Онлайн чтение книги По экватору Following the Equator
Глава XVII. ШИРОЧАЙШАЯ ТОРГОВЛЯ АВСТРАЛИИ

Если мы задумаемся о том, какой территорией располагает Британская империя, как велико ее население и торговля, нам трудно будет поверить в цифры, отражающие вклад Австралазии в торговое могущество империи. В сравнении с владениями Великобритании территориальные владения любой другой страны, — не считая России, — покажутся весьма скромными. Известно, что Британская империя по площади почти на четверть больше Российской империи. Вообразите, что ваша ладонь представляет Британскую империю; тогда, если отрезать пальцы несколько выше среднего сустава среднего пальца, то оставшаяся часть ладони приблизительно и будет Россия. Население, находящееся под эгидой Британской империи, почти равно населению Китая — четыреста миллионов человек. Численность населения любой иной державы намного меньше. Даже Россия осталась далеко позади.

Число жителей Австралазии — четыре миллиона — совершению ничтожно, оно тонет в море британских четырехсот миллионов; в тем не менее статистика показывает, что оно всплывает на поверхность, и весьма существенно, когда речь идет о доле Австралазии в торговле Британской империи. Ежегодный ввоз и вывоз Aнглии оценивается в сумму три миллиарда долларов;[9]Синяя книга Нового Южного Уэльса. (Прим. автора.) и утверждают, что больше одной десятой этой колоссальной суммы приходился на долю Австралазии[10]Д. М. Лаки (Прим. автора.) . Не следует забывать, что Австралазия ведет торговлю с другими государствами и ее торговый оборот с ними достигает ста миллионов долларов в год; а межколониальный оборот внутри страны — ста пятидесяти миллионов.

Четырехмиллионное население ежегодно покупает и продает товаров — в круглых цифрах — на шестьсот миллионов долларов. Утверждают, что около половины этих товаров — австралазийского производства. Стоимость продукции, ежегодно вывозимой из Индии, немногим выше пятисот миллионов долларов. Вот некоторые удивительные цифры:

Индия — триста миллионов жителей — вывозит товаров на пятьсот миллионов долларов.

Австралазия — четыре миллиона жителей — вывозит товаров на триста миллионов долларов.

Это значит, что ежегодная продукция (на экспорт) одного индийца стоит один доллар семьдесят пять центов, а одного анстралазийца — семьдесят пять долларов! Иными словами, индийская семья из мужа, жены и троих детей ежегодно вывозит товаров на восемь долларов семьдесят пить центов, а австралазийская семьи — на триста семьдесят пять долларов.

Вполне достоверные статистические данные сэра Ричарда Темпла и других показывают, что ежегодная продукция одного индийца на экспорт и для внутреннего потребления оценивается всего лишь в семь с половиною долларов, а целой семьи — в тридцать семь с половиною долларов. Вычисленная в той же пропорции продукция австралазийской семьи оценивается почти в тысячу шестьсот долларов. Поистине, нет ничего разительнее цифр, если ими заняться.

Из Мельбурна мы поехали поездом в Аделаиду, столицу обширной колонии Южная Австралия, — семнадцатичасовое путешествие. По дороге мы встретили наших сиднейских друзей, и среди них одного судью, у которого был круговой билет, — судья направлялся вершить суд в Брокен-Хилл, где находятся знаменитые серебряные копи. Странный путь он избрал, чтобы туда попасть. Брокен-Хилл расположен неподалеку от западной границы Нового Южного Уэльса, а Сидней — на его восточной границе. Прямая линия в семьсот миль длиною, проведенная от Сиднея на запад, уперлась бы в Брокен-Хилл, точно так же как несколько более короткая, проведенная на запад от Бостона, уперлась бы в Буффало. Судья, по его словам, проедет более двух тысяч миль поездом: на юго-запад — от Сиднея до Мельбурна, затем на север — до Аделаиды, оттуда крюк обратно к северо-востоку и через границу опять в Новый Южный Уэльс — до Брокен-Хилла. Это все равно что отправиться из Бостона на юго-запад до Ричмонда, штат Виргиния, затем на северо-запад до Эри, штат Пенсильвания, оттуда крюк обратно на северо-восток и через границу к Буффало, штат Нью-Йорк.

Однако дело объяснялось просто. Во времена оны на ничего не подозревавший мир совершенно неожиданно свалились баснословно богатые залежи серебра в Брокен-Хиллс. Сперва акции стоили несколько шиллингов, потом, возрастая не по дням, а по часам, цена достигла фантастической цифры. То был один из тех случаев, когда ваша кухарка, купив акции на свое месячное жалованье, в следующем месяце являлась к вам и покупала ваш дом, сколько вы бы ни запросили, чтобы поселиться в нем самой; когда кучер приобретал несколько акций и через месяц открывал банкирскую контору; когда матрос, вложив в акции деньги, которых хватило бы лишь на один кутеж, в следующем месяце скупал все акции пароходной компании и брался за дело на свой собственный страх и риск. Короче говоря, это было одно из тех внезапных событий, что вдруг притягивает в самый заурядный город несметные толпы людей, чьи потребности надо удовлетворить, и немедленно. Аделаида была совсем рядом, Сидней далеко. Не успел Сидней опомниться и начать прокладывать длинную дорогу, как Аделаида проложила через границу короткую; а потом Сиднею уж и вовсе не имело смысла ее прокладывать. Весь колоссальный торговый доход с Брокен-Хилла потек в Аделаиду, и безвозвратно. Новый Южный Уэльс снабжает Брокен-Хилл законами и посылает туда судей за две тысячи миль, преимущественно через чужие страны, законы эти соблюдать; а дивиденды получает Аделаида и в ус себе не дует.

Мы выехали днем, в двадцать минут пятого, и до самой ночи ехали открытыми равнинами. Утром мы попали в полосу скрёба — зарослей кустарника, — того самого, что так выручает австралийских романистов. В скрёбе прячется коварный абориген, таинственно промелькнет то там, то сям и вдруг неожиданно выскакивает и убивает поселенца; потом нырнет назад в кусты, не оставив никаких следов, по которым белый смог бы его найти. Где, как не в скрёбе, заблудиться героине романа, — и поиски, конечно, оказываются тщетными; она растерянно бродит в зарослях, пока, выбившись из сил, не падает без сознания, а спасители проходят в нескольких шагах от места, где она лежит, не догадываясь, что несчастная так близко; и только спустя много времени какой-нибудь бродяга наталкивается на ее скелет и дневник с душераздирающими записями, которые она нацарапала слабеющей рукой. Заблудившуюся героиню не дано найти никому, кроме аборигена-следопыта, но он не позволит себе вмешаться, если это идет вразрез с замыслом автора.

Кустарник раскинулся во всех направлениях; кажется, будто милю за милей тянется плоская крыша из верхушек кустов, бел единого перерыва или просвета — как одно сплошное покрывало. На мой взгляд, можно с одинаковым успехом бродить под водой, надеясь найти дорогу и выбраться оттуда. И все-таки утверждают, что абориген-следопыт выслеживал людей, заблудившихся в скрёбе, а также в непролазных джунглях, а также в песках пустыни; и даже видел следы на голых скалах и на морском берегу, хотя следы эти явно были начисто смыты водой.

Из австралийских книг и услышанных мною рассказов я узнал, что в области следопытства абориген проявляет такую удивительную хитрость, прозорливость, практическую сметку, точность и тщательность наблюдений, каких мы даже приблизительно не находим ни у кого другого, будь то белый или чернокожий. В официальном документе о черных жителях Австралии, опубликованном правительством Виктории, сказано, что абориген не только замечает слабые следы когтей взбиравшегося на дерево опоссума, но также определяет по ему одному известным признакам, когда они были оставлены — сегодня или вчера.

В этом же документе описан таков случай: поселенец А. держал пари с Б., что, куда бы Б. ни упрятал корову, абориген, которого он, А., приведет с собою, отыщет ее. Б. выбирает корову и показывает аборигену отпечатки ее копыт, затем следопыта запирают, чтобы он не подглядывал. Б. ведет корову несколько миль путем, петляющим во всех направлениях и нередко пересекающим самое себя, неизменно изыскивая самые замысловатые дорожки, а раза два даже гонит корову через стадо других коров, и ее следы совершенно теряются в путанице других следов. В конце концов Б. пригоняет свою корову домой; аборигена выпускают, и он сразу же начинает кружить по огромному пространству, изучая все коровьи следы, пока не находит искомый; затем он идет по этому следу, повторяет весь приделанный коровой замысловатый путь, который под конец приводит его к стойлу, где Б. спрятал корону. Хотел бы я знать, чем отличаются следы одной коровы от следов другой? А ведь есть же разница, иначе абориген не сумел бы проделать такой трюк; разница ничтожная, призрачная, какую не обнаружили бы ни вы, ни я, ни даже покойный Шерлок Холмс; и тем не менее ее обнаруживает дитя народа, который, по мнению иных, находится на самой низшей ступени интеллектуального развития..