Онлайн чтение книги Группа ликвидации
Глава 27

Выйдя с ней из отеля, я не мог отрешиться от мысли, что у меня сейчас есть шанс в любой момент наткнуться на засаду. Шанс - это еще слишком слабо сказано: я был в полной уверенности, что Каселиус приготовил для меня что-нибудь интересненькое. Воспользовавшись моими услугами, он теперь захочет от меня избавиться - только после этого он сможет расслабиться и перестанет озираться. Это могло быть что-то очень простое. Была даже вероятность - ведь сообщники Каселиуса устранялись с легкостью, в чем могла убедиться Сара Лундгрен, - что около отеля будет прохаживаться какой-нибудь неприметный прохожий, который подстрелит нас обоих, схватит пакеты с пленками и даст деру.

Однако все обошлось без приключений, и мы удалились от отеля на значительное расстояние, что, правда, не успокоило мои нервы. Когда мы подошли к машине, я ее сразу узнал - вот почему Элин поставила ее так далеко. Это был тот самый здоровенный "форд", в котором Каселиус - он же Рауль Карлссон - мчался той ночью, когда едва не сшиб мое маленькое "вольво". Элин села за руль. Она лихо управляла машиной Каселиуса, и это вполне соответствовало всему тому, что я уже успел о ней узнать. Теперь я видел перед собой незнакомку, которую мне еще предстояло раскусить, если я решу, что это стоит усилий, и если мне суждено прожить достаточно долго. Когда мы выехали из Кируны, она сказала:

- Эти большие американские автомобили просто ужасны. У них такой мягкий ход, точно у детской коляски на рессорах! А это автоматическое переключение передач! Вы, американцы, должно быть, не любите водить - иначе вы бы не изобрели столь сложный механизм, который вместо вас управляет машиной.

Если ей хотелось завязать дискуссию, она выбрала не того кандидата. Вам бы не удалось сторговать мне автоматическую трансмиссию, даже если бы вы предложили "кадиллак". Я несколько раз участвовал в гонках и обожаю переключать скорости. Но сейчас момент явно не способствовал обсуждению недостатков продукции детройтских автопромышленников.

- Точно. Я помню. Вы предпочитаете "ягуар" и "ламбретту". - Я взглянул на проносящуюся за окном автомобиля шведскую арктическую пустыню. - Куда мы едем?

Она загадочно улыбнулась.

- Могу вам сказать только вот что: это будет небольшая хижина на берегу озера, куда после определенного сигнала прилетит гидроплан. - Она взглянула на меня и добавила ехидно: - Боюсь, вам придется протопать достаточно далеко, но я постараюсь выбрать легкий путь.

Гордясь своими мужскими достоинствами, я начал было втолковывать этой самонадеянной девчонке, что могу пройти где угодно, но быстро прикусил язык. Если ей хотелось думать, что в лесу я окажусь беспомощным, зачем ее разочаровывать в этом? По здравом размышлении я даже решил, что эту убежденность нужно в ней поддерживать...

Мы мчались к востоку на приличной скорости. Шоссе, хотя и покрытое гравием, было широким и ровным - приятная, безопасная трасса вроде тех, какие были у нас на западе до того, как все вдруг обезумели и стали асфальтировать даже тропинки в пустыне. Арктическая листва все еще сохраняла яркие осенние цвета. Повсюду росли кустарники с ярко-красными листьями, отчего земля казалась объятой огнем. Вскоре Элин свернула на узкую лесную дорогу, бежавшую в северном направлении. Дорога вскоре разделилась на двое, а потом превратилась в лесную тропу с грязными лужицами застоявшейся воды. Она остановила машину и вышла.

- Теперь надо идти пешком, - сказала она.

- Далеко? - спросил я, не испытывая никакой радости по поводу такой перспективы.

- Около одной шведской мили: десять километров. Это примерно шесть английских миль.

- Шесть с четвертью, - уточнил я. - Одна английская миля соответствует одному и шести десятым километра.

Она слегка покраснела.

- Извините. Я все еще пытаюсь вас учить. Я на мгновение задержал на ней взгляд. Вся беда людей заключается в том, что они слишком гуманны на практике. В противном случае жизнь была бы проще. Эта малышка ткнула мне в бок пистолетом, она угрожала Лу мучениями и смертью, но я почему-то не ненавидел ее слишком сильно. Если угодно, она мне все еще нравилась. Должен признать, что ее милое обхождение все-таки оказало на меня некоторое влияние.

- Ладно, пошли, - бросил я. - Дорога не сократится ни на ярд оттого, что мы тут стоим и смотрим на нее.

- Они убьют вас, Мэтт, - сказала она вдруг.

- Они уже пытались. Пока что без особого успеха.

- Но... - Она осеклась, задумалась, развернулась и двинулась в лес уже знакомым мне деловитым твердым шагом опытной путешественницы. Идя вслед за ней, я говорил:

- Каселиус, должно быть, исключительно дорожит споим личным уютом, если он готов покрывать шесть миль всякий раз, когда ему надо добраться до своего штаба.

- Это только явка, - сказала она, не оглядываясь. - Это место избрали только как отправной пункт. Как место посадки гидроплана, где его никто не увидит и не услышит.

- Значит, он покидает страну.

- Да. - Она шла не оборачиваясь. - Должно быть, ее очень любите, если решили сознательно ради нее пойти навстречу опасности.

- Это не совсем так. Я просто чувствую свою ответственность за то, что втянул ее в это дело. Если бы не моя хитрость с пленками, Каселиус был бы сейчас в тюрьме, а она на свободе, цела и невредима. - Помолчав, я добавил: - А Лу - девушка что надо. Не скажу, что она мне не симпатична, но я не имею привычки растрачивать силы своей души на замужних женщин. Ведь ее муж жив и где-то скрывается.

Девушка не то чтобы сбилась с ноги, но ее нога замерла в воздухе как бы в нерешительности.

- Неужели?

- А что? - спросил я невинно. - Разве Каселиус не держал ее на своем крючке - взяв ее мужа в заложники?

- Она дура! - заявила Элин уверенно. - Ее муж умер от ран полгода назад. Каселиус дурачил ее все это время. Забинтованные мужчины на больничной койке все похожи друг на друга как две капли воды - особенно если их снимает плохой фотограф... - Она бросила через плечо быстрый подозрительный взгляд. - А вы знали?

- Я догадался, стоило мне только взглянуть на фