Былины

Онлайн чтение книги Героический эпос народов СССР. Том первый
Былины

Святогор и тяга земная

Едет богатырь выше леса стоячего, головой упирается под облако ходячее... Поехал Святогор путем-дорогою широкою, и по пути встретился ему прохожий. Припустил богатырь своего добра коня к тому прохожему, никак не может догнать его: поедет во всю рысь - прохожий идет впереди; ступою едет - прохожий идет впереди. Проговорит богатырь таковы слова: "Ай же ты, прохожий человек, приостановись немножечко, не могу тебя догнать на добром коне!" Приостановился прохожий, снимал с плеч сумочку и клал сумочку на сыру землю. Говорит Святогор-богатырь: "Что у тебя в сумочке?" - "А вот подыми с земли, так увидишь". Сошел Святогор с добра коня, захватил сумочку рукою - не мог и пошевелить; стал вздымать обеими руками - только дух под сумочку мог пропустить, а сам по колена в землю угряз. Говорит богатырь таковы слова: "Что это у тебя в сумочку накладено? Силы мне не занимать стать, а я и здынуть сумочку не могу!" - "В сумочке у меня тяга земная". - "Да кто ж ты есть и как тебя именем зовут, величают как по изотчине?" - "Я есть Микулушка Селянинович!.. "

Вольга и Микула Селянинович

Былины. Худ. П. Соколов-Скаля.

Когда воссияло солнце красное

На тое ли на небушко на ясное,

Тогда зарождался молодой Вольга,

Молодой Вольга Святославович.

Как стал тут Вольга растеть-матереть,

Похотелося Вольге много мудрости:

Щукой-рыбою ходить ему в глубокиих морях,

Птицей соколом летать ему под оболока,

Серым волком рыскать да по чистыим полям.

Уходили все рыбы во синие моря,

Улетали все птицы за оболока,

Ускакали все звери за темные леса.

Как стал тут Вольга растеть-матереть,

Собирал себе дружинушку хоробрую:

Тридцать молодцов да без единого,

А сам-то был Вольга во тридцатыих.

Собирал себе жеребчиков темнокариих.

Вот посели на добрых коней, поехали,

Поехали к городам да за получкою.

Повыехали в раздольице чисто поле,

Услыхали во чистом поле оратая,

Как орет в поле оратай, посвистывает,

Сошка у оратая поскрипливает,

Омешики по камешкам почиркивают.

Ехали-то день ведь с утра до вечера,

Не могли до оратая доехати.

Они ехали да ведь и другой день,

Другой день ведь с утра до вечера,

Не могли до оратая доехати.

Как орет в поле оратай, посвистывает,

Сошка у оратая поскрипливает,

А омешики по камешкам почиркивают.

Тут ехали они третий день,

А третий день еще до пабедья,

А наехали в чистом поле оратая.

Как орет в поле оратай, посвистывает,

А бороздочки он да пометывает,

А пенье-коренье вывертывает,

А большие-то каменья в борозду валит.

У оратая кобыла соловая,

Гужики у него да шелковые,

Сошка у оратая кленовая,

Омешики на сошке булатные,

Присошечек у сошки серебряный,

А рогачик-то у сошки красна золота.

А у оратая кудри качаются,

Что не скачен ли жемчуг рассыпаются.

У оратая глаза да ясна сокола,

А брови у него да чёрна соболя.

У оратая сапожки зелён сафьян:

Вот шилом пяты, носы востры,

Вот под пяту-пяту воробей пролетит,

Около носа хоть яйцо прокати.

У оратая шляпа пуховая,

А кафтанчик у него да чёрна бархата.

Говорит-то Вольга таковы слова:

"Божья помочь тебе, оратай-оратаюшко,

Орать, да пахать, да крестьянствовати,

А бороздочки тебе да пометывати,

А пенья-коренья вывертывати,

А большие-то каменья в борозду валить!"

Говорит оратай таковы слова:

"Поди-ко ты, Вольга Святославович,

Мне-ко надобна божья помочь крестьянствовати.

А куда ты, Вольга, едешь, куда путь держишь?"

Тут проговорил Вольга Святославович:

"Как пожаловал меня да родной дядюшка,

Родной дядюшка да крёстный батюшка,

Ласковый Владимир стольно-киевский,

Тремя ли городами со крестьянами:

Первыим городом Курцевцем,

Другим городом Ореховцем,

Третьим городом Крестьяновцем.

Теперь еду к городам да за получкою".

Тут проговорил оратай-оратаюшко:

"Ай же ты, Вольга Святославович!

Там живут-то мужички да всё разбойнички,

Они подрубят-то сляги калиновы

Да потопят тебя в реке да во Смородине.

Я недавно там был в городе, третьёго дня,

Закупил я соли цело три меха,

Каждый мех-то был ведь по сто пуд.

А тут стали мужички с меня грошей просить,

Я ведь стал-то им грошей делить,

А грошей-то стало мало ставиться,

Мужичков-то ведь больше ставится.

Потом стал-то я их ведь отталкивать,

Стал отталкивать да кулаком грозить.

Положил тут их я ведь до тысячи:

Который стоя стоит, тот сидя сидит,

Который сидя сидит, тот и лежа лежит".

Тут проговорил ведь Вольга Святославович:

"Ай же ты, оратай-оратаюшко,

Ты поедем-ко со мной во товарищах".

А тут ли оратай-оратаюшко

Гужики шелковые повыстегнул,

Кобылу из сошки повывернул,

Они сели на добрых коней, поехали.

Как хвост-то у ней расстилается,

А грива-то с нее да завивается...

Говорит оратай таковы слова:

"Я оставил сошку во бороздочке

Не для-ради прохожего-проезжего:

Маломощный-то наедет - взять нечего,

А богатый-то наедет - не позарится, -

А для-ради мужичка да деревенщины.

Как бы сошку из земельки повыдернути,

Из омешиков бы земельку повытряхнути

Да бросить сошку за ракитов куст".

Тут молодой Вольга Святославович

Посылает он дружинушку хоробрую,

Пять молодцов да ведь могучиих,

Как бы сошку из земли да повыдернули,

Из омешиков земельку повытряхнули,

Бросили бы сошку за ракитов куст.

Приезжает дружинушка хоробрая,

Пять молодцов да могучиих,

К той ли ко сошке кленовенькой.

Они сошку за обори вокруг вертят,

А не могут сошки из земли поднять,

Из омешиков земельку повытряхнуть,

Бросить сошку за ракитов куст.

Тут молодой Вольга Святославович

Посылает он дружинушку хоробрую

Целым он да ведь десяточком.

Они сошку за оббри вокруг вертят,

А не могут сошки из земли выдернуть,

Из омешиков земельку повытряхнуть,

Бросить сошку за ракитов куст.

И тут ведь Вольга Святославович

Посылает всю свою дружинушку хоробрую,

Чтобы сошку из земли повыдернули,

Из омешиков земельку повытряхнули,

Бросили бы сошку за ракитов куст.

Они сошку за обори вокруг вертят,

А не могут сошки из земли повыдернуть,

Из омешиков земельку повытряхнуть,

Бросить сошку за ракитов куст.

Тут оратай-оратаюшко

На своей ли кобыле соловенькой

Приехал ко сошке кленовенькой.

Он брал-то ведь сошку одной рукой,

Сошку из земли он повыдернул,

Из омешиков земельку повытряхнул,

Бросил сошку за ракитов куст.

А тут сели на добрых коней, поехали.

Как хвост-то у нее расстилается,

А грива-то у нее да завивается.

У оратая кобыла ступью пошла,

А Вольгин конь да ведь поскакивает.

У оратая кобыла грудью пошла,

А Вольгин конь да оставается.

Былины. Худ. П. Соколов-Скаля.

Тут Вольга стал да он покрикивать,

Колпаком он стал да ведь помахивать:

"Ты постой-ко ведь, оратай-оратаюшко!

Кабы этая кобыла коньком бы была,

За этую кобылу пятьсот бы дали".

Тут проговорил оратай-оратаюшко:

"Ай же глупый ты, Вольга Святославович!

Я купил эту кобылу жеребёночком,

Жеребёночком да из-под матушки,

Заплатил за кобылу пятьсот рублей.

Кабы этая кобыла коньком бы была,

За этуго кобылу цены не было бы".

Тут проговорит Вольга Святославович:

"Ай же ты, оратай-оратаюшко,

Как-то тебя да именем зовут,

Называют тебя да по отечеству?"

Тут проговорил оратай-оратаюшко:

"Ай же ты, Вольга Святославович!

Я как ржи-то напашу да во скирды сложу,

Я во скирды сложу да домой выволочу,

Домой выволочу да дома вымолочу,

А я пива наварю да мужичков папою,

Л тут станут мужички меня похваливати:

"Молодой Микула Селянинович!"

Исцеление Ильи Муромца

В славном городе во Муроме,

Во селе было Карачарове,

Сиднем сидел Илья Муромец, крестьянский сын,

Сиднем сидел цело тридцать лет.

Уходил государь его батюшка

Со родителем, со матушкою

На работушку на крестьянскую.

Как приходили две калики перехожие

Под тое окошечко косясчато,

Говорят калики таковы слова:

"Ай же ты, Илья Муромец, крестьянский сын!

Отворяй каликам ворота широкие,

Пусти-ка калик к себе в дом".

Ответ держит Илья Муромец:

"Ай же вы, калики перехожие!

Не могу отворить ворот широкиих,

Сиднем сижу цело тридцать лет,

Не владею ни руками, пи ногами".

Опять говорят калики перехожие:

"Вставай-ка, Илья, на резвы ноги,

Отворяй-ка ворота широкие,

Пускай-ка калик к себе в дом".

Выставал Илья на резвы ноги,

Отворял ворота широкие

И пускал калик к себе в дом.

Приходили калики перехожие,

Они крест кладут по-писаному,

Поклон ведут по-ученому,

Наливают чарочку питьеца медвяного,

Подносят-то Илье Муромцу.

Как выпил-то чару питьеца медвяного,

Богатырско его сердце разгорелося,

Его белое тело распотелося.

Воспроговорят калики таковы слова:

"Что чувствуешь в себе, Илья?"

Бил челом Илья, калик поздравствовал:

"Слышу в себе силушку великую".

Говорят калики перехожие:

"Будешь ты, Илья, великий богатырь,

И смерть тебе на бою не писана:

Бейся-ратися со всяким богатырем

И со всею поленицею удалою;

А только не выходи драться со Святогором-богатырем:

Его и земля на себе через силу носит;

Не бейся и с родом Микуловым:

Его любит матушка сыра-земля;

Не ходи еще на Вольгу Всеславьича:

Он не силою возьмет,

Так хитростью-мудростью.

Доставай, Илья, коня себе богатырского,

Выходи в раздольице чисто поле,

Покупай первого жеребчика,

Станови его в срубе на три месяца,

Корми его пшеном белояровым.

А пройдет поры-времени три месяца,

Ты по три ночи жеребчика в саду поваживай

И в три росы жеребчика выкатывай,

Подводи его к тыну ко высокому;

Как станет жеребчик через тын перескакивать,

И в ту сторону, и в другую сторону, -

Поезжай на нем куда хочешь,

Будет носить тебя".

Тут калики потерялися.

Пошел Илья ко родителю ко батюшке

На тую работу на крестьянскую -

Очистить надо пал от дубья-колодья.

Он дубье-колодье все повырубил,

В глубоку реку повыгрузил,

А сам пошел домой.

Встали отец с матерью от крепкого сна - испугалися:

"Что за чудо подеялось?

Кто бы нам это сработал работушку?"

Работа-то была поделана,

Пошли они домой.

Как пришли домой,

Видят: Илья Муромец ходит по избе.

Стали его спрашивать,

Как он выздоровел.

Илья и рассказал им,

Как приходили калики перехожие,

Поили его питьецом медвяныим, -

И с того он стал владеть руками и ногами

И силушку получил великую.

Пошел Илья в раздольице чисто поле,

Видит: мужик ведет жеребчика немудрого,

Бурого жеребчика, косматенького.

Покупал Илья того жеребчика,

Что запросил мужик, то и дал;

Становил жеребчика в сруб на три месяца,

Кормил его пшеном белояровым,

Поил свежей ключевой водой;

И прошло поры-времени три месяца.

Стал Илья жеребчика по три ночи в сад поваживать;

В три росы его выкатывал,

Подводил ко тыну ко высокому,

И стал бурка через тын перескакивать,

И в ту сторону, и в другую сторону.

Тут Илья Муромец седлал добра копя, зауздывал,

Брал у батюшки, у матушки прощеньице-благословеньице

И поехал в раздольице чисто поле

Илья Муромец и Соловей-разбойник

Из того ли-то из города из Мурома,

Из того села да с Карачарова

Выезжал удаленький дородный добрый молодец;

Он стоял заутреню во Муроме,

А-й к обеденке поспеть хотел он в стольный Киев-град,

Да-й подъехал он ко славному ко городу к Чернигову.

У того ли города Чернигова

Нагнано-то силушки черным-черно,

А-й черным-черно, как черна ворона;

Так пехотою никто тут не прохаживат,

На добром коне никто тут не проезживат,

Птица черный ворон не пролетыват,

Серый зверь да не прорыскиват.

А подъехал как ко силушке великоей,

Он как стал-то эту силу великую,

Стал конем топтать да стал копьем колоть,

А-й побил он эту силу всю великую.

Он подъехал-то под славный под Чернигов-град,

Выходили мужички да тут черниговски

И отворяли-то ворота во Чернигов-град,

А-й зовут его в Чернигов воеводою.

Говорит-то им Илья да таковы слова:

"Ай же мужички да вы черниговски!

Я нейду к вам во Чернигов воеводою.

Укажите мне дорожку прямоезжую,

Прямоезжую да в стольный Киев-град".

Говорили мужики ему черниговски:

"Ты удаленький дородный добрый молодец,

Ай ты, славныя богатырь святорусский!

Прямоезжая дорожка заколодела,

Заколодела дорожка, замуровела,

А-й по той ли по дорожке прямоезжею

Да-й пехотою никто да не прохаживал,

На добром коне никто да не проезживал:

Как у той ли-то у Грязи-то у Черноей,

Да у той ли у березы у покляпыя,

Да у той ли речки у Смородины,

У того креста у Леванидова

Сидит Соловей-разбойник во сыром дубу,

Сидит Соловей-разбойник Одихмантьев сын,

А то свищет Соловей да по-соловьему,

Он кричит, злодей-разбойник, по-звериному,

И от него ли-то, от посвиста соловьего,

И от него ли-то, от покрика звериного,

То все травушки-муравы уплетаются,

Все лазоревы цветочки отсыпаются.

Темны лесушки к земле все приклоняются,

А что есть людей, то все мертвы лежат.

Прямоезжею дороженькой пятьсот есть верст,

А-й околыноей дорожкой цела тысяча".

Он спустил добра коня да-й богатырского,

Он поехал-то дорожкой прямоезжею.

Его добрый конь да богатырскии

С горы на гору стал перескакивать,

С холмы на холму стал перемахивать,

Мелки реченьки, озерка промеж ног спускал.

Подъезжает он ко речке ко Смородинке,

Да ко тою ко березе ко покляпыя,

К тому славному кресту ко Леванидову.

Засвистал-то Соловей да-й по-соловьему,

Закричал злодей-разбойник по-звериному -

Так все травушки-муравы уплеталися,

Да-й лазоревы цветочки отсыпалися,

Темны лесушки к земле все приклопялися,

Его добрый конь да богатырскии,

А он на корзни да спотыкается;

А-й как старый-от казак да Илья Муромец

Берет плеточку шелковую в белу руку,

А он бил коня а по крутым ребрам;

Говорил-то Илья да таковы слова:

"Ах ты, волчья сыть да-й травяной мешок!

Или ты идти не хошь, или нести не мошь?

Что на корзни, собака, спотыкаешься?

Не слыхал ли посвисту соловьего,

Не слыхал ли покрику звериного,

Не видал ли ты ударов богатырскиих?"

Ай-тут старыя казак да Илья Муромец,

Да берет-то он свой тугой лук разрывчатый,

Во свои берет во белы он во ручушки,

Он тетивочку шелковеньку натягивал,

А он стрелочку каленую накладывал,

То он стрелил в того Соловья-разбойника,

Ему выбил право око со косицею.

Он спустил-то Соловья да на сыру землю,

Пристегнул его ко правому ко стремечку булатному,

Он повез его по славну по чисту полю

Мимо гнездышка повез да соловьиного.

Во том гнездышке да соловьиноем

А случилось быть да и трем дочерям,

А-й трем дочерям его любимыим;

Болына дочка эта смотрит во окошечко косясчато,

Говорит она да таковы слова:

"Едет-то наш батюшка чистым полем,

А сидит-то на добром коне,

Да везет он мужичищу-деревенщину,

Да у правого стремени прикована".

Поглядела его друга дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

"Едет батюшка раздольицем чистым полем,

Да-й везет он мужичищу-деревенщину,

Да-й ко правому ко стремени прикована".

Поглядела его меньша дочь любимая,

Говорила-то она да таковы слова:

"Едет мужичища-деревенщина,

Да-й сидит мужик он на добром копе,

Да-й везет-то наш батюшка у стремени,

У булатного у стремени прикована.

Ему выбито-то право око со косицею".

Говорила-то-й она да таковы слова:

"Ай же вы, мужевья наши любимые!

Вы берите-тка рогатины звериные,

Вы бегите-тка в раздольице чисто поле,

Да вы бейте мужичищу-деревенщину".

Эти мужевья да их любимые,

Зятевья-то есть да соловьиные,

Похватали как рогатины звериные,

Да и бежали-то они да-й во чисто поле,

Ко тому ли к мужичищу-деревенщине,

Да хотят убить-то мужичищу-деревенщину.

Говорит им Соловей-разбойник Одихмантьев сын:

"Ай же зятевья мои любимые,

Побросайте-тка рогатины звериные,

Вы зовите мужика да деревенщину,

В свое гнездышко зовите соловьиное,

Да кормите его ествушкой сахарною,

Да вы пойте его питьецом медвяныим,

Да-й дарите ему дары драгоценные".

Эти зятевья да соловьиные

Побросали-то рогатины звериные

А-й зовут-то мужика да-й деревенщину

Во то гнездышко да соловьиное.

Да-й мужик-от деревенщина не слушатся,

А он едет-то по славному чисту полю

Прямоезжею дорожкой в стольный Киев-град.

Он приехал-то во славный стольный Киев-град

А ко славному ко князю на широкий двор.

А-й Владимир-князь он вышел со божьей церкви,

Он пришел в палату белокаменну,

Во столовую свою во горенку,

Они сели есть, да пить, да хлеба кушати,

Хлеба кушати да пообедати.

А-й тут старыя казак да Илья Муромец

Становил коня да посеред двора,

Сам идет он во палаты белокаменны,

Проходил он во столовую во горенку,

На пяту он дверь-ту поразмахивал,

Крест-от клал он по-писаному,

Вел поклоны по-ученому,

На все на три, на четыре на сторонки низко кланялся,

Самому князю Владимиру в особину,

Еще всем его князьям он подколенныим.

Тут Владимир-князь стал молодца выспрашивать:

"Ты скажи-тка, ты откулешный, дородный добрый молодец,

Тебя как-то, молодца, да именем зовут,

Величают удалого по отечеству?"

Говорил-то старыя казак да Илья Муромец:

"Есть я с славного из города из Мурома,

Из того села да с Карачарова,

Есть я старыя казак да Илья Муромец,

Илья Муромец да сын Иванович!"

Говорит ему Владимир таковы слова:

"Ай же старыя казак да Илья Муромец,

Да-й давно ли ты повыехал из Мурома,

И которою дороженькой ты ехал в стольный Киев-град?"

Говорил Илья он таковы слова:

"А-й ты, славныя Владимир стольно-киевский!

Я стоял заутреню христовскую во Муроме,

А-й к обеденке поспеть хотел я в стольный Киев-град,

То моя дорожка призамешкалась;

А я ехал-то дорожкой прямоезжею,

Прямоезжею дороженькой я ехал мимо-то Чернигов-град,

Ехал мимо эту Грязь да мимо Черную,

Мимо славну реченьку Смородину,

Мимо славную березу-ту покляпую,

Мимо славный ехал Леванидов крест".

Говорил ему Владимир таковы слова:

"Ай же, мужичище-деревенщина,

Во глазах, мужик, да подлыгаешься,

Во глазах, мужик, да насмехаешься!

Как у славного у города Чернигова

Нагнано тут силы много-множество,

То пехотою никто да не прохаживал,

И на добром коне никто да не проезживал,

Туда серый зверь да не прорыскивал.

Птица черный ворон не пролетывал;

А-й у той ли-то у Грязи-то у Черноей,

Да у славноей у речки у Смородины,

А-й у той ли у березы у покляпыя,

У того креста у Леванидова

Соловей сидит разбойник Одихмантьев сын.

То как свищет Соловей да по-соловьему,

Как кричит злодей-разбойник по-звериному,

То все травушки-муравы уплетаются,

А лазоревы цветки прочь отсыпаются,

Темны лесушки к земле все приклоняются,

А что есть людей, то все мертво лежат".

Говорил ему Илья да таковы слова:

"Ты, Владимир-князь да стольно-киевский!

Соловей-разбойник на твоем дворе,

Ему выбито ведь право око со косицею,

Й он ко стремени булатному прикованный".

То Владимир-князь-от стольно-киевский,

Он скорешенько вставал да на резвы ножки,

Кунью шубоньку накинул на одно плечко,

То он шапочку соболью на одно ушко,

Он выходит-то на свой-то на широкий двор

Посмотреть на Соловья-разбойника.

Говорил-то ведь Владимир-князь да таковы слова:

"Засвищи-тка, Соловей, ты по-соловьему,

Закричи-тка, собака, по-звериному".

Говорил-то Соловей ему разбойник Одихмантьев сын:

"Не у вас-то я сегодня, князь, обедаю,

А не вас-то я хочу да и послушати,

Я обедал-то у старого казака Илья Муромца,

Да его хочу-то я послушати".

Говорил-то как Владимир-князь да стольно-киевский:

"Ай же старыя казак ты, Илья Муромец!

Прикажи-тка засвистать ты Соловью да-й по-соловьему,

Прикажи-тка закричать да по-звериному".

Говорил Илья да таковы слова:

"Ай же Соловей-разбойник Одихмантьев сын!

Засвищи-тка ты во полсвиста соловьего,

Закричи-тка ты во полкрика звериного".

Говорил-то ему Соловей-разбойник Одихмантьев сын:

"Ай же старыя казак ты, Илья Муромец!

Мои раночки кровавы запечатались,

Да не ходят-то мои уста сахарные,

Не могу я засвистать да-й по-соловьему,

Закричать-то не могу я по-звериному.

Ай вели-тка князю ты Владимиру

Налить чару мне да зелена вина,

Я повыпью-то как чару зелена вина,

Мои раночки кровавы поразойдутся,

Да-й уста мои сахарны порасходятся,

Да тогда я засвищу да по-соловьему,

Да тогда я закричу да по-звериному".

Говорил Илья-тот князю он Владимиру:

"Ты, Владимир-князь да стольно-киевский!

Ты поди в свою столовую во горенку,

Наливай-ка чару зелена вина,

Ты не малу стопу да полтора ведра,

Подноси-тка к Соловью к разбойнику".

