Онлайн чтение книги Гладиаторы по закону
8

Норвел в испуге проснулся. Его трясли. На обоих лицах, склонившихся над ним, были одинаковые презрительные ухмылки. Даже спросонок он ощутил некоторую гордость за красоту Вирджинии и жалость к ее дочери, у которой та же структура лица заплыла жиром.

— В чем дело? — пробормотал он.

Голос его звучал как-то странно, и он понял, что куда-то исчез слуховой аппарат. Наощупь он стал искать его возле кровати, но бесполезно. Норви сел.

— Если ты его снова спрятала, я сверну тебе шею, — закричал он, обращаясь к Александре.

— Бог с вами, Норвел! — пролепетала пораженная его дерзостью Александра. — Я не виновата!

Вирджиния похлопала его по плечу и что-то процедила сквозь зубы. Он уловил: «…ать» и «…ильник».

— Что? — промычал он, сжав кулаки.

— Я сказала, что ты пришел, должно быть, слишком пьяный и, прежде чем лечь спать, забыл завести будильник. Поднимайся. Ты уже на целый час опоздал на работу.

Он вскочил с кровати, досада пронзила его сердце. О, Боже! Именно в этот день он опаздывает на целый час!

Слуховой аппарат нашелся на полу у входа. Вряд ли он мог его там оставить, да и позабыть включить будильник — тоже исключено. Но у него не было времени заниматься дрязгами по пустякам. За десять секунд он побрился, помылся за пять, оделся за пятнадцать и пулей вылетел из дому.

К счастью, Канделлы на месте не оказалось.

Норвел отослал мисс Дали собрать своих подчиненных и стал производить настройку селекторного пульта. В то же время остальные проверяли свои линии связи с ним. Рабочий день начался. Именно эта часть работы, признавался сам себе Норвел, вызывала у него такие ощущения, словно он был богом. Сначала он дал указания Стимменсу, и тот стал поспешно распихивать перфокарты, затем инженеры распределяли их по фазовым полям… И вот возник мир в миниатюре, созданный Норвелом Блаем.

Как-то раз он попытался объяснить свои ощущения Арни. Тот что-то сердито проворчал, затем рассмеялся и сказал, что Норви только принимает решения, какие формы и образы он хочет увидеть. А Инженеры с их мудростью преобразовывали ничего не значащие символы в такое чередование светлых и темных пятен различного цвета, которое волшебным образом рисовало контуры и перемещения крохотных борцов и копьеносцев. Первоначальный замысел, не без иронии замечал Арни, ничего не значит. Главное — это то грандиозное техническое мастерство, которое преобразует мысль в зрительную реальность на экранах компьютеров.

И Норви смиренно соглашался. Даже сейчас он с робким почтением думал о постановщиках, чей гений позволял им должным образом подсоединить цепь «А» к видеоканалу IV, ибо они были Инженерами. Но его почтение распространялось только на электронщиков.

— Стимменс, растяпа, — ворчал он, — пошевеливайся! Мистер Канделла может появиться здесь в любую минуту!

— Есть, сэр, — безвольно отвечал Стимменс, беря из рук Норвела очередную пачку перфокарт.

Стимменс работает вполне сносно, подумал Норви. Но подхлестнуть его слегка никогда не помешает.

Прошло двадцать минут, может, чуть больше, и весь разработанный Норвелом проект Дня Состязаний был переведен на перфокарты. Пока Стимменс вводил последние корректировки программы, постановщики уже начали прогон на повышенной скорости. Крохотные перфокарты одна за другой считывались сканером, записанный на них код преобразовывался в импульсы, управляющие поведением микросхем вычислительного комплекса. На экране появился уменьшенный макет стадиона, задвигались, поражая друг друга, крохотные фигурки, одна сцена сменяла другую.

Все это было порождением ума Норвела. По составленному им сценарию нужны были во плоти сорок копьеметателей. На экране отображались сорок крохотных фигурок, тычущих друг в друга копьями — световыми штрихами. Здесь не проливалась кровь, арену стадиона не загромождали тела убитых. Только крохотные бесплотные световые контуры, которые исчезали с экрана при переключении соответствующих микросхем.

Каким-то образом, в сознании Норвела, это происходило здесь, а не на огромной арене, на которой проводился подлинный День Состязаний. Он слышал крики раненых и видел слезы на глазах родственников, но все это было нереальным для него. Для него эти люди всегда казались манекенами.

Один из постановщиков разогнулся и одобрительно произнес:

— Отличное представление, мистер Блай.

— Спасибо, — с благодарностью кивнул Норвел. Хороший признак, когда техническому персоналу нравится его работа. Теперь весь вопрос в том, как примет ее Канделла.

А Канделла прежде всего сказал вот что:

— Блай, предстоящий День Состязаний — очень важное событие. Так, во всяком случае, мне кажется.

— Пожалуй, — не сразу ответил Норвел.

— Рад, что вы тоже так считаете. Наша работа очень важна, Блай. Это самое великое и необходимое для общества искусство. Оно дает здоровое развлечение, удовлетворяет потребность каждого человека в артистическом самовыражении. Это возможность отключиться от реальности — и для вымотанных тяжелым трудом обитателей Белли-Рэйв, и для жителей домов-пузырей. Наша работа им особенно необходима. Она откачивает их агрессивность в такой мере, что они могут посвятить свое время, ну, скажем, сравнительно более безвредной деятельности. Выплата пособий и Дни Состязаний! Общество зиждется на этом. Нашу работу можно назвать фундаментом, если так можно выразиться, нашего общества. Разве это не так?

Норвел почти лишился голоса и прошептал:

— Да, сэр.

Канделла вопросительно посмотрел на него.

— Прошу прощения?

— Да, сэр! — повторил Норвел и спохватился, ибо в самом деле он громко рявкнул на босса.

— Зачем кричать, Блай? — с упреком, но вежливо, даже великодушно произнес тот. — У меня со слухом все в порядке. — И затем как ни в чем не бывало, продолжал: — …фундаментом нашего общества, как я уже сказал, но так же и видом искусства. Культурные слои общества ценят наши попытки в чисто аристократическом плане. Сброду из Белли-Рэйв — при всем моем уважении, дорогой Блай, к происхождению вашей жены — это нужно на чисто физиологическом уровне. Каждое шоу, которое мы готовим, имеет немаловажное значение. Но День Состязаний… — голос его звенел, — День Состязаний, эх, упрямый вы осел, недотепа, это самый лучший день в году! И не только потому, что влечет к себе наибольшее число жителей, — но и потому, что по его проведению судят обо мне лично! На него ходит правление! Его посещает мэр! На нем присутствуют заправилы из ДМЛ. Если он им понравится, это хорошо. Если нет — то это мою голову кладут на плаху, Блай! Понимаете, мою! И я не хочу лишиться ее из-за идиотских просчетов такого слабоумного осла, как вы!

Норвел раскрыл рот и остался с отвисшей челюстью. Канделла же продолжал реветь:

— Ни звука! Мне не нужны оправдания! Вам поручили дело, а вы его провалили. В вашем понимании Дня Состязаний нет ни капли подлинного вдохновения. Но, как мне казалось, подлатав кое-что, поимпровизировав, нам удастся выкрутиться. Теперь я больше так не считаю, после того, как просмотрел превосходный вариант, — он похлопал по пачке перфокарт на столе, — представленный мне сегодня утром — в девять часов, между прочим, одним из членов вашего, понимаете, вашего персонала, Блай! Выдающимся парнем, которого вы, без сомнения, столько времени гноили! Слава Богу, что у него хватило смелости! Господи, благодарю тебя за его преданность! Благодарю за то, что у него хватило духа и благоразумия прийти ко мне с этим шедевром вместо того, чтобы позволить вам уничтожить его!

Наступила длительная пауза. Наконец, Норвелу удалось выдавить из себя:

— Кто же это, сэр?

— Стимменс, вот кто! — торжественно ответил Канделла.

Норвел лишился дара речи. Он не мог себе представить, что такое возможно. Стимменс??? Совершенно зеленый, почти ни в чем не разбирающийся, не способный к самой простой исследовательской работе! Стимменс… у которого даже пропало желание оставаться в фирме, который имел наглость просить о расторжении контракта! Стимменс!

Рука его потянулась к перфокартам, но на полпути остановилась в замешательстве, ибо до него дошло, что он забыл спросить разрешения.

— Валяйте, — холодно произнес Канделла.

Норвел в изумлении посмотрел на листки бумаги. Почему, подумал он, это все-таки невозможно…

— Не возражаете, сэр, если я прокручу их? — спросил он и получил в ответ утвердительный кивок. Он тут же зарядил перфокарты в приемник сканера.

Блай смотрел на крохотные штриховые фигурки на экране, и мрачные предчувствия охватывали его все больше.

Отведя глаза от экрана, он смущенно произнес:

— Ну что ж, прекрасный материал.

— Разумеется, прекрасный!

— Да, мистер Канделла, он на самом деле прекрасный. Вот тебе и Стимменс! Ни за что бы не поверил. Материал, разумеется, еще сыроват — нужно подбросить эмоциональности. После напряжения поединка «Люди против скорпионов» должно следовать что-нибудь комическое, вроде дуэли с брандспойтами, заряженными медным купоросом, а отнюдь не такая страшная сцена с восьмидесятилетними огнеметчиками. Но это легко подправить. Еще, думаю, придется убрать «Скачки через искусственные молнии». Стимменс сам сказал мне, что мы не смогли раздобыть необходимое оборудование. Я думаю, он позабыл об этом.

Канделла зверски взглянул на него, но Норвел продолжал, нелепо заикаясь:

— Несомненно, оригинальное шоу, мистер Канделла. Я обязан… сказать… что восхищен им. Особенно номер с пираньями! Замечательно! И сама мысль об использовании восьмидесятилетних стариков! Почти все номера совершенно новые. Должен признать, мистер Канделла, у этого парня определенно есть талант.

— О чем это вы? — с угрозой в голосе произнес Канделла.

Норвел запнулся.

— Э… я в смысле оригинальности, мистер Канделла. Свежести.

Канделла почти не слушал его. Что-то бубня себе под нос, он перебирал бумаги. Затем хлопнул по ним кулаком и взглянул на Норвела.

— Оригинальности? Блай, вы что, думаете, я рехнулся? Неужели я настолько, по вашему мнению, выжил из ума, что рискну поставить неапробированные новшества в таком важном представлении, как День Состязаний? Надобно вам знать, что все эти номера уже прошли со сногсшибательным успехом на периферии несколько месяцев тому назад.

— О, нет, мистер Канделла. Я уверен, ничего подобного нигде еще не было. Честно, мистер Канделла. Только вчера я говорил Стимменсу: «Смотри, ведь просто смешно, но уже давно нигде не появляется ничего нового!» Стимменс сам проверял, и если бы что-нибудь подобное было, должен был бы знать об этом.

— Смотрите сами, дуралей! — взорвался Канделла и швырнул Норвелу пачку сообщений.

Да, все это уже было. Названия, даты, города. Норвел с ужасом смотрел на сообщения.

— М-м-мистер К-к-канделла, — прошептал он. — Это надувательство, — его голос стал набирать силу. — Он хочет получить пятнадцатый разряд. Только вчера он пытался заполучить у меня рекомендацию на освобождение от контракта. Я не согласился. Вот его способ расквитаться за это!

— Блай! Это серьезное обвинение!

— О, я докажу, мистер Канделла. Копии его донесений у меня в столе, под замком. Пожалуйста, мистер Канделла, пройдемте со мной в кабинет. Позвольте доказать вам кое-что.

Канделла поднялся.

— Ну, что ж, покажите, — велел он.

