Онлайн чтение книги Гений
ГЛАВА V

После этого разговора у Сюзанны зародилось подозрение, что мистер Витла (как она всегда мысленно называла его) относится к ней не только «очень мило». Он был так ласков, так задумчив и вместе с тем так весел в ее присутствии. Казалось, жизнь бьет в нем ключом. У него, по-видимому, никогда не было причин чувствовать себя угнетенным, как это случалось временами с нею, когда она оставалась одна. Одевался он безукоризненно, и мать рассказывала ей, что он занят очень важными делами. Однажды, когда они сидели за столом в Дэйлвью, разговор зашел о Юджине, и миссис Дэйл отозвалась о нем очень сердечно.

— Он самый симпатичный из всех, кто у нас бывает, — вставил Кинрой. — Никакого сравнения с этим дубиной Вудвордом.

Он имел в виду преданного поклонника миссис Дэйл, приблизительно одних лет с Юджином.

— А миссис Витла — престранное маленькое существо, — подхватила Сюзанна. — Как мало общего между нею и мистером Витла! Он такой веселый, душа нараспашку, а она всегда прячется в свою раковину. Как ты думаешь, мама, она одних с ним лет?

— Едва ли, — сказала миссис Дэйл, которую ввела в заблуждение моложавость Анджелы. — А почему ты спрашиваешь?

— Просто так, — ответила Сюзанна, испытывавшая какой-то смутный интерес ко всему, что касалось Юджина.

Они виделись после этого еще несколько раз, причем одну из встреч устроил Юджин, уговоривший Анджелу пригласить Сюзанну с матерью на весенний бал, который они давали у себя в студии. Другая встреча произошла в доме у Уилибрэндов, куда были приглашены супруги Витла и миссис Дэйл с дочерью.

Юджин бывал всюду с Анджелой, а Сюзанна выезжала в сопровождении матери. И если им удавалось поговорить, то это были лишь шутливые, мимолетные беседы — «для вида», во время которых Юджин неизменно притворялся веселым. Сюзанна не угадывала под этой веселостью глубокого раздумья и затаенной тоски.

Так продолжалось до июля, когда Анджела, которую Юджин повез на несколько дней на взморье, внезапно слегла. Она легко простужалась, у нее постоянно болело горло, и эти симптомы, которые врачи приписывают скрытой форме ревматизма, в конце концов действительно вылились в эту болезнь. Врачи утверждали также, что у нее сердце не в порядке, и это в сочетании с серьезным приступом ревматизма надолго уложило ее в постель. Юджин пригласил сиделку и вызвал Мариетту. Он попросил Миртл, жившую теперь в Нью-Йорке, взять в свои руки уход за Анджелой и временно, до приезда Мариетты, присмотреть за его домом. Под ее наблюдением все в доме шло довольно гладко. Между прочим, Миртл, будучи поклонницей «христианской науки» и ее методов лечения, которое она проверила на себе (она недавно излечилась от продолжительного нервного расстройства), настаивала на том, чтобы Юджин пригласил к больной какого-нибудь практикующего лекаря из этой секты, но Юджин и слышать об этом не хотел. Он нисколько не сочувствовал увлечению Миртл и считал, что Анджела больше всего нуждается в помощи обыкновенного врача. Позвали опытного специалиста, и тот заявил, что Анджела должна полтора-два месяца провести в постели.

— Весь ее организм расшатан ревматизмом, — сказал он. — Положение очень серьезное. Но полный покой и постоянный уход и наблюдение поставят ее на ноги.

Юджин был очень огорчен. Ему тяжело было видеть страдания Анджелы. Но вместе с тем болезнь нисколько не изменила его отношения к ней. Да он и не видел причин к этому. Ведь болезнь не внесла никакой перемены в ее взгляды. Их отношения опекунши и беспокойного питомца оставались все теми же.

Балы и приемы прекратились, и Юджин стал проводить все вечера дома. Он присматривал за сиделкой и хотел всякий раз слышать мнение врача. Работы у него было по горло: ему приходилось много читать, давать консультации, и люди, нуждавшиеся в его совете, часто приходили вечерами к нему домой. Друзья и знакомые заезжали выразить соболезнование или присылали сочувственные письма — и среди них миссис Дэйл и Сюзанна. Миссис Дэйл проявляла к семейству Витла особенно много внимания, так как Юджин собирался в скором времени напечатать ее первый роман. Она присылала цветы, часто заезжала сама и предлагала помощь Сюзанны на тот случай, если не явится сиделка или же Миртл не сможет прийти. Она спрашивала, не хочет ли Анджела, чтобы Сюзанна приходила почитать ей. Это были любезные предложения, и делались они без всякой задней мысли.

Вначале Сюзанна посещала их только вместе с матерью, но болезнь Анджелы затянулась, и она стала приезжать одна. Юджин целый месяц стойко переносил удушливую жару городской квартиры, лишь бы повидаться с девушкой. Но как-то миссис Дэйл предложила ему провести у них за городом субботу и воскресенье. Это недалеко. Можно все время сноситься с Нью-Йорком по телефону. Он немного отдохнет.

Несмотря на то, что Анджела не раз предлагала ему съездить куда-нибудь на взморье, хотя бы дня на два, Юджин отказывался под предлогом, что ему не хочется ехать одному. В действительности же он все больше и больше увлекался Сюзанной и хотел быть только там, где мог увидеться с нею.

Приглашение миссис Дэйл обрадовало его; однако раз он до сих пор притворялся, надо было притворяться и дальше. Но миссис Дэйл настаивала. Анджела поддерживала ее. Миртл тоже считала, что он должен поехать. И однажды в пятницу после обеда Юджин отправился в Дэйлвью на своей машине, которую затем отослал обратно в город. Сюзанна куда-то ушла, и он вышел на террасу полюбоваться великолепной панорамой залива. Кинрой с товарищем и двумя девушками играли в теннис. Юджин пошел посмотреть на их игру, и в это время вернулась разрумянившаяся после прогулки Сюзанна. Она заходила к кому-то из соседей. При виде ее Юджин почувствовал, как напряглись все его нервы, его охватил восторг, и девушка, казалось, испытывала ответное волнение. Она была очень весела, и смех ее звучал заразительно.

— У них уже составилась партия, — сказала она Юджину. — Давайте возьмем ракетки и сыграем друг против друга.

— Я должен вас предупредить, что играю скверно.

— Но уж, наверно, не хуже меня! Я такой плохой игрок, что Кинрой отказывается играть со мной в паре. Ха-ха-ха!

— Ну, если так… — беззаботным тоном произнес Юджин, и они отправились за ракетками.

Они прошли на второй корт и здесь оказались совершенно одни. Каждый удачный удар служил поводом для взаимных комплиментов, каждый промах вызывал взрыв смеха или шутку. Юджин пожирал девушку глазами, и она, сама того не сознавая, тоже не сводила с него больших сияющих глаз. Она не понимала, почему ей так хорошо. Словно в нее вселился неукротимый дух веселья. Впоследствии она признавалась ему, что чувствовала в тот день огромную радость, какой-то необъяснимый восторг, и всей душой отдавалась игре, — и в то же время ее томил безотчетный страх. Юджину она казалась обворожительной. Играла она действительно плохо, но это было ему совершенно безразлично. Движения ее были прелестны.

Миссис Дэйл давно уже восхищалась душевной молодостью Юджина. И сейчас, наблюдая за ним из окна, она говорила себе, что он еще совсем мальчик. Юджин и Сюзанна представляли очаровательную пару. У нее мелькнула мысль, что, будь он холост, он был бы неплохой партией для ее дочери. Хорошо, что он такой благоразумный, трезвый в своих взглядах и милый человек, — он держится с Сюзанной совсем как опекун. И расположение, которое Сюзанна чувствует к нему, можно считать признаком здоровой натуры.

После обеда Кинрой предложил своим друзьям и Сюзанне пойти потанцевать в клуб, расположенный неподалеку от форта на берегу залива. При мысли, что Сюзанна уйдет и оставит его одного, Юджин приуныл, и миссис Дэйл, заметив это, предложила ехать всем вместе. Сама она не была большой любительницей танцев, но у Сюзанны не было кавалера, — Кинрой с товарищем все свое внимание уделяли гостившим у них девушкам. Вся компания села в машину и поехала в клуб; увешанный китайскими фонариками, он утопал в полумраке. Из зала доносилась тихая музыка.

— Ну, вы идите танцевать, — сказала миссис Дэйл Сюзанне, — а я посижу здесь и полюбуюсь заливом. Дверь открыта, и мне будет видно, как вы танцуете.

Юджин подал Сюзанне руку, и в следующую минуту они уже кружились в танце. Какое-то безумие сразу охватило их. Не произнося ни слова и даже не обменявшись взглядом, они прижались друг к другу и танцевали в каком-то упоении.

— Боже, как красиво! — воскликнула Сюзанна, когда, проносясь мимо открытой настежь двери, они увидели далеко в заливе ярко освещенную шхуну, беззвучно плывущую мимо. Ее единственный огромный парус утопал в глубокой тени; она приближалась неслышно, словно призрак.

— Вам нравятся такие картины? — спросил Юджин.

— Ну еще бы! — Она дрожала в его объятиях, как натянутая струна. — У меня от них дух захватывает. Смотрите, какая прелесть!

Юджин подавил вздох. Теперь он понял. Никогда еще его душа художника не встречала такой родственной души, до такой степени исполненной чувства прекрасного. Жажда красоты, которая томила его, жила и в ней и влекла ее к нему. Разница была лишь в том, что ее душе драгоценной оправой служили юность, красота и обаяние чистоты, и это вызывало в нем благоговейный трепет. Казалось немыслимым, чтобы она полюбила его. Ее глаза, ее лицо — как они его пленяли! Его толкала к ней неодолимая сила, и такое же неодолимое влечение было у нее к нему. Юджин весь день находился во власти этого чувства, и теперь оно окончательно завладело им. Он прижал девушку к груди, и она, послушная каждому его движению, вся трепеща, отдалась его объятию. Ему хотелось воскликнуть: «О Сюзанна, Сюзанна!» — но он боялся. Стоит ему произнести слово, и он спугнет ее. Она не догадывалась, что все это означает.

— Знаете, — сказал он, когда музыка смолкла, — я не пойму, что со мной. Меня словно опоили каким-то дурманом, я чувствую себя мальчишкой.

— О, если бы они играли, не переставая! — только и ответила Сюзанна, и они вместе вышли на темную террасу, над которой мерцали бесчисленные звезды.

— Ну, как? — спросила миссис Дэйл.

— По-видимому, вы не разделяете моего увлечения танцами? — спокойным голосом спросил Юджин, опускаясь рядом с ней на стул.

— Думаю, что нет, судя по тому, какое удовольствие они вам доставляют. Я смотрела, как вы сейчас танцевали. Вы прекрасная пара. Кинрой, попроси, пожалуйста, чтобы нам принесли мороженого.

Сюзанна незаметно ускользнула и присоединилась к друзьям брата. Она стала весело болтать с ними, чувствуя, что Юджин не спускает с нее глаз, вся во власти его присутствия и обаяния. Она пыталась разобраться в том, что с ней происходит, но почему-то ей это не удавалось. Опять заиграла музыка, из приличия Юджин дал ей потанцевать с товарищем брата. Следующий танец принадлежал ему, а потом они опять танцевали вместе, так как и Кинрой и его приятели заявили, что хотят отдохнуть. Юджин и Сюзанна продолжали танцевать, охваченные все возрастающим восторгом, не находившим выхода в словах, если не считать особенной интонации, сквозившей в тех редких, ничего не значащих фразах, которыми они обменивались. Зато говорили их руки, когда соприкасались, говорили взгляды. Сюзанной владели робость и страх. Ее пугало сознание того, что она делает, ей было страшно, как бы у Юджина не вырвалось неосторожное слово, но хотелось, чтобы эта радость длилась вечно. В перерыве между двумя танцами, когда она стояла у перил террасы, глядя вниз, на темную воду, он подошел к ней, и наклонившись, сказал:

— Какая изумительная ночь!

— Да, чудесная! — отозвалась она, отводя от него взгляд.

— Вы когда-нибудь задумывались над тайной жизни?

— Конечно. Очень часто.

— Но ведь вы так еще молоды! — вырвалось у Юджина с затаенной страстностью.

— А иногда мне совсем не хочется думать, — вздохнула она.

— Почему?

— Не знаю, право. Не могу вам объяснить. У меня нет для этого слов. Не знаю.

