Онлайн чтение книги Гибель Марса
Глава 3. Камены

По переулку, засыпанному рыжей пылью, шел Лука, а я тупо глядел на него. Нет, не может быть, лихорадочно думал я, Лука погиб. Это не Лука, а просто очень похожий на него человек. Но почему-то открыл окно и крикнул:

– Лука!..

То ли он меня не услышал, то ли сделал вид, что не услышал, но его фигура растворилась за углом дома.

Забыв о пиве, я лихорадочно стал натягивать одежду.

Случилось нечто невообразимое, мистическое, нарушающее все привычные координаты жизни. Ведь Лука разбился! Он упал с двадцать пятого этажа, и мы с Россом едва не последовали следом. И вдруг он в переулке?! Чертовщина какая-то! Идет как ни в чем ни бывало. Засунул руки в карманы. На нем его “карапуза”. А его грозные тараканьи усы я бы узнал за версту. Полный идиотизм!

В этот момент в вестибюле так грохнуло, что Росс заворчал, а шерсть на стриженном загривке у него встала дыбом.

В кухню, кутаясь в розовый сексуальный пеньюар, вбежала Алла.

– Что случилось?

Вид у нее был встревоженный, хотя даже спросонья она выглядела великолепно. Есть такой тип женщин, которых не пугаешься на рассвете. От нее и пахло соответственно – горьковатым, стойким запахом страсти. Вряд ли это был ее натуральный запах, скорее, искусно подобранные духи. Я давно прощал всем женщинам подобное лицемерие – такова природа вещей.

– По-моему, стреляют, – сказал я. – Сейчас посмотрю.

– Нет! – она вцепилась в меня. – Не ходи! Я боюсь!

– Я посмотрю и вернусь, – пообещал я, вдыхая запах ее горьковатых духов.

– Не ходи… – еще раз попросила она, – пожалуйста…

Черт! Я действительно едва не остался. Она завораживала меня. Расслабляла. В ней было что-то такое, чего я еще не разгадал. А потом этот запах. Следует научить душиться Катажину. Тогда я точно не смогу от нее уйти. Но это будет самоубийством.

Через мгновение мы с Россом уже стояли в прихожей. Причем Росс явно нашел повод, чтобы досрочно покинуть квартиру. Вначале я хотел оставить его с Аллой, но он выскользнул наружу, стоило мне приоткрыть дверь.

Я последовал за ним. В слабом свете, который сочился из подъездного окна, я увидел каменов. Точнее, в первое мгновение я подумал, что это черные ангелы, а потом понял, что ошибся. Один из них был негром. Все трое – в черной форме и в черных плащ-накидках. Не такие высокие, как черные ангелы, и по сравнению с ними – широкоплечие и грузные. Двое были вооружены обыкновенными штурмовыми автоматами, а третий, сержант – огромной, длинной штукой – бластером марки БК. Оружие большой, громадной мощности. Его еще называли ручной артиллерией. Из бластера БК можно было легко подбить танк или сбить аэромобиль любой марки и даже военный. И вообще, он предназначался для космонавтики. Единственным его недостатком была низкая скорострельность. Да и в условиях города применять такое оружие явно большая роскошь – оно было тяжелым и громоздким. Тем не менее, сержант наставил его на меня и кивнул негру. Он подошел и бесцеремонно обыскал меня.

И тут я видел, что полицейский убит. Он лежал перед дверью с неестественно подогнутыми коленями, и большая лужа крови растекалась по кафельному полу. Пожилой доктор сидел в углу, у него тряслись руки, и он с ужасом наблюдал за людьми в черных плащах.

– Кто вы? – спросил я, хотя и так все было ясно.

– Кто мы?! – насмешливо переспросил сержант и направил на меня бластер БК.

Если бы он выстрелил, то от меня не то что мокрого места, воспоминаний бы не осталось. Кроме этого наверняка он разнес бы весь первый этаж, полдома и еще квартал за ним.

– Кто мы… А вот кто вы? – сержант качнул бластер БК в сторону Росса и ухмыльнулся. Он явно гордился своим необычным оружием, хотя для боя в замкнутом пространстве вестибюля оно подходило меньше всего и было опасно в равной степени как для нас с Россом, так и для сержанта.

Черномазый камен с готовностью передернул затвор и скосился на сержанта, ожидая команды. Я сразу понял, что он из форта Кагалма. Классический вариант землефоба. Они по привычке так же ненавидели и Марс, и всю цивилизацию. Они были убийцами. Их готовили убивать и насиловать, и они получали от этого удовольствие. Вот почему черномазых заперли в бабоне.

