Онлайн чтение книги Госпожа моего сердца
Глава 18

Первое, что услышала, просыпаясь, Меланта, был чей-то рокочущий голос и звук сдираемого полога. На нее хлынул серый свет зимнего утра.

— Низкорожденная потаскуха!

Рядом возникла огромная темная фигура, и что-то со свистом обрушилось на нее. Удар был нацелен ей в плечо и шею, но толстые одеяла, закрывавшие ее до самого подбородка, смягчили силу удара.

Что-то черное снова мелькнуло в утреннем свете. Она услышала крик и почувствовала, что кто-то навалился на нее, оказавшись между ее телом и нападавшим. Послышался удар, который напоминал ей по звуку удар топора по дереву. Тело, лежащее на ней, вздрогнуло, затем послышался новый удар, и тело дернулось опять. Весь мир после первого удара подернулся пеленой. Однако по прошествии какого-то времени она начала приходить в себя, и до нее дошло, что на ней лежит Рук, прижимая ее к кровати и закрывая от нападавшего, который обрушивал сильные удары на его обнаженную спину.

— Она мертва! — вопил чей-то голос. — Убирайся прочь, недостойный отпрыск! Я умертвил ее!

После каждого удара тело Рука дергалось, он делал резкий выдох и скрипел зубами, но продолжал лежать, прикрывая ее. Одной своей рукой он закрывал ей лицо, принимая удары спиной и предплечьем.

— Уж день настал! — вопил нападающий. — Вставай! Смотри, чтоб не потерять свою шкуру. Твоя низкорожденная сучка убита. Презренная потаскушка, которую ты выбрал для обручения, отошла в другой мир, а я займусь теперь ее ублюдками, чтоб вычистить твое гнездо. Как недостойна была она! Вперед, нас ждут мечи!

Его оружие снова со свистом опустилось ему на спину.

— Восстань! Что толку закрывать презренный труп. Ты должен подниматься!

Удары стали несколько слабеть. Почувствовав это, Рук быстро приподнялся, протянул руку. Она увидела седого человека, стоявшего рядом с кроватью и намеревавшегося ударить в очередной раз деревянным мечом, который он держал обеими руками. Тот опять стал опускаться со свистом, но попал в выставленную Руком ладонь. Рук успел сжать ее и, рванув, выхватил меч.

Он соскочил с кровати, отдернул занавески и отшвырнул деревянный меч, который, ударившись о дверь, вызвал целую волну отзвуков эха.

— Прекрати!

Расставив ноги, Рук грозно смотрел на взбешенного старика, стоя перед ним и по-прежнему закрывая собою кровать с Мелантой. Его обнаженная спина была покрыта красными полосами от ударов.

Старик даже не взглянул на Рука.

— Дурно пахнущая, нечистая сучка! Ты все еще жива? — Он двинулся к Меланте. Его массивная фигура дышала силой, седая борода свисала клочьями. — Так берегись и знай же, я задушу тебя!

Рук рванулся к нему, схватил его, приговаривая:

— Приди в себя, сэр. Ты творишь зло! Прислушайся к моим словам!

— Прислушаться к тебе?

Началась борьба. Несмотря на свои годы, старик был достаточно силен. Он бешено боролся, но к Меланте прорваться не смог.

— Ты должен прислушаться ко мне! — захрипел он. — Пусть покарает ее Бог! Как можно позорить род отца своего ее низкой кровью! — он плюнул в сторону Меланты.

— Хватит! Достаточно! Сейчас же прекрати свои грубости! — Рук сделал усилие и повалил старика на колени. — Стыдись.

Старик отчаянно боролся, но Рук не давал ему подняться.

— У меня нет детей. Ты знаешь об этом не хуже меня. Я столько раз твердил тебе об этом. А теперь слушай. Изабелла мертва уже много лет. Моя госпожа — принцесса Меланта Монтевердская и Боулэндская, и она стала моей женой. Я хочу, чтобы ты это понял. Поэтому я требую, чтобы ты повторил мои слова, тогда я отпущу тебя.

Старик прекратил борьбу. Меланта приподнялась на постели, прижимая к ушибленному плечу одеяла. Старик побледнел и первый раз посмотрел на нее.

— Боулэндская? — произнес он. Его голос неожиданно изменился и теперь был вполне нормальным, без той дикой ярости, которая говорила о его безумии. — Хо, так это дочь Ричарда?

Рук отпустил его. Тело старика вдруг начали сотрясать рыдания. Рук повернул голову к Меланте и спросил:

— Моя госпожа, вы ранены?

В ее плече и по всей руке сейчас пульсировала боль. Но, вообще-то, ушиб, по-видимому, не был особенно серьезным, так как целый слой одеял смягчил удар. Скорее, она была подавлена психически. Не найдя в себе сил произнести что-нибудь, она просто покачала головой. Тогда Рук повернулся, тоже опустился на пол и обнял стонущего старика, крепко прижимая его к себе, словно тот был маленьким ребенком.

— Кто это? — наконец сумела вымолвить Меланта.

— Сэр Гарольд. — Рук осторожно стал поднимать старика, и встал сам. — Пошли, сейчас ты можешь нас оставить, сэр.

Сэр Гарольд отстранился от Рука и спросил:

— Сэр Ричард? Так ты породнился с сэром Ричардом, мальчик?

Рук дотронулся до его плеча и указал на Меланту.

— Его дочь, — тихо пробормотал он. — Графиня.

Это произвело странное впечатление на старика. Он запустил руки в волосы и разразился какими-то невнятными причитаниями. Вдруг силы оставили его, и он рухнул на пол, где распростерся и, лежа ничком, стал просить пощады, говоря то о ее отце, то о Боулэнде, то о своем желании убить ее. Рук пытался успокоить старика, но это было бесполезно.

— Сэр Гарольд, — произнесла она величественно. — Довольно! Говорите ясно, как подобает достойному рыцарю. Или же оставьте нас.

Этот приказ, отданный твердым голосом высокомерной особы, моментально достиг пораженного недугом мозга седого рыцаря. Он прекратил свои стенания, замолк, подполз на коленях к краю кровати и, сцепив свои руки, которые покрывали многочисленные шрамы, поднял голову и произнес:

— Моя высокочтимая госпожа! В меня вселился демон!

— Да, теперь мне это ясно, сэр Гарольд.

— Моя госпожа, — продолжал он, тяжело вздохнув. — Мне кажется, чтобы поразить его, мне придется покончить с собой.

— Нет, ты не должен делать этого. Ни я, ни лорд Руадрик не дадим тебе на это позволения. Это противно воле Божьей, сэр Гарольд. К тому же это лишило бы нас возможности использовать твою помощь и совет, когда возникнет в том нужда. — После этих слов она немного смягчилась и продолжила менее строгим тоном: — Когда демон снова попытается захватить тебя, ты должен искать спасения у Бога. Проси его совета и утешения, так как он приходит на помощь тем, кто хочет лишь добра и верной службы господину своему.

На лице старика появилось восхищенное выражение.

— Благословенны будьте вы, моя госпожа. Вы — мудрейшая и достойнейшая госпожа в мире.

— Вся мудрость перешла ко мне от отца. Да упокоит Бог душу его. Что до меня, я лишь напоминаю о твоем долге.

Глаза сэра Гарольда снова наполнились слезами, но он не заплакал, а лишь вздохнул.

— Высокочтимая леди. Воистину Господь Бог благословил этот дом, направив вас к нам женою моего господина. Совсем не вас имел я в виду, когда ворвался в ваши покои. Мне представилось, что я расправляюсь с низменной низкорожденной сучкой, чтобы очистить благородный род моего господина.

— Бог милостью своей избавил тебя от тяжкого греха, — снова величественно произнесла она. — Пусть этот случай запомнится и западет тебе в душу, как ты едва сумел уберечься от смертного греха.

Он поклонился.

— Лорд Руадрик назначит тебе наказание за то, что ты нанес мне удар. Но если только оно окажется тяжелее, чем день заключения, то я попробую вступиться за тебя.

— Благодарю, моя госпожа, за вашу доброту, — ответил он смущенно.

— А теперь оставь меня. — Она высунула руку из-под одеяла и торжественно протянула ему для поцелуя. Он сделал резкое движение в направлении ее руки, и Меланта пожалела о своем поступке. Но все сошло хорошо. Он осторожно, едва касаясь, дотронулся своими пальцами до ее ладони и в грациозном полупоклоне склонился над рукой.

— Да сохранит Бог ваше величество.

Все это время Рук стоял рядом, приняв такую позу, словно собирался броситься Меланте на выручку. Сэр Гарольд распрямился, поклонился обоим на прощание, заявил, что он отдает себя целиком и полностью на милость своему господину, желая получить справедливое наказание за свой поступок, и широкими шагами вышел из комнаты.

Рук немедленно затворил за ним дверь и запер ее. Ничего не говоря, он взял рубаху, натянул ее через голову, скрывая огненные отметины на своей коже. Только сейчас Меланта вдруг осознала, что на улице идет дождь, в комнате мрачно и довольно сыро. Она откинулась на подушки и произнесла:

— Так, чего еще мне ожидать в этом доме? Ее плечо болело, но она, взглянув на Рука и поняв его состояние, решила больше не жаловаться на рану, когда он спросил довольно холодно:

— Вы не очень пострадали, моя госпожа? Она просто ответила:

— Все нормально. Осталась живой, и этого достаточно.

— Он не совсем в себе, моя госпожа, — продолжил Рук. — Он сам не может ничего с собой поделать во время приступов безумия.

— Кто он?

— Мой учитель по боевому искусству. Когда он был в расцвете сил, ему нанесли удар по голове. Этот удар расколол его череп до самого мозга. Он выжил, но с тех пор ему часто не удается совладать со своей яростью. Но он отличный рыцарь, моя госпожа, и научил меня всему лучшему, что я знаю о боевом искусстве.

— Вот в чем секрет твоей непобедимости. Ты бьешься, как сумасшедший, потому что тебя учил сумасшедший.

Он пожал плечами.

— Напор и необычность действий, может быть. Сэр Гарольд очень большое значение придает чистоте рода. Изабеллу он презирал, хотя я никогда не привозил ее сюда. Простое упоминание о ней приводит его в бешенство. Сам он хотел для меня невесты не ниже принцессы…

В этот момент он вдруг понял, кому говорит эти слова, и замолчал, смущенно взглянув на Меланту.

— Значит, тогда мне надо постараться произвести на него впечатление, чтобы расположить к себе, — быстро произнесла она, чтобы перевести разговор на другую тему.

Он захлопнул крышку сундука.

— Вы уже произвели на него впечатление, моя госпожа. Ваша речь и манера общаться потрясли его.

— А, так это мой особенный дар.

— И очень полезный. Краткого общения с вами достаточно, чтобы у мужчины голова пошла кругом.

— А в этом и состоит цель благородных речей и манер. Не одного принца они спасли от неминуемой смерти.

— Вы встаете, госпожа? — спросил он, завершая свой туалет. — Или будете спать всю оставшуюся жизнь?

Она снова скользнула вниз и натянула одеяла на голову. Из-под белой теплоты, в которую она погрузилась, до нее долетели звуки его удаляющихся шагов. Послышался скрип раскрываемой двери.

Она вдруг резко подскочила и села в кровати.

— Подожди.

Он замер у двери, держась за нее одной рукой.

— Я не желаю, чтобы ты уходил от меня, — сказала она.

Он сделал легкий поклон и стал ждать, полагая, что сейчас последуют поручения.

— Я не желаю, чтобы ты УХОДИЛ!

— Моя госпожа, меня ждут в зале. Я долго отсутствовал, и накопилось много дел, требующих моего участия. Возможно, это место выглядит очень необычным для вас, но все-таки я его хозяин.

Она очень хорошо понимала его обязанности, которые он должен был исполнять, как лорд, в своем поместье, но внутри ее гнездился какой-то злобный бесенок, который заставил ее вести себя как испорченный ребенок. Она упала на матрас, повернувшись к нему спиной.

— Когда вы поднимитесь, моя госпожа, вы найдете меня внизу.

Она снова услышала скрип двери, снова подскочила и, схватив подушку, запустила ею в него. Подушка попала Руку в плечо. Он повернулся, и она швырнула другую подушку прямо ему в грудь.

Затем она упала на кровать и укрылась с головой под одеяло. Дверь захлопнулась. Послышался скрип половиц по направлению к кровати. Меланта почувствовала себя совершенно несчастной. Она злилась на себя, потому что теперь не знала, что сказать. Нельзя же было просто сообщить ему, чтобы он остался с ней, и что ей хотелось, чтобы он обнимал ее. Как, однако, она упала, если хочет просить его о том, в чем сама постоянно отказывала другим, и как невыносимо ужасно будет, если он вдруг откажет ей сейчас и вместо нее предпочтет общество своих любимых менестрелей.

Окажись она на его месте, она точно так же занялась бы делами. Поэтому, обращаясь к матрацу, она проговорила:

— Ты очень неучтиво ведешь себя со мной. Ты даже не пожелал мне перед уходом доброго утра.

— Что ж, доброе утро.

— Доброе утро. Желаю тебе свалиться в кипящую воду и свариться в ней заживо.

Она почувствовала на своей спине его тяжелую руку. Затем вторую. Две этих руки, ухватив накрывающие ее одеяла, смахнули их в сторону, легли на ее обнаженные плечи и повернули Меланту. Она уткнулась своим лицом ему в шею и почувствовала, как рядом с ней с силой прогнулся матрас под его тяжестью. Из ее груди вырвалось всхлипывание. Она резко повернулась к нему, не обращая внимания на боль в плече, и подставила губы для поцелуя.

— Нет, я совсем не желаю тебе этого, — произнесла она, целуя его щеку, покрытую небольшой утренней щетиной. — Я сама пропаду без тебя.

— Меланта! — он с силой прижал ее к себе. — Моя повелительница…

И она получила все, чего жаждала, совсем без каких-либо просьб или намеков: Рука самого, его отнюдь не целомудренные объятия, его прикосновения там. Но вскоре она не могла осознавать и этого, растворяясь в нем.

Рук оставил ее спящей. Опять спящей. Да, эта его жена была просто сонным чудом: постоянно засыпавшим в его объятиях, словно околдованная каким-то магом-чародеем. Он прижался щекой к ее растрепавшимся волосам. Он снова погрузился в меланхолию, к нему прдступали печаль и предчувствие неминуемых утрат.

Он стал ждать, когда это все пройдет. Он слышал дождь, думал о ней, размышляя над тем, как она покорила и пленила его. Она обладала тем изящным высокомерием, которое совсем не оскорбляло его; совсем нет. Ее манера говорить, привычка повелевать были так естественны для Ме ланты. Она была предназначена для этого, рождена такой. Ей такой только и можно было жить на этом свете.

Но она же бросала подушки в него. И обсыпалась песком. Взрослая женщина, в достаточно зрелом возрасте, принцесса до мозга костей, и вдруг хулиганит и безобразничает, как низкорожденная девчонка. Он не раз наблюдал, как благородные дамы при дворе кокетничали, подражая детям: говорили писклявыми голосами, принимали смешные позы. Но делали они все это для того, чтобы привлечь внимание мужчин. С ней же все было по-другому. Она по правде бросалась тогда, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Да и вообще, ему почему-то казалось раньше, что она будет более изощренная в любовных делах. У них выходило все намного лучше, когда он начинал действовать сам.

Иногда ему приходила в голову ужасная мысль: «Что, если у нее не одна, а две души». Или же, что еще хуже, она просто решила посмеяться, разыграть его. Он привез ее сюда сквозь тайное лесное заграждение, и теперь она знала абсолютно все о Вулфскаре. Она уедет отсюда, расскажет об этом всему миру, будет издеваться над ним, лишит его всего самого сокровенного. На всем свете теперь оставался один сэр Гарольд, который знал Рука и мог свидетельствовать о его принадлежности к роду. Только один сумасшедший старик, чтобы поддержать претензии Рука на свое поместье, а против — почти весь мир, и в первую очередь самое богатое аббатство на северо-западе Англии. А все надежды на уважение и поддержку Ланкастера, его заступничество перед королем утеряны навсегда.

И все же он по-настоящему не мог верить в это. Меланта была такой мягкой и нежной в его объятиях. Так порывисто обнимала его, приникала к нему, словно он был ее единственным и главным защитником от какой-то ужасной опасности. Что ж, она осторожно миновала его лесную преграду, но ту преграду, которую он возвел вокруг своего сердца, она просто смела, дажгла, и теперь от его оборонительных сооружений оставались лишь дымящиеся головешки.

Слишком поздно. Она здесь, он был в ее власти, теперь, как и с того самого момента, когда в первый раз увидел ее.

— У тебя нет выбора, если только ты хочешь спасти эту свою сестру, — тихо, хриплым голосом заявил Аллегрето. Он стоял, облокотившись на стол. — Ты глупа, Кара, совершенно и безнадежно тупа. У тебя не хватит смелости и умения сделать что-нибудь самой.

Они находились сейчас в жалкой маленькой таверне, в которой варили и продавали эль. Сквозь узкое зарешеченное окно на лицо Аллегрето падал тусклый свет, меняя его очертания так, что сейчас он казался каким-то языческим изваянием, сохранившимся с незапамятных времен. Дым, шедший от открытого очага, пропитал все насквозь, включая и эль, который пила Кара. Она сделала еще глоток, заставив себя проглотить это кислое варево. На улице было холодно, небо затянули тяжелые тучи, из-за чего все казалось серым. Обычная погода в этой северной, забытой Богом земле. Если только здесь не шел дождь, то значит, собирался снегопад. Кара поставила кружку и посмотрела на Аллегрето.

Он был очень терпелив с ней. Однажды она попыталась выкрасть у него свое серебро, пока он спал. Это была безнадежная затея и почти наверняка фатальная для нее. Результатом она имела то, что у нее на шее появился длинный разрез с той стороны, где он обычно держит свой узкий кинжал.

— Как же я могу придти к ней? — прошептала она в отчаянии? — Она же говорила, что прикажет убить меня!

— Если бы она и вправду хотела этого, то ты давно бы была мертва. — Он откинулся, допивая свой эль. — Она бы сказала мне, чтобы я занялся тобой.

— Так она мне и сказала, что натравит тебя на меня. Но только не сказала, когда. Добавила, что не заставит страдать меня в ожидании смерти очень долго!

Он рассмеялся.

— Все правильно. И что же ты, гусыня, сделала? Удрала, то есть поступила именно так, как она и хотела.

Кара яростно посмотрела на него.

— Точно так же, как и ты, Навона.

Он кивнул. Его улыбка преобразилась и стала зловещей.

— Да, я тоже удрал. И мне за это придется расплатиться сполна, если только я не смогу исправиться.

Его взгляд устремился куда-то вдаль. Дважды, пока они спали в том сарае, она просыпалась ночью от какого-то тихого звука, ей казалось, что это плач. Значит, он плакал. Но, может быть, впрочем, это был только сон.

— Что ж, — продолжил он, — она перехитрила саму себя. Она совсем не собиралась для своей охраны выбрать человека, который ей достался. Скорее всего, этот «зеленый» парень, в конце концов, бросил ее или же, что более похоже на истину, был убит бандитами, когда он один защищал ее. Мне кажется, что теперь нам надо найти хороший выкуп, заплатить его и добиться, чтобы ее выдали нам, связанную по рукам и ногам шелковыми лентами.

— Может быть, ее убили, — сказала Кара, неожиданно почувствовав себя виноватой.

— Они, конечно, все глупы, но не настолько. Она стоит так много богатства, как им еще и не приходилось мечтать. И, могу поклясться, они быстро узнали об этом. Конечно, они вернут ее за хорошие деньги.

— Святая Мария! Если ты так хочешь спасти ее, иди и попроси принца того города Честера, чтобы он помог тебе.

— Города не имеют здесь принцев. Я не знаю, кого они тут имеют, но я уверен, что, кто бы ни правил в непосредственной близости от этого гнезда преступников и бродяг, он не будет стремиться окончательно портить с ними отношения. А потом, даже если она и одурачила меня своими проклятыми трюками насчет болезни, то все равно, чума может гнездиться в больших городах. Хотя, как выясняется, сельская местность пока чиста. Нет же, мы будем действовать из собственных владений принцессы, где можем как-то управлять событиями.

— Я не могу пойти в этот замок! — Кара Старалась сохранить внешнее спокойствие, поскольку на нее все время смотрела жена хозяина этого места. Правда, здесь никто не говорил на цивилизованном языке, за все время путешествия она слышала лишь несколько слов на ломангм французском. Но было видно, что иностранцы здесь им не в диковинку. Это могло означать, что здесь уже побывали люди из основного каравана Меланты, в котором ехала зе свита. Отсюда до замка Боулэнд было всего лишь час езды, если верить этой глупой жене хозяина. — Что, если другие уже приехали сюда?

— Ха! Ты разве не знаешь, кого она поставила командовать караваном? Содорини, этого старого дурака! Да они же поедут такими окольными путями, что не попадут сюда еще несколько недель. А чего ты, собственно, опасаешься?

— Я… — Она неожиданно замолчала. Покрытое тенями лицо Аллегрето растеклось в улыбке.

— Так кто же это, гусыня Монтеверде?

Она сделала еще один глоток неприятного эля.

— Кара, — произнес он, пока еще терпеливо, — неужели ты не понимаешь, что я знаю, что среди них есть еще один человек Риаты? Но у тебя нет выбора, уверяю тебя. Переходи к нам. Мы не охотимся за чужим, не так, как эти собаки Риаты. А Монтеверде исчезнут навсегда. — Он наклонил ся над столом. — Я обещаю, что поговорю с моим отцом. И, если твоя сестра еще жива, мы освободим ее.

— Ты не можешь обещать мне этого, — ответила она.

Он пожал плечами.

— Не могу, потому что, может быть, ее уже нет на этом свете.

— Ты не можешь обещать за Навону, — она скривила свои губы. — Он разбил мою семью. Моя мать умерла от позора, а мой отец…

— Был дурак, — спокойно заключил за нее Аллегрето. — Если бы он заботился о своей семье, то сделал бы то, о чем его просили.

Она почувствовала такую ярость, что отвернулась, не в силах вымолвить ни слова, чтобы защитить своего отца. Она не знала, что требовал от него Навона. Но она знала, что против него было сфабриковано обвинение, за что его пытали, пока он не умер. И знала, что это было дело рук Навоны. Она вскочила из-за стола и вылила всю жидкость из кружки в огонь.

— Я не могу иметь Дело с Навоной.

Он вскочил так же быстро, как и она, почти одновременно с ней.

— Кара. — Он встал между ею и дверью.

— Не могу, — повторила она.

— Кара!

— И не хочу.

— Нет, Кара, пожалей меня.

— Тебя? — взвизгнула она. — А кто пожалел моего отца или мать? Кто хоть когда-нибудь пожалел меня или мою сестру? Нет. Почему же я должна жалеть тебя, такого отъявленного негодяя, каков ты есть?

— Кара, — сейчас он почти умолял ее, — ради всего святого! Мне же придется убить тебя!

Она затихла. Это было ясно и без его напоминания, и тем не менее она была потрясена. Он заманил ее в ловушку. Она была сейчас в комнате. Дорогу к двери преграждал он. Она посмотрела на кинжал, который висел у него сбоку.

— Только не пробуй, — сказал он. — Не пробуй Делать этого, прошу тебя.