В трогательной простоте ее ответа таился для него глубокий и важный смысл. Ведь это так понятно, что истинно богатая душа не находит нужных слов, особенно когда она еще молода и не располагает достаточным земным лексиконом. Он вспомнил слова Вордсворта о том, что мы «славою венчанные приходим сюда». Но откуда? В ее душе, должно быть, много мудрости, почему бы иначе его так влекло к ней? О, сколько трогательно-прекрасного в ее немоте!

Они вернулись из клуба в автомобиле, и поздно ночью, когда Юджин вышел на террасу и сел покурить, чтобы успокоить свой воспаленный мозг, между ними произошла еще одна встреча. Ночь была удушливо-жаркая, и только здесь, на холме, дул прохладный ветерок. В заливе и дальше, в открытом море, виднелось много судов — крохотные мерцающие огоньки, — а в небе горели мириады звезд. «Смотри, как свод небесный весь выложен миллионами кружков из золота блестящего…»[17]Шекспир, «Венецианский купец». — вспомнилось ему. Отворилась дверь, и на террасу из библиотеки вышла Сюзанна. Юджин не ожидал еще раз увидеть ее; она тоже удивилась. Красота ночи выманила ее на террасу.

— Сюзанна, — сказал он, едва дверь открылась.

Она посмотрела на него, застыв в нерешительности, ее прелестное белое личико светилось во мраке.

— Здесь так красиво! Идите сюда, садитесь.

— Нет, — сказала она. — Мне нельзя. Но действительно, как чудесно! — Она растерянно оглянулась по сторонам, потом посмотрела на него. — Ах, какой ветерок! — Она откинула голову назад, жадно вдыхая воздух.

— У меня в ушах все еще звучит музыка, — сказал Юджин, подходя к ней. — Я не могу забыть сегодняшний вечер.

Он говорил тихо, почти шепотом. Сигару он кинул прочь. Голос Сюзанны звучал глухо. Она посмотрела на него, глубоко вздохнула и снова откинула голову так, что видна была ее прелестная шея.

— Ах! — со вздохом вырвалось у нее.

— Давайте потанцуем еще, — сказал он и, взяв ее правую руку, обнял девушку за талию.

Она не отшатнулась, а только смотрела на него не то рассеянным, не то завороженным взглядом.

— Без музыки? — спросила она. Ее охватила дрожь.

— Вы сами музыка! — ответил он, задыхаясь от волнения.

Они отошли влево, к той части террасы, где не было окон и где никто не мог их видеть. Юджин крепко прижал к себе девушку, глядя ей в глаза, но не смея сказать того, что было у него на душе. Они сперва двигались бесшумно, а потом из груди Сюзанны вырвался тот переливчатый нежный смех, который так очаровал Юджина при первом их знакомстве.

— Что о нас подумали бы! — сказала она.

Они подошли к балюстраде. Он все еще держал руку Сюзанны, но теперь она ее высвободила. Юджин отдавал себе отчет в страшной опасности. Он чувствовал, что рискует испортить свои блаженно-легкие отношения с ней. Наконец он сказал:

— Может, нам лучше разойтись?

— Да, — ответила она. — Мама очень огорчится, если узнает.

Она первая направилась к двери.

— Спокойной ночи! — шепнула она.

— Спокойной ночи! — ответил он, вздохнув.

Юджин вернулся к своему креслу и стал думать о том, что он делает. Риск был колоссальный. Продолжать ли? Перед ним встал образ Сюзанны — ее прелестное, как цветок, лицо, ее гибкое тело, ее непередаваемая грация и красота. Нет, пожалуй, не следует. Но какая это утрата! Как обидно дать бесследно промелькнуть подобному очарованию. Возможно ли, чтобы в этой юной головке обитали такие сложные мысли и чувства! Никогда, никогда в жизни не встречал он такой девушки. Ни в ком не видел он столько прелести. Она вызывала представление о весеннем лесе, о полевых цветах. О, если бы жизнь вняла его мольбам и подарила ему это создание.

— О Сюзанна, Сюзанна! — шептал он про себя, наслаждаясь звуками ее имени.

В четвертый или пятый раз в жизни Юджину казалось, что он страстно, отчаянно, безумно влюблен.