То Владимир-князь да стольно-киевский,

Он скорешенько шел в столову свою горенку,

Наливал он чару зелена вина,

Да не малу он стопу да полтора ведра,

Разводил медами он стоялыми,

Приносил-то он ко Соловью-разбойнику,

Соловей-разбойник Одихмантьев сын,

Принял чарочку от князя он одной ручкой,

Выпил чарочку-ту Соловей одним духом,

Засвистал как Соловей тут по-соловьему,

Закричал разбойник по-звериному -

Маковки на теремах покривились,

А околенки во теремах рассыпались

От его от посвиста соловьего,

А что есть-то людишек, так все мертвы лежат;

А Владимир-князь-от стольно-киевский,

Куньей шубонькой он укрывается.

А-й тут старой-от казак да Илья Муромец,

Он скорешенько садился на добра коня,

А-й он вез-то Соловья да во чисто поле.

И он срубил ему да буйну голову.

Говорил Илья да таковы слова:

"Тебе полно-тка свистать да по-соловьему,

Тебе полно-тка кричать да по-звериному,

Тебе полно-тка слезить да отцей-матерей,

Тебе полно-тка вдовить да жен молодыих,

Тебе полно-тка спущать-то сиротать да малых детушек".

А тут Соловью ему и славу поют,

А-й славу поют ему век по веку.

Василий Буслаевич и новгородцы

В славном Великом Новеграде

А и жил Буслай до девяноста лет;

С Новым-городом жил - не порочился,

Со мужики новогородскими

Поперек словечка не говаривал.

Живучи, Буслай состарился,

Состарился и переставился.

После его веку долгого

Оставалося его житье-бытье

И все имение дворянское;

Осталася матера вдова,

Матера Амелфа Тимофеевна,

И оставалося чадо милое,

Молоды сын Василий Буслаевич.

Будет Васенька семи годов,

Отдавала матушка родимая,

Матера вдова Амелфа Тимофеевна,

Учить его во грамоте,

А грамота ему в наук пошла;

Присадила пером его писать -

Письмо Василью в наук пошло;

Отдавала петью учить церковному -

Петье Василью в наук пошло.

А и нет у нас такого певца

Во славном Новегороде

Супротив Василья Буслаева.

Поводился ведь Васька Буслаевич

Со пьяницы, с безумницы,

С веселыми удалыми добрыми молодцы,

Допьяна уж стал напиватися,

А и, хотя в городе, уродует:

Которого возьмет он за руку -

Из плеча тому руку выдернет;

Которого заденет за ногу -

То из гузна ногу выломит;

Которого хватит поперек хребта -

Тот кричит, ревет, окорачь ползет.

Пошла-то жалоба великая.

А и мужики новогородские,

Посадские, богатые,

Приносили жалобу они великую

Матерой вдове Амелфе Тимофеевне

На того на Василья Буслаева.

А и мать-то стала его журить-бранить,

Журить-бранить, его на ум учить.

Журба Ваське невзлюбилася;

Пошел он, Васька, во высок терем,

Садился Васька на ременчатый стул,

Писал ярлыки скорописчаты,

О мудрости слово поставлено:

"Кто хочет пить и есть из готового,

Валися к Ваське на широкий двор,

Тот ней и ешь готовое

И носи платье разноцветное!"

Рассылал те ярлыки со слугой своей

На те улицы широкие

И на те частые переулочки;

В то же время поставил Васька чан середи двора,

Наливал чан полон зелена вина,

Опускал он чару в полтора ведра.

Во славном было во Новеграде,

Грамотны люди шли,

Прочитали те ярлыки скорописчаты,

Пошли ко Ваське на широкий двор,

К тому чану, зелен у вину.

Вначале был Костя Новоторженин;

Пришел он, Костя, на широкий двор,

Василий тут его опробовал:

Стал его бити червленым вязом,

В половине было налито

Тяжела свинцу чебурацкого,

Весом тот вяз был во двенадцать пуд;

А бьет он Костю по буйной голове -

Стоит тут Костя, не шевельнется,

И на буйной голове кудри не тряхнутся.

Говорил Василий сын Буслаевич:

"Гой еси ты, Костя Новоторженин!

А и будь ты мне названый брат,

И паче мне брата родимого".

А и мало время позамешкавши,

Пришли два брата боярчонка

Лука и Моисей, дети боярские,

Пришли ко Ваське на широкий двор;

Молоды Василий сын Буслаевич

Тем молодцам стал радошен и веселешенек.

Пришли тут мужики Залешена,

И не смел Василий показатися к ним.

Еще тут пришло семь братов Сбродовичи,

Собиралися, сходилися

Тридцать молодцов без единого,

Он сам, Василий, тридцатый стал:

Какой зайдет - убьют его,

Убьют его, за ворота бросят.

Послышал Васенька Буслаевич -

У мужиков новгородскиих

Канун варен, пива ячные;

Пошел Василий со дружиною,

Пришел во братчину в Николшину:

"Немалу мы тебе сыпь платим,

За всякого брата по пяти рублев".

А за себя Василий дает пятьдесят рублев.

А и тот-то староста церковный

Принимал их во братчину в Николшину;

А и зачали они тут канун варен пить,

А и те-то пива ячные.

Молоды Василий сын Буслаевич

Бросился на царев кабак

Со своею дружиною хороброю;

Напилися они туто зелена вина

И пришли во братчину в Николшину.

А и будет день ко вечеру;

От малого до старого

Начали уж ребята боротися,

А в ином кругу в кулаки битися;

От той борьбы от ребячей,

От того бою от кулачного

Началася драка великая;

Молоды Василий стал драку разнимать,

А иной дурак зашел с носка,

Его по уху оплел;

А и тут Василий закричал громким голосом:

"Гой еси ты, Костя Новоторженин,

И Лука, Моисей, дети боярские!

Уже, Ваську, меня бьют".

Поскакали удалы добры молодцы,

Скоро они улицу очистили,

Прибили уже много до смерти,

Вдвое, втрое перековеркали,

Руки, ноги переломали, -

Кричат, ревут мужики посадские.

Говорит тут Василий Буслаевич:

"Гой еси вы, мужики новогородские!

Бьюсь с вами о велик заклад:

Напускаюсь я на весь Новгород

Битися, дратися

Со всею дружиною хороброю;

Тако вы меня с дружиною побьете,

Новым-городом,

Буду вам платить дани-выходы

По смерть свою,

На всякий год но три тысячи;

А буде же я вас побью

И вы мне покоритеся,

То вам платить мне такову же дань!"

И в том-то договору руки они подписали.

Началась у них драка-бой великая.

А мужики новогородские

И все купцы богатые,

Все они вместе сходилися,

На млада Васютку напускалися,

И дерутся они день до вечера.

Молоды Василий сын Буслаевич

Со своей дружиною хороброю,

Прибили они во Новеграде,

Прибили уже много до смерти,

А и мужики новгородские догадалися,

Пошли они с дорогими подарки

К матерой вдове Амелфе Тимофеевне:

"Матера вдова Амелфа Тимофеевна!

Прими у нас дороги подарочки,

Уйми свое чадо милое,

Василья Буслаевича".

Матера вдова Амелфа Тимофеевна

Принимала у них дороги подарочки,

Посылала девушку-чернавушку

По того Василья Буслаева.

Прибежала девушка-чернавушка,

Сохватала Ваську во белы руки,

Потащила к матушке родимой,

Притащила Ваську на широкий двор;

А и та старуха неразмышлена

Посадила в погреба глубокие

Молода Василья Буслаева,

Затворяла дверьми железными,

Запирала замки булатными.

А его дружина хоробрая

Со теми мужики новгородскими

Дерутся-бьются день до вечера.

А и та-то девушка-чернавушка

На Волх-реку ходила по воду;

А взмолятся ей тут добры молодцы:

"Гой еси ты, девушка-чернавушка!

Не подай нас у дела у ратного,

У того часу смертного".

И тут девушка-чернавушка,

Бросала она ведро кленовое,

Брала коромысло кипарисово,

Коромыслом тем стала она помахивати

По тем мужикам новгородскиим,

Прибила уж много до смерти.