МУРР…. Из кучи тряпья поднялся кот. Он стал потягиваться, и Кара на мгновение перевела на него взгляд. Затем она снова посмотрела на Аллегрето. У того в руках уже был стилет. Женщина закричала и забилась в угол.

— Только скажи. — Его рука пока еще некрепко сжимала кинжал. — Только скажи, что ты с нами. Я поверю тебе.

От огня валил сильный дым.

— Я не могу. Ни за что на свете.

Из его груди вырвался тот же самый грустный звук, который она слышала ночью. Его пальцы плотнее улеглись на рукоятке. Лезвие приподнялось.

— Неужели ты так ненавидишь меня?

— О да. Больше, чем ты думаешь!

— Я спасу твою сестру. Клянусь своей душой что спасу ее.

— У тебя нет никакой души. — Ее трясло. — Лжец и убийца. — Она сделала несколько шагов по направлению к двери. — Ад поглотит тебя.

Он шагнул ей наперерез. Кара вздрогнула. Ее гордость быстро исчезла, превращаясь в позорный страх. Он схватил ее за руку. Кончик кинжала уперся ей в бок, и она почувствовала его острие сквозь грубую материю. У нее на шее пульсировала жилка. Она тряслась так сильно, что острие ножа покалывало ее. На глаза наворачивались слезы.

— Ну, давай же, Навона! — Ее губы судорожно поджались, обнажив зубы.

Он не спускал с нее своих черных красивых глаз. Кончик кинжала снова уколол ее. Она дернулась.

— Прекрати! — закричала она. — Прекрати мучить меня!

— Значит, ты с нами?

— Нет, я убью тебя при первой же возможности! — Ее охватил страх. В последнем бессмысленном, безумном и безнадежном усилии найти защиту, она прокричала: — Я работаю на Риату. Я плюю на имя Навоны. Я хочу, чтобы оно навсегда исчезло с лица земли!

Он надавил на кинжал. У нее из глаз брызнули слезы. Ей было так больно. Она представила себе, как нож сейчас войдет в ее тело и ей будет в тысячу раз больнее. Она ждала этого. В голове мелькнула паническая мысль, что она умрет без причастия. Но сейчас все ее мысли были заняты Еленой, с которой она снова и снова мысленно прощалась.

Он отпустил ее так неожиданно, что она не удержалась и отлетела на несколько шагов назад, упав на край стола.

В окне мелькнула тень. Она услышала ржание лошади, затем чавкающий звук копыт по грязи. Снаружи раздался голос.

Хозяйка таверны рванулась вперед. Аллегрето остановил ее, приложив к ее рту кулак, и махнул перед самым лицом кинжалом. Затем медленно отпустил.

Она отпрянула и, словно тюк, осела в своем углу.

Дверь с шумом отворилась, и в комнату вошел молодой человек. Он сбросил капюшон, под которым оказались влажные светлые волосы. У него с собой была фляга, которую он водрузил на стол и обратился к женщине с каким-то вопросом. Он говорил по-английски, но одно слово «Боулэнд», которое он произнес в конце своего вопроса, Аллегрето хорошо понял. Женщина кивнула головой, опасливо глядя то на Кару, то на Аллегрето. Вошедший повернулся.

— Да благословит вас Бог! — сказал он дружески, махнув рукой в сторону двери, добавил еще что-то по-английски, по-видимому, насчет непогоды.

— Защитит вас Бог, мой господин, — смело обратилась к нему Кара по-французски, распознав в нем своего спасителя. Пальцами одной руки она крепко сжимала себе бок, в котором образовалась ноющая рана.

Незнакомец поклонился.

— Благодарю вас, прекрасная леди, — ответил он. Его французский язык был ужасным, но слова он произносил достаточно понятно. Он кивнул в сторону Аллегрето и добавил: — Достопочтенный сэр.

Аллегрето поклонился и указал на стол.

— Почтите нас своим присутствием.

— Охотно.

Молодой человек улыбнулся, снял свой плащ, отряхнул его, подняв при этом целый поток брызг, затем повесил у очага. На нем была одежда темного цвета. Нижняя часть ног покрылась толстым слоем грязи. Цвет его одежды в нормальных условиях показался бы Каре неприятным, но после недели, проведенной с Аллегрето, открытое лицо и добрая улыбка были намного важнее каких-то условностей вкуса и моды.

— Меня зовут Гай. Я из Торбека, — заявил он. — Но мне кажется, вы не англичанин, сэр.

— Мы служим принцессе Монтевердекой, — , ответил Аллегрето.

— Ха! Монт-Верде? Клянусь Богом, значит, я был прав! Там и вправду было написано Боулэнд. И я сразу догадался. — Гай шагнул и сел на скамью. — Наконец-то я выбрал правильный путь. Он, надеюсь, доставил вашу хозяйку в целости и сохранности? Хвала Всевышнему!

Аллегрето замер. — Доставил?

