Онлайн чтение книги Грешница
Глава 42

«Умираю», — смутно подумал Синджин. Сколько времени он уже привязан к этой стене? Сколько ночей прошло? Две? Три? Синджин попытался вспомнить, но как только необходимость ясно мыслить начинала давить на хрупкое восприятие действительности, он терял сознание. Ступни ног горели от сотен палочных ударов. Это было странное ощущение, будто мучительная боль, минуя конечности, вгрызалась прямо в мозг.

Язык распух от недостатка воды и заполнил собой весь рот. Кожа была сожжена до такой степени, что, когда он увидел свою руку она была пламенно-красного цвета. Наконец, Синджин в изнеможении закрыл глаза и когда вновь приподнял налитые свинцом веки, то не увидел ничего, кроме темноты. Синджин не мог сказать, сколько времени прошло — сутки или месяц.

Может быть, его слепота была частью всего этого кошмара и ощущение потери зрения после побоев было болезненным бредом? Синджин попытался было собраться с силами и заставить свой мозг выработать, некое подобие логической цепи событий, однако осознать это, похоже, было выше его сил. И если бы в его теле оставалась хоть капля влаги, Синджин закричал бы.

А потом сон, который поддерживал его волю к жизни, снова унес сознание назад по течению времени.., рай… Челси скачет на лошади по ярко-зеленому полю, где-то возле горизонта, вдали виднеется пруд, сквозь густую траву на лужайке бежит звенящий ручей… Ее чарующая, маняющая улыбка… Синджин произнес имя Челси, хотя прозвучало оно как хриплый звук, вырвавшийся из его пересохшего горла.

— Он еще жив, — небрежно произнес охранник.

Синджин лежал на полу и вместо ног чувствовал груду обугленной плоти. Он даже подумал о том, что аллах помог ему, ведь когда тюремщики отвязывали его от стены, он не издал ни звука.

— Возможно, министр вознаградит нас, — бодро заметил главный палач бея. Он также не думал, что пленный выживет.

— Но Махмуд сказал, что уже три дня…

— Белокожие ференджи никогда не протягивают трех дней, — хмуро заметил его товарищ. Махмуду лучше знать.

— Может, он не хотел, чтобы этот жил.

Эти слова произнес Имир, огромный турок. В них явственно сквозила растерянность. Ведь головы палачей держались на плечах лишь по прихоти бея и министра.

— Ты добросовестно исполнил свои обязанности, — Заметил подручный палача.

Турок некоторое время раздумывал, потом сказал:

— Отнесите его к врачу, а я пока доложу министру.

Врач сможет его убить гораздо быстрее и проще, чем я.

Министр же, как выяснилось, не только позволил Синджину жить, но позволил ему жить с комфортом.

Выздоравливающее тело его было поручено заботам целого сонма прислуги, пища доставлялась со стола самого бея, а отведенные комнаты отличались богатством и великолепием убранства, и, хотя Синджин не мог видеть, он Ощупью «осмотрел» их.

Синджин решил не думать о том, что пытками они все же достигли своей цели. В его первый день пребывания у врача, когда из-за острой боли он приходил в сознание лишь на несколько минут в сутки, министр двора задал ему вопрос, не изменил ли он своего решения за те дни, проведенные в застенке.

Будучи дипломатом, министр не стал открыто требовать у Синджина детального согласия на требование бея. Он просто спросил «да» или «нет». Синджин же прекрасно знал, что подоплека вопроса была, будет ли он жить или нет. И, ненавидя свою слабость и боязнь принять смерть, он ответил «да».

Синджин был еще очень молод, любил свою жену, и, несмотря на невероятную физическую беспомощность, крохотная надежда на будущую свободу теплилась в сердце.

Итак, он сказал «да».., скрывая в Душе лицемерие.

Он сказал «да», надеясь жить и возвратить свободу.

Он сказал «да».., безумно желая снова встретиться с женой.

* * *

В течение последующей недели бей часто справлялся о здоровье своего пленника. Его нетерпение объяснялось недавно полученной новостью о том, что его брата Хамета видели в Кайруане. Кайруан был древней столицей и религиозным центром Регентства, и Хамет пытался утвердить свои позиции и права на трон Хамонды. И хотя Коран утверждал наследование престола старшим из братьев, за последние два века в мусульманском мире было сделано много исключений из этого правила. Хамонда предпочитал видеть в качестве наследника трона своего сына, а не брата.

И ференджи-лорд, появившийся словно дар аллаха, станет оружием в уничтожении Хамета. И хотя лорд был человеком изрядной физической силы, аллах намеренно ослепил его в день его приезда.

Не это ли лучший знак, ниспосланный аллахом, указывающий на всемогущее благословение плана Хамонды? Не это ли самое ясное одобрение Всемогущего?

Ференджи будет оплодотворять его гарем — слепой, который не посмеет нарушить законы его дома, будучи окруженным зрячими и женщинами. Ференджи будет служить поддержкой его трона против брата.

Этот ференджи ниспослан самим аллахом.

Бей Хамонда предпочел, однако, не обращать внимания на тот факт, что помощь аллаха не понадобилась бы, если бы он не стал импотентом от чрезмерного потребления опиума.

* * *

Ни одна живая душа в Кзар-Саиде не отвечала на вопросы Челси, никто не разделял ее гнева — ни женщины в гареме, понимающие всю его бесполезность, ни евнухи, которые, служа бею, оставались равнодушными к ее переживаниям.

Женщины существовали лишь для того, чтобы служить мужчинам, и этому быстро обучали непокорных в гареме. Евнухи обильно добавляли наркотики в еду, с тем чтобы унять раздражение Челси. И уже через две недели Челси пребывала в состоянии летаргического полусна, и сознание почти не повиновалось ей.

Все расспросы генерального консула и Вивиани в Дар-эль-Бее натолкнулись на глухую стену. В странах, где царил ислам, в случае исчезновения человека ни одно официальное лицо не имело права осматривать гарем, поэтому обыск был невозможен. Любого человека могли заточить там на всю жизнь. Приняв во внимание мудрый опыт прошлых лет, генеральный консул и Вивиани повели осторожные переговоры о возможном выкупе.

Саар и Сенека, разведав с помощью Али Ахмеда все окрестности Бардо, обнаружили, что Синджин все еще жив, и отправили на юг курьера с тем, чтобы собрать необходимое количество людей для штурма сераля. А пока, в ожидании войска, они обдумывали план вызволения Синджина из плена. Будучи людьми военными, они не признавали затяжки времени, требуемого для уплаты выкупа. Слишком много пленных томилось в заключении в Тунисе долгие годы, пока переговоры продвигались черепашьим темпом [Государства Североафриканского побережья регулярно захватывали суда в Средиземном море и продавали пассажиров и команду на невольничьих рынках. И даже если государству и отдельным людям предлагали заплатить выкуп за пленников, те могли провести остаток жизни в заключении либо их ждала преждевременная смерть от непосильных трудов, пыток и болезней.

Как только Соединенные Штаты отделились от Великобритании и на них перестали распространяться соглашения между Северной Африкой и Англией, суда Америки превратились в забаву для морских разбойников. И будучи тогда молодой и бедной нацией. Соединенные Штаты часто не могли позволить себе предложить пиратам выкуп за своих граждан. Крупнейшие страны Европы, платили дань Североафриканским государствам с целью защитить свои суда и не сильно желали иметь молодое государство США в качестве конкурента, торгующего под своим собственным флагом на богатых рынках Средиземноморья. В книге Джона Росса рассказывается о ста девятнадцати американцах, содержавшихся в плену в Алжире. Автор был в их числе. Пленники часто призывали свои семьи, друзей, политиков и духовных лип прийти им на помощь, так как они не выдерживали жестокого обращения. Узники слали петиции в надежде на возможный выкуп. В 1792 году группа пленных американцев направила открытое послание конгрессу США, умоляя сенаторов понять, «какие муки они терпят вот уже в течение почти семи лет».]. Синджин был вправе рассчитывать на быстрые действия.

Он поступил бы на их месте точно так же.

Но наступил день, когда всадники пустыни все еще собирались возле Дженейена, а Синджин был уже вполне здоров, чтобы исполнять те обязанности, из-за которых бей продлил ему жизнь. И, попав в первую ночь в первую же комнату, он пришел в ярость, словно взбешенный языческий бог. Эта дикость чрезвычайно, как никогда в жизни, взволновала бея, который вел скучный образ жизни.

И Синджин Сейнт Джон, «заместитель» Хамонды, его величества бея, владыки королевства Тунис, стал предметом фанатического и болезненного интереса и еженощным развлечением всемогущего правителя.