И тут девка запыхалася,

Побежала ко Василью Буслаеву,

Срывала замки булатные,

Отворяла двери железные:

"А и спишь ли, Василий, или так лежишь?

Твою дружину хоробрую

Мужики новогородские

Всех прибили, переранили,

Булавами буйны головы пробиваны".

Ото сна Василий пробужается,

Он выскочил на широкий двор,

Не попала палица железная,

Что попала ему ось тележная.

Побежал Василий по Новугороду,

По тем по широким улицам

Стоит тут старец Пилигримище,

На могучих плечах держит колокол,

А весом тот колокол во триста пуд;

Кричит тот старец Пилигримище:

"А стой ты, Васька, не попархивай,

Молоды глуздырь, не полетывай!

Из Волхова воды не выпити,

Во Новеграде людей не выбити;

Есть молодцов супротив тебя,

Стоим мы, молодцы, не хвастаем".

Говорил Василий таково слово:

"А и гой еси, старец Пилигримище!

А и бился я о велик заклад

Со мужики новогородскими,

Опричь почестного монастыря,

Опричь тебя, старца Пилигримища;

Во задор войду - тебя убью".

Ударил он старца во колокол

А и той-то осью тележною -

Качается старец, не шевельнется;

Заглянул он, Василий, старца под колоколом,

А и во лбе глаз - уж веку нету.

Пошел Василий по Волх-реке,

А идет Василий по Волх-реке,

По той Волховой по улице;

Завидели добрые молодцы,

А его дружина хоробрая,

Молода Василья Буслаева -

У ясных соколов крылья отросли,

У них-то, молодцов, думушки прибыло.

Молоды Василий Буслаевич

Пришел-то молодцам на выручку;

Со теми мужики новогородскими

Он дерется-бьется день до вечера.

А уж мужики покорилися,

Покорилися и помирилися,

Понесли они записи крепкие

К матерой вдове Амелфе Тимофеевне;

Насыпали чашу чистого серебра,

А другую чашу красного золота,

Пришли ко двору дворянскому,

Бьют челом, поклоняются:

"Государыня-матушка,

Принимай ты дороги подарочки,

А уйми свое чадо милое,

Молода Василья со дружиною;

А и рады мы платить

На всякий год по три тысячи,

На всякий год будем тебе носить:

С хлебников по хлебику,

С калачников по калачику,

С молодиц повенечное,

С девиц повалешное,

Со всех людей со ремесленных,

Опричь попов и дьяконов".

Втапоры матера вдова

Амелфа Тимофеевна

Посылала девушку-чернавушку

Привести Василья со дружиною.

Пошла та девушка-чернавушка;

Бежавши, та девка запыхалася;

Нельзя пройти девке по улице,

Что полтеи по улице валяются

Тех мужиков новогородскиих.

Прибежала девушка-чернавушка,

Сохватила Василья за белы руки,

А стала ему рассказывати:

"Мужики пришли новогородские,

Принесли они дороги подарочки,

И принесли записи заручные

Ко твоей сударыне-матушке,

К матерой вдове Амелфе Тимофеевне".

Повела девка Василья со дружиною

На тот на широкий двор,

Привела-то их к зелену вину.

А сели они, молодцы, во единый круг,

Выпили ведь по чарочке зелена вина,

Со того уразу молодецкого

От мужиков новгородских.

Скричат тут ребята зычным голосом:

"У мота и у пьяницы,

У млада Васютки Буслаевича,

Не упито, не уедено,

Вкрасне хорошо не ухожено,

А цветного платья не уношено,

А увечье на век залезено".

И повел их Василий обедати

К матерой вдове Амелфе Тимофеевне.

Втапоры мужики новогородские

Приносили Василью подарочки,

Вдруг сто тысячей,

И затем у них мирова пошла;

А и мужики новгородские

Покорилися и сами поклонилися.

Садко

А как ведь во славном в Новеграде

А-й как был Садко да гусельщик-от;

А-й как не было много несчетной золотой казны,

А-й как только он ходил по честным пирам,

Спотешал как он да купцей, бояр,

Веселил как он их на честных пирах.

А-й как тут над Садком теперь да случилося,

Не зовут Садка уж целый день да на почестен пир,

А-й не зовут как другой день на почестен пир,

А-й как третий день не зовут да на почестен пир.

А-й как Садку теперь да соскучилось,

А-й пошел Садко да ко Ильмень он ко озеру,

А-й садился он на синь на горюч камень,

А-й как начал играть он во гусли во яровчаты,

А играл с утра как день теперь до вечера.

А-й по вечеру как по позднему,

А-й волна уж в озере как сходилася,

А как ведь вода с песком теперь смутилася,

А-й устрашился Садко теперечку да сидети он,

Одолел как Садка страх теперь великиий,

А-й пошел вон Садко да от озера,

А-й пошел Садко как во Нов-город.

А опять как прошла теперь темна ночь,

А-й опять как на другой день

Не зовут Садка да на почестен пир.

А другой-то да не зовут его на почестен пир,

А-й как третий-то день не зовут на почестен пир.

А-й как опять Садку теперь да соскучилось,

А-й пошел Садко ко Ильмень да он ко озеру,

А-й садился он опять на синь да на горюч камень

У Ильмень да он у озера.

А-й как начал играть он опять во гусли во яровчаты,

А играл уж как с утра день до вечера.

А-й как по вечеру опять как по позднему,

А-й волна уж как в озере сходилася,

А-й как вода с песком теперь смутилася,

А-й устрашился опять Садко да новгородский,

Одолел Садка уж как страх теперь великий,

А как пошел опять как от Ильмень да от озера,

А как он пошел во свой да он во Нов-город.

А-й как тут опять над ним да случилося,

Не зовут Садка опять да на почестен пир,

А-й как тут опять другой день не зовут Садка да на

почестен пир,

А-й как третий день не зовут Садка да на почестен пир.

А-й опять Садку теперь да соскучилось,

А-й пошел Садко ко Ильмень да ко озеру,

А-й как он садился на синь горюч камень да об озеро,

А-й как начал играть во гусли во яровчаты,

А-й как ведь опять играл он с утра до вечера.

А волна уж как в озере сходилася,

А вода ли с песком да смутилася;

А тут осмелился как Садко да новгородский

А сидеть играть как он об озеро.

А-й как тут вышел царь водяной теперь со озера,

А-й как сам говорит царь водяной да таковы слова:

"Благодарим-ка, Садко да новгородский!

А спотешил нас теперь да ты во озере;

А у меня было да как во озере

А-й как у меня столованье да почестен пир,

А-й как всех развеселил у меня да на честном пиру,

А-й любезныих да гостей моих.

А-й как я не знаю теперь, Садка, тебя да чем пожаловать,

А ступай, Садко, теперя да во свой во Новгород,

А-й как завтра позовут тебя да на почестен пир,

А-й как будет у купца столованье почестен пир,

А-й как много будет купцей на пиру много новгородскиих,

А-й как будут все на пиру да напиватися,

Будут все на пиру да наедатися;

А-й как будут все похвальбами теперь да похвалятся,

А-й кто чем будет теперь да хвастати,

А-й кто чем будет теперь да похвалятися;

А иной как будет хвастати да несчетной золотой казной,

А как иной будет хвастать добрым конем,

Иной будет хвастать силой-удачей молодецкою,

А иной будет хвастать, молодой, молодечеством,

А как умный-разумный да будет хвастати

Старым батюшком, старой матушкой,

А-й безумный дурак да будет хвастати

А-й своей он как молодой женой;

А ты, Садко, да похвастай-ка:

"А я знаю, что во Ильмень да во озере

А что есте рыба то перья золотые ведь".

А как будут купцы да богатые

А с тобой да будут споровать,

А что нету рыбы такой ведь,

А что теперь да золотой ведь,

А ты с ними бей о залог теперь великий.