Гай, кажется, сообразил, что сболтнул что-то лишнее. Он опустил кружку на стол и внимательно посмотрел через плечо на собеседника.

— Принцесса Монт-Верде и графиня Боулэндская, — прошептал он. — Она разве никуда не уезжала?

Кара быстро положила ладонь на руку Аллегрето.

— На нее напали, — пробормотала она. — Мы были все вместе в одном отряде. Так вы говорите, она здорова?

— Или вы везете требование о выкупе? — резко спросил Аллегрето.

— Нет, нет. Ради всего святого. У меня нет ничего такого. — Гай наклонился вперед. — Я просто ищу их, чтобы помочь. Я просто кое-что видел.

— Что вы видели?

Гай пожевал свою губу, настороженно глядя на них.

— Я направлялся в ее замок. Я подумал, что Зеленый Рыцарь может взять меня на службу.

Кара почувствовала, как у Аллегрето спало напряжение.

— Если вам нужна награда, то расскажите мне, что случилось. Я позабочусь о том, чтобы вы заняли при дворе достойное место.

Несмотря на свою крестьянскую одежду, Аллегрето не утерял присущий ему налет наглости и самоуверенности, который выдавал в нем высокое положение при дворе. Англичанин, бесспорно, заметил это и теперь задумался, затем хлопнул себя по колену и заговорил:

— Но видел-то я не очень много. Только то, что Рыцарь, который назвался по цвету своих доспехов — зеленым, привез ее в замок Торбек в Ланкашире. — Он кивнул куда-то, в совершенно неопределенном для Кары направлении. — Но они потом бежали на запад. А мой… Я хотел сказать, что человек, который сейчас владеет замком в Торбеке, со своими людьми стал преследовать их по пятам. Они потеряли след на берегу. Мы… То есть, он думает, что они направились дальше вдоль берега на юг. А мне кажется, что рыцарь достаточно умен. Он просто сумел проскочить мимо преследователей и двинулся в другую сторону. И потом я вспомнил, что на соколиных опутенках было также написано Боулэнд. Потом мне пришло в голову, что дочь старого графа из Боулэнда вышла замуж за принца-иностранца. Вот я и поехал туда. — Он облизнул свои губы. — Потому что не могу больше оставаться в Торбеке. Я надеялся, что они уже приехали в Боулэнд. Я… оказал кое-какую услугу Зеленому Рыцарю, поэтому я подумал, что он мог бы и похлопотать за меня, чтобы взять на службу.

— Когда это произошло? — немедленно спросил Аллегрето.

— Уже миновало четыре дня.

— И они были только вдвоем?

Гай кивнул головой. Аллегрето улыбнулся.

— Великолепно! — Он помолчал и снова повторил: — Великолепно, Гай из Торбека. Поехали с нами. Мы направляемся в замок. Я уверен, у вас, будет там место…

Кровать, на которой спала Меланта, была самой удобной за всю ее жизнь. И она провела на ней целых три дня, в тепле и чувствуя сквозь дрему полную безопасность. За окнами моросил дождь. Сейчас к ней приблизился Рук, наклонился и поцеловал ее в ухо.

— Тебя, должно быть, кто-то околдовал, напустив дрему, — пробормотал он. — Какая-то самая хитроумная и умелая ведьма в мире.

Она натянула одеяло себе на нос, томно нежась после их утренней любви.

— Прикажи послать мне еды и возвращайся без промедления.

— По крайней мере, я буду знать, где найти тебя.

Она улыбнулась, не открывая глаз.

— Мне очень нравится твоя постель, мой господин. Может быть, я и не думаю вставать с нее вообще.

Он не ответил. Она услышала, как он пересек комнату. Открылась и закрылась дверь. Каждое утро, после того как он покидал ее на время, она устраивалась в кровати, удовлетворенная и счастливая, принималась за белый хлеб и эль, которые кто-то приносил ей в покои, а затем снова дремала, дожидаясь его возвращения. Она не думала о том, куда он уходил. Она не думала ни о чем вообще.

И все-таки в ее искушенной интригами душе зарождалась мысль, появившаяся как облачко на ясном горизонте. Всего лишь легкое беспокойство, слабая тревога. Эти два Уильяма, они ведь все время с ним. И без сомнения, напевают ему в уши отнюдь не самые ласковые комплименты в ее адрес. И вряд ли они будут убеждать его, что ей следует оставаться здесь как можно дольше. От страха она открыла глаза. Воздух в комнате вдруг показался холодным.

Дура. Дура! Еще ни одна женщина на свете никогда не смогла удержать мужчину одними лишь ласками в постели, когда против нее настроены главные домочадцы, нашептывающие ядовитые гадости в его уши.

Все это время она чувствовала себя спокойной. Она была в безопасности. Лигурио обучил ее многим вещам. Но самая главная и основная мызль, которую она вынесла из его учений, состояла в том, что дать мужчине все, что он хочет, это значит полностью потерять над ним контроль. Рук был таким милым, таким жадным, когда он оставался с ней, что она совсем забыла об этой опасности. И вот теперь вспомнила о ней.

