Онлайн чтение книги Рыцарь на золотом коне Fire and Hemlock
3

Когда Полли собиралась домой, она забыла картину у бабушки. Бабушка ей не напомнила. Размышляя об этом девять лет спустя, Полли подумала: конечно, бабушке не нравилось, что мистер Линн подарил ей картину, но дело все-таки не в этом. Скорее всего, бабушка, как и сама Полли, понимала: дома у Полли «Болиголову в огне» не место.

Дома были яркие обои в цветочек и такие же занавески. Задергиваешь занавески перед сном, и кажется, будто задвигаешь окна стенами.

А когда Полли наконец вспомнила про картину – уже поздно ночью, – то открыла рот и хотела заплакать. Но передумала. У мамы опять началась хандра – она стала молчаливая и напряженная и взрывалась от любого пустяка. Полли это понимала, хотя рядом не было папы и некому было предостеречь ее: «Тихо, а то Айви опять рассердится!» Мама сказала, папа ушел в рейс. Поэтому Полли закрыла рот и не стала закатывать сцену из-за забытой картины.

Началась школа. Кругом только и говорили, что о кострах и фейерверках, – все, кроме Нины, которая считала себя обязанной выделяться из толпы. Нина целыми днями твердила – мол, ее преследуют таинственные незнакомцы. Никто не понимал, верить ей или нет, а Полли – особенно.

– Ты только с ними не разговаривай, – посоветовала она, вспомнив бабушкин наказ.

– Ничего-ничего! – пригрозила Нина. – Я папе на них пожалуюсь!

От этого Полли ужасно захотелось, чтобы ее собственный папа вернулся домой. Она по нему скучала. В ту неделю она подолгу просиживала у Нины в гостях. Мама по-прежнему хандрила, почти не разговаривала и стала совсем скучная. У Нины было гораздо веселее. Стены все обшиты лакированным деревом, и пахнет пряностями. Нине разрешали разбрасывать игрушки где угодно, прямо на полу. У нее были и машинки, и трансформеры, и пистолеты, и «лего», и штук сто радиоуправляемых вездеходов. Почти у всех у них сели батарейки, но играть это ни капельки не мешало. Полли их обожала.

Парадокс заключался в том, что Нине гораздо больше нравились игрушки Полли. К вечеру пятницы ей уже до смерти надоело играть в машинки.

– А теперь пошли к тебе, – заявила она. – Хочу поиграть в твою швейную машинку и в кукол.

Полли сначала не согласилась, но Нина победила, сказав:

– Тогда я не буду с тобой дружить.

Они пошли. Нинина мама крикнула им вслед, чтобы Нина ни к кому не приставала и вернулась через час. Уже темнело, загорались уличные фонари. Нина обернулась через плечо, очки у нее блеснули оранжевым.

– За мной следят, – сказала она.

Похоже, ей это нравилось.

Полли уже сообразила, что Нина так играет.

И обрадовалась, ведь иначе было бы очень страшно, что кто-то преследует их в темноте.

– Сколько их там? – подыграла она Нине. – Двое, – ответила Нина. – Если это дядька, он сидит в машине и делает вид, будто он чей-то папа. А мальчишка стоит на той стороне и ничего не делает, только глазеет.

Они шли, пока не поравнялись с красным почтовым ящиком на углу улицы, где жила Полли. Нина понимала – Полли ей не верит.

– Я пожаловалась папе, – сообщила она, будто это что-то доказывало. – Утром он провожал меня в школу, и тогда дядька спрятался.

«Еще бы, – подумала Полли, – если он вообще есть». И все равно вздохнула с облегчением, когда бросилась по тропинке к собственной двери и, запыхавшись, ворвалась в дом.

Айви встретила их в прихожей с продолговатым пухлым конвертом в руках. Конверт она отдала Полли. Хандрила Айви по-прежнему.

– Тебе тут письмо пришло, – сказала она безжизненным от хандры голосом. – Что ты опять натворила?

– Ничего, мама! – воскликнула искренне удивленная Полли.

Адрес на конверте был надписан бабушкиным почерком: «Мисс Полли Уиттакер». На обороте, надорванном, поскольку мама распечатала конверт, бабушка написала: «Полли, извини. Я вскрыла это письмо. Не по ошибке. С незнакомыми людьми надо быть настороже». Внутри лежал другой конверт, толстый и хрустящий, – он был адресован Полли, но по бабушкиному адресу, причем адрес был напечатан на машинке. Этот конверт тоже был распечатан. Полли взглянула на него в полном недоумении, а потом подняла глаза на маму.

– Зачем ты его открыла?

Нина поглядела на их лица и на цыпочках удалилась наверх, в комнату Полли.

Айви пригладила красиво уложенные волосы. – Это письмо от бабушки, – сказала она все тем же безжизненным голосом. – Там могло быть… я подумала, там про твоего отца. – В глазах ее набухли две слезы. Она смахнула их так сердито, что соленая капля попала Полли в рот. – Хватит стоять и таращиться! – сказала Айви. – Иди к себе и играй!

Полли ничего не оставалось, кроме как подняться к себе в комнату. Там Нина уже вовсю организовывала кукольное чаепитие. Во рту у Полли по-прежнему было солоно, но она притворилась, будто ничего не замечает, села на кровать и открыла письмо. Письмо, как и адрес, было напечатано на машинке, но не похоже на официальный документ. Полли сразу увидела, что там есть ошибки – прямо на первой странице, целая куча: одни зачеркнуты и правильное слово надписано сверху ручкой, а другие запечатаны черточками и дальше написано «прошу прощения!», а потом правильное слово. Письмо было напечатано на нескольких листах, совсем разных и даже разного размера. Первая страница была гладкая, аккуратная и маленькая. Следующая – большая и пожелтелая. Потом лежали две страницы шероховатой бумаги в голубую линейку, наверное выдранные из тетрадки, а поперек последних листов тянулись скопления узеньких линеек вроде телеграфных проводов. Поморгав немного, Полли узнала в этих страничках нотную бумагу. И тогда Полли бережно и мягко, затаив дыхание, перевернула последний лист. Письмо кончалось на середине страницы, после чего был еще кусочек, помеченный «P. S.». Полли прочитала: «С наилучшими пожеланиями моей помощнице и начинающему супергерою, Томас Г. Линн». Подпись была чернилами, но очень разборчивая.

Значит, это и в самом деле письмо от мистера Линна. Полли почувствовала, как лицо у нее задвигалось само собой, словно под кожей оказался тугой, упругий слой, и расплылось в широченной сияющей улыбке. В те времена Полли читала медленно. Ей оставалось еще много, когда Нина волей-неволей отказалась от попыток ее запугать. Она мрачно играла на полу одна и только два-три раза подняла голову, когда Полли смеялась вслух.

Милая Полли!

После того как мне так незвапно – прошу прощения! – внезапно пришлось бежать, в поезде у меня было вдоволь времени посидеть и подумать, и мне показалось, что у нас осталось еще много разных подробностей нашей тайной жизни, которые надо обобсудить. Почти обо всем мне придется справавшивать – прошу прощения! – у тебя, сам я решить не могу. Ты лучше меня разбираешься в такких вещах. Единственное, что я могу устроить сам, – это наше первое прикрючепрошупрощения! – клипрюче – прошу прощения! – дело с великаном. Я думаю, было примерно так. Конечно, если ты думаешь по-другому, обязательно скажи, и я рискну вызвать твою досаду и снова согласиться с тобой. В общем, вот.

Во-первых, не забывай: мистер Томас Пайпер очень силен. Да, он как две капли воды похож на меня, то есть напоминает страуса в золотых очочках, зато у него есть мышцы, которых так недостает мне в моем обманном обличье простого виолончелиста. Каждое утро он снимает с обоих окон своей лавки тяжелые деревянные щиты-ставни, краска на которых оброг прошу прощения обгорела на солнце, и заносит их в дом. Затем он выносит на тротуар всякую всячину: рулоны металлической сетки, которые мы с тобой не смогли бы даже поднять, десяток мусорных корзин, такчи, которые никто из нас не сдвинул бы с места, и стопки увесистых белых ночных горшков, которые мы с тобой носили бы по одному. Каждый вечер мистер Пайпер убирает все обратно и вешает ствани на окна. Если бы он хотел, то мог бы поехать на олимпиаду и получить там золотую медаль по тяжелой атлетике, просто ему в голову не пришло.

Когда в лавке нет покупателей, он лениво точит топоры, глядит на улицу и думает. Как и у меня, ум у него пытливый, однако я сталкивался с образованием, а он – нет, поэтому мысли у него немного путаные. Он покупает в мелочных лавках старые книги и читает их от корки до корки. Обычно все, что там написано, ужасно устарело. Сестра мистера Пайпера Эдна, которая, по твоим словам, сердится на него за то, что он транжирит деньги на ерунду вроде книг, обзывает его чокнутым. Мистер Пайпер в глубине души с ней согласен.

В общем, в то утро, о котором мы говорим, его мысли путаются даже сильнее, чем всегда, поскольку он читал одну старую книгу под названием «Дон Кихот», где рассказывается про высокого тощего человека, который читал книги и дочитался – сошел с ума и набросился на ветряные мельницы, приняв их за великанов.

Мистер Пайпер глядит в окно сквозь развешенные скребки, точит топор и размышляет о том, не сошел ли он сам с ума, и тут свет за открытой дверью меркнет – раз, другой: это мимо проходит что-то огромное. Каминные приборы у двери звякают друг о друга. Мистер Пайпер моргает. Он готов ручаться: мимо его двери прошагали две гигантские ножищи – одни ступни размером с «мини-купер». «А я ведь и вправду чокнутый» – думает он. И продолжает точить топор – но вдруг слышит на улице страшный грохот и треск. Потом крики. Потом топот бегущих ног.

Из задней комнаты его окликает Эдна:

– Том, что случилось?

По улице пробегает перепуганная девушка, в которой мистер Пайпер узнает Салли Сорго, кассиршу из супермаркета.

– Что-то стряслось в супермаркете, дорогая! – кричит он Эдне.

– Иди и погляди! – рявкает Эдна.

Она любопытна до невозможности. Не желает пропускать ни одной мелочи, которая происходит в Стоу-как-ты-там-его-называешь. А сама пойти посмотреть не может: ради экономии она всегда ходит в халате и волосы у нее вечно накручены на бигуди.

Мистер Пайпер, как был с топором, выходит из лавки и смотрит вдоль улицы.

И точно: мостовая перед супермаркетом усыпана битым стеклом, и оттуда во все стороны разбегаются люди с воплями «Помогите!». Ограбление, думает мистер Пайпер и мчится туда с топором в руке. По пути он пробегает мимо телефонной будки. Там стоит директор супермаркета, весь белый, и набирает три девятки – телефон Службы спасения. В витрине супермаркета зияет огромная дыра, вокруг развеваются обрывки объявлений о товарах недели. Когда мистер Пайпер подбегает к витрине, в дыру вылетает белый морозильник и попадает в припаркованную машину. Из морозильника, словно кирпичи, сыплются сотни нежно-розовых мороженых кур и катятся по асфальту. Люди с криком бегут в разные стороны.

Не бежит только один человек. Это маленький мальчик с довольно длинными светлыми волосами. Когда мистер Пайпер останавливается и растерянно смотрит на скользящие по мостовой тушки, этот мальчик эта девочка этот человек приближается к нему, перескакивая через осколки.

– Как хорошо, что ты здесь, Тан-Кул! – восклицает этот человек. – Скорей, скорей! Там, в супермаркете, великан!

«Пожалуй, у ребенка расшалилось воображение, – думает мистер Пайпер, глядя на нее – прошу прощения! – него. – Она – прошу прощения! – он еще безумнее меня».

– Великанов не бывает, – горовит он. – Что случилось на самом деле?

Словно в ответ из-за разбитой витрины раздается ужасный рев. Мистер Пайпер задумывается, не пора ли протереть очки. Из дыры в витрине выпрыгивает мясник в белом комбинезоне и улепетывает прочь со всех ног. Что-то норовит схватить его в прыжке. Что именно, разглядеть не удается – оно мгновенно втягивается обратно, и раздается рев еще громче. Звучит он точь-в-точь как ругань.

Мистер Пайпер убеждает себя, будто он не видел своими глазами огромную ручищу, которая хотела схватить мясника, и тут мальчик говорит:

– Видишь, Тан-Кул? Это была великанская рука. Он порезал палец об окно. Вот почему он ругается. Скорее бежим туда, пока он сосет палец. Вдруг внутри еще остались люди?

Мистер Пайпер оборачивается и смотрит на директора супермаркета – тот все еще панически верещит в телефон. Однако пока не видно ни полиции, ни пожарных. Что-то надо делать, это ясно. Мистер Пайпер утешает себя мыслью, что в супермаркете, возможно, бушует буйнопомешанный, который даже безумнее его, и говорит:

– Прекрасно. Постой тут.

И подбирается к окну, хрустя битым стеклом.

Внутри супермаркета кошмарный разгром. Пол покрыт горками соли и стирального порошка, разбитыми банками с вареньем и лужицами постного масла. В стенах – дыры на месте выкорчеванных морозильников. Поверх всего этого тянется размотанная туалетная бумага. Однако мистера Пайпера останавливает вовсе не это – он замирает у касс, завидев в дальнем конце зала какую-то огромную груду. Оттуда на него злобно сверкает что-то большое и круглое, окруженное чем-то вроде спутанной колючей проволоки. Неужели это и вправду великанский глаз, который глядит на него из-под великанской челки поверх подтянутых к груди великанских коленок?!

– Сдается мне, это не ветряная мельница, – с сомнением бормочет мистер Пайпер себе под нос.

– Нет, конечно, – говорит чей-то голос совсем рядом, и мистер Пайпер обнаруживает, что мальчик пролез в супермаркет вслед за ним. – Великан сидит у противоположной стены, согнув колени. Он очень высокий, и ему там не выпрямиться. Это все упрощает. Можете пойти и снести ему голову топором.

Мистер Пайпер не любит убивать даже хму умх мух. Он совершенно убежден: огромное неизвестно что у дальней стены не более чем обман зрения. Мистер Пайпер засовывает топор под мышку и снимает очки, решив их протереть. Великан – или неизвестно что – тут же расплывается, отчего мистеру Пайперу становится значительно легче.

– Я же просил тебя постоять снаружи, – говорит он мальчику.

– Хороший бы я был помощник, если бы так поступил, – возражает мальчик. – Я прибыл из Мидлтона – это за много миль отсюда, – чтобы стать твоим учеником, Тан-Кул, и никуда не уйду!

– Вообще-то моя фамилия Пайпер, – говорит мистер Пайпер. – Я владелец лавки скобяных товаров. Почему, собственно, ты называешь меня Кол Тун?

– Да не Кол Тун, а Тан-Кул! – восклицает мальчик. – Великий супергерой!

В этот самый миг великан начинает шевелиться. В расплывчатой дымке, которую видит мистер Пайпер, проступает изогнутая белая полоса в ярд длиной, неприятно напоминающая злорадную ухмылку.

На них медленно надвигается что-то огромное. Мистер Пайпер нацепляет на нос очки и видит, как огромная лапища с порезом на пальце тянется их схватить. Мистеру Пайперу и мальчику некогда разбираться, обман это зрения или нет, и они прыгают в разные стороны. Рука с ужасающим проворством пытается их поймать. Мальчик прячется за зигзагами поваленных стеллажей. Мистер Пайпер остается на виду, и его спасает лишь лужа жидкого мыла на полу. Он поскальзывается, падает навзничь и теряет очки. Мальчику удается затащить его к себе за стеллажи. Они сидят там, отдуваясь, а великан – насколько может судить мистер Пайпер – ползает по супермаркету на четвереньках, круша все на своем пути. Даже будь мистер Пайпер в очках, все равно великан очень большой и одним взглядом его не окинешь. Кругом все рушится, трещит, разъезжается.

– Что он творит? – стонет мистер Пайпер. – Задвигает дыру в витрине морозильниками и кассами, – отвечает мальчик. – А теперь загораживает морозильником заднюю дверь.

– Ой, – печально говорит мистер Пайпер. Великан снова ревет. Голос у него оглушительный, поэтому ничего толком не слышно, однако мистер Пайпер все-таки разбирает слова «Свежее тепленькое мясцо на ножках!» и еще, кажется, «Слышу человечий дух». Мистер Пайпер изо всех сил старается не верить, что его поймал в ловушку великан-людоед, захвативший супермаркет. Однако стеллаж, за которым они прячутся, покачивается и сдвигается с места. С одной стороны в него вцепились четыре исполинских пальца с грязными ногтями. Мистер Пайпер и мальчик поднимаются и на цыпочках бегут за соседние стеллажи, перепрыгивая через разбитые банки солений и стараясь не хрустеть кукурузными хлопьями. Мистер Пайпер вынужден идти на запах и вообще на шестое чувство, поскольку даже пола толком не видит.

– Убей его! – шепчет мальчик. – Ты же герой! Ты не имеешь права трусить!

– Да что ты говоришь?! – шепчет в ответ мистер Пайпер.

Стеллаж, за которым они ряпчутся, тоже начинает елозить. Они на цыпочках крадутся дальше, между пирамидами консервных банок с собачьим кормом и фасолью в соусе.

– Великанов не бывает, – поясняет на ходу мистер Пайпер. – Это обман зрения.

Этот стеллаж тоже двигается, они юркают за следующий.

Тут раздается глухое урчание, оно становится все громче и громче. Если бы мистер Пайпер не бросил столько сил на логические рассуждения, он был бы готов ручаться, что это великанский победный хохот – великан гонит свою добычу от стеллажа к стеллажу в угол, где из перевернутых морозильников рассыпались мятые пачки масла и расплющенные картонные пакеты с йогуртом. Сейчас мистер Пайпер с мальчиком будут заперты в этом углу.

Мальчик тяжело вздыхает.

– Тан… мм… мистер Пайпер, сделай мне одолжение. Давай играть, будто великан существует. Давай играть, будто через минуту мы погибнем, если ты ничего не сделаешь.

Мистер Пайпер наступает в йогурт и поскальзывается. Падает коленом в полфунта масла. Великанское урчание перерастает в рев. Совет мальчика кажется неожиданно дельным. Упав на колени, мистер Пайпер грозно крутит топором над головой. Смех обрывается. Размытая фигура великана, ползущего на четвереньках на фоне окна, глядит на них, склонив набок косматую голову. Потом протягивает длинную ручищу. Мистер Пайпер елозит в масле и отчаянно отмахивается топором от огромной лапы, которая норовит его схватить.

– Кинь ему банкой в лицо! – шипит он мальчику. – Пусть он встанет!

– Хорошая мысль, – кивает мальчик.

Он хватает консервную банку и кидает в великана, потом еще. Целится он метко, но сил у него мало, и отвлечь великана не удается – тот по-прежнему ползет прямо на них.

Мистер Пайпер сам бросает в великана банкой и снова бьет топором по протянутой руке. Они хватают банки и бомбардируют великанскую башку. Великан садится напротив, большой, как гора, и только отмахивается от банок. Мистер Пайпер каждый раз бьет его по пальцам, не давая приблизиться. Он совсем утратил надежду. Великанские пальцы он видит, лишь когда они уже у него под носом. Нормально целиться банками он не может. Мальчик метко попадает великану в лицо, но тот этого даже не замечает.

В тех редких случаях, когда банки мистера Пайпера все-таки попадают в цель, великан вскидывается и ударяется головой о потолок.

– Что там наверху? Есть что-нибудь полезное? – пыхтит мальчик.

Насколько известно мистеру Пайперу, выше этажом расположена квартира директора супермаркета. В потолке стальные балки, по крайней мере мистер Пайпер на это надеется, и можно подстроить, чтобы великан раскроил себе череп. Но тут кончаются банки. Мистер Пайпер ползет к ближайшему стеллажу и хватает оттуда первый попавшийся пакет. Мальчик бросает в великана большим куском сыра. Сыр пролетает мимо, поскольку великан дергает огромной башкой. И в нее случайно попадает пакет, брошенный мистером Пайпером.

Это оказывается пакет с мукой. Мистер Пайпер и мечтать не смел о подобной удаче. Пакет попадает великану в глаз, лопается, все лицо у великана в муке. Великан оглушительно воет – даже ушам больно. Он хватается за лицо обеими руками и – крайне непредусмотрительно! – выпрямляется. Гигантская косматая башка пробивает потолок. Великан опять воет и валится на спину, раздавив два стеллажа. А из дыры в потолке на великана лавиной обрушивается всякая всячина. Сначала большой диван, потом телевизор, следом эскадрон стульев. Пока великан отдувается, наступает пауза, однако сверху доносится шум съезжающей мебели. Затем на великана падает кухонный стол, за ним – стиральная машина, большой холодильник, посудомойка и, наконец, массивная газовая плита. Газовая плита ударяет великана в живот и вышибает из него дух – великан говорит «ПУУУУУФФФФ», и вся туалетная бумага взмывает в воздух. Мистер Пайпер пробирается между трепещущими столбиками туалетной бумаги и оказывается так близко, что даже ему видно: он стоит у самой головы, которая высится крутым уступчатым холмом, стоит возле чудовищного уха. Мистер Пайпер тщательно прицеливается, замахивается топором со всей своей необычайной силы и ударяет великана обухом по исполинской башке.

Становится тихо. В итшине до мистера Пайпера доносятся сирны-прошупрощения! – сирены, крики и вопли. К витринам снаружи подъезжают машины с мигалками.

Рядом с мистером Пайпером снова возникает мальчик.

– Ты его не убил, – с укором говорит он. «Какой кровожадный ребенок, – думает мистер Пайпер. – Неужели она – прошу прощения! – он требует, чтобы я разделал великана, словно свиную тушу, и разложил по морозильникам?» Мистеру Пайперу не хочется признаваться, что он не в силах убить даже муху. Он с достоинством отвечает:

– Я никогда не убиваю беспомощного врага. Есть такая штука – рыцарская честь! Кстати, как тебя зовут?

– П-п-п… Геро, – говорит мальчик. – Приехали пожарные и полиция. Что мы им скажем?

– Ничего, – говорит мистер Пайпер. – Выйдем через черный ход. Вот найду очки и сразу отодвину морозильник.

– Держи, – говорит Геро и сует очки мистеру Пайперу в руку.

Мистер Пайпер неловко нацепляет их на нос, а Геро объясняет:

– Я подобрал их и сунул в карман. Так и знал: стоит тебе перестать твердить, будто на самом деле ты видишь не великана, дело сразу пойдет на лад.

Мистер Пайпер переводит взгляд с мальчика на великана. Это и вправду великан – как положено, огромный и страшный, мирно сопящий в груде хлама. Мистеру Пайперу становится нехорошо.

Они выходят черным ходом в тот самый миг, когда полиция врывается с улицы.

К этому времени Эдна уже сняла бигуди, облачилась в самый нарядный халат и выскочила на крыльцо. Она своими глазами видит, как полиция совершает крупную ошибку – приказывает пожарным направить великану в лицо струю из шланга, чтобы он пришел в себя и его можно было допросить. Великану это не по нраву. Ему и так уже крепко досталось. Он выскакивает из супермаркета и швыряет полицейскую машину в одну сторону, а пожарную в другую, и Эдна все это видит. После чего великан выпрямляется в полный рост – примерно сорок футов – и убегает; земля дрожит от его топота. Это зрелище совершенно завораживает Эдну, и она забывает не только отчитать брата, что он весь в йогурте и муке, но и запретить ему взять на работу замечательного нового помощника-мальчика.

Вот как мистер Томас Пайпер и его верная помощница Геро стали учиться на супергероев. По крайней мере, надеюсь, ты согласишься со мной, что так и было.

С наилучшими пожеланиями моей помощнице и начинающему супергерою, Томас Г. Линн.

P. S. Помнится, у каждого героя должно быть свое особое оружие. Может быть, мне поискать меч? Как быть с конем? Я старался, чтобы Эдна соответствовала твоему описанию. Получилось?

Полли со вздохом положила письмо. Ей тоже казалось, что великана надо было убить.

– Ну, дочитала? – кисло спросила Нина. Она стояла у окна. – Если у тебя есть минутка, иди сюда и посмотри.

– А что? – отозвалась Полли, перед внутренним взором которой все еще простирался разгромленный супермаркет.

– А то, – с убийственным терпением ответила Нина. – Там через улицу стоит тот незнакомец, что меня преследует.

Это заставило Полли пройти через комнату к окну. «Вот удивительно, – подумала она, прижимаясь лбом к стеклу и вглядываясь в темноту, – настоящая жизнь всегда побивает любые выдумки – если она, конечно, настоящая».

– Где? Я никого не вижу.

– Под большими кустами соседей напротив.

Вон там, – ответила Нина.

Тут Полли различила очертания человека. Кажется, мальчик, натянувший на голову капюшон ветровки. Пока она смотрела, мальчик пошевелился, потопал ногами и начал ходить туда-сюда. Замерз, наверное, стоять в темноте. Он дошел до фонаря и повернул обратно, однако под фонарем, при свете, сразу стало видно, что у мальчика аккуратная стрижка и презрительная гримаса на красивом лице. Глаза у Полли были зоркие. У нее екнуло сердце.

– Его зовут Себ, – сказала она. – Он был на похоронах.

– Зачем он за мной ходит? – прошептала Нина. – Полли, мне страшно.

Полли, чувствуя себя настоящей великой сыщицей, спросила:

– А у того дядьки, который тебя преследует, под глазами такие черные мешки?

Нина кивнула:

– Он очень страшный. Сидит в машине и пялится.

– Это папа Себа, – сказала Полли. – Мистер Мортон Лерой. Он здесь?

– Да я же тебе говорила! – раздраженно ответила Нина. – Они дежурят по очереди. Но зачем?

Полли только что прочитала письмо мистера Линна. Мистер Линн, судя по всему, считал ее отважной и безжалостной, и ей захотелось доказать – он не ошибся.

– А вот пойдем и спросим, – заявила она.

В ответ Нина ошарашенно захихикала. Ей не верилось, что Полли это всерьез.

– Никогда не разговаривай с незнакомцами, – проговорила она. – Так твоя бабушка сказала.

– Он не незнакомый, я знаю, как его зовут, – возразила Полли. – И вообще он еще маленький, не считается.

– А по-моему, большой, – уперлась Нина. На это Полли не смогла отказать себе в удовольствии и строго произнесла:

– Нина Каррингтон, хватит трусить, а не то я не буду с тобой дружить!

Получилось. Шагая по лестнице, Полли слышала, как Нина топает сзади и долго ищет куртку, чтобы скрыть недостаток храбрости. Они открыли парадную дверь и вместе перешли улицу.

Увидев их, Себ попятился в тень кустов. Наверное, он не рассчитывал, что они пойдут прямо к нему и будут с ним разговаривать. Когда они дошли, Себ вжался в стену за кустами. Он таращился на Полли и Нину, а они – на него. Себ был выше их на добрый фут. Полли подумала, что, если бы не письмо мистера Линна, она бы обязательно сбежала.

– Почему ты шпионишь за Ниной? – спросила она.

Себ посмотрел сначала на нее, потом на Нину. – Которая из вас Нина?

– Я, – сиплым от испуга голосом ответила Нина.

– Тогда ты тут ни при чем, – буркнул Себ. – Мне велено следить за светленькой. А теперь валите отсюда.

– Почему? – спросила Полли.

А Нина, расхрабрившись от злости, добавила: – Никуда мы не пойдем, пока ты нам не скажешь!

Себ немного ссутулился, съехал спиной по стене, а ноги выдвинул вперед. От этого Полли с Ниной отскочили, а Себ засмеялся. Лицо у него оказалось почти вровень с ними, и их окатило волной презрения и неприязни.

– А и скажу, чего не сказать-то, – заявил он. И дернул подбородком в сторону Полли: – Когда ты была у нас дома, то кое-что взяла, было дело?

– Мне ее подарили! – воскликнула Полли. – Какая разница? Взяла же, – сказал Себ. – Я не воровка! – рассердилась Полли. – Я даже дверь не взламывала. Было открыто, вот я и вошла.

– Заткнись, – процедил Себ. – Слушай меня. Ты не ела и не пила и крутила Нигдешные вазы. Не отпирайся. Я сам видел. А отцу про это ничего не говорил – до поры до времени. Теперь у тебя передо мной должок.

– Ни слова не понимаю! – рассердилась Нина. – А ходил ты за мной, а не за Полли!

– Ты тоже заткнись, – сказал Себ, дернув подбородком в сторону Нины. – Ты сюда замешана только потому, что вы будто сиамские близнецы – то к ней пойдете, то к тебе, то в школу, и все парочкой! Не знал, что малявки такие скучные!

– Мы не скучные! – обиделась Полли.

– Еще какие скучные, просто адски! – скривился Себ.

– В аду не скучно! – с умным видом заявила Нина. Ее бесило, когда в центре внимания оказывался кто-то другой. – Там черти с вилами и костры и тысячи грешников! Вот попадешь туда – не соскучишься!

– Я не планирую туда попадать, – ответил Себ. – Сказал же – заткнись. Я планирую туда не попадать. – Он повернулся к Полли: – И еще я сказал, что у тебя передо мной должок.

Полли испугалась и растерялась, но все равно возразила:

– Я не отдам ее Лаурели! Она моя.

– Лаурель ничего не знает, – отозвался Себ. – Считай, повезло тебе. Ты видела… ну, кое-кого с похорон, говорила с ним?

Полли вспомнила разрозненные листки письма мистера Линна, лежащие у нее на кровати на той стороне улицы, и сердце у нее опять екнуло.

– Да, – сказала она. – Я разговариваю кое с кем с похорон – прямо сейчас.

Она от души надеялась, что Нина не заметила, от кого письмо, а если заметила, у нее хватит разумения не проболтаться.

– Обхохочешься! – Себ фыркнул. – Сама знаешь, я не себя имею в виду.

К великому облегчению Полли, Нина была совершенно огорошена.

– Ладно, – проговорил Себ. – Не видела ты его, иначе я бы знал, ведь я-то торчу тут при любой погоде, слежу…

– И в школу не ходишь? – вмешалась Нина. Себ вздохнул.

– Хожу, ты, скучная малявка, да только до конца полугодия еще далеко. Заткнись. Я не с тобой разговариваю. – Он выпрямился и развернулся лицом к Полли. – Эй, ты, это предупреждение, поняла? Не смей. Не смей общаться с тем человеком. Уразумела? Дай честное слово. У тебя должок, давай мне честное слово!

Полли смотрела снизу вверх в лицо Себа, залитое оранжевым светом с резкими тенями. Притвориться, будто она не понимает, о чем он говорит, было нельзя, и она лихорадочно придумывала, как бы не дать честное слово. И ответила неопределенно:

– Спасибо, что предупредил.

– Спасибо?! – взвыл Себ и затопал ногами от омерзения.

Полли отступила на шаг, не дыша. Кажется, он отвлекся.

– За что спасибо-то? Я тебе никаких одолжений не делал! Просто торчу у твоего проклятого дома и нудной школы уже неделю, и меня достало, вот и рассказал! Ноги болят – опупеть можно! Вчера промок до костей…

Жаловался он долго. Полли опять стала дышать и постаралась не показывать, как она довольна собой. Ей было ясно: Себ жуткий эгоист. Собственные страдания занимают его гораздо больше, чем необходимость добиться от нее честного слова. При этом Себ оказался далеко не дурак. Он ворчал, пока Нина не начала зевать и ежиться, а потом вдруг снова напустился на Полли – она даже испугалась.

– Не забудь! – заорал он. – Нарушишь слово – за тобой буду приглядывать уже не я! Мой папа – это уже мало радости, а если Лаурель что-нибудь пронюхает, я бы не хотел оказаться на твоем месте и за миллион фунтов!

Полли ему поверила. И задрожала сильнее Нины.

– Не забуду, – сказала она.

– А теперь проваливай! – рявкнул Себ. Полли смотрела, как он уходит. Смотрела, как он сворачивает за угол возле почтового ящика. Ушел. «Не забыть – не то же самое, что обещать, – подумала Полли. – Отлично. Я победила».

Тут она испугалась, что Себ решил вернуться: из-за угла донеслись визгливые вопли. Но это оказалась всего-навсего Нинина мама – она пришла выяснить, куда запропастилась ее доченька.

– Мой ангелочек, я ужасно волновалась! Вдруг за тобой действительно ходят…

– Не ходят, – мрачно отозвалась Нина. – Это была ошибка.

Удаляясь вслед за мамой, она сверкнула очками на Полли – озадаченно и заговорщически.

И это тоже хорошо, думала Полли, переходя дорогу. У Нины не было времени задавать вопросы, отвечать на которые Полли не могла или не имела права.

В прихожей она увидела свою собственную маму.

– Полли, что ты опять учинила? – спросила мама устало. – Без куртки, дверь нара спашку…

Полли посмотрела на нее – этот раздраженный тон она прекрасно знала. Жалко, что у Айви такой скверный характер, она ведь гораздо красивее Нининой мамы. «Не буду эгоисткой, как Себ», – подумала Полли.

– Извини, мама, – сказала она. – Что случилось?

– Ничего не случилось, – ответила Айви, снова каменея. – Не сочиняй!

– Ты плакала, – пояснила Полли.

– Вот вбила себе в голову! – воскликнула Айви. – Иди в свою комнату и хватит пичкать меня своими выдумками!

Полли побрела наверх, попытавшись пожать плечами. Ладно, у мамы плохое настроение. Что толку, если Полли тоже расстроится? Она решила доказать, что не расстраивается, и еще раз перечитала письмо мистера Линна. Потом задернула занавески – вдруг Себ все-таки вернется? – достала бумагу для писем в розочках, которую подарили ей на день рождения, и самую лучшую ручку. Встала на кровать на четвереньки попой кверху, так что волосы падали на письмо, и самым красивым почерком написала мистеру Линну ответ. Его письмо вообще заслуживало хорошего ответа, но Полли старалась из-за Себа, а еще из-за мамы, хотя при чем тут мама, она сама не понимала.

На этом Полли хотела закончить, но тут снова вспомнила про Себа. Ее осенило. Она немного пожевала ручку, а потом дописала:

Она положила письмо в конверт и аккуратно надписала адрес. Спустилась вниз попросить у мамы марку из сумочки. Айви сидела за кухонным столом и притворялась, будто читает журнал, а про ужин, похоже, даже не начинала думать, Полли взяла марку без разрешения, лизнула и приклеила. И вернулась в кухню. Айви все сидела.

– Мам, – тихо окликнула Полли, – может, я пойду куплю на ужин рыбу с жареной картошкой?

Айви вздрогнула.

– Полли, слушай, хватит относиться ко мне будто к тяжелобольной!

Полли попятилась – ну вот, из-за нее у мамы теперь уже не хандра, а приступ недовольства, – и тут Айви задумчиво проговорила:

– Что-нибудь китайское. Да, китайское. Или хочешь индийское, а, Полли?

Полли не любила ни карри, ни сурового продавца в кулинарии при индийском ресторанчике.

– Китайское, – кивнула она. – Ну, я схожу? Айви почему-то не стала, как обычно, сердиться, что Полли собирается на улицу одна поздним вечером, а просто сказала:

– Деньги в сумочке. Осторожней переходи дорогу.

Полли нашла несколько фунтовых бумажек и спрятала их под письмо в хозяйственной сумке. Она осторожно вышла в темноту под моросящий дождь. Себа видно не было. Тем не менее Полли воровато сунула письмо в почтовый ящик на углу, оглядываясь по сторонам, словно это был самый постыдный поступок в ее жизни. Она не сомневалась, что нарушила слово, которое, по мнению Себа, она ему дала. А потом двинулась к китайской закусочной, чувствуя себя настоящим героем.