Онлайн чтение книги Пятеро детей и чудище Five Children and It
Глава пятая. Без Крыльев

Плакал ли кто-нибудь или нет, но какое-то время дети пребывали в полном смятении. Потом, немного успокоившись, Антея положила свой носовой платок в карман, обняла Джейн и сказала:

— Не расстраивайся, это только до утра. А утром мы помашем носовыми платками — к тому времени они просохнут. И кто-нибудь поднимется сюда и выпустит нас…

— И увидит сифон, — мрачно добавил Сирил. — И нас отправят в тюрьму за воровство.

— Ты же говорил, что это не воровство.

— Теперь я в этом не вполне уверен. — А давайте сбросим его в кусты, — предложил Роберт. — И никто нам ничего не сделает.

— Ага, — криво усмехнулся Сирил. — И попадем в голову какому-нибудь прохожему. И нас обвинят еще и в убийстве.

— Но не сидеть же нам здесь всю ночь! — сказала Джейн. — Я хочу чаю.

— Зачем тебе чай? — спросил Роберт. — Ты только что пообедала.

— А я хочу! — настаивала Джейн. — Особенно, если, по вашим словам, нам придется просидеть здесь всю ночь. Пантера, я хочу домой! Хочу домой!

— Тихо, тихо, маленькая, — успокаивала ее Антея. — Не надо. Как-нибудь все уладится.

— Пусть ревет, — сказал Роберт. — И погромче. Глядишь, кто-нибудь услышит и выпустит нас.

— И увидит сифон, — сказала Антея. — Какой ты, Роберт, жестокий! Джейн, будь мужчиной. Мы все в одном положении.

Джейн постаралась «быть мужчиной», и ее рев сменился тихим сопением и всхлипами.

Некоторое время все молчали. Затем Сирил сказал:

— Вот что. Сифон может нас выдать, я спрячу его под одежду. Глядишь, никто и не заметит. А вы все будете загораживать меня. В доме священника горит свет, там еще не легли спать. Нам надо просто крикнуть во всю глотку. Кричим на счет три. Ты, Роберт, крикнешь «Ту-тууууу!!!», как паровозный гудок, а я крикну «Э-ге-гей!!!», как это делает папа. А вы, девочки, кричите что хотите. Раз, два, три!!!

Вечернюю тишину разорвал дикий вопль в четыре глотки, и служанка священника, которая, стоя у окна, уже взялась рукой за шнур, чтобы опустить шторы, замерла на месте.

— Раз, два, три!!!

И новый вопль, пронзительный и многоголосый, заставил встрепенуться сов и скворцов, что гнездились под крышей колокольни. Служанка опрометью бросилась вниз по лестнице на кухню и, прежде чем грохнуться в обморок, поведала слуге священника, кухарке священника и двоюродному брату кухарки священника, что увидела привидение. Разумеется, это было неправдой — наверное, от жутких воплей у девушки просто сдали нервы.

— Раз, два, три!!!В эту минуту священник уже стоял на пороге — он сразу понял, в чем дело.

— Дорогая, — сказал он своей жене, — не иначе как в церкви кого-то убивают! Дай мне скорее шляпу и толстую трость и скажи Эндрю, чтобы шел за мной. Наверное, это тот самый сумасшедший, который украл из кладовки курицу и язык.

Когда священник открыл входную дверь, дети увидели свет и на его фоне — черный силуэт. Они замолкли, чтобы отдышаться и посмотреть, что священник будет делать.

Когда же тот вернулся в дом за шляпой, Сирил поспешно сказал:

— Наверное, он считает, что ему просто почудилось. А ну-ка, глоток не жалеть! Раз, два, три!!!

На этот раз глоток и впрямь не пожалели, так что жена священника обхватила супруга руками и громко запричитала, впрочем, ее возгласы напоминали лишь слабое эхо только что раздавшихся воплей.

— Не ходи! — умоляла она мужа. — Не ходи один! Джесси! — крикнула она служанке, которая уже пришла в себя и вышла из кухни. — Зови скорее Эндрю. Там опасный сумасшедший, пусть немедленно пойдет и схватит его!

— Это еще кто кого схватит, — пробормотала Джесси себе под нос на ходу. — Эй, Эндрю! В церкви кто-то вопит как резаный. Госпожа говорит, что ты должен пойти и схватить его. — Один не пойду, — сказал Эндрю тихо, но твердо, однако хозяину он громко сказал: — Иду, сэр.