Она резко села, затем свесила ноги с постели. Здесь у нее, разумеется, не было никакой служанки. Поэтому ей нужно было обходиться во всем самой. Порывшись в сундуках, находящихся в комнате, она обнаружила много совершенно новой одежды, которая приятно благоухала какими-то травами. Меланта сочла неприличным появиться в чужой верхней одежде, но белье и нижнюю юбку она позаимствовала из сундуков. Одна только мысль о менестрелях заставила ее сердце забиться, ее глаза сузились. Она будет действовать очень осторожно, домашние любимцы — очень серьезные противники. История жизни двора многих знатных людей давала ей однозначное свидетельство об этом. Здесь требуется большой такт и огромная осторожность.

Винтовая лестница вела в большой зал. Меланта услышала голоса, музыку и смех, еще не успев спуститься. В этом замке не было удобных смотровых щелей или потайных мест для скрытого наблюдения за тем, что делается в зале. По крайней мере, Меланте не удалось их обнаружить.

Она шагнула по направлению к двери, ведущей с лестницы в зал, и сразу же отпрянула. Рук восседал за столом на подиуме. Верхом на Руке сидел маленький мальчик, держась руками за его черные волосы. Меланта успела заметить также Уильяма Фулита, который о чем-то совещался с руком. Везде по залу и на подиуме находились менестрели. Некоторые из них были заняты какой-то работой, другие играли на музыкальнъо инструментах. Одна пара жонглировала яблоками, высоко подбрасывая их.

Меланта присела на ступени, оставшись вне поля зрения находившихся в зале. Несуразность увиденного ею с новой силой поразила Меланту. Она испытывала столь не свойственную ей неуверенность, ощущая свою инородность — точь-в — точь белая ворона. Приблизиться к нему среди всей этой буйной компании, сквозь шутки и смех и косые взгляды будет неразумно. Потом, позднее, когда он останется один… Она представила себе, что случится, если только она войдет сейчас в зал. Они все замолчат, уставятся на нее. И тогда ей снова придется стать ее величеством, принцессой, так как никем другим быть она не научилась. Что ж, потом можно будет исподволь выяснить, какие оговоры использует Фулит, чтобы настроить против нее своего хозяина.

Возвращаться назад ей не хочется. Пустые покои больше не влекли ее. Она сидела и слушала, как они вели беседу об овцах, о рыбах в пруду — о вещах, в которых она ничего не смыслила.

Рядом послышались легкие шажки. В дверях из зала появилась маленькая девочка. Она положила свои пухлые ручонки на колени Меланты и, наклонившись к ней и стрельнув своими черными быстрыми глазками, спросила:

— Зачем вы здесь прячетесь?

От неожиданности Меланта вздрогнула.

— Я совсем не прячусь.

— Прячетесь. Я заметила вас. И я вас нашла! — Она проскользнула в небольшой промежуток между Мелантой и стеной и устроилась там рядом с Мелантой на узкой ступеньке. Затем обхватила ручками шею Меланты и поцеловала ее в щеку.

— Я люблю тебя.

— Ты не любишь меня. Ты ведь даже не знаешь меня.

— Знаю. Вы принцесса, — сказала она и восторженно вздохнула. — А я — Агнес. — Она положила голову Меланте на плечо. — Я играю на тамбурине и на цимбалах. У меня есть белый сокол и множество драгоценностей.

Меланта смотрела, как маленькие пальчики гладят ее ладонь и играют с кольцами.

— Так ты, значит, очень важная дама.

— Да, — ответила Агнес. — Когда я вырасту, то целый день буду спать. Хотя сейчас мне это совсем не нравится, — добавила она честно. — И еще, я тогда выйду замуж за Дезмонда.

— Дезмонда? Это который привратник?

— Да, но к тому времени он уже станет королем.

— А… — заметила Меланта. — У него не отнимешь веры в будущее. Он честолюбив.

— Он что? — Агнес подняла голову. — О! Вам грустно?

Меланта покачала головой.

— Вы же плачете.

— Нет. Совсем не плачу.

— Я люблю вас. — Агнес забралась Меланте на колени и уткнулась лицом ей в грудь.

— Не надо плакать.

— Я не плачу.

— Почему вы плачете?

Меланта прижала маленькое тельце к себе.

— Я боюсь, — прошептала она. От волос девочки шел нежный запах, который напомнил Меланте запах самых дорогих давно забытых ею вин. — Я боюсь, — повторила она.

— О, моя госпожа, не надо. — Агнес тоже прижалась к ней. — Все будет хорошо, если только мы все будем слушаться нашего лорда и не станем выходить за пределы этой долины, как он нам приказал.