Залагай свою буйную да голову;

А как с них выряжай теперь

А как лавки во ряду да во гостиноем

С дорогими да товарами;

А потом свяжите невод да шелковый,

Приезжайте вы ловить да во Ильмен во озеро;

А закиньте три тони во Ильмень да во озере,

А я в кажду тоню дам теперь по рыбине,

Уж как перья золотые ведь.

А-й получишь лавки во ряду да во гостиноем

С дорогими ведь товарами;

А-й потом будешь ты купец Садко как новгородский,

А купец будешь богатый".

А-й пошел Садко во свой да как во Новгород,

А-й как ведь да на другой день

А как позвали Садка да на почестен пир

А-й к купцу да богатому.

А-й как тут да много сбиралося

А-й к купцу да на почестен пир

А купцей как богатыих новгородскиих:

А-й как все теперь на пиру напивалися,

А-й как все на пиру да наедалися,

А-й похвальбами все похвалялися.

А кто чем уж как теперь да хвастает,

А кто чем на пиру да похваляется:

А иной хвастает как несчетной золотой казной,

А иной хвастает да добрым конем,

А иной хвастает силой-удачей молодецкою,

А-й как умный теперь уж как хвастает

А-й старым батюшком, старой матушкой,

А-й безумный дурак уж как хвастает,

А-й как хвастает да как своей молодой женой;

А сидит Садко как ничем да он не хвастает,

А сидит Садко как ничем он не похваляется.

А-й как тут сидят купцы богатые новгородские,

А-й как говорят Садку таковы слова:

"А что же, Садко, сидишь, ничем же ты не хвастаешь,

Что ничем, Садко, да ты не похваляешься?"

А-й говорит Садко таковы слова:

"А-й же вы, купцы богатые новгородские!

А-й как чем мне, Садку, теперь хвастати,

А как чем-то Садку похвалятися?

А нету у меня много несчетной золотой казны,

А нету у меня как прекрасной молодой жены,

А как мне, Садку, только есть одним да мне похвастати:

Во Ильмень да как во озере

А есте рыба как перья золотые ведь".

А-й как тут купцы богатые новгородские

А-й начали с ним да они споровать,

Во Ильмень да что во озере

А нету рыбы такой что,

Чтобы были перья золотые ведь.

А-й как говорил Садко новгородский:

"Так заложу я свою буйную головушку,

Боле заложить да у меня нечего".

А они говорят: "Мы заложим в ряду да во гостиноем

Шесть купцей, шесть богатыих".

А залагали ведь как по лавочке

С дорогими да с товарами.

А-й тут после этого

А связали невод шелковый,

А-й поехали ловить как в Ильмень да как во озере,

А-й закидывали тоню во Ильмень да ведь во озере,

А рыбу уж как добыли перья золотые ведь;

А-й закинули другу тоню во Ильмень да ведь во озере,

А-й как добыли другую рыбину перья золотые ведь;

А-й закинули третью тоню во Ильмень да ведь во озере,

А-й как добыли уж как рыбинку перья золотые ведь.

А теперь как купцы-та новгородские богатые,

А-й как видят - делать да нечего,

А-й как вышло правильно, как говорил Садко да новгородский,

А-й как отперлись они да от лавочек

А в ряду да во гостиноем

А-й с дорогими ведь с товарами.

А-й как тут получил Садко да новгородский

А-й в ряду во гостиноем

А шесть уж как лавочек с дорогими он товарами,

А-й записался Садко в купцы да в новгородские,

А-й как стал теперь Садко купец богатый.

А как стал торговать Садко да теперечку

В своем да он во городе,

А-й как стал ездать Садко торговать да по всем местам,

А-й по прочим городам да он по дальниим,

А-й как стал получать барыши да он великие.

А-й как тут да после этого

А женился как Садко, купец новгородский богатый,

А еще как Садко после этого

А-й как выстроил он палаты белокаменны,

А-й как сделал Садко да в своих он палатушках,

А-й как обделал в теремах все да по-небесному:

А-й как на небе печет да красное уж солнышко,

В теремах у него печет да красно солнышко;

А-й как на небе светит млад да светел месяц,

У него в теремах да млад светел месяц;

А-й как на небе пекут да звезды частые,

А у него в теремах пекут да звезды частые;

А-й как всем изукрасил Садко свои палаты белокаменны.

А-й теперь как ведь после этого

А-й сбирал Садко столованье да почестен пир,

А-й как всех своих купцей богатыих новгородскиих,

А-й как всех-то господ он своих новгородскиих,

А-й как он еще настоятелей своих да новгородскиих;

А-й как были настоятели новгородские

А-й Лука Зиновьев ведь да Фома Назарьев ведь;

А еще как сбирал-то он всех мужиков новгородскиих,

А-й как повел Садко столованье да почестен пир богатый.

А теперь как все у Садка на честном пиру,

А-й как все у Садка да напивалися,

А-й как все у Садка теперь да наедалися,

А-й похвальбами-то все да похвалялися,

А-й кто чем на пиру уж как хвастает,

А-й кто чем на пиру похваляется:

А иной как хвастает несчетной золотой казной,

А иной хвастает как добрым конем,

А иной хвастает силой могучею богатырскою,

А иной хвастает славным отечеством,

А иной хвастает молодым да молодечеством;

А как умный-разумный как хвастает

Старым батюшком да старой матушкой,

А-й безумный дурак уж как хвастает

А-й своей да молодой женой.

А-й как ведь Садко по палатушкам он похаживает.

А-й Садко ли-то сам да выговаривает:

"Ай же вы, купцы новгородские вы богатые,

"Ай же все господа новгородские,

Ай же все настоятели новгородские,

Мужики как вы да новгородские!

А у меня как все вы на честном пиру,

А все вы у меня как пьяны-веселы,

А как все на пиру напивалися,

А-й как все на пиру да наедалися,

А-й похвальбами все вы похвалялися.

А-й кто чем у вас теперь хвастает.

А иной хвастает как былицею,

А иной хвастает у вас да небылицею.

А как чем будет мне, Садку, теперь похвастати?

А-й у меня, у Садка новгородского,

А золота казна у меня теперь не тощится,

А цветное платьице у меня теперь не держится,

А-й дружинушка хоробрая не изменяется;

А столько мне, Садку, будет похвастати

А-й своей мне несчетной золотой казной:

А-й на свою я несчетну золоту казну

А-й повыкуплю я как все товары новгородские,

А как все худы товары я, добрые,

А что не будет боле товаров в продаже во городе".

А-й как вставали тут настоятели ведь новгородские,

А-й Фома да Назарьев ведь,

А Лука да Зиновьев ведь,

А-й как тут вставали да на резвы ноги,

А-й как говорили сами ведь да таковы слова:

"Ай же ты, Садко, купец богатый новгородский!

А о чем ли о многом бьешь с нами о велик заклад,

Ежели выкупишь товары новгородские,

А-й худы товары все, добрые,

Чтобы не было в продаже товаров да во городе?"

А-й говорил Садко им наместо таковы слова:

"Ай же вы, настоятели новгородские!

А сколько угодно у меня хватит заложить бессчетной золотой казны".

А-й говорят настоятели наместо новгородские:

"Ай же ты, Садко да новгородский!

А хошь, ударь с нами ты о тридцати о тысячах".

А ударил Садко о тридцати да ведь о тысячах.

А-й как все со честного пиру разъезжалися,

А-й как все со честного пиру разбиралися

А-й как по своим домам, по своим местам.

А-й как тут Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й как он на другой день вставал поутру да по раннему,

А-й как ведь будил он свою ведь дружинушку хоробрую

А-й давал как он да дружинушке

А-й как долюби он бессчетной золоты казны;

А как спущал он по улицам торговыим,

А-й как сам прямо шел во гостиный ряд,

А-й как тут повыкупил он товары новгородские,

А-й худы товары все, добрые.

