Онлайн чтение книги Физиология брака
Размышление XII. Гигиена брака

Цель этого Размышления — предложить вашему вниманию еще один способ незаметно для вашей жены смирить ее волю и тем предохранить себя от множества опасностей. Речь здесь пойдет о воздействии, какое производят на душу различные обстоятельства плотского характера и тщательно продуманная диета.

Сей великий философический раздел брачной медицины, без сомнения, пригодится всем, кто страдает подагрой, катаром и общим упадком сил, всем безмятежным старцам, которых мы включили в разряд Обреченных, но прежде всего он адресован мужьям, дерзающим в своем макиавеллизме пойти по следам того великого французского короля, который попытался даровать счастье всем своим подданным, ущемив нескольких феодалов. Наша задача совершенно та же самая. Следует ампутировать или ослабить некоторые члены для блага всего организма.

Неужели вы всерьез полагаете, что холостяк, питающийся травой ганеа, огурцами и портулаком, а также приставляющий к ушам пиявок, одним словом, следующий рекомендациям Стерна, сумеет покорить вашу неприступную супругу? Представьте себе, что некоему гению дипломатии удалось бы навечно приложить к затылку Наполеона припарку из льняного семени или каждое утро ставить ему медовую клизму[202] ...припарку из льняного семени... медовую клизму... — Средства, обладающие мягчительным действием или считающиеся таковыми., — как вы думаете, смог бы в этом случае Наполеон, великий Наполеон, завоевать Италию? Мучили Наполеона во время русской кампании страшные трудности с мочеиспусканием или нет?.. Вот вопрос, от решения которого зависела судьба всего мира. Разве не очевидно, что протирания холодной водой, обливания, ванны и проч. с большей или меньшей силой влияют на деятельность нашего мозга? Разве в знойный и душный июльский день, когда кожа ваша дышит с трудом, а выпитый залпом стакан лимонада со льдом очень скоро выступает у вас на лбу в виде пота, разве в этот день вам когда-либо случалось ощущать те приливы отваги, сметливости и мощи, какие так сильно облегчали вам жизнь всего два-три месяца назад?

Нет, нет, даже клинок, замурованный в самый твердый камень, рано или поздно всегда подточит и разрушит самую прочную стену с помощью тех невидимых глазу медленных перемен, какие производят наши мучители: зной и мороз. Итак, согласимся, что если климат влияет на человека, человек, в свой черед, не может не влиять на воображение себе подобных, и зависит это влияние от того, как сильна и могуча его воля[203] ...как сильна и могуча его воля... — Здесь Бальзак впервые дает достаточно подробное описание понятия, которое затем легло в основу его представлений о мире; подобно своему герою Луи Ламберу, сочинявшему «Трактат о воле», Бальзак был убежден, что все формы движения (чувства, жесты, идеи), иначе говоря, сама жизнь, — не что иное, как продукты воли, которую человек концентрирует, а в решающие моменты выбрасывает в пространство. Бальзаковская «энергетика» нашла свое самое яркое выражение в образе «шагреневой кожи», исполняющей желания, то есть волю, владельца, но при этом пожирающей его жизнь; так Бальзак доказывает материальность воли. Примеры «брачной гигиены», приводимые Бальзаком, иной раз звучат комично, но главная мысль этой главы совершенно серьезна., которая поистине созидает окружающую его атмосферу.

Воля творит гениальных актеров, поэтов, религиозных фанатиков и даже — пока наука еще дремлет в колыбели — ученых, ибо во всех этих случаях первостепенную роль играет красноречие — красноречие слов либо красноречие поступков.

Но эта воля, дарующая человеку такую огромную власть над другим человеком, эта текучая нервная сила, находящаяся в постоянном движении, сама покорна изменчивому состоянию нашего хрупкого организма, подверженного самым различным влияниям. Здесь мы прервем наши метафизические рассуждения и обратимся к исследованию тех обстоятельств, что созидают и безмерно усиливают либо ослабляют человеческую волю.

Не думайте, впрочем, что мы советуем вам пользовать честь вашей жены влажными компрессами, пропаривать ее или для вашей невинности запечатывать, как письмо, — нет, это не входит в наши намерения. Мы даже не станем смущать ваше воображение рассказом о чудесах магнетизма, который позволил бы вам полностью подчинить душу жены вашей воле: ни один муж не согласится платить за вечное семейственное счастье этим постоянным напряжением всех сил своего организма; нет, мы попытаемся изложить вам великолепную гигиеническую систему, прибегнув к которой, вы сможете потушить пожар, лишь только почувствуете запах дыма.

