Онлайн чтение книги Глаз Бога
Глава 2

17 ноября, 23 часа 58 минут

по пекинскому поясному времени

Макао, Китайская Народная Республика

Охотясь за призраком, они пересекли половину земного шара.

Следуя за полуночной толпой, коммандер Грей Пирс сошел с парома на залитый ярким светом причал. Быстроходный катамаран совершил переход от Гонконга до полуострова Макао чуть больше чем за час. Стоя в очереди к паспортному контролю, Грей потянулся, разминая затекшую спину.

Туристы в большом количестве стекались на полуостров, чтобы принять участие в красочном фестивале Водяных фонарей, устроенном в честь появившейся в небе кометы. Сегодня ночью устраивались пышные празднования, в воды озер и рек запускали тысячи плавающих фонарей в качестве подношения д у хам умерших. Сотни огоньков качались даже на волнах вокруг причала, подобно россыпи светящихся цветов.

Стоявший в очереди впереди Грея сморщенный старик держал в руке плетенную из прутьев тростника клетку с живым гусем. И хозяин, и птица выглядели мрачными, что полностью соответствовало настроению Грея, измученного семнадцатичасовой дорогой.

– Почему эта утка все время пялится на меня? – недовольно проворчал Джо Ковальски.

– По-моему, это не просто утка, – ответил Грей.

Верзила Ковальски, одетый в джинсы и длинное пальто, был на голову выше Грея – то есть он возвышался над всеми вокруг. Кое-кто украдкой фотографировал американского гиганта с высеченным из камня лицом и коротким армейским «ежиком» на голове, словно случайно забредшего сюда Годзиллу[3]Годзилла – вымышленное доисторическое чудовище, действующее лицо многих фантастических боевиков, впервые появившееся на экране в 1954 году..

Грей повернулся к своему второму спутнику.

– Нам не приходится особенно рассчитывать на то, что наш человек сможет предложить нам что-либо существенное. Ты это понимаешь, не правда ли?

Сейхан пожала плечами, вроде бы равнодушно, однако даже по одной-единственной складке между бровей Грей почувствовал ее внутреннее напряжение. Они проделали столь долгий путь, чтобы лично переговорить с нужным человеком. Для Сейхан эта встреча была последней надеждой выяснить судьбу своей матери, которая бесследно исчезла двадцать два года назад, похищенная из собственного дома во Вьетнаме группой вооруженных людей. Сейхан тогда было девять лет. Долгое время она считала, что ее мать погибла, – до тех пор, пока четыре месяца назад не всплыла новая информация, позволяющая предположить, что мать до сих пор жива. «Сигме» пришлось задействовать все свои собственные ресурсы и связи в разведывательном сообществе, чтобы организовать поиски.

Скорее всего, это был очередной тупик, и тем не менее нужно было убедиться наверняка.

Впереди толпа рассеялась, и Сейхан наконец подошла к посту пограничного контроля. Она была в черных джинсах, высоких ботинках на шнуровке, свободной изумрудно-зеленой блузке в тон глазам и кашемировом жилете, чтобы защититься от ночной прохлады.

По крайней мере, Сейхан не бросалась в глаза здесь, где девяносто девять процентов народу имело азиатское происхождение. Однако поскольку в ее случае к азиатской крови примешивалась еще и европейская, результат получался более выразительным. Узкое лицо с высокими скулами казалось высеченным из бледного мрамора. Миндалевидные глаза сверкали подобно полированному нефриту. Мягкими в ней были только иссиня-черные волосы, ниспадавшие свободными волнами.

Все это не укрылось от внимания пограничника.

Толстый офицер, чье дородное брюшко напирало на пуговицы форменного мундира, уселся прямее, когда Сейхан подошла к нему. Двигаясь с кошачьим изяществом, в равной мере наполненным силой и угрозой, молодая женщина спокойно посмотрела пограничнику в глаза, протягивая свой паспорт. Ее документы, как и документы Грея и Ковальски, были фальшивыми, но они уже прошли более строгий контроль на границе в Гонконге, куда все трое прилетели из Вашингтона.

Ни у Грея, ни у Ковальски, ни тем более у Сейхан не было ни малейшего желания раскрывать китайским властям свое настоящее имя. Грей и Ковальски были сотрудниками «Сигмы», секретного подразделения в составе УППОНИР, занимающегося оперативной работой, которое состояло из бывших бойцов сил специального назначения, дополнительно получивших образование в различных областях науки, для эффективного противодействия глобальному терроризму. Сейхан в прошлом была наемной убийцей, работавшей на международную преступную организацию, до тех пор пока сила обстоятельств не вынудила ее вступить в союз с «Сигмой». Однако формально она так и не стала сотрудницей подразделения, предпочитая оставаться в тени.

По крайней мере так обстояло дело до настоящего времени.

После того как Грей и Ковальски также прошли пограничный контроль, все трое покинули морской вокзал и подозвали такси. Пока машина протискивалась к тротуару сквозь плотную толпу, Пирс разглядывал широкую полосу полуострова Макао и соседние острова. Вокруг сияло манящее море неона, гремела музыка, сквозь которую пробивались отголоски людского гомона.

Макао, бывшая португальская колония, превратился в «Город греха» на побережье южного Китая – мекку азартных игр, размерами доходов уже превзошедшую Лас-Вегас. Всего в нескольких шагах от вокзала паромной переправы возвышалась золотая башня «Сэндс-Макао», одного из крупнейших казино города. По слухам, строительство огромного комплекса, обошедшегося в триста миллионов долларов, окупилось меньше чем за год. Воротилы игорного бизнеса продолжали стекаться в Макао, и новые казино росли как грибы после дождя. Общее их количество уже достигло тридцати трех, и это на город размерами в шесть раз меньше Вашингтона.

То, что происходит в Макао, остается в Макао.

И Грея такое положение дел полностью устраивало. Дожидаясь, когда такси доберется до них, он продолжал внимательно наблюдать за окружающей их толпой. Кто-то попытался отпихнуть его в сторону и завладеть машиной сам, но Грей железной рукой остановил нахала. Нагнув голову, Ковальски опустился на переднее сиденье, а Грей и Сейхан устроились сзади.

Подавшись вперед, молодая женщина быстро заговорила с водителем по-китайски. Через мгновение машина уже устремилась к месту назначения.

Откинувшись назад, Сейхан протянула Грею его бумажник. Тот изумленно уставился на свои деньги.

– Где ты его?..

– Тебя обчистил карманник. В здешних местах нужно держать ухо востро.

Сидевший впереди Ковальски громко рассмеялся.

Задумавшись, Пирс вспомнил человека, который пытался его оттолкнуть, чтобы завладеть такси. На самом деле это была лишь уловка с целью отвлечь его внимание, в то время как напарник облегчал содержимое его карманов. К счастью, Сейхан также обладала определенными навыками, приобретенными на улицах, во многом похожих вот на эти.

После того как была похищена ее мать, Сейхан росла в убогих детских домах, разбросанных по всей Юго-Восточной Азии, до тех пор пока ее не забрали с улиц, чтобы обучить искусству убивать. На самом деле они с Греем впервые встретились, когда молодая женщина выстрелила ему в грудь – не самое теплое знакомство. И вот теперь, после разгрома преступного картеля, на который она работала, Сейхан снова осталась сиротой, плывущей по течению, не зная, на что опереться в этом новом мире.

Она была наемной убийцей, не имеющей корней. Даже Грей опасался, что она может в любую минуту исчезнуть и больше никогда не появиться. Хотя за последние четыре месяца они сблизились, работая бок о бок в поисках матери Сейхан, молодая женщина по-прежнему сохраняла между ними глухую стену, принимая дружбу Грея, его поддержку и один раз даже разделив с ним постель. В тот раз они просто заработались допоздна, и это был только вопрос удобства, ничего более. И все же Грей не мог заснуть, лежа рядом с Сейхан, слушая ее дыхание, глядя на то, как она подергивается во сне.

Она оставалась диким зверем, норовистым, хищным, осторожным. Если приближаться к ней слишком быстро, можно ее спугнуть, и тогда она убежит прочь.

Вот и сейчас Сейхан сидела в такси напряженная, натянутая, словно струна виолончели. Протянув руку, Грей обхватил ее за плечо, привлекая к себе. Он почувствовал, как сталь ее мышц постепенно смягчается. Не сопротивляясь, молодая женщина прильнула к нему. Одной рукой она рассеянно теребила маленький брелок на шее в виде крохотного серебряного дракона. Другая отыскала руку Грея, палец скользнул по шраму на тыльной стороне запястья.

До тех пор пока Сейхан не найдет свое место в этом новом мире, рассчитывать на большее не приходилось. Грей чувствовал, чем подпитывалась энергия поисков ее матери, продолжавшихся уже четыре месяца. Для Сейхан это была возможность заново узнать себя, возродить связь с единственным человеком в мире, который любил и оберегал ее, восстановить потерянную семью. Лишь тогда, подозревал Грей, она сможет отвернуться от прошлого и заглянуть в будущее.

И он разделял эту цель, жаждал, чтобы Сейхан достигла ее, и готов был сделать все возможное, чтобы это произошло.

– Если этому типу хоть что-нибудь известно, – объявил Грей вслух, – мы из него это вытрясем.

0 часов 32 минуты

– Они уже в пути, – доложил звонивший. – На месте они будут через несколько минут.

– И ты убедился в том, Томаш, что это именно они?