– Не надо собаку, – попросил я, загораживая Росса.

Он же по своей собачьей непосредственности лез знакомиться. Эрдель – это охотничья собака. Его предки ловили выдр и белок в реках и лесах земной Англии. Поэтому эрдели никогда не были агрессивными по отношению к человеку. Но камены этого не знали. Они просто хотели развлечься.

– Отойти, иначе я отстрелю тебе руку, – сказал камен, целясь в Росса.

Я же в сердцах успел подумать, что где бы ты ни был, ты вечно не там, где надо.

Второй камен протянул сержанту мое редакционное удостоверение и пропуск с красной полосой по диагонали.

– А… – недовольным тоном проворчал тот, опуская бластер БК, – союзнечки… мать вашу… Рад видеть. Пристрелить бы тебя…

– Ну что ж ты так?.. – спросил я, не улавливая его логики.

– Все равно пойдешь с нами, слишком морда у тебя подозрительная. Да и газетенка твоя в черных списках.

Он потряс у меня под носом каким-то бумажками.

– В каких списках? – переспросил я от удивления.

– Черных! Я что тихо говорю?!

– Нет, – сказал я с облегчением от того, что они переключили свое внимание. – Черные списки… Все ясно…

– Что тебе ясно, союзничек?!

В его голосе прозвучала угроза. Непонятно было, чем она вызвана.

– Ясно, что мы вроде как не враги.

– Точно! – рассмеялся сержант. – Не враги, но и не друзья. Верно я говорю?

– Верно, – закивали головами его помощники. – Нам такие враги пока нужны.

– Ну ладно… – примирительно согласился я. – Я ничего не понял, ничего не знаю и все забуду. Может, я пойду?.. – я сделал шаг к двери.

– Куда ты собрался?! – удивился сержант. Умереть хочешь?! Я же сказал, пойдешь с нами.

– А зачем я вам нужен? – спросил я. – если мы союзники?

– Затем, – объяснил сержант. – Нужен, и все.

Они потеряли к нам с Россом всякий интерес. Сержант громко произнес, наставляя на людей, которые замерли на лестницах, свой огромный бластер:

– Всем приготовить документы! Дважды не повторяю, а только стреляю!

Рядовые дружно заржали, схватившись за бока.

– Документы на бочку!

– Кого вы ищете? – спросил я.

Сержант мимоходом оглянулся:

– Представителей федеральной власти…

Люди зашевелились. Кто-то истерически рассмеялся. Кто-то побежал наверх.

– Что?! Что!!! – заорал сержант. – Все мордой в пол и не пикать! Начинай, боец! – кивнул он рядовому.

– Все это было давно известным притворством, – устало сказал врач.

– Что вы имеете ввиду? – спросил я, присаживаясь рядом.

– Не надо было ни с кем заигрывать.

– Вы полагаете, они суть проблемы?

– Камены только рычаг.

– Думаете, за ними кто-то повыше?

Врач только выразительно пожал плечами, наблюдая, как камены обыскивают всех и вся, вплоть до чердака. У кого не было документов, пинками заставляли спуститься в вестибюль. Среди них оказался человек в дорогом костюме. Судя по всему – чиновник средней руки или бизнесмен. Пожарник с ведомственным удостоверением. И судья. Пожарник вызвал затруднение. Рядовой и сержант долго вчитывались в его удостоверение.

– Какой же он федерал? – усомнился я.

– Пожарник… – пожал плечами сержант.

– Это не власть, – сказал я.

Сержант засомневался. Белый рядовой сказал:

– У меня брат тоже пожарник…

– Ну ладно, черт с ним. Остальных выводи.

– Меня-то за что? – спрашивал человек, который в одинаковой мере походил и на чиновника, и на бизнесмена. – Я только бумажки подписываю.

Его ударили прикладом что есть силы. На стену брызнула кровь. Росс заворчал. Он вообще не любил резких движений.

В числе несчастных оказалась женщина с властными чертами лица. Она сказала:

– Я всю жизнь их презирала… Почему меня в одну компанию?!

– Молчи, стерва! – крикнул белый рядовой, замахиваясь на нее. И тут же, наклонившись, пояснил шепотом: – Моя училка… в школе кровь портила… заставляла учить правильные и неправильные дроби… – и улыбнулся точно также, как улыбался до этого, когда целился в Росса.

Они заставили женщину тащить чиновника. Его лаковые туфли прочертили в пыли две борозды.