В самом деле, парижским и провинциальным модницам (а модницы — весьма почтенные представительницы класса порядочных женщин) известно немало средств, которые позволяют добиться искомой цели, не прибегая к четырем холодным зельям, кувшинкам и прочим ведьмовским изобретениям. Больше того, мы оставим Элиану его траву ганеа, а Стерну его портулак и огурцы, слишком явно выдающие намерения противувоспалительные.

Вы поступите по-другому: ваша жена будет с утра до вечера покоиться в тех мягких креслах, что погружают тело в настоящую пуховую ванну.

Всеми средствами, какие вы сочтете приличными, вы будете поощрять исконную женскую склонность не покидать пределов благоуханного будуара, куда почти нет доступа ни свежему воздуху, ни яркому свету, с трудом проникающему сквозь полупрозрачные кисейные занавески.

Описанные нами средства дадут великолепный результат — но не прежде, чем жена ваша выкажет живость своего нрава; наберитесь терпения, снесите этот быстролетный натиск — пройдет немного времени, и эта деланная живость исчезнет. Как правило, женщины торопятся жить, но бурю чувств очень скоро сменяет благодетельный для мужа покой.

Разве Жан-Жак чарующими устами Юлии[204] ...Жан-Жак чарующими устами Юлии... — излюбленные кушанья Юлии (овощи, яйца, фрукты, рыба) и ее неприязнь к мясу описаны в X письме IV части «Новой Элоизы». не сумеет убедить вашу жену, что она выкажет бесконечное изящество, если не станет осквернять свой нежный желудок и свой божественный ротик такими подлыми яствами, как истекающая соком говядина или огромное баранье плечо? Что может быть невиннее и соблазнительнее, чем свежие, безуханные овощи и румяные фрукты, чем кофе, душистый шоколад, апельсины — эти золотые яблоки Аталанты[205] Аталанта (греч. миф.) — знаменитая аркадская охотница, побеждавшая всех женихов в беге, но побежденная Меланиппом: во время бега он разбрасывал подаренные ему Афродитой золотые яблоки, и, поднимая их, Аталанта проиграла состязание., арабские финики, брюссельские гренки, — пища здоровая и изысканная, сообщающая женщине некую загадочность и оригинальность, а вам позволяющая добиться искомого результата? Предписанная вами диета прославит вашу супругу среди ее светских приятельниц не хуже, чем новый наряд, милосердный поступок или острое словцо. Пусть любимцем ее сделается не пудель и не обезьянка, а Пифагор[206] ...не пудель и не обезьянка, а Пифагор. — Легендарный древнегреческий философ Пифагор (VI в. до н. э.) проповедовал среди прочих форм аскезы воздержание от животной пищи..

Не вздумайте подражать тем неосторожным людям, которые, желая прослыть вольнодумцами, оспаривают женскую убежденность в том, что лучший способ не растолстеть — мало есть . Женщина, соблюдающая диету, не толстеет — мысль ясная и положительная; ее и держитесь.

Расхваливайте на все лады тех женщин, которые сохранили свою красоту, потому что по нескольку раз на дню принимали молочные ванны или совершали омовения в любых других жидкостях, расслабляющих нервную систему.

Заботясь о драгоценном здоровье вашей благоверной, ни в коем случае не позволяйте ей умываться холодной водой; вода может быть либо теплой, либо горячей — третьего не дано.

Да сделается вашим кумиром Бруссе[207] Бруссе Франсуа (1772—1838) — французский врач, считавший источником всех болезней чрезмерное возбуждение различных органов, а универсальным лекарством — расслабляющие средства, в том числе кровопускание.. Стоит вашей жене почувствовать малейшее недомогание — не упускайте случая, немедленно посылайте за пиявками и ставьте их ей в любом количестве; не бойтесь время от времени поставить дюжину-другую и себе самому, дабы укрепить в глазах жены авторитет прославленного доктора. Супружеский долг предписывает вам неизменно находить жену недостаточно бледной; нелишне будет, если вы сами иной раз доведете ее до прилива крови к голове — это даст вам законные основания призвать в супружескую спальню целую армаду пиявок.