А-й вставал как на другой день

Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й как он будил дружинушку хоробрую,

А-й давал уж- как долюби бессчетной золоты казны,

А-й как сам прямо шел во гостиный ряд,

А-й как тут много товаров принавезено,

А-й как много товаров принаполнепо

А-й на ту на славу великую новгородскую;

Он повыкупил еще товары новгородские,

А-й худы товары все, добрые.

А-й на третий день вставал Садко, купец богатый новгородскиий

А-й будил как он да дружинушку хоробрую,

А-й давал уж как долюби дружинушке

А-й как много несчетной золотой казны,

А-й как распускал он дружинушку по улицам торговыим

А-й как сам он прямо шел да во гостиный ряд -

А-й как тут на славу великую новгородскую

А-й подоспели как товары ведь московские,

А-й как тут принаполнился как гостиный ряд

А-й дорогими товарами ведь московскими.

А-й как тут Садко теперь да пораздумался:

"А-й как я повыкуплю еще товары все московские,

А-й на тую на славу великую новгородскую

А-й подоспеют ведь как товары заморские, -

А-й как ведь теперь уж как мне, Садку,

А-й не выкупить как товаров ведь

Со всего да со бела свету.

А-й как лучше пусть не я да богатее,

А Садко, купец да новгородскиий,

А-й как пусть побогатее меня славный Новгород,

Что не мог не я да повыкупить

А-й товаров новгородскиих,

Чтобы не было продажи да во городе;

А лучше отдам я денежек тридцать тысячей,

Залог свой великий!"

А отдавал уж как денежек тридцать тысячей,

Отпирался от залогу да великого.

А потом как построил тридцать кораблей,

Тридцать кораблей, тридцать черныих,

А-й как ведь свалил он товары новгородские

А-й на черные, на корабли,

А-й поехал торговать купец богатый новгородский

А-й как на своих на черных на кораблях.

А поехал он да по Волхову,

А-й со Волхова он во Ладожско,

А со Ладожского выплыл да во Неву-реку,

А-й как со Невы-реки как выехал на сине море.

А-й как ехал он по синю морю,

А-й как тут воротил он в Золоту Орду,

А-й как там продавал он товары да ведь новгородские,

А-й получал он барыши теперь великие,

А-й как насыпал он бочки ведь сороковки-ты

А-й как красного золота;

А-й насыпал он мною бочек да чистого серебра,

А еще насыпал он много бочек мелкого он, крупного скатного жемчугу.

А как потом поехал он с-за Золотой Орды,

А-й как выехал теперечку опять да на сине море;

А-й как на синем море устоялися да черны корабли,

А-й как волной-то бьет и паруса-то рвет,

А-й как ломат черны корабли -

А все с места нейдут черны корабли.

А-й воспроговорил Садко, купец богатый новгородский,

А-й ко своей он дружинушке хоробрыи;

"А-й же ты, дружина хоробрая!

А-й как сколько ни по морю ездили,

А мы Морскому царю дани да не плачивали.

А теперь-то дани требует Морской-то царь в сине море".

А-й тут говорил Садко, купец богатый новгородский:

"Ай же ты, дружина хоробрая!

А-й возьмите-тка вы мечи-тка в сине море

А-й как бочку-сороковку красного золота".

А-й как тут дружина да хоробрая

А-й как брали бочку-сороковку красного золота,

А метали бочку в сине море.

А-й как все волной-то бьет, паруса-то рвет,

А-й ломат черны корабли да на синем море -

Все нейдут с места корабли да на синем море.

А-й опять воспроговорил Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й своей как дружинушке хоробрыи:

"Ай же ты, дружинушка моя ты хоробрая!

А, видно, мало этой дани царю Морскому в сине море,

А-й возьмите-тка вы мечи-тка в сине море

А-й как другую ведь бочку чистого серебра".

А-й как тут дружинушка хоробрая

А кидали как другую бочку в сине море

А как чистого да серебра.

А-й как все волной-то бьет, паруса-то рвет,

А-й ломат черны корабли да на синем море -

А все нейдут с места корабли да на синем море.

А-й как тут говорил Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й как своей он дружинушке хороброй:

"Ай же ты, дружина хоробрая!

А, видно, этой мало как дани в сине море,

А берите-тка третью бочку да крупного, мелкого скатного жемчугу,

А кидайте-тка бочку в сине море".

А как тут дружина хоробрая

А-й как брали бочку крупного, мелкого скатного жемчугу,

А кидали бочку в сине море.

А-й как все на синем море стоят да черны корабли,

А волной-то бьет, паруса-то рвет,

А-й как все ломат черны корабли -

А-й все с места нейдут да черны корабли.

А-й как тут говорил Садко, купец богатый новгородскиий,

А своей как дружинушке он хороброй:

"Ай же ты, любезная как дружинушка да хоробрая!

А, видно, Морской-то царь требует как живой головы у нас в сине море.

Ай же ты, дружина хоробрая!

А-й возьмите-тка уж как делайте

А-й да жеребьи да себе, волжаны,

А-й как всяк свои имена вы пишите на жеребьи,

А спускайте жеребьи на сине море;

А я сделаю себе-то я жребий на красное-то на золото.

А-й как спустим жеребьи теперь мы на сине море,

А-й как чей у нас жеребий теперь да ко дну пойдет,

А тому идти как у нас да в сине море".

А у всей как дружины хороброей

А-й жеребьи теперь гоголем плывут,

А-й у Садка-купца, гостя богатого, - да ключом на дно.

А-й говорил Садко таковы слова:

"А-й как эти жеребьи есть неправильны;

А-й вы сделайте жеребьи как на красное да золото,

А я сделаю жеребий да дубовый.

А-й как вы пишите всяк свои имена да на жеребьи,

А-й спускайте-тка жеребьи на сине море;

А-й как чей у нас жеребий да ко дну пойдет,

А тому как у нас идти да в сине море".

А-й как вся тут дружинушка хоробрая

А-й спускали жеребьи на сине море,

А-й у всей как у дружинушки хороброей

А-й как все жеребьи как теперь да гоголем плывут,

А Садков как жеребий - да теперь ключом на дно.

А-й опять говорил Садко да таковы слова:

"А как эти жеребьи есть неправильны.

Ай же ты, дружина хоробрая!

А-й как делайте вы как жеребьи дубовые,

А-й как сделаю я жеребий липовый.

А как будем писать мы имена все на жеребьи,

А спускать уж как будем жеребьи мы на сине море

А теперь как в остатниих;

Как чей теперь жеребий ко дну пойдет,

А-й тому как идти у нас да в сине море".

А-й как тут вся дружина хоробрая

А-й как делали жеребьи все дубовые,

А он делал уж как жеребий себе липовый.

А-й как всяк свои имена да писали на жеребьи,

А-й спущали жеребьи на сине море.

А у всей дружинушки ведь хороброей

А-й жеребьи теперь гоголем плывут да на синем море,

А-й у Садка, купца богатого новгородского, - ключом на дно.

А как тут говорил Садко таковы слова:

"А-й как, видно, Садку да делать теперь нечего,

А-й самого Садка требует царь Морской да в сине море.

А-й же ты, дружинушка моя хоробрая, любезная!

А-й возьмите-тка вы несите-тка

А-й мою как чернильницу вы вальячную,

А-й несите-тка как перо лебединое,

А-й несите-тка вы бумага теперь вы мне гербовые".

А-й как тут дружинушка ведь хоробрая

А несли ему как чернильницу да вальячную,

А-й несли как перо лебединое,

А-й несли как лист-бумагу как гербовую.

А-й как тут Садко, купец богатый новгородскиий,

А садился он на ременчат стул

А к тому он столику ко дубовому,

А-й как начал он именьица своего да он отписывать;

А как отписывал он именья по божьим церквам,

А-й как много отписывал он именья нищей братии,

А как ино именьице он отписывал да молодой жене,

А-й достальное именье отписывал дружине он хороброей.

А-й как сам потом заплакал он,

Говорил он как дружинушке хороброей:

"Ай же ты, дружина хоробрая да любезная!

