаль, поцеловал он прах

И, выйдя, начал думать о делах.

Он к Шируйе послал приказ, чтоб тот

Пришел — и личный дал во всем отчет:

«Коль зла не делал другу моему,

Его с почетом, с лаской я приму;

А коль уверюсь я в его вине, —

То буду знать, что надо делать мне!»

Испуг напал на шаха Шируйю, —

За голову боялся он свою.

И Шируйя Шапура пригласил —

Заступничества у него просил:

«Свидетелем да будет честь твоя:

В крови Фархада не повинен я.

Его убийцу я казнил потом,

Хотя он был моим родным отцом.

Об этом ты Бахраму доложи,

Без кривотолков, прямо доложи,

Скажи, что я готов служить ему,

И власть его покорно я приму.

Одну лишь милость да проявит он —

От встречи с ним пускай избавит он.

Уговори его — и я тогда

Твой друг и раб до Страшного суда!..»

Шапур исполнил просьбу — и Бахрам

Сказал: «На это я согласье дам.

Однако же армянская страна

Хосровом так, увы, разорена,

Народ такие пытки претерпел,

Такие он убытки потерпел,

Что даже и прикинуть трудно мне,

Какой понес ущерб он на войне.

Да будут все убытки сочтены —

И Шируйей сполна возмещены.

Когда он ублаготворит армян,

Тогда его я выпущу в Иран,

Однако пусть сначала присягнет,

Что столько же оттуда он пришлет…»

Почел за милость Шируйя приказ,

Казну свою опустошил тотчас —

И весь ущерб, что принесла война,

Армянам тут же возместил сполна.

А возвратясь в Иран, как присягал,

Он без задержки столько же прислал…

Бахрам велел созвать народный сход

И вопросил армянский весь народ:

«Фархада ради кто из вас терпел

Парвизов гнет и разоренье дел?

Кто потерпел ущерб — скажите мне,

И радуйтесь: я уплачу вдвойне».

В ответ на речь его со всех сторон

Раздался шум смятенья — плач и стон:

«О, за Фархада все молились мы!

Стать жертвой за него стремились мы!

Скорбим поныне мы всегда о нем

И эту скорбь деньгами не уймем!..»

Бахрам назначил счетчиков, вдвойне

Плативших пострадавшим на войне.

И заложить затем решил Бахрам

Основу и величье царства там.

Он вызвал всю родню Михин-Бану,

Нашел средь них ровню Михин-Бану:

Достойный муж, светило меж светил,

Кто мудростью Бану превосходил.

Его, как падишаха, на престол,

Герой Бахрам торжественно возвел,

Дабы народу в государстве том

Стал мудрый муж покровом и щитом;

Дабы, держась державных правил там,

По справедливости он правил там;

Чтоб заново страну отстроил он,

Ее богатства чтоб утроил он.

Народам и державам — там расцвет,

Где справедливость есть, где гнета нет!..

И это все царю армян внушив

И так устройство царства завершив,

Китайские войска созвал Бахрам

И роздал всю свою казну войскам,

Сокровища и деньги роздал всем

И начал с извиненья речь затем:

«Со мной столь трудный совершив поход,

Перенесли вы множество невзгод,

Теперь вернитесь к семьям, по домам,

К своим хозяйствам и к своим делам.

Хакану так скажите обо мне:

«Нашел Бахрам Фархада в той стране,

Обрел теперь Бахрам к блаженству путь,

Прости, хакан, здоров и счастлив будь!»

Бахрам, такую речь войскам сказав

И путы связей с миром развязав,

От праха мира отряхнул подол, —

К Фархадовой гробнице он ушел.

А с ним — Шапур. Вблизи нее в те дни

Отшельниками зажили они.

Так этот путь смиренья стал для них

Желанней всех богатств и царств земных…

Примеру их последуй, Навои,

Осуществи желания свои!

Мне чару униженья, кравчий, дай!

Вина уничтоженья, кравчий, дай!

Быть может, ощутив его во рту,

Я тот же путь спасенья обрету!