Пить ваша жена должна исключительно воду, легонько подкрашенную бургундским вином, — напиток, приятный на вкус, но совершенно не возбуждающий; все прочее исключается.

Но не вздумайте поить ее водой без примесей — этим вы все погубите!

«Бурная стихия! Стоит тебе подступить к шлюзам мозга, и они тотчас уступают твоей мощи! Вот приплывает Любознательность, знаками приглашая подруг следовать за ней: они ныряют в самую середину потока. На берегу в задумчивости прохаживается Фантазия. Она провожает поток глазами и превращает соломинки и тростинки в фок-мачты и бушприты. Не успеет это превращение совершиться, как Похоть, придерживая одной рукой задранное до колен платье, другой ловит проплывающие мимо корабли. О люди, пьющие только воду, не с помощью ли этой колдовской жидкости вы столько раз перекраивали мир по собственной прихоти? Не с его ли помощью попирали ногами бессильных, плевали им в лицо, а иной раз даже изменяли облик природы?»[208] «Бурная стихия!..» — Цитата из «Тристрама Шенди» Стерна (гл. V).

Если, пребывая в бездеятельности и строго придерживаясь предписанной нами диеты, супруга ваша по-прежнему будет внушать вам подозрения, обратитесь, не мешкая, к другой системе, с которой мы вас сейчас познакомим.

Человек обладает определенным запасом энергии. Энергия данного мужчины или данной женщины относится к энергии другого мужчины или другой женщины как десять к тридцати или один к пяти, причем у каждого есть свой крайний уровень, выше которого ему не подняться. Энергия, или воля, которой наделен каждый из нас, подобна звуку: она то ослабевает, то усиливается в пределах доступных нам октав. В чем бы эта энергия ни выражалась — в желаниях или в страстях, в потугах ума или в мускульных усилиях, — природа ее остается неизменной, меняются лишь точки ее приложения. Боксер вкладывает ее в удар кулака, булочник — в приготовление опары, поэт — во вдохновение (сочинительство требует едва ли не больше энергии, чем любая другая деятельность), танцор — в движения ног; одним словом, каждый распоряжается своей энергией как ему вздумается, и пусть нынче же вечером Минотавр преспокойно расположится в моей постели, если вы, подобно мне, не знаете, где и когда мы тратим эту энергию особенно щедро. Мужчины, как правило, расходуют энергию и волю, отпущенные им природой, занимаясь полезными трудами либо предаваясь гибельным страстям, но порядочные женщины решительно не знают, что делать с этим даром природы; отсюда — смятение и капризы. Если диетический режим не истребил в вашей жене излишки энергии, приищите ей дело как можно более кропотливое. Изобретите такое занятие, которое позволило бы ей каждодневно растрачивать смущающий вас избыток сил. Вовсе не обязательно ставить жену к фабричному станку; существуют тысячи других способов раз и навсегда заполнить ее досуг.

Оставляя на ваше усмотрение выбор средств, меняющийся в зависимости от обстоятельств, рекомендую вам танцы как одну из притягательных бездн, погубивших не одну любовную интригу. Наш современник посвятил этому предмету такую выразительную страницу, что мы не можем удержаться от соблазна привести ее здесь с начала до конца.

«Несчастная жертва, пожираемая множеством восхищенных глаз, дорого платит за свои победы. Какой плод могут принести усилия, так мало соответствующие возможностям слабого пола? Мускулы, пребывающие в постоянном напряжении, истощаются без меры. Животные дýхи, призванные питать пламя страстей и работу мозга, отвращаются от истинного своего предназначения. Отсутствие желаний, тяга к покою, пристрастие к обильной пище — все в танцовщице выдает существо обездоленное, мечтающее не столько о наслаждении, сколько об отдыхе. Недаром один завсегдатай кулис как-то сказал мне: «Кто живет с танцовщицами, тот живет на одной баранине: они так выматываются, что не могут обойтись без этой сытной пищи». Итак, поверьте, любовь к танцовщице обманчива: за знойной внешностью избранницы с досадой обнаруживаешь холод, скупость и совершенную бесчувственность. Калабрийские врачи рекомендуют танцы в качестве лекарства против истерических припадков, которым подвержены местные уроженки, а арабы прибегают к сходным средствам для обуздания породистых кобылиц, бесплодных из-за чрезмерной похотливости. «Глуп, как танцор», — приговор, под которым подпишутся все знатоки театра. Наконец, лучшие умы Европы сходятся на том, что всякий танец производит действие отменно охлаждающее.