Чжулон Дельгаду расхаживал вдоль своего письменного стола, сделанного из цельного куска цейлонского атласного дерева. Это дерево было очень редким и очень дорогим, что полностью отражало вкусы хозяина стола. Весь кабинет был заполнен антиквариатом, смесь португальского и китайского, как и сам Дельгаду.

– Мы предприняли попытку похитить документы у того из мужчин, который ниже ростом, – объяснил Томаш, – но вмешалась женщина. Каким-то образом ей удалось отобрать у нас его бумажник.

Определенно, мастерства в подобных делах ей не занимать.

Остановившись, Чжулон прикоснулся к одной из трех фотографий, лежавших на столе. Подобно ему самому, эта женщина представляла собой смесь европейской и азиатской культур, но только в ее случае это были французская и вьетнамская кровь.

Дельгаду увидел свое отражение, мелькнувшее на черном экране компьютерного монитора. Он носил фамилию своего отца, символизирующую португальское присутствие в Макао, которое уходило корнями к опиумным войнам начала девятнадцатого столетия. Но именем своим он был обязан материнской линии. Точно так же от отца ему достались круглые глаза и обильная растительность на лице, а от матери – утонченные черты и гладкая кожа. Хотя ему было уже за сорок, многие давали ему на вид гораздо меньше. Другие ошибочно полагали, что его юношеские манеры поведения свидетельствуют о недостатке опыта, – и совершали еще более роковую ошибку, стремясь этим воспользоваться.

Подобные промахи допускались только один раз.

Чжулон переключил свое внимание на женщину на фотографии. Наемная убийца с богатым послужным списком – неудивительно, что за ее голову была назначена высокая награда. Пока что самой щедрой оказалась израильская спецслужба «Моссад», которая так оценила какие-то былые ее преступления. Дельгаду заверили в том, что ее убьют, заставят замолчать до того, как кому-либо станет известно об его причастности.

В этом заключался главный его талант: двигаться незаметно, действовать, оставаясь в стороне, использовать любую возможность.

Затем Чжулон изучил фотографию солдата, бывшего спецназовца. Загорелое лицо, серо-голубые глаза с морщинками от солнца в уголках, волевой подбородок, покрытый тенью черной щетины. Ставки на этого человека продолжали расти, особенно на протяжении последних двенадцати часов. Похоже, он нажил себе массу врагов – или же ему были известны какие-то важные тайны. Это не имело значения. Чжулона интересовала исключительно оплата. Пока что самую высокую цену предложил анонимный клиент из Сирии.

Третий мужчина с лицом гориллы, похоже, был простым телохранителем. Его нужно будет просто устранить с дороги, чтобы добраться до настоящей награды.

Но сперва Чжулону нужно было изолировать этих людей.

Проще всего было бы схватить их прямо в здании морского вокзала, однако подобное похищение у всех на глазах привлекло бы слишком большое внимание. После того как Макао в 1999 году перешел под юрисдикцию Китая, Чжулону приходилось действовать более скрытно. Однако были тут и свои положительные стороны: жесткие меры нового правительства очистили полуостров от большей части враждующих между собой преступных триад, избавив Чжулона от конкуренции и позволив ему упрочить власть своей собственной организации. Теперь, как босс Макао, как кое-кто его называл, он имел свою долю во всем, а китайское правительство по большей части закрывало глаза на его деятельность, довольное тем, что в делах царит строгий порядок, а чиновники еженедельно получают свою долю.

Макао богател, и вместе с ним богател Чжулон.

– Твои люди уже прибыли в казино «Лиссабон»? – спросил он Томаша, убеждаясь в том, что никаких ошибок не будет. – Они готовы встретить наших гостей?

– Sim, senhor[4]Да, сеньор ( порт. )..

– Хорошо. Какое сопротивление вы ожидаете встретить?

– Огнестрельного оружия ни у кого из них нет. Однако мы подозреваем, что у всех троих есть при себе ножи. Но это не должно создать никаких проблем.

Чжулон удовлетворенно кивнул.

Закончив разговор по телефону, он бросил взгляд на плазменный экран, стоящий на старинном португальском морском сундуке. Люди Томаша заблаговременно подкупили одного из охранников казино «Лиссабон», чтобы тот предоставил доступ к системе внутреннего видеонаблюдения, в первую очередь к камере, установленной в одном из кабинетов люкс, расположенных отдельно от главного игрового зала. Подобных кабинетов в Макао было в изобилии; они обслуживали крупных игроков, желающих получить в свое распоряжение отдельный стол или собирающихся повеселиться в обществе элитных проституток.

Сейчас в этом кабинете находился всего один человек; он сидел на обтянутом красным шелком диване, дожидаясь гостей. В течение последних нескольких дней этот человек слишком много говорил, рассказывая всем кому ни попадя об этой ночной встрече, делясь надеждами на скорое богатство. А как только пошли разговоры о недавно появившихся больших деньгах, причем нежданно свалившихся из-за границы, это известие достигло ушей Чжулона Дельгаду. И он быстро установил личности новоприбывших.

Там, где текут деньги, всегда можно получить прибыль.

Чжулон шагнул за письменный стол. Его родовой особняк выходил на площадь Леал-Сенаду, историческое колониальное сердце Макао, где на протяжении столетий проходили парадным строем португальские войска, а теперь по праздникам плясали китайские драконы. Вот и сегодня ночью все деревья были увешаны фонарями и клетками с певчими птицами. Напротив особняка в маленьком храме, посвященном умершим, в глиняных чашках горели свечи, призванные освещать дорогу душам, покинувшим свои тела.

Но самый большой огонь висел в небе, дрожащий и яркий: серебристое пламя кометы.

Удовлетворенный, Чжулон уселся в кресло и полностью обратил свое внимание на плазменный экран, готовый насладиться ночным развлечением в казино «Лиссабон».

0 часов 55 минут

Это был не тот Макао, который помнила Сейхан.

Выйдя из такси, молодая женщина огляделась по сторонам. Прошло уже больше пятнадцати лет с тех пор, как она в последний раз бывала здесь. По дороге из порта ей так и не удалось узнать тот сонный португальский городишко из прошлого, с узенькими улочками, особняками в колониальном стиле и вычурными площадями. Теперь все это скрывалось за уходящими ввысь стенами неона и сверкающего стекла. В прошлом даже казино «Лиссабон» представляло собой довольно убогое заведение, ничем не похожее на тот пышный подарочный торт, каким стало теперь, не говоря уж про самую последнюю редакцию, «Гранд-Лиссабон», позолоченную башню тысячу футов высотой в форме цветка лотоса.

Определенно, не тот Макао, который помнила Сейхан.

Единственным напоминанием о тех сонных временах были тысячи горящих фонарей, плавающих по водам озера Нам-Вань. На берегу курились благовония, наполнявшие мягкий ветерок с моря ароматами гвоздики, иллициума и сандалового дерева. Эта традиция почитать умерших уходила в прошлое на тысячи лет.

За долгие годы Сейхан сама пустила множество таких фонариков в память о своей матери.

Но, возможно, больше этого не будет.

Взглянув на часы, Грей тронул молодую женщину за плечо.

– У нас осталось всего пять минут. Похоже, мы опоздаем.

Они с Ковальски двинулись впереди, а Сейхан следовала за ними, отстав на шаг – не как покорная жена, а чтобы прикрывать их с тыла. Пусть Макао скрыл свое лицо за сиянием неоновых вывесок, но Сейхан знала, что, когда столько роскоши сосредоточено в таком малом пространстве, особенно в регионе, не привычном к подобному богатству, преступность и коррупция пускают глубокие корни. Она знала, что за глянцевым фасадом в темных переулках по-прежнему процветал старый Макао – место гангстерских разборок, торговли людьми и убийств.

Сейхан заметила стайку тайских проституток, толкущихся у входа, – пример сети коррупции, раскинувшейся из Макао по всему региону. Одна из них шагнула было к Грею, привлеченная его европейским лицом, намекающим на возможность неплохо заработать, но Сейхан перехватила взгляд ее накрашенных глаз, и девушка поспешно попятилась назад.

Все трое прошли под сияющими неоновыми лентами казино «Лиссабон» и вошли внутрь. Им в нос тотчас же ударило зловоние табачного дыма, от которого заслезились глаза и запершило в горле. Висящее в воздухе сизое облако сгущало полумрак, придавая зловещий вид расположенному прямо впереди главному игровому залу.

Сейхан шла следом за Греем в это сердце темноты.

Здесь не было обильного сияния казино Лас-Вегаса. Это было игорное заведение старой школы, времен «Крысиной стаи»[5]«Крысиная стая» – шутливое название группы видных голливудских актеров, объединившихся вокруг Хамфри Богарта, которые все вместе снялись в нескольких приключенческих фильмах и вестернах.. Низкий потолок, тусклое освещение. Звенели и мигали огнями игральные автоматы, однако им был отведен отдельный зал по соседству. Здесь же были только игровые столы: баккара, пай-гоу, сик-бо, фань-тань. Вокруг столов толпились мужчины с рябыми лицами и угрюмые женщины, непрерывно курящие, сжимающие в руках талисманы на удачу, привлеченные сюда не только азартом, но и надеждой. Над головой висели двенадцать стилизованных драконов, которые держали в своих лапах светящиеся шары, изменяющие цвет. К сожалению, два шара не горели, что говорило о недостатках обслуживающего персонала.

И тем не менее Сейхан поймала себя на том, что расслабилась, наслаждаясь беспощадной сущностью заведения, восхищаясь отсутствием притворства. Здесь она чувствовала себя в своей стихии.

– Лифты вон там, – сказал Грей, указывая на площадку слева.

Цель назначения находилась несколькими этажами выше, еще глубже в погруженных в полумрак закоулках комплекса, в лабиринте кабинетов люкс, где текло истинное богатство Макао. Количество столов, спрятанных здесь, в тиши укромных кабинетов, значительно превосходило то, каким мог похвастаться главный зал.

Войдя в кабину лифта, Грей нажал кнопку четвертого этажа. Кабинеты высшего уровня люкс обслуживались исключительно частными увеселительными компаниями, которые ублажали состоятельных клиентов, как только могли, удовлетворяя любые их прихоти. Даже подземный торговый центр выполнял роль места, где в ожидании клиентов также прогуливались проститутки, где можно было снять любую приглянувшуюся девушку.

Здесь вели дело двадцать компаний, в том числе несколько принадлежащих синдикатам организованной преступности, помимо всего прочего, занимающимся отмыванием денег. Подобная анонимность как нельзя лучше устраивала Грея и Сейхан. Они пришли сюда, выдавая себя за двух состоятельных игроков. Плата осведомителю пройдет через управляющую компанию, что позволит им сохранить свои руки чистыми. Стоявшая перед ними задача была предельно простой: получить информацию, расплатиться и уйти.

Кабина подняла их в холл, оформленный поблекшими потугами на роскошь, в красных и золотых тонах. Вдоль стен коридора тянулись двери, перед большинством из которых дежурили крепкие ребята.

Ковальски обвел их взглядом, словно раздраженный бык.

– Сюда, – сказала Сейхан, идя первой.

Теперь, когда стал виден конец, она спешила. Это была ее последняя надежда выяснить судьбу своей матери: все остальные ниточки оборвались, одна за другой. Молодая женщина старалась, как могла, скрыть свое волнение. На протяжении последних четырех месяцев она стремилась полностью сосредоточиться на занятиях, оставаясь сверхбдительной, стараясь не обращать внимания на комок в груди, сплетение надежды, отчаяния и страха. Вот почему она не подпускала Грея близко к себе, несмотря на его очевидное желание исследовать самые сокровенные глубины ее души. Сейхан боялась потерять контроль над собой.

Нужный им кабинет находился в самом конце коридора. Перед дверью стояли двое верзил с топорщащимися под мышками пиджаками – телохранители, предоставленные компанией, которая забронировала кабинет.

Подойдя к ним, Сейхан показала свои фальшивые документы. Грей и Ковальски последовали ее примеру.

Только после этого один из телохранителей, постучав в дверь, открыл ее, пропуская гостей внутрь. Стены были выкрашены золотистой краской, ковер украшали орнаменты из красных и черных геометрических фигур. Слева стоял одинокий столик для баккара, обтянутый зеленым сукном, а справа столпились стулья и кресла с обивкой из алого шелка. В кабинете находился всего один человек.

Доктор Хван Пак.

Именно его присутствием и объяснялись чрезвычайные меры предосторожности. Доктор Пак являлся ведущим специалистом Ядерного научно-исследовательского центра Йонбён в Северной Корее – где вырабатывался обогащенный уран для корейской атомной программы. Кроме того, у него была страсть к азартным играм, хотя об этом знали лишь считаные разведывательные ведомства.

Загасив сигарету, Хван Пак поднялся с дивана. Всего лишь на пару дюймов выше пяти футов, он был тощий как трость. Слегка поклонившись, доктор Пак устремил взгляд на Грея, словно почувствовав, кто здесь главный. На Сейхан, как на женщину, он даже не обратил внимания.

– Вы опоздали, – вежливо, но твердо заявил Хван Пак. Говорил он с едва заметным акцентом. Сунув руку в карман, достал сотовый телефон. – Вы купили один час моего времени. За восемьсот тысяч, как было условлено.

Сейхан скрестила руки на груди, предоставив Грею ввести код для перевода денег, полученный от устроительной компании.

– Сейчас – четыреста тысяч, – сказал Грей. – Остальное – когда я буду удовлетворен вашей информацией.

Цена была выражена в гонконгских долларах, что по обменному курсу составляло около восьмидесяти тысяч в американской валюте. Сейхан с радостью заплатила бы вдесятеро больше, только если бы этот человек действительно располагал какой-либо достоверной информацией о ее матери. А по мелькнувшему у Хван Пака в глазах отчаянию она догадалась, что корейский ученый довольствовался бы и гораздо меньшей суммой, чем ему было предложено. Ему нужно было заплатить весьма неприятные долги, и, вполне вероятно, даже тех денег, которые он должен был сейчас получить, ему могло на это не хватить.

– Вы не будете разочарованы, – сказал Хван Пак.

01 час 14 минут

Из своего кабинета в центре Макао Чжулон Дельгаду с улыбкой наблюдал за тем, как Хван Пак махнул рукой, приглашая своих гостей в обтянутые красным шелком кресла. Верзила задержался и, пройдя к столику для баккара, оперся о него задом, рассеянно барабаня пальцами по мягкому сукну.

Две дорогостоящие цели, женщина-убийца и бывший солдат, прошли следом за северокорейским ученым и сели.

Чжулон пожалел о том, что не может подслушать их разговор – камера видеонаблюдения в «Лиссабоне» передавала только изображение.

А жаль.

Но это была мелкая досада по сравнению с ожидаемой наградой.

И Чжулону было прекрасно известно: «Все достается тому, кто умеет ждать».

01 час 17 минут

Сейхан предоставила Грею вести разговор с Хван Паком, почувствовав, что северокорейский ученый будет полностью откровенен только с другим мужчиной.

Грязный женоненавистник…

– Итак, вы знаете ту женщину, которую мы разыскиваем? – начал Грей.

– Да, – кивнув, быстро подтвердил Хван Пак и, закурив новую сигарету, выпустил струю дыма. Было заметно, что он нервничает. – Ее зовут Гуань-инь, хотя, подозреваю, это не настоящее ее имя.

«Ты не ошибаешься, – подумала Сейхан. – По крайней мере, раньше ее звали по-другому».

На самом деле ее мать звали Май Фыонг Ли.

Внезапно у молодой женщины мелькнуло воспоминание, непрошеное, в настоящий момент нежелательное. Маленькая Сейхан лежит на животе рядом с небольшим прудом в саду, опускает палец в воду, стараясь приманить золотистого карпа, – затем рядом с ее отражением появляется отражение лица ее матери, дрожащее на подернутой рябью поверхности воды, окруженное плавающими опавшими лепестками цветов вишни.

По-вьетнамски – «май фыонг».

Цветы вишни.

Сейхан моргнула, заставляя себя вернуться в настоящее. Ее не удивило то, что ее мать взяла себе новое имя. Она скрывалась, пряталась. А новое имя давало новую жизнь.

Задействовав все ресурсы «Сигмы», Сейхан установила личности тех вооруженных людей, кто забрал ее мать. Это были сотрудники тайной полиции Вьетнама, лицемерно именовавшейся Министерством общественной безопасности. Они проведали об отношениях матери Сейхан с американским дипломатом, об их любви, плодом которой стала Сейхан. У них возник план выведать через него государственные тайны Соединенных Штатов.

Мать находилась в тюрьме на окраине Хошимина – но год спустя ей удалось бежать во время бунта заключенных. Какое-то время из-за ошибки канцелярских работников она считалась погибшей, убитой в ходе подавления бунта. Именно эта счастливая ошибка и позволила молодой женщине покинуть Вьетнам и затеряться в бескрайнем мире.

«Искала ли мать меня? – гадала Сейхан. – Или также считала, что меня нет в живых?»

У нее была целая тысяча вопросов без ответов.

– Гуань-инь, – продолжал Хван Пак. Его губы тронула легкая усмешка, приправленная горечью и издевкой. – Такое красивое имя определенно ей не шло… по крайней мере тогда, когда я познакомился с ней восемь лет назад.

– Что вы имеете в виду? – спросил Грей.

– «Гуань инь» переводится с китайского как «богиня милосердия». – Ученый-ядерщик поднял левую руку, показывая, что на ней всего четыре пальца. – Вот каким оказалось ее милосердие.

Подсев ближе, Сейхан впервые подала голос.

– Как вы познакомились с этой женщиной? – холодно спросила она.

Похоже, Хван Пак первоначально намеревался пропустить ее слова мимо ушей, но затем его глаза чуточку прищурились. Он пристально посмотрел на Сейхан, вероятно, впервые по-настоящему увидев ее. В его взгляде мелькнула подозрительность.

– Вы говорите так, словно… – запинаясь, выдавил он. – Как раз тогда… но это невозможно.

Грей подался вперед, привлекая к себе внимание ученого.

– Нам очень дорого обошелся этот час, доктор Пак. Повторяю вопрос дамы… как вы познакомились с Гуань-инь? При каких обстоятельствах?

Хван Пак разгладил лацканы пиджака, стараясь взять себя в руки. Лишь затем он заговорил.

– Когда-то она заправляла вот этим самым кабинетом, – сказал он, обводя взглядом роскошную обстановку. – Как «голова дракона» Коулуна, глава триады «Дуан чжи».

Помимо воли Сейхан вздрогнула, услышав это название.

Грей презрительно фыркнул.