Один судья ничего не говорил. Он словно находился в прострации. Похоже, он не понимал, что происходит. У меня же за плечами было восстание хлыстов в земном Санкт-Петербурге, и я знал, чем сопровождаются подобные игры.

Сержант, глядя на нас, с улыбкой поднял палец, прислушиваясь к тому, что должно произойти. Наверное, он хотел сказать этим: то же самое может быть и с любым из вас. Снаружи раздались автоматные очереди, потом два или три одиночных выстрела. Камены вошли, закидывая автоматы на плечо. Негр улыбался.

– Остальные за мной шагом марш! – насмешливо скомандовал сержант и распахнул дверь.

Как только мы очутились на улице, я отпустил Росса. Он хорошо знал город и окрестности. И я надеялся, что с его нюхом и охотничьими навыками он не пропадет, а будет крутиться возле нашего дома, поджидая меня.

– Домой!.. Домой!.. – приказал я.

Росс все понял. Напоследок он оглянулся и скрылся за углом, направляясь на запад.

Убитые лежали рядом с подъездом. Кровь уже пропитала толстый слой рыжей марсианской пыли. Почему-то все отворачивались, когда проходили мимо, словно презирая мертвых. Кто-то из женщин запричитал.

Воздух был насыщен резкими запахами. Когда мы пересекали Яузские ворота, то попали в химическое облако – где-то горел медицинский склад. На Устьименском мосту меня едва не вывернуло от густого запах сгоревшей плоти.

Совсем рядом били пушки, и сквозь мглу я разглядел, как по Раушской, словно жуки, ползаю черные танки. Иногда один из них останавливался, делал: “Пуф-ф-ф…” – из длинного ствола вырывалось пламя, и, урча, полз дальше, чтобы снова сделать: “Пуф-ф-ф…” Несколько раз над рекой пролетали армейские “титаны”, разбрасывая тепловые ловушки и поливая из пулеметов невидимого противника.

Дальше мы плутали, то приближаясь, то удаляясь от набережной. Мойка-Москва-река горела. Или мне показалось, что она горит, потому что кварталы за ней были в огне и свет с той стороны набережной, пробиваясь сквозь завесу пыли и дыма, падал на воду. А может быть, действительно, горела сама река? Я не успел разглядеть. На тротуаре темнели трупы. Со стороны Адмиралтейства стреляли. Пули летели слишком высоко. Некоторые из них рикошетили от стен зданий и волчком вертелись на брусчатке. Одна очередь прошла так низко, что мы попадали на землю. Камены тоже. Потом они опомнились и погнали нас прикладами.

Штаб Гвардейского корпуса лежал в руинах. В окнах Старого Эрмитажа плясали огни. Мы едва проскочили по краю набережной и побежали к Неве-Москве-реке. Как только мы миновали Первый Зимний мост и спрятались за Старый Эрмитаж, стрелять перестали.

Вначале я думал, что мы повернем к Троицкому мосту, но, похоже, у каменов был другой план. Мы быстро миновали арку Зимней канавки и свернули к Эрмитажному театру, напротив которого стоял плавучий ресторан “Петровский”. В этом ресторане мы часто бывали с Россом. У нас даже был свой столик с видом на реку, за которой находилась Петропавловская крепость, и знакомый официант всегда приносил Россу говяжью вырезку.

Через минуту нас разделили на две группы: меня, врача и пожарника заперли в буфете ресторана, а остальных загнали в трюм. И, кажется, это было лучшим исходом, потому что в какой-то момент мне показалось, что каменам надоело возиться с нами и они были готовый нас расстрелять.

Как только нас втолкнули в буфетную, пожилой врач устало опустился в кресло времен Людовика Пятнадцатого. Оно даже не скрипнуло. Дело в том, что марсиане, то бишь бывшие земляне, скопировали не только здания, но и их содержимое. Единственного они не могли скопировать – действия времени. Поэтому вся начинка, а ресторан был сделан под Эрмитаж, была вечно новенькой и блестящей.

– Вы действительно их союзник? – спросил врач.

– Сам не знаю, – пожал я плечами, выглядывая в иллюминатор. – Пока сижу с вами.

Кажется, это его не убедило.

– Вот как!.. – неопределенно высказался он.

Меня не покидала мысль о побеге. Окна ресторана выходили на Зимний. Заметно посветлело. Воздух стал прозрачнее. Зато в крыши домов – как следствие сухой бури – с треском били молнии. Вдалеке были видны Дворцовый мост и Ростральные колонны Васильевского, на которых мерцали тревожные огни. В отличие от других районов, Васильевский остров не горел. Порой на его берегу вырастали и медленно опадали столбы взрывов – работала тяжелая артиллерия.

