Онлайн чтение книги Грешница
Глава 5

Комната Челси купалась в серебряных бликах светящегося весеннего лунного света; она лежала на своей кровати, полностью одетая, время от времени посматривая на каминные часы, золотые стрелки и цифры которых мерцали в полумраке комнаты. Ей нужно дождаться, пока все уснут, чтобы ее уход не был замечен. К счастью, из-за раннего подъема, необходимого для утренних разминок лошадей, отец и младший брат рано уйдут к себе. Данкэн отправился к герцогу на веселую вечеринку, поэтому неизвестным было лишь местонахождение Нейла.

Десять тридцать. Она подождет еще полчаса. Даже если Нейл сидит в маленькой гостиной, ее уход по черной лестнице должен остаться незамеченным. Хотя она была настроена решительно в отношении епископа Хэтфилдского, мысли о том, что она задумала дерзкое, безрассудное и совершенно неподобающее леди, не мешали ее спокойствию. Она улыбнулась… С какой стороны ни посмотри, ее поведение было непристойным. Она воспитывалась в семье, где мужчины были полностью заняты скачками и разведением лошадей, и была решительно свободна от добродетелей, навязанных девушкам ее возраста. Она не умела вышивать или вести беседу о достоинствах люстрина или тонкого подкладочного шелка. Она не знала, как сидеть с притворной скромностью или мило стушеваться. Когда ее отец был в настроении, он напоминал ей, что леди непременно должна демонстрировать эти неотъемлемые качества.

Она довольно хорошо рисовала, но, к сожалению, не изящные акварели, обычно считавшиеся приличествующими женской школе. Ее первые наброски лошадей, сделанные едва ли не в пятилетнем возрасте, были настолько не по-детски совершенными, что вскоре она стала писать маслом. Картины, изображающие породистых чемпионов и охотничьих лошадей из их конюшен были развешаны по всему дому Она также могла с профессиональным изяществом играть на лютне — талант, доставшийся ей от матери и поощряемый отцом. Когда она играла для него, а это случалось часто, он вспоминал о своей любимой жене.

Оставив размышления о том, как прилично или неприлично вести себя леди, она в смятении подумала о том, как именно она будет обольщать герцога Сетского. В присутствии Данкэна она не могла открыто подойти к нему. А по поддразниваниям Нейла над Данкэном, когда тот собирался на ужин к герцогу.

Челси поняла, что у него будут женщины из Лондона.

Опытные женщины. Кай ей справиться с этим?

Совращение было решительно за пределами ее возможностей. Серебряные блики лунного света выдали ее румянец: она вспомнила восхитительное прикосновение губ герцога и его горячего мускулистого тела.

Несмотря на беспокойство и беспорядочность мыслей в отношении плана действий и неопытность в искусстве обольщения, образ молодого и красивого герцога укреплял ее решимость. Она не будет пассивным участником в товарообменной сделке с Джорджем Прайном, с его противной белой кожей и холодными руками, она лучше расстанется с тем единственным товаром, так алчно меняемым на деньги и титулы на брачном рынке. А поможет ей в этом красивый и распутный герцог Сетский. Ей нравилось слово «поможет». Оно несколько смягчало то, что она задумала, делало менее устрашающим и возмутительным.

Она доставит ему удовольствие, а он поможет ей перехитрить противного епископа Хэтфилдского.

С этой мыслью она встала с кровати, решительная и собранная. Одетая в свое лучшее новое платье для большего обольщения герцога и в надежде, что ее соблазнительность компенсирует неопытность, Челси пересекла освещенную лунным светом комнату и подошла к шкафу. Вынув темный плащ, пахнущий розовым маслом, изготовленным из цветов ее летнего сада, она накинула его на плечи и вышла из комнаты, не оглянувшись.

Ей удалось покинуть дом без неожиданностей, и, сделав большой полукруг, чтобы не разбудить конюхов, Челси вышла на пастбище, примыкающее к парку герцога Сазерлэндского. Прямиком пройдя несколько миль, можно было легко добраться до Сикс-Майл-Ботома, служившего домом герцогу Сетскому на время скачек.

Трава была мокрой, она пахла свежо и едко; воздух был теплым; ветер утих; светила яркая и красивая луна, разбойничья луна. Она улыбнулась от неожиданного сравнения: она шла с нежданным визитом к герцогу Сетскому, так же как ее предки шли походом на соседние земли. Она шла, чтобы взять то, что хотела. Его прекрасное тело.

Сначала в тишине ночи она услышала шум от развлечений, доносившийся из дома герцога Сетского: высокий женский смех, прекрасные нежные звуки скрипки и клавесина, слышные между взрывами веселья. А затем постепенно, сквозь бледный туман, окутавший низины, материализовался свет ярко освещенных окон, как что-то жуткое, фосфоресцирующее, увеличивающееся в размерах при приближении, свет свечей, мерцающих в двухэтажном фасаде фронтонных окон. Сверкающий огнями холостяцкий домик герцога свидетельствовал о его богатстве; он был больше, чем многие загородные дома, включая их дом в Аиршире.

Остановившись на секунду в тени замысловато сделанной железной решетки, отделяющей ее от сада перед террасой, она придумывала лучший способ пробраться внутрь, изучая многочисленных гостей через большие окна. Все женщины казались красивыми, оживленными, веселыми. С разной степенью интимности они расположились с аристократическими щеголями. После внимательного изучения комнат, она обнаружила Данкэна, томно танцующего с рыжеволосой красоткой.

Герцог был в другой многолюдной комнате, он играл в карты, и на коленях у него сидела хорошенькая проститутка. Она часто отвлекала его внимание шепотом и поцелуями, его это, казалось, не раздражало. Он только одобрительно улыбался соблазнительной улыбкой, когда она что-то шептала ему. Затем он ее целовал, иногда продолжительно, в то время как его партнеры терпеливо ждали. Его невнимание к картам не было для него пагубным, так как стопка гиней, сложенная перед ним, свидетельствовала, что он выигрывает.

Иногда он взором окидывал комнату, словно проверяя внимательность своих лакеев к его гостям, вдруг он сделал знак, чтобы принесли новый бокал и другую бутылку. Выбор пал на шампанское.

Возможно ли, думала Челси с легким замиранием сердца, разъединить герцога и сногсшибательную брюнетку, уютно сидящую у него на коленях"? Или невозможно? Или ее обойдут ненавистный Джордж Прайн и ее отец, нуждающийся в деньгах?

Нет, непреклонно подумала она. Ей, конечно же, удастся застать его одного на несколько минут в течение вечера. Где же можно войти в этот великолепно освещенный дом?

На первом этаже она нашла дверь для прислуги, рядом с черным ходом, через которую вошла, и, осторожно пробираясь к лестнице, Челси поднялась на второй этаж, останавливаясь на каждом шагу, дыша отрывисто, в такт бьющемуся сердцу. Капюшон скрывал ее волосы и лицо, и она решила выдать себя за одну из женщин из Лондона, если встретит кого-нибудь. «Не так уж все просто», — поспешно сообразила она, чувствуя себя неловко при мысли о своих ограниченных способностях в роли куртизанки.

Вздохнув с большим облегчением, когда ее туфли коснулись верхней ступеньки, она беспрепятственно пошла по заднему коридору к спуску главной лестницы.

Дойдя до маленькой ниши напротив главного входа, она затаилась за портьерой, решив подождать, когда герцог отправится в свою комнату и покажет ей дорогу сам.

«Осторожно последую за ним в спальню. И тогда… будем надеяться, смогу убедить его переспать со мной». Она стала вспоминать, как он сразу явно ответил на ее попытку физической близости с ним в экипаже и как его тело ответило. Наедине с ним в спальне она сможет преодолеть любые мешающие ему угрызения совести. Она вдруг улыбнулась от осознания чего-то. «Особенно.., после пьяной ночи».

Может быть, он даже не вспомнит, что она была здесь.

На секунду она позволила этой возможности оживить надежды на успех. Какая приятная фантазия — достичь своей цели и остаться неузнанной.

«Но как же быть со страстной брюнеткой внизу? — вдруг подумала она, снова столкнувшись с действительностью. — Герцог не захочет быть один, когда внизу в комнатах столько услужливых женщин. Возможно ли убедить лондонскую проститутку отказаться от удовольствия? С красотой герцога и его любовной славой — навряд ли», — мрачно подумала Челси.

«Проклятье, черт возьми. Кто бы мог подумать, что потерять невинность — это настолько трудно?»

Она вновь подумала о том, что герцог Сетский, с его дурной репутацией — лучшая кандидатура. Просто ей необходимо проявить больше настойчивости.

Она выдохнула в отчаянии. Если бы ее не подгонял приезд на обед Джорджа Прайна, до которого оставалось лишь несколько часов, она выбрала бы менее устрашающее время и место для убеждения. Только бы проскользнуть мимо окружающих его людей.

Какие-то языческие шотландские боги, должно быть, сжалились над ней, потому что некоторое время спустя Синджин поднялся по лестнице, он был один.

Оптимизм Челси вернулся к ней, но тут же исчез, когда он открыл панельную дверь в начале ступенек. Сладострастная блондинка бросилась своим скудно прикрытым телом на него, и после кратчайшего мига удивления, он заключил ее в объятия. Он поцеловал ее долгим неторопливым поцелуем, который закончился шепотом и улыбкой, в ответ на что женщина потянулась к его застежке на поясе. Слегка подталкивая ее в комнату, он тихо закрыл за собой дверь.

«У распутника женщины были везде: и наверху, и внизу, и в комнатах его светлости, — тут же пришло на ум Челси. — При такой широте любовных интересов, он, возможно, будет слишком уставшим, даже если ей удастся застать его одного до утра».

Находясь в замешательстве, Челси взвешивала свои уменьшающиеся возможности. Если бы она лучше знала герцога, думала Челси, возможно, войдя в комнату и как-нибудь убедив сладкую блондинку уйти, она могла бы предстать перед ним. Если бы она не была сестрой Данкэна, ей не нужно было бы заботиться о светских приличиях. Если бы она была посвящена в более интимные сплетни о склонностях Святого к удовольствиям, Челси не пришлось бы колебаться.

Начиная с семнадцати лет, Синджин побеждал во всем, что касалось занятий сексом, — продолжительность, повторяемость и количество партнерш. Он бы с удовольствием усладил их обеих.

Она слегка покусывала ноготок в ужасе от своей нерешительности. «Что делать.., до встречи со зловещим епископом осталось несколько часов».

Терзаясь сомнениями, Челси стушевалась, когда поняла, что какая-то парочка вошла в нишу. Она еще больше расстроилась, когда они решили, что ниша достаточно укромное место для занятий любовью, и устроились в ней. «Что делать? Вдруг герцог сейчас выйдет из спальни? Она потеряет последнюю возможность застать его одного. Черт!»

Если бы Челси была суеверна, она поразмышляла бы о недостатке везения этим вечером. И если бы она верила в судьбу, она отказалась бы от своей ночной миссии как от неблагоприятной. Воспитанная под девизом Фергасонов: «После трудностей еще слаще», она все же не колебалась, у нее оставалось несколько часов до рассвета. И она будет ждать даже в передней ада, если это освободит ее от Джорджа Прайна.

Далекая от передней в преисподнюю, маленькая ниша превратилась в комнату любовного пиршества, когда молодая пара отдалась страсти. Прижавшись к стене, чуть дыша, Челси оказалась невольной свидетельницей любовного свидания.

Ужасающе близко раздалось:

— Мне следовало бы заставить тебя ждать за то, что ты не обращал на меня внимания, играя в карты, — с придыханием упрекнул женский голос.

— Я выигрывал, дорогая. — Она могла расслышать шуршание материи. — И даже твои щедрые прелести не могли меня отвлечь от пяти тысяч гиней. — Последовало короткое молчание, и затем звук поцелуев. — До этого момента…

— Я принесла тебе удачу? — Женский голос был хриплым и низким.

— У-у! — Тихий шелест спадающих на пол одежд сопровождал мужской шепот:

— Огромную.

— О-о, Вил, ты действительно чувствуешь себя счастливым…

— Тысячу гиней тебе, котеночек, чтобы держать госпожу Удачу на своей стороне.

Восхищенный вопль проститутки пронзил затемненное тепло ниши, и в первый раз Челси осознала прибыльность удовольствий. На тысячу фунтов можно содержать конюшни полгода. Если бы у нее не было угрызений совести, она легко могла бы помочь отцу выплатить долги. Все знали, что герцог Сетский был одним из самых богатых людей Англии. Но она сразу вспомнила, что еще не находится в его обществе, что делало дар в тысячу гиней в высшей степени маловероятным, невзирая на щепетильность.

Тяжелое дыхание и глухие стоны врывались в уши Челси. Вдруг женщина мягко умерила пыл.

— Не так сильно, дорогой, у меня будут синяки на груди.

И затем, через несколько секунд, послышался голос Вила:

— Никаких синяков, дорогая. — Его голос перешел в домогающийся шепот:

— Ну, ты знаешь сама.

Затем Челси услышала звук сбрасываемых женских туфель и мужских башмаков. И после продолжительного интервала, контролируя дыхание, чтобы скрыть свое присутствие, молча считая количество приглушенных шлепков пульсирующей вибрации, доходивших до нее, Челси услышала возглас, раздавшийся подобно взрыву:

— О Боже, Вил, о Боже… — И мужской голос потонул в огромном вздохе удовлетворения.

Челси затаила дыхание, боясь, что малейший звук будет слышен. Скоро ли они уйдут? Она молилась, чтобы ни один из них не решил полюбоваться луной из окна.

— Это луна любовников. Вил, дорогой. Посмотри.

Ее бог явно сегодня отдыхал. Может быть, броситься к лестнице? Перешагнуть через их распростертые тела и побежать по коридору? Врасти в деревянную стену? Такие неразумные варианты свидетельствовали о ее паническом беспокойстве, и бесстрашие, которое завело ее так далеко, начало исчезать со скоростью выпитого шампанского у герцога внизу.

— Я куплю тебе луну, Лиз, мой котеночек, и приделаю ее к тому домику на Харлей-стрит, скажи только слово.

— Я хотела бы экипаж, душка, дорогой, — мягко ответила обожаемая Лиз. И Челси отметила умение женщины вести переговоры.

Вил фыркнул:

— Хоть два, мой ненасытный голубь, с подобранными парами, чтобы снаряжать их. Договорились?

— А прислуга, дражайший? — Ее голос перешел в едва слышный шепот.

— Какую хочешь, счет в Барклай и пятьсот в месяц на карманные расходы. Теперь ты меня любишь, сладкая Лиз? Обещай мне свое сердце. — В его голосе слышались приставания, но также теплота и любовь.

Веселый ответ прозвучал очень молодо, прежняя притворная хрипота улетучилась:

— Бери мое сердце. Вил, — тихо прошептала она, — и все остальное. Скажи мне, что любишь.

— Под светом этой луны над головой я отдаю в залог тебе свое сердце.

И Челси услышала мягкий звук шагов по ковру.

Рядом сильно хлопнула дверь, очень громко, и секунду спустя густое контральто объявило:

— Я вижу, у вас все улажено, молодые любовники. — Улыбка в голосе женщины была очевидна. — Он заснул, красивый Сейнт Джон, но ночь только началась. Пошли, Лиз, споем молодым денди внизу.

Сейнт Джон встанет рано из-за своих лошадей, он сказал, что поэтому мы можем спать до обеда. Вил, отпусти ее, я хочу петь.

И словно по мановению Божьей десницы, через несколько минут Челси осталась одна.

И герцог Сетский спал за соседней дверью.

И не было видно ни единой души.