– То есть вы хотите сказать, что Гуань-инь возглавляла китайскую триаду?

– Да, – резко подтвердил Хван Пак. – Гуань-инь единственная из женщин стала «головой дракона». Добилась она этого беспощадной жестокостью. Мне не следовало брать у нее в долг.

Он почесал обрубок пальца.

Это движение не укрылось от Грея.

– Она приказала отрезать вам палец?

– Нет, – поправил Хван Пак. – Она сделала это сама. Приехала из Коулуна с молотком и долотом. В переводе название ее триады означает «сломанная ветвь». У Гуань-инь это также фирменный знак, подстегивающий расплатиться с долгом.

Грей поморщился, мысленно представив себе это кровавое истязание.

Сейхан приходилось не легче. Учащенно дыша, она пыталась сопоставить подобную жестокость с той матерью, которая когда-то выхаживала голубя, сломавшего крыло. Но она чувствовала, что этот человек не лжет.

Однако Грея мучили сомнения.

– И как узнать, что эта женщина, возглавлявшая триаду, та самая, кого мы ищем? Какие доказательства вы можете представить? У вас с собой есть ее фотография?

В свой запрос, распространенный по всему миру, «Сигма» включила фотографию матери Сейхан, взятую из архивов вьетнамской тюрьмы, в которой та содержалась. Также был приложен перечень вероятных мест нахождения, к несчастью, охватывающий значительную часть Юго-Восточной Азии, а также составленное компьютером изображение того, как эта женщина может выглядеть сейчас, по прошествии двадцати лет.

Доктор Хван Пак оказался единственной рыбой, клюнувшей на эту наживку.

– Фотография? – Северокорейский ученый покачал головой. Он закурил еще одну сигарету, демонстрируя болезненное пристрастие к никотину. – Эта женщина никогда не показывается на людях. Только верхушка ее триады видела ее лицо. Если же ее случайно увидит кто-либо посторонний, он проживет после этого столько, что не успеет ничего никому рассказать.

– В таком случае как вы?..

Хван Пак потрогал себя за шею.

– По дракону. Я увидел его, когда она размахивала молотком… сверкая серебром, он болтался у нее на шее, такой же безжалостный, как и его обладательница.

– Вот такой?

Скользнув пальцем к воротнику, Сейхан достала свой собственный брелок в виде свернувшегося кольцом дракона. Фотография брелока имелась в досье «Сигмы». Талисман Сейхан был точной копией того, что носила ее мать. Образ оригинала запечатлелся в ее памяти, частенько всплывая в сновидениях.

…Она лежит, свернувшись в объятиях матери, на маленькой койке под раскрытым окном, поют ночные птицы, лунный свет отражается от серебряного дракона у матери на шее, дрожа как рябь на воде при каждом дыхании…

У Хван Пака воспоминания были другие. Он отпрянул назад от брелока, словно стараясь укрыться от этого зрелища.

– Полагаю, таких брошей в виде дракона множество, – заметил Грей. – То, что вы нам представили, нельзя считать доказательством, – одно только ваше слово о некоем ювелирном украшении, которое вы видели восемь лет назад.

– Если вам нужны настоящие доказательства…

Сейхан не дала ему договорить, поднявшись с места и убрав дракона; знаком она предложила Грею переговорить наедине.

Когда они отошли за столик для игры в баккара, Сейхан склонилась к уху Грея. Ковальски загораживал их своей внушительной тушей.

– Он говорит правду, – сказала Сейхан. – Нам нужно двигаться дальше и установить, где именно в Коулуне находится моя мать.

– Сейхан, понимаю, тебе хочется поверить ему, но предоставь мне…

Она схватила его за руку, не давая закончить.

– Название триады. «Дуан чжи».

Прочтя что-то у нее на лице, Грей молчал, давая ей высказаться.

Сейхан почувствовала, как у нее навертываются слезы, рожденные радостью и горем там, где в джунглях по-прежнему поют ночные птицы.

– Название… «сломанная ветвь», – продолжала Сейхан. Только произнеся вслух эти слова, она почувствовала, как у нее внутри что-то сломалось.

Грей ждал, ничего не понимая, но не собираясь ее торопить.

– Мое имя, – запинаясь, заговорила наконец Сейхан, внезапно почувствовав себя совершенно беззащитной, – то, которое дала мне мать… от которого я отказалась, вынужденная похоронить в прошлом свое детство… мое имя было Чи.

Новое имя позволило начать новую жизнь.

Грей широко раскрыл глаза.

– На самом деле твое имя Чи?

– Было Чи, – упрямо стояла на своем Сейхан.

Та девочка давно умерла.

Сейхан медленно сделала вдох и выдох, стараясь совладать с собой.

– По-вьетнамски «чи» означает «ветка».

На лице Грея она прочитала понимание.

Ее мать назвала триаду в честь своей пропавшей дочери.

Прежде чем Грей успел ответить, из-за закрытой двери раздался резкий кашель – однако звук этот издало не человеческое горло. В коридоре на пол с глухим стуком упали тела, скошенные шквалом пуль, выпущенных из оружия с глушителем.

Грей уже был готов встретить опасность лицом к лицу. Ковальски поспешил к нему на помощь.

Из противоположного угла донесся спокойный голос Хван Пака.

– Вы просили доказательства? – Он указал на дверь дымящейся сигаретой. – Вот и они!

Сейхан тотчас же поняла, что сделал северокорейский ученый. Ей следовало догадаться раньше, учитывая то, что они сейчас услышали. Она мысленно обругала себя последними словами. В прошлом ее никогда не заставали вот так вот врасплох. Работа в «Сигме» расслабила ее.

Хван Пак попятился от двери, однако, похоже, происходящее его нисколько не испугало. Это была его игра, награда за которую должна была многократно превзойти то, что обещал ему Грей, – возможно, она даже позволит ему расплатиться со всеми долгами. Это было тонко рассчитанное предательство: ублюдок обернул все в свою пользу, продал своих гостей триаде матери Сейхан, передав предостережение женщине, которая так тщательно скрывала свое лицо от всего мира.

Эта женщина безжалостно расправится с любым, кто только приблизится к тайне.

Сейхан понимала это.

Она сама поступила бы так же.

Для того чтобы остаться в живых, все средства хороши.

01 час 44 минуты

Чжулон Дельгаду не так быстро догадался, что означает такое внезапное развитие событий в казино «Лиссабон». Вскочив на ноги, он схватил сотовый телефон.

На плазменном экране было видно, как трое иностранцев отреагировали на какое-то смятение за дверью кабинета. Мужчины опрокинули стол набок, укрываясь за ним как за щитом. Находившийся в противоположном конце помещения северокорейский ученый, похоже, остался спокоен. Но даже он отступил в дальний угол, подальше от опасности.

Ткнув большим пальцем кнопку быстрого набора номера, Чжулон связался с находящимся в «Лиссабоне» Томашем. Ранее он распорядился, чтобы его команда не начинала действовать до тех пор, пока не уйдет доктор Пак. Меньше всего ему были нужны проблемы с Северной Кореей. У него имелись весьма выгодные связи с правительственными чиновниками этой страны, которым он помогал нелегально переправлять таких влиятельных персон, как Хван Пак, в Макао и обратно. Больше того, Чжулон сам побывал в Пхеньяне, чтобы поддержать и укрепить эти связи.

Как только соединение было установлено, послышался голос Томаша, тяжело дышащего, словно после долгого бега.

– Сеньор, мы также видели это, по системе внутреннего видеонаблюдения. Перестрелка. Сейчас я направляюсь туда. Кто-то совершил нападение на этот самый кабинет люкс.

Чжулон ощутил укол справедливого негодования. Неужели кто-то вздумал отобрать у него товар? Или какой-то неудовлетворенный заказчик решил обойти аукцион и предпринять прямой подход?

Но Томаш прервал его рассуждения.

– Мы считаем, это дело рук одной из триад.

Чжулон стиснул кулак.

Проклятые китайские собаки…

Судя по всему, где-то произошла утечка, и его план стал известен чужим ушам.

– Сеньор, как нам действовать? Отступить или продолжать все по плану?

У Чжулона не было выбора. Если он сейчас не ответит в полную силу, триады сочтут это проявлением слабости, и тогда ему придется долгие годы вести войны за передел сфер влияния. Допустить такое нельзя. Его организации придется заплатить слишком высокую цену, при этом сам он упадет в глазах китайских чиновников, заправляющих в Макао.

Нужно идти на крайние меры.

– Перекройте «Лиссабон», – приказал Чжулон, собираясь преподать наглецам хороший урок. – Вызовите дополнительных людей. Всех тех, кто будет обнаружен в казино, про кого достоверно известно, что они принадлежат к триадам, прикончить на месте. Всех предполагаемых сообщников – тех, кто помог им проникнуть в казино или просто знал о намеченном ударе, – также убить.

– А как насчет целей?

Чжулон взвесил все плюсы и минусы. Хотя эти двое могли принести значительную прибыль, их смерть явится важным уроком. Это продемонстрирует готовность его, Чжулона, пожертвовать прибылью, ради того чтобы сохранить свое положение и власть. А для китайцев честь и сохранение лица важны так же, как воздух.

Дав гневу утихнуть, Чжулон смирился с реальностью. Что сделано, то сделано. К тому же за два трупа тоже можно будет выручить кругленькую сумму. Небольшая прибыль лучше, чем вообще никакой прибыли.

– Убейте их, – приказал Чжулон. – Убейте всех.