На первом этаже ресторана располагалась кухня. Вначале надо было спрыгнуть на палубу, где торчали камены в черных плащах, а только оттуда – или на набережную, или в воду. Камены действительно походили на черных ангелов. Наверное, они сделали это специально, чтобы не отличаться от союзников.

– Но если вы их союзник, то можете объяснить, пожалуйста, что происходит?

– Очень похоже, что над городом сбили базу астросов, – сказал я, обнаруживая на стойке початую бутылку водки. – Но как и зачем, не знаю.

Я налил себе рюмку и выпил, не почувствовав вкуса. Такое было со мной второй раз в жизни. Впервые я не ощутил вкуса алкоголя на Земле, когда обнаружил, что Леха – хлыст и у него выросли клыки. Теперь же все мои опасения показались мне смешными, а воспоминания – самыми родными. Я едва не прослезился. Оказывается, я любил Землю не меньше, чем Марс, может быть, даже больше, но никогда не признавался себе в этом.

– Какой же вы тогда союзник, – рассмеялся пожарник, присоединяясь ко мне.

Он поступил проще: опрокинул бутылку донышком вверх и влил себе в горло водку, как в воронку.

– Вот так! – сказал он поставив бутылку на стойку.

Наверное, он пытался удивить меня.

Я и сам ломал голову. Интересно, за кого меня принимают и кем был комиссар Ё-моё? Большой шишкой у каменов? Недаром у него такой чудесный пропуск. Сбить же базу астросов – это все равно что сбить солнце или ткнуть в него ракетой. Оба варианта исключались по определению. Правда, Кагалма существовала реально. И бог его знает, чего еще я не знал в этом мире. Вдруг земляне обладают супероружием? А мне и в невдомек. Да и кому надо сбивать базы астросов – астросы нейтральны тысячи лет. Надо быть полным идиотом, чтобы с ними ссориться. Правда, с другой стороны, если до восстания в земном Санкт-Петербурге астросы избегали контактов с землянами и марсианами, то теперь они, хотя явно и не выступили на стороне каменов, то по крайней мере демонстрировали свое присутствие в виде гигантского салюта.

Я свернул пробку другой бутылке и подергал окно. Оно было плотно закрыто. Из нас троих врач явно не сможет выбраться наружу.

– Так это мы по астросам лупанули! – воскликнул пожарник. – То-то я гляжу жарко горит.

– А эти?.. – врач кивнул на дверь.

– Камены? Черт их знает… – сказал я, делая большой глоток. – Я с ними знаком лишь по газетам.

– Вы живых астросов видели… – с неприязнью догадался пожарник.

– Видел, – скромного сознался я.

– Какие они?

Я почему-то решил, что он на меня бросится. Был он здоров и крепок. Глубоко сидящие глаза на большом черепе и развитые надбровные дуги придавали ему угрюмый и немного зверский вид. Почему-то в моем представлении все пожарники должны были быть именно такими.

– Прозрачные, как… – я не сразу нашел сравнение, – как бутылка…

Пожарник недоверчиво посмотрел на меня. Я отвернулся, не намериваясь убеждать кого-либо в своих словах.

– Выходит, они готовились, – удрученно сказал врач, покосившись на пожарника.

– Выходит… – согласился я. – Только как-то все странно. Кто мог сбить базу?

– А чего странного! – горячо воскликнул пожарник. – Власть захватывают: почту и телеграф, и как его там – городское собрание!

В общем-то, он был прав. Только для пожарника слишком образован, чтобы совершать экскурс в историю Земли.

– Книжки читаю… – пояснил пожарник на мой удивленный взгляд.

– А я думал, вы их ядовитым керосином, – с иронией признался врач.

– Ну почему же, – обиделся пожарник. – Рэя Брэдбери я тоже читал.

– Понятно, – разочарованно отозвался врач из своего кресла.

И я почувствовал, что он недоволен собой – прежде всего тем, что не удержался от спора.

– У меня несистемное образование, – признался пожарник.

– А зачем мы нужны им? – снова спросил врач, обращаясь ко мне.

Я не успел ответить. Да и что можно было ответить, если все было очевидно: банальная разборка на уровне цивилизаций. И еще было очевидно, что врач ничего не понимает и боится. Я тоже боялся, хотя все, ну почти все понимал.

– А затем, что они выполняют приказы, – снова вмешался в разговор пожарник.

– Я тоже так думаю, – согласился я.