А-й полагайте вы доску дубовую на сине море,

А что мне свалиться, Садку, мне-ка на доску,

А не то как страшно мне принять смерть во синем море".

А-й как тут он еще взимал с собой свои гуселки яровчаты,

А-й заплакал горько, прощался он с дружинушкой хороброю,

А-й прощался он теперечку со всем да со белым светом,

А-й как он теперечку как прощался ведь

А со своим он со Новым со городом.

А потом свалился на доску он на дубовую,

А-й понесло как Садка на доске да по синю морю.

А-й как тут побежали черны-ты корабли,

А-й как будто полетели черны вороны;

А-й как тут остался теперь Садко да на синем море.

А-й как ведь со страху великого

А заснул Садко на той доске на дубовой.

А как ведь проснулся Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й в океан-море да на самом дне,

А увидел - сквозь воду печет красно солнышко,

А как ведь очутилась возле палата белокаменна.

А заходил как он в палату белокаменну,

А-й сидит теперь как во палатушках

А-й как царь-то Морской теперь на стуле ведь,

А-й говорил царь-то Морской таковы слова:

"А-й как здравствуйте, купец богатый, Садко да новгородскиий!

А-й как сколько ни по морю ездил ты,

А-й как Морскому царю дани не плачивал в сине море,

А-й теперь уж сам весь пришел ко мне да во подарочках,

Ах, скажут, ты мастер играть во гусли во яровчаты:

А поиграй-ка мне как во гусли во яровчаты".

А как тут Садко видит - в синем море делать нечего,

Принужен он играть как во гусли во яровчаты;

А-й как начал играть Садко как во гусли во яровчаты,

А как начал плясать царь Морской теперь в синем море,

А от него сколебалося все сине море,

А сходилася волна да на синем море;

А-й как стал он разбивать много черных кораблей да на синем море,

А-й как много стало ведь тонуть народу да в синем море,

А-й как много стало гинуть именьица да в синем море.

А как теперь на синем море многи люди добрые,

А-й как многи ведь да люди православные,

От желаньица как молятся Николе да Можайскому,

А-й чтобы повынес Николай их угодник из синя моря.

А как тут Садка новгородского как чеснуло в плечо да во правое,

А-й как обернулся назад Садко, купец богатый новгородскиий,

А стоит как теперь старичок да назади уж как белый-седатый,

А-й как говорил да старичок таковы слова:

"А-й как полно те играть, Садко, во гусли во яровчаты в синем море!"

А-й говорит Садко как наместо таковы слова:

"А-й теперь у меня не своя воля да в синем море,

Заставлят как играть меня царь Морской".

А-й говорил опять старичок наместо таковы слова:

"А-й как ты, Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й как ты струночки повырви-ка,

Как шпинечики повыломай,

А-й как ты скажи теперь царю Морскому ведь:

"А-й у меня струн не случилося,

Шпинечиков у меня не пригодилося,

А-й как боле играть у меня не во что".

А тебе скажет как царь Морской:

"А-й не угодно ли тебе, Садко, женитися в синем море

А-й на душечке как на красной на девушке?"

А-й как ты скажи ему теперь да в синем море,

А-й скажи: "Царь Морской, как воля твоя теперь в синем море,

А-й как что ты знашь, то и делай-ка".

А-й как он скажет тебе да теперечку:

"А-й заутра ты приготовляйся-тка,

А-й Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й выбирай, как скажет, ты девицу себе по уму по разуму";

Так ты смотри, первы триста девиц ты стадо пропусти,

А ты другие триста девиц ты стадо пропусти,

А как третьи триста девиц ты стадо пропусти,

А в том стаде на конце на остатноем

А-й идет как девица-красавица

А по фамилии как Чернава-то:

Так ты эту Черпаву-то бери в замужество;

А-й тогда ты, Садко, да счастлив будешь,

А-й как ляжешь спать первой ночи ведь,

А смотри не твори блуда никакого-то

С той девицей со Чернавою.

Как проснешься тут ты в синем море,

Так будешь в Новеграде на крутом кряжу,

А о ту о реченьку о Черпаву-то.

А ежели сотворишь как блуд ты в синем морс,

Так ты останешься навеки да в синем море.

А когда ты будешь ведь на святой Руси,

Да во своем да ты во городе,

А-й тогда построй ты церковь соборную

Да Николе да Можайскому.

А-й как есть я Никола Можайский".

А как тут потерялся теперь старичок да седатыий.

А-й как тут Садко, купец богатый новгородский, в синем море,

А-й как струночки он повырывал,

Шпинечики у гуселышек повыломал,

А не стал ведь он боле играти во гусли во яровчаты.

А-й остоялся как царь Морской,

Не стал плясать он теперь в синем море;

А-й как сам говорил уж царь таковы слова:

"А что же не играшь, Садко, купец богатый новгородский,

А во гусли ведь да во яровчаты?"

А-й говорил Садко таковы слова:

"А-й теперь струночки как я повырывал,

Шпинечики я повыломал,

А у меня боле с собой ничего да не случилося".

А-й как говорил царь Морской:

"Не угодно ли тебе женитися, Садко, в синем море

А-й как ведь на душечке на красной да на девушке?"

А-й как он наместо ведь говорил ему:

"А-й теперь как волюшка твоя надо мной в синем море".

А-й как тут говорил уж царь Морской:

"Ай же ты, Садко, купец богатый новгородскиий!

А-й заутра выбирай себе девицу да красавицу

По уму себе да по разуму".

А-й как дошло дело до утра ведь до раннего,

А-й как стал Садко, купец богатый новгородскиий,

А-й как пошел выбирать себе девицы-красавицы,

А-й посмотрит - стоит уж как царь Морской.

А-й как триста девиц повели мимо них-то ведь,

А он-то перво - триста девиц да стадо пропустил,

А друго - он триста девиц да стадо пропустил.

А-й третье - он триста девиц да стадо пропустил.

А посмотрит - позади идет девица-красавица,

А-й по фамилии что как зовут Чернавою.

А он ту Чернаву любовал, брал за себя во замужество.

А-й как тут говорил царь Морской таковы слова:

"А-й как ты умел да женитися, Садко, в синем море".

А теперь как пошло у них столованье да почестен пир в синем море,

А-й как тут прошло у них столованье да почестен пир,

А как тут ложился спать Садко, купец богатый новгородскиий,

А в синем море он с девицею с красавицей,

А во спальной он да во теплоей;

А-й не творил с ней блуда никакого да заснул в сон во крепкий,

А-й как он проснулся, Садко, купец богатый новгородскиий,

Ажио очутился Садко во своем да во городе,

О реку о Чернаву на крутом кряжу.

А-й как тут увидел - бегут по Волхову

А свои да черные да корабли,

А как ведь дружинушка как хоробрая

А поминают ведь Садка в синем море,

А-й Садка, купца богатого, да жена его

А поминат Садка со всей дружиною хороброю.

А как тут увидела дружинушка,

Что стоит Садко на крутом кряжу да о Волхове,

А-й как тут дружинушка вся она расчудовалася.

А-й как тому чуду ведь сдивовалися,

Что оставили мы Садка да на синем море,

А Садко впереди нас да во своем во городе.

А-й как встретил ведь Садко дружинушку хоробрую,

Все черные тут корабли,

А как теперь поздоровались,

Пошли во палаты Садка, купца богатого.

А как он теперечку здоровался со своею с молодой женой.

А-й теперь как он после этого

А-й повыгрузил он со кораблей

А как все свое да он именьице,

А-й повыкатил как он всю свою да несчетну золоту казну.

А-й теперь как на свою несчетну золоту казну

А-й как сделал церковь соборную Николе да Можайскому,

А-й как другую церковь сделал пресвятой богородице,

А-й теперь как ведь да после этого

А-й как начал господу-богу он да молитися,

А-й о своих грехах да он прощатися;

А как боле не стал выезжать да на сине море,

А-й как стал проживать во своем да он во городе.

А-й теперь как ведь да после этого

А-й тому да всему да славы поют.


Читать далее

Былины

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть