Онлайн чтение книги Государственные игры
Глава 53

Четверг, 21 час 32 минуты, Тулуза, Франция

Хаузен аккуратно и мягко посадил самолет.

Худ приник к иллюминатору. У него не возникло сомнений, куда они вырулят дальше. Яркий прожектор, установленный на небольшом здании аэропорта, освещал сверху группу из одиннадцати мужчин. Все они были в джинсах и рабочих рубахах. Двенадцатым был мужчина в деловом костюме. По тому, как этот молодой человек то и дело поглядывал на свои часы, Худ определил, что тот не из числа полицейских. Уж слишком он был нетерпелив. Пол также сразу вычислил, кто из встречавших был Байоном. Бульдожье выражение лица не оставляло сомнений. Он выглядел так, словно вот-вот кого-то укусит.

Байон подошел к самолету, прежде чем тот окончательно замер. Мужчина в костюме поспешил вслед за ним.

– Мы не прихватили с собой даже пакетиков с орешками, – посетовал Столл, отстегнув ремень безопасности и барабаня пальцами по колену.

Худ наблюдал, как Байон – им оказался именно тот бульдог, которого он приметил, – приказал своим людям подкатить к самолету трап. И когда второй пилот наконец-то открыл дверь, трап оказался уже на месте.

Худ пригнулся и вышел наружу. За ним последовали Нэнси, Столл и Хаузен. Байон окинул взглядом всю группу, его колючие глаза остановились на Хаузене, затем вернулись к Худу, когда тот ступил на бетон.

– Добрый вечер, – поздоровался Худ и протянул Байону руку. – Меня зовут Пол Худ. Тот ответил рукопожатием.

– Добрый вечер. Полковник Байон, – в свою очередь представился он и указал большим пальцем на мужчину в костюме. – Это месье Матэ из таможни. Он хочет, чтобы я вам сказал, что этот аэропорт не международный и что вас здесь принимают исключительно из уважения ко мне и к группе быстрого реагирования Национальной жандармерии.

– Vive la France «Да здравствует Франция (франц.).», – буркнул себе под нос Столл.

– Les passports «Паспорта (франц.).», – напомнил Байону месье Матэ.

– Он хочет взглянуть на ваши паспорта, – пояснил Байон. – Затем, я надеюсь, мы сможем заняться своим делом.

– А если я свой забыл, – обратился Столл к Байону, – это не значит, что я должен буду отправиться домой?

Полковник оценивающе посмотрел на американца.

– Вы отвечаете за работу прибора? Столл утвердительно кивнул.

– Тогда нет. Даже если мне придется пристрелить Матэ, вы отправитесь с нами.

Столл полез во внутренний карман куртки и извлек свой паспорт. Остальные последовали его примеру.

Матэ пролистал каждый из них, сверяя лица с фотографиями. Затем он передал паспорта Байону, который вернул их Худу.

– Continuez «Продолжайте (франц.).», – нетерпеливо произнес Матэ.

– Еще меня просили вам передать, – сказал Байон, – что официально вы не въезжали во Францию. И что предполагается, что вы ее покинете в пределах двадцати четырех часов.

– Нас нет, но мы есть, – прокомментировал Столл. – Аристотелю это понравилось бы.

– Почему Аристотелю? – поинтересовалась стоявшая за ним Нэнси.

– Он верил в абиогенез, теорию, согласно которой живое может возникать из неживой материи. В семнадцатом веке Франческо Реди доказал обратное. А теперь мы, в свою очередь, опровергаем Реди.

Худ вернул паспорта и стоял, наблюдая за Матэ. По выражению лица чиновника он понял, что не все в порядке. Матэ отвел Байона в сторонку, и они о чем-то посовещались. Когда полковник вернулся, то выглядел еще несчастнее прежнего.

– В чем дело? – поинтересовался Худ.

– Он несколько озабочен, – ответил Байон и посмотрел на Хаузена. – Ему не хотелось бы, чтобы эта весьма необычная ситуация получила какую-либо огласку.

– Я его не виню, – холодно заметил Хаузен. – Кому захотелось бы объявлять о том, что его страна стала домом для такого человека, как Доминик?