Десятью минутами позже он угрюмо произнес:

— Считали, что я не смогу разоблачить ваш обман, так?

Норвел, не веря своим глазам, смотрел донесения. Все они были в его столе, закрытом на ключ.

Но это были не те донесения, которые он вчера просматривал. Они сверкали новшествами, в них были отражены все эти потрясающие концепции, характерные для варианта, набросанного Стимменсом, в них было еще много всякого другого, не менее замечательного…

Бумаги тряслись в руках Норвела. Каким образом? Он не мог оставить стол незапертым! Ключи были только у него и у мисс Дали, но у нее не было причин совершать подлог! Возможность какого-либо подвоха была исключена, зрение не могло обмануть его. Может быть, он сошел с ума? Или это какой-нибудь химический фокус? Те сообщения, которые он видел, были написаны исчезающими чернилами, а затем проступили на бумаге совсем другие? Но каким образом?

Канделла нажал кнопку и вызвал Стимменса. Через минуту тот явился, испуганный и подобострастный.

— Поздравляю вас, Стимменс, — отрывисто произнес Канделла. — С этого момента вы — начальник отдела. Перебирайтесь в свой кабинет в любую минуту, когда сочтете нужным. Это уже ваш кабинет! И вышвырните отсюда этого бездельника. Ваш контракт, — сказал он, обращаясь к Норвелу, — расторгнут на законном основании. Даже не пытайтесь получить снова подобную работу. С вашей стороны это будет пустая трата времени.

Он вышел, оставив совершенно ошеломленного Норвела.

— Вы могли бы избежать этого, — неловко произнес Стимменс. — Не думайте, что я получил от этого удовольствие. Я работал над своим вариантом в течение шести месяцев, и у меня все не хватало духу представить его на смотр. Я должен был дать вам шанс, но вы отвергли его.

Норвел изумленно смотрел на него, а Стимменс продолжал оправдываться:

— Я ведь не просто так занимался этим, поверьте мне, я заслужил это. Что я знал раньше о Дне Состязаний? Только работу, работу до седьмого пота. У меня не было ни минуты покоя!

Вошла мисс Дали и расцеловала Стимменса.

— Дорогой, я все слышала! Как замечательно, что у тебя теперь пятнадцатый разряд!

— О! — упавшим голосом протянул Норвел.

Они оба болтали без умолку, но он уже не слышал их. Будто отключился слуховой аппарат, но выключатель был не в его кармане, а в голове. Только очутившись на улице, он до конца осознал, что произошло с контрактной карьерой Норвела Блая.

Вся загвоздка была в Вирджинии.

Он заказал еще рюмку.

Ни контракта, ни дома-пузыря. Теперь, разумеется, его ждет Белли-Рэйв. Норвел сделал жадный глоток. А все-таки, что плохого в Белли-Рэйв? По крайней мере, можно будет гораздо больше времени проводить на свежем воздухе. Голодать не придется — об этом знали все, никто теперь не голодал. Вероятно, он подыщет себе какое-нибудь занятие. Благодаря пособию не надо будет заботиться о куске хлеба. Дополнительная работа, какой бы она не оказалась, даст возможность поднакопить денег, чтобы начать все сначала. Придется подыскать себе место в старой части города. Разумеется, это будет не надувной дом, но лучше, чем Белли-Рэйв.

Жаль, что он так мало знает о Белли-Рэйв, хотя Вирджиния оттуда. Как она это воспримет, можно только догадываться. Она всегда старалась не касаться Белли-Рэйва и всего, что с ним связано. О своем детстве, даже о первом муже, мотоциклисте-трюкаче, который давным-давно разбился на одном из Дней Состязаний, Вирджиния упорно молчала. Бесчувственная вдова, она тут же, по наущению Канделлы, вышла замуж за Норвела Блая. Нет, скорее женила его на себе, и главной причиной для нее была его работа по контракту и ДМЛ-дом.

Норвел заказал еще выпивку и осмотрелся вокруг. Он даже не знал, где находится. Вспомнил, что брел по заселенному арабами району, ноги ныли от усталости. Этот новый, сверкающий бар показался ему таким прекрасным! Когда-нибудь он приведет сюда Арни, если и дальше будет… Конечно же, Арни не из тех друзей, которые меняют отношение, если от тебя чуть-чуть отвернулась удача.

Это даже сильно сказано. Просто временные затруднения из-за непонимания особенностей профессии и коварства Стимменса. Старина Арни, он — настоящий. Норвел даже расчувствовался, вспоминая друга.

На мгновение к нему вернулось чувство времени. Нужно толком объясниться с Вирджинией.

Он допил и опустил кредитную карточку в прорезь бара. Возможно, с Вирджинией все быстро утрясется. Некоторым образом, подумал он, то, что она родилась в Белли-Рэйв, дает свои преимущества. Она знает, как там жить, у нее остались друзья. И, наверное, будут кое-какие идеи, как бы заполучить необременительную для него работу, которая будет подспорьем к пособию, пока он снова не встанет на ноги. Она помогла бы сэкономить уйму времени, необходимого для того, чтобы завязать контакты, получить…

Сильный удар обрушился ему на плечо:

— Что это ты, пьянчужка, задумал? — прозвучал рык полисмена, который тряс его кредитной карточкой. — Ты знаешь, какое положено наказание за пустую кредитную карточку? Все вы из Белли-Рэйв одинаковы. Достаете где-то пустую карточку и пытаетесь бесплатно нажраться! Пошли, пьянчуга! С тобою хочет поговорить капитан.

Это было просто ужасно.

Разумеется, Канделла сразу же вместе с контрактом аннулировал и кредитную карточку. Со стороны Норвела было просто оплошностью пользоваться ею. Он долго уговаривал полицейских в участке поверить ему, прежде чем до него дошло: они, на самом деле, верят, но все это им абсолютно до лампочки.

Было обеденное время, и его поместили в нечто, под названием «Ванойг», обдумать свой проступок; пока не вернется с обеда сержант. «Ванойг» Норвелу не понравился, так же, как и шестеро других нарушителей, которые сидели вместе с ним. И все же, напомнил он себе, могло быть и хуже. Пока что дело заключалось в аннулированной кредитной карточке. А ведь если обвинили бы в пьянстве и нарушении общественного порядка, Норвел оказался бы в тюрьме. Но когда у человека нелады с полицией, можно заполучить только одну работу. И для этого даже не надо прибегать к телефону. Полицейские сами отвезут тебя к служебному входу на стадион. Норвел достаточно насмотрелся, как доставляют «добровольцев» на ристалище.

— Эй, Блай!

— Да, сэр? — встрепенулся Норвел.

Полицейский открыл дверь.

— Выходи:

В грязной комнате ему сначала пришлось испытать неудобную процедуру, когда руки закидываются за голову, а кто-то обшаривает тебя. Нельзя упрекать в этом полицию, напомнил себе Норвел. Сколько раз попадались отчаявшиеся, готовые на все преступники. Затем весьма нелепое снятие отпечатков пальцев. И в конце концов несколько болезненная процедура, когда надо смотреть в некоторое подобие бинокулярного микроскопа. Вспыхивает подсветка, и делается снимок узора на сетчатке глаза.

Некоторое время Норвелу было больно смотреть и пока он пытался сфокусировать глаза, полицейский спросил:

— Может быть, хотите позвонить своему адвокату?

Норвел машинально покачал головой, но затем вспомнил. Ведь у него есть адвокат!

В телефонной книге он не без труда разыскал номер Мандина. Ему повезло: хотя самого Мандина не было, но все же ответила секретарша, которая, похоже, была в доску пьяна. Однако, он оставил ей весточку, и теперь оставалось только ждать.

Прошло несколько часов. Наступило шесть часов вечера, потом семь. Еще несколько часов, и его охватило беспокойство.

Было почти десять. Если он вскоре, не сможет выбраться отсюда, то будет поздно навещать старину Арни.