Дабы наши утверждения не показались голословными, прибавим еще несколько доказательств. Жизнь пастушеская породила распутство. Нравы ткачих вызывали у греков громкое осуждение. Похотливость хромых женщин засвидетельствована итальянской пословицей. Испанцы, отличающиеся африканской пылкостью, запечатлели свою мудрость в поговорке, гласящей: Muger y gallina pierna quebrantada — не забудь сломать ногу женщине и курице. Восток, где наука сладострастия получила беспримерное развитие, породила калифа Хакима[209] Хаким (996—1021) — калиф Египта, объявивший себя богом; среди прочих его экстравагантных приказов был запрет на изготовление женской обуви — чтобы женщины не выходили за порог родного дома; ему поклонялись друзы — члены секты мусульман-шиитов., основателя секты друзов, который под страхом смерти запретил своим подданным изготовлять какую бы то ни было женскую обувь. Итак, во всем мире сердечные бури разражаются лишь тогда, когда пребывают в покое ноги!»

Какая хитроумная метода: позволить женщине танцевать с утра до ночи, а кормить ее при этом исключительно белым мясом!.. Не подумайте, что эти умозаключения, столь же истинные, сколь и остроумные, противоречат системе, описанной выше; в обоих случаях вы достигаете одной цели: жена ваша приходит в состояние расслабленности, а это состояние — залог вашего спокойствия. Первая система отворяет врагу ворота и указывает ему путь к отступлению; вторая его убивает.

Люди робкие и ограниченные, чего доброго, увидят в наших гигиенических мерах оскорбление нравственности и чувствительности.

Разве у женщины нет души? — скажут они. — Разве она не одарена теми же чувствами, что и мы? По какому праву вы презираете ее страдания, мысли, нужды, по какому праву обращаетесь с ней, как с подлым металлом, из которого рабочий может изготовить подсвечник, а может — и гасильник для свечей? Неужели только потому, что эти бедные создания слабы и несчастны от природы, грубый деспот получает право приносить их в жертву своим более или менее разумным теориям? А если ваша расслабляющая или возбуждающая система, которая треплет, истязает, мучит женские нервы, станет причиной страшных недугов, а если вы сведете возлюбленную супругу в могилу, и проч., и проч.?

Вот наш ответ:

Приходилось ли вам подсчитывать, сколько раз Пьеро и Арлекин меняют форму своей белой шляпы? Они так ловко мнут ее и выворачивают наизнанку, что она превращается в волчок, кораблик, стакан, полумесяц, берет, корзинку, рыбу, кнут, кинжал, ребенка, человеческую голову и проч.

Так же самовластно можете вы распоряжаться вашей женой и переделывать ее облик и характер по вашему усмотрению.

Жена — имущество, во владение которым вы вступаете согласно контракту; имущество это — движимое, ибо других бумаг, удостоверяющих право собственности, его владельцу не требуется; наконец, женщина вообще представляет собой не что иное, как приложение к мужчине: так что, как бы вы ни резали и ни кромсали ее, она все равно безраздельно принадлежит вам. Не обращайте ни малейшего внимания на ее роптанья, крики и слезы: природа создала ее нам на потребу, дабы она рожала, горевала и покорялась тяжелой мужской руке.

Не обвиняйте нас в чрезмерной жестокости. В своде законов любой так называемой цивилизованной нации раздел, посвященный женщинам, открывается кровавым эпиграфом: Vae victis! — Горе слабым![210] Горе слабым! — Более точный перевод: «Горе побежденным!»; эту фразу, согласно «Истории» Тита Ливия (V, 48, 8—9), произнес в 387 г. до н. э. (по другой версии — в 390 г. до н. э.) галльский царек Бренн, осадивший Рим и согласившийся отступить, лишь если ему заплатят тысячу фунтов золотом, причем золото это галлы взвешивали с помощью своих неверных гирь.

Наконец, примите во внимание последний и, пожалуй, решающий довод: если ваша жена, этот слабый и прелестный тростник, не покорится вашей воле, воле супруга, ее ожидает иго куда более страшное — иго прихотливого и самовластного холостяка, так что вместо одного деспота ею будут править двое. Итак, взглянув на вещи здраво, вы согласитесь, что обязаны следовать нашим гигиеническим предписаниям хотя бы из человеколюбия.