– Никому, – согласился Байон, – кроме, быть может, страны, которая подарила нам Гитлера.

Обычно в подобных противостояниях Худ занимал примиряющую позицию. Однако в данном случае он решил не вмешиваться. Оба мужчины были на взводе, и Пол чувствовал, что, вмешавшись, только обретет себе врагов.

– Я приехала сюда, чтобы остановить очередного Гитлера, – сообщила им Нэнси, – а не для того, чтобы склочничать по поводу последнего. Мне здесь кто-нибудь собирается помочь?

Выставив плечо вперед, она прошла мимо Байона, Матэ, остальных сотрудников жандармерии и направилась к терминалу.

Хаузен посмотрел на Байона, затем перевел взгляд на Худа.

– Она права, – признался он. – Мои извинения вам обоим. У Байона приоткрылся было рот, как если бы он был не совсем готов так просто покончить с этим делом, но он взял себя в руки и расслабился. Полковник повернулся к Матэ, который, похоже, пребывал в глубоком замешательстве.

– A demain, – сказал он жестко чиновнику и подал сигнал своим людям отправляться.

Худ, Столл и Хаузен последовали за ними.

Торопливо пересекая терминал, Худ подумал, случайно ли Байон выбрал в качестве прощания слово “до завтра”, которое по-французски означало и то место, куда они все направлялись «Игра слов: demain – по-французски звучит “демэн” и означает “завтра”, а предлог “а” означает и “до” и “в”.».

Байон подвел группу к двум ожидавшим микроавтобусам. Без лишних слов он понял, что Столлу удобней сидеть между Худом и Нэнси. Сам полковник уселся впереди, рядом с водителем. Еще трое мужчин расположились сзади, на самом дальнем сиденье. Никто из них не был вооружен. Те, кто были с оружием, поехали во втором микроавтобусе вместе с Хаузеном.

– Я ощущаю себя ботаником на корабле Ее величества “Баунти”, – признался Столл Худу, когда они тронулись с места. – Он должен был привезти саженцы хлебного дерева, за которым и снаряжалась экспедиция, и даже капитан Блай заботился об ученом «Имя капитана Уильяма Блая стало нарицательным из-за проявленной им в плавании (1789) чрезвычайной жестокости, вызвавшей бунт команды.».

– В качестве кого тогда выступаем мы? – сердито поинтересовалась Нэнси.

– Прикованных к Таити, – ответил ей Худ.

Нэнси не улыбнулась. Она даже не взглянула в его сторону. У Худа складывалось ощущение, что он находится не на “Баунти”, а на “Корабле дураков” «Очевидно, речь идет об одноименных фильме Стенли Кубрика и положенном в основу его сценария романе Кэтрин Энн Портер.». Без лишнего романтизма, притупляющего память, он теперь живо припоминал, что Нэнси в своих настроениях постоянно была подвержена крайностям. Она впадала в грусть, которая перерастала в депрессию, переходящую в гнев, словно скатывалась по скользкому склону. Эти состояния длились недолго, но, когда они наступали, у нее все валилось из рук. Худ не знал, что больше его напугало: то, что он об этом забыл, или то, что сейчас она находилась в одном из этих своих состояний.

Байон повернулся назад.

– Чтобы вы смогли приехать во Францию, я истратил остаток одолжений, которыми мне были обязаны. Большинство же из них я пустил на получение ордера на обыск, чтобы проникнуть в “Демэн”. Он действителен до завтрашнего дня, и мне не хотелось бы, чтобы он пропал впустую. Мы следили за предприятием на протяжении многих суток с помощью скрытых видеокамер в надежде увидеть что-нибудь такое, что послужило бы основанием для входа в здание. Однако до сих пор не нашли никаких зацепок.

– А что вы ожидаете найти? – спросил Худ.

– В идеале? – уточнил Байон. – Лица известных террористов. Членов его страшной полувоенной организации, именуемой “Новые якобинцы”. Она возрождает Якобинский клуб, который без колебаний выносил смертный приговор и старой женщине и младенцу, если только те принадлежали к высшему обществу.