– Значит, все спланировано, – сокрушился врач.

– Спланировано, – согласился я. – Похоже, это война. Вы бежать сможете? – я дернул что есть силы и распахнул окно.

Камен, стоящий у трапа, посмотрел в мою сторону. Я отпрянул.

Пожарник, сказал выглянув в другое окно:

– Не заметил…

– В юности я борьбой занимался, – сказал врач, – кое-какая сноровка еще осталась.

– Да вы не волнуйтесь… – сказал я, снова выглядывая в окно, – профессия у вас самая мирная…

В этот момент со стороны Эрмитажа появились люди. С такого расстояния трудно было определить, кто они такие. По ним стреляли со стрелки. Двое упали, а третий почти добежал. Последние два шага он сделал, как пьяный, а потом тоже упал. Это был камен.

– Боже!.. – прошептал врач, отшатываясь от окна.

Но дело стрельбой не кончилось. Там, где начинался Дворцовый мост, появилось темное пятно. Оно увеличивалось в размерах и постепенно приобрело ясные очертания. Эта была неумелая атака: впереди ползла боевая машина, а за ней перебежками мелькала пехота. Крохотные вспышки со стороны пехоты и более крупные из пушки возвестили о том, что по нам стреляют. “Бум-бум-бум-м…” – била пушка. “Т-р-р… т-р-р… т-р-р…” – трещали штурмовые автоматы.

– Нас спасут!.. – обрадовался врач.

Пожарный только хмыкнул. Я еще раз удивился тому, что пожарный хорошо осведомлен в тактике пехоты и скептически относился к атаке федеральных марсианских войск.

Тут началось. Очередь попала в буфетную стойку. Вторая разнесла люстру под потолком. Я плюхнулся на пол в смесь водки всех сортов, ликеров и вин. На голову сыпались осколки иллюминаторов, окон, бутылок и зеркал. Буфет вмиг превратился в сито. Грохот стоял не меньше, чем в высотке. Стоило ли покидать ее, чтобы дать себя убить в плавучем ресторане “Петровский”?

Когда я осмелился приподнять голову, то увидел залитого портвейном врача, который, мыча от страха, полз из одного угла в другой.

– Не двигайтесь! – крикнул я.

Но по-моему, он не услышал. От пуль нас спасало то, что пол буфета лежал на толстых балках, такие же балки окольцовывали его по периметру на высоте сантиметров двадцать. Но это, учитывая, что стреляли под углом, оказалось достаточной защитой от пуль. Что касается снарядов, то они с легкостью прошивали крышу буфета и третий этаж, где находился зал ресторана. Если бы нас заперли там, то шансы на выживание у нас были бы нулевые.

Почему федералы не зашли со стороны Эрмитажа и театра, для меня осталось загадкой. Атаки с носа было ошибкой – ведь они не могли нанести каменам большого урона. Через минуту федералы перенесли огонь на первый этаж и фасад ресторана, и я рискнул выглянуть. Благо теперь не надо было открывать окна – вся носовая часть буфета была в больших и маленьких дырах.

Наконец я увидел действие бластера БК. Как только боевая машина доползла то того места, где в реку спускалась широкая лестница и где друг на друга смотрели сфинксы – жалкие копии из ржавого марсианского гранита, тонкий белый луч пронзил нападающих. Одновременно раздался такой свистящий звук: “Буф-ф-ф…”, словно лопнул автомобильный скат. Первый взрыв, конечно, не шел ни в какой сравнение с катастрофой над городом, но часть набережной и фасада Эрмитажа там, где был вход, превратились в груду камней. А от атакующих вообще ничего не осталось. В боевой машине начали взрываться боеприпасы. Периодически она окутывалась дымом, и во все стороны летели огненные осколки и сыпались искры. Когда рассеялся дым и осела пыль, мы увидели только горящий остов боевой машины и крохотные чадящие кучки того, что было людьми.

Некоторое время мы оторопело молчали. Первым опомнился врач.

– Значит, не все так плохо, значит, есть кому навести порядок… – заключил он, как ни в чем ни бывало поднимаясь и отряхивая брюки и пиджак, на которых проступали пятна от всех тех напитков, которые находились в буфете.

– Ага… – сказал я с иронией, думая о том, что у каменов не все ладится, раз они подвергаются обстрелу.

– Не захватили они власть, – радостно заключил пожарник. – Не смогли!

– Какая нам разница, – сказал я, обнаруживая на буфетной полке уцелевшую бутылку коньяка. Кажется, это был марсианский “арарат”. – Будете? – спросил я у врача.