— Ты слышал эти крики?

— Да вроде что-то такое было…

— Тогда пошли, — велел священник. — Дорогая, я должен идти! — сказал он жене, мягко подталкивая ее в гостиную.

Затем он захлопнул дверь и решительно направился к церкви, таща слугу за руку.

Их встретила очередная порция воплей.

— Эй! — крикнул Эндрю, когда установилась тишина. — Это вы звали?

— Да! — крикнули откуда-то издалека в четыре голоса.

— Похоже, они где-то в небе, — сказал священник. — Очень интересно.

— Вы где? — крикнул Эндрю.

— На! Крыше! Колокольни! — ответил Сирил, стараясь кричать внятно, медленно и громко.

— Спускайтесь! — крикнул Эндрю.

— Не можем! Дверь заперта!

— Господи! — воскликнул священник. — Эндрю, возьми на конюшне фонарь. Может, позовем кого- нибудь из деревни?

— Да уж, этот псих тут не один. Чтоб я провалился, если тут нет какого-нибудь подвоха! На кухне сидит двоюродный брат кухарки, он знает, что делать с такими проходимцами. И у него есть ружье, сэр. БЕЗ КРЫЛЬЕВ

— Эй, внизу! — крикнул Сирил с колокольни. — Поднимайтесь и выпустите нас!

— Уже идем! — крикнул слуга. — Только за полицией сходим и за ружьем.

— Зачем ты лжешь, Эндрю? — спросил священник.

— С такими так и надо, сэр.

Эндрю отправился за фонарем и за двоюродным братом кухарки, а жена священника умоляла их всех быть поосторожнее.

Уже в полной темноте они шли через церковный двор и переговаривались. Священник был уверен, что на колокольне находится сумасшедший и что именно он написал идиотское письмо и украл из кладовой язык и все прочее. Эндрю ожидал какого-нибудь подвоха, только двоюродный брат кухарки шел и помалкивал.

— Много крику, мало дела, — только и сказал он. — Настоящие разбойники так не голосят.

Он вообще-то не боялся, но ружье прихватил. Именно поэтому его и попросили первым подниматься на колокольню по крутой темной лестнице. Он шел впереди, держа в одной руке фонарь, а в другой ружье. Эндрю шел следом. Потом он утверждал, что пошел впереди хозяина, потому что был храбрее его, хотя на самом деле он просто ожидал подвоха и совсем не желал идти последним, опасаясь, что в темноте кто-нибудь подкрадется сзади и схватит его за ноги. По узкой винтовой лестнице они поднимались все выше и выше и добрались наконец до площадки звонницы, где, словно огромные волосатые гусеницы, свисали привязанные к языкам колоколов веревки с обтрепанными концами. Затем снова по лестнице, еще врлше, к немым колоколам, и еще выше по лестнице с широкими ступенями, а затем еще выше по узкой каменной лесенке. А в конце ее была дверь. И дверь эта была заперта с внутренней стороны.

Двоюродный брат кухарки, лесничий, храбро стукнул башмаком в дверь и громко крикнул:

— Эй!

По другую сторону двери дети, дрожа от страха и волнения, сбились в тесную кучку; от своих воплей они совсем охрипли, так что едва могли подать голос. Однако Сирил поспешно ответил:

— Эй!

— Как вы туда попали?

Отвечать «Мы прилетели» было пустым делом, поэтому Сирил сказал:

— Мы поднялись, а потом оказалось, что дверь заперта, и нам было не спуститься. Выпустите нас, пожалуйста!

— Сколько же вас там? — спросил лесник.

— Четверо, — ответил Сирил.

— Вы вооружены?

— Что?

— У меня ружье наготове, так что без шуточек! — пригрозил лесничий. — Дайте честное слово, что, когда мы откроем дверь, вы не окажете сопротивления и спокойно пойдете вниз.

— Даем! Даем! — в один голос крикнули дети.

— Это надо же! — удивился священник. — Похоже, там женский голос.

— Открывать, сэр? — спросил лесничий.

Эндрю отступил на несколько ступенек вниз, «чтобы дать место», как объяснил он потом.

— Открывай, — разрешил лесничему священник, а в замочную скважину добавил: — А вы не забудьте, что мы пришли освободить вас. И сдержите свое обещание воздержаться от насилия. А засов-то заржавел, — заметил лесничий. — Его, поди, полгода не открывали. Как пить дать, полгода.

Когда засов наконец поддался, лесничий строго сказал в замочную скважину:

— Я не открою, пока вы не отойдете на другой конец крыши. Если кто дернется, я стреляю. Ясно?

— Мы уже отошли!

Распахивая дверь, лесничий был очень горд собой, он чувствовал себя настоящим храбрецом, когда ступил на свинцовую кровлю колокольни и при полном свете фонаря в дальнем конце крыши увидел эту шайку головорезов.

Он опустил ружье и едва не уронил фонарь.

— Фу ты! — воскликнул он. — Да это же ребятишки!

Священник подошел к детям.

— Как вы сюда попали? — строго спросил он. — Отвечайте немедленно!

— Ой, отведите пас вниз! — запричитала Джейн, схватив священника за рукав. — Мы расскажем вам все, что хотите. Вы не поверите, но это не важно. Пойдемте вниз!

Остальные не отставали от Джейн. Все, кроме Сирила. Ему хватало забот с сифоном, который так и норовил вывалиться у него из-за пазухи, так что приходилось держать его обеими руками.

— Пожалуйста, отведите нас вниз, — только и сказал он, стараясь держаться подальше от фонаря.

Вниз их отвели. Однако спускаться со старой церковной колокольни, да еще в темноте, — дело не шуточное. Спасибо, лесничий помог. Только Сирил отказывался от помощи и держался независимо — и все из-за сифона. Тот все время вываливался. В очередной раз, примерно на полпути, Сирил еле успел поймать его за горло и едва не потерял равновесие. Когда они наконец преодолели винтовую лестницу и вышли на церковное крыльцо, Сирил был бледен, как бумага, и весь дрожал от напряжения.

Тут лесничий крепко взял за руки Сирила и Роберта.

— А вы возьмите девочек, сэр, — сказал он священнику. — Вы и Эндрю. С ними-то вы справитесь.

— Отпустите! — вырвался Сирил. — Мы не собираемся убегать. И мы не повредили вашу старую церковь. Отпустите!

— Давай топай! — твердо сказал лесничий, и Сирил решил не сопротивляться, потому что сифон опять стал вываливаться.

Всех их благополучно препроводили в кабинет священника.

— Ох! Ты живой, Уильям? — воскликнула жена священника, врываясь к ним.

— Живехонький! — поспешил успокоить ее Роберт. — Целый и невредимый. Мы его даже не тронули. Но сейчас уже очень поздно. Пожалуйста, отвезите нас домой в вашем экипаже.

— Или, быть может, где-нибудь поблизости есть гостиница, где можно нанять экипаж? — спросила Антея. — Марта будет очень беспокоиться.

Священник тяжело опустился в кресло, он плохо соображал из-за пережитого потрясения.

Сирил тоже сел на стул, наклонившись вперед и прикрывая локтями сифон.

— А все-таки как вы оказались на крыше колокольни? — снова спросил священник.

— Мы поднялись, — начал Роберт, тщательно подбирая слова. — И мы устали. А потом мы все заснули, а когда проснулись, оказалось, что дверь заперта, и мы стали звать на помощь.

— Что верно, то верно, — кивнула жена священника. — Перепугали всех до смерти. Вам должно быть стыдно.

— Нам стыдно, — виновато потупилась Джейн.

— Но кто запер дверь? — недоумевал священник.

— Понятия не имею, — ответил Роберт, и это была чистая правда. — Пожалуйста, отправьте нас домой. — Пожалуй, это лучшее, что мы можем сделать, — согласился священник. — Эндрю, иди запрягай. Ты отвезешь их домой.

— Один не поеду, — тихо пробормотал Эндрю себе под нос.

— И пусть это послужит вам уроком… — продолжал священник.

Священник говорил, а дети, понурив голову, слушали. А вот лесничий не слушал. Он следил за несчастным Сирилом. Он часто имел дело с браконьерами и прекрасно знал, как выглядит человек, которому есть что скрывать. Священник добрался уже до той части своей проповеди, где говорится, что детям следует радовать своих родителей, не огорчать их и не позорить, как вдруг лесничий спросил:

— А что там у пария за пазухой?

И Сирил понял, что, несмотря на все свои уловки, он разоблачен. Он встал и, расправив плечи, принял тот благородный вид, который принимают мальчики из книжек: мол, никто не мог посмотреть им в лицо и хоть на мгновение усомниться в том, что они принадлежат самым что ни на есть добропорядочным семействам и сохраняют мужество до последней капли крови.

— Вот, — произнес он, вытаскивая сифон из-за пазухи.

Все молчали, и Сирил продолжил, поскольку отступать ему было некуда — Да, мы взяли это у вас в кладовой. И еще курицу, язык и хлеб. Мы были очень голодны, но мы не взяли ни пудинга, ни джема. Только хлеб, мясо и воду, а газированную потому, что другой не было. Только жизненно необходимые вещи. И мы оставили полкроны в уплату и письмо. И мы очень сожалеем. И мой папа заплатит вам штраф или что там полагается, только не отправляйте нас в тюрьму. Мама очень расстроится. Вы же сами говорили, что нехорошо позорить родителей. Мы раскаиваемся всей душой. Вот и все!

— Но как вы добрались до окна кладовой? — удивилась жена священника.

— Я не могу этого сказать, — твердо ответил Сирил.

— Ты рассказал нам всю правду? — спросил священник.

— Нет, — пришла на помощь брату Джейн. — Все это правда, но не вся. Мы не можем всего рассказать. Лучше не спрашивайте. Простите нас, пожалуйста, и отвезите домой!

Джейн подбежала к жене священника и обняла ее обеими руками, и та обеими руками обняла Джейн, а лесничий, приложив ладонь ко рту, прошептал священнику:

— Тут дело ясное, сэр. Они кого-то выгораживают. Он втянул их, а они не хотят ябедничать. Детские забавы, одно слово.

— Вы кого-то не хотите называть, да? — спросил священник мягко. — Кто-то еще замешан в этом деле?

— Да, — ответила Антея, имея в виду песочного эльфа. — Но тут нет его вины.

— Ну и отлично, дети мои, — улыбнулся священник. — Не будем больше говорить об этом. Только скажите, зачем вы написали такое странное письмо.

— Не знаю, — пожал плечами Сирил. — Видите ли, Антея писала его в такой спешке, и тогда дело и впрямь не выглядело как воровство. Но потом, когда выяснилось, что нам никак не спуститься с колокольни, оно, напротив, стало сильно смахивать на воровство. Мы правда очень сожалеем…

— Не будем об этом, — остановила его жена священника. — Но в следующий раз крепко подумайте, прежде чем брать чужую курицу. А теперь, перед отъездом домой, выпейте молока с печеньем.

Когда Эндрю вошел в кабинет доложить, что экипаж готов, и спросить, неужели его отправят одного прямо в расставленный капкан, даром что он сразу догадался о кроющемся здесь подвохе, он увидел, что дети пьют молоко, едят печенье и смеются над шутками священника. А Джейн сидит на коленях у его жены.

Как видите, с детьми обошлись прекрасно, хотя они того и не заслуживали.

Лесничий, он же двоюродный брат кухарки, попросил разрешения поехать вместе с детьми. Ну а Эндрю был только рад, что теперь в случае чего будет кому его защитить, а в том, что здесь что-то не так, он был совершенно уверен.

К тому времени, когда повозка добралась до дома, который, как вы помните, находился между каменоломней и песчаным карьером, глаза у детей так и слипались, зато по дороге они крепко подружились с лесничим.

Эндрю молча ссадил детей у железной калитки.

— Езжай домой один, — сказал ему двоюродный брат кухарки, он же лесничий. — Я доберусь своим ходом.

Пришлось Эндрю возвращаться в одиночку, что ему очень даже не понравилось, а лесничий (он же двоюродный брат кухарки — вы еще не забыли?) проводил детей до самого дома и после того, как на их головы обрушилась целая лавина упреков и всех их уложили спать, рассказал Марте, кухарке и служанке, что, собственно, произошло. Причем все это он рассказывал так хорошо и правильно, что утром Марта не выглядела слишком сердитой.

И после этого случая лесничий часто приходил навестить Марту, и в конце концов… Но это, как говорит мой любимый писатель Редьярд Киплинг, совсем другая история.

С самого утра Марта строго следовала сказанному ею вечером и в наказание не выпускала детей из дому. Однако она не устояла и позволила Роберту отлучиться на полчасика по одному неотложному делу.

А дело было простое — загадать очередное желание.

Роберт побежал к карьеру, отыскал песочного эльфа и пожелал, чтобы…

Но это, разумеется, совсем другая история.