Полковник воспользовался висевшим на запястье ключом, чтобы открыть “бардачок”. Он передал Худу папку. Внутри находилось больше десятка рисунков и размытых фотографий.

– Это известные “якобинцы”, – пояснил Байон. – Чтобы попасть внутрь, мне необходимо знать, что там находится хотя бы один из них.

Худ показал папку Столлу.

– Вы сможете получить достаточно четкие изображения лиц, чтобы идентифицировать их с этими портретами? Столл перелистал снимки.

– Может, и смогу. Зависит от того, где, за каким предметом стоит человек, двигается он или нет, сколько времени у меня будет на сканирование…

– Слишком много условий, – с досадой заметил Байон. – Мне необходимо, чтобы один из этих монстров был на территории фабрики.

– Есть хоть какой-то способ продлить действие ордера? – озабоченно поинтересовался Худ.

– Ни единого, – сердито ответил Байон. – Но даже ради доступа внутрь я не допущу, чтобы под предлогом того, что изображение некачественное, мы сделали вид, что невиновный человек похож на преступника.

– Ха! – воскликнул Столл, передавая папку полковнику. – Значит ли это, что на меня будут не слишком давить с выводами?

– Это то, что отличает профессионала от любителя, – подчеркнул Байон.

Нэнси испепелила полковника взглядом.

– Мне думается, профессионал не позволил бы этим террористам попасть внутрь, – заявила она. – Я также считаю, что Доминик совершал кражи, возможно, убийства и готов развязывать войны. И он доводит дело до конца. Значит ли это, что он профессионал?

– Люди вроде Доминика преступают закон, – спокойно ответил Байон. – Мы же позволить себе эту роскошь не имеем права.

– Ерунда, – возразила она, – Я живу в Париже. К большинству американцев все относятся черт знает как, причем от землевладельца до жандарма. И законы нас не защищают.

– Но вы же их соблюдаете, не правда ли? – спросил он.

– Конечно.

– Если одна из сторон действует вне закона – это всего лишь проявление грубой силы, – сказал Байон. – Если же вне закона действуют обе стороны – это хаос.

Худ решил вмешаться в этот спор и сменить тему разговора.

– Как долго еще ехать до фабрики? – поинтересовался он.

– Минут пятнадцать или около того. – Байон по-прежнему смотрел на Нэнси, демонстративно отвернувшуюся к окну. – Мадемуазель Босуорт, ваши доводы не лишены смысла, и я сожалею, что резко говорил с месье Столлом. Однако слишком многое поставлено на карту. – Он обвел взглядом всех присутствующих. – Кто-нибудь из вас задумывался о том риске, который возникнет в случае успеха?

Худ подался вперед.

– Нет, об этом мы не думали. Что вы имеете в виду?

– Если мы сработаем с хирургической точностью и падет только Доминик, его компания и ее холдинги смогут все-таки выжить. Если же развалятся и они, будут потеряны миллиарды долларов. Французская экономика и правительство будут сильно дестабилизированы. И это создаст тот вакуум, подобный которому мы видели в прошлом. – Он посмотрел мимо них в сторону идущего сзади второго микроавтобуса. – Вакуум, в котором и расцвел германский национализм, в котором немецкие политики будоражили кровь обывателя. – Он перевел взгляд на Худа. – Из которого они с алчностью взирали на Австрию, Судеты, Эльзас-Лотарингию. Месье Худ и месье Столл, мадемуазель Босуорт, мы идем по натянутому канату. Осторожность является нашим балансировочным шестом, а законность – страховочной сеткой. С ними мы сможем благополучно добраться до другого конца.

Нэнси так и не отворачивалась от окна. Пол знал, что извиняться она не станет. Однако сам факт, что она прекратила спор, для нее уже был равнозначен извинению.

– Я тоже верю в закон и верю в те системы, которые мы создали для их защиты, – заговорил Худ. – Полковник, мы поможем вам добраться до другого конца каната.

Байон поблагодарил его легким кивком, и это стало первым проявлением его признательности с момента их прибытия.

– Спасибо, босс, – вздохнул Столл. – Как я уже говорил, на меня будут не слишком давить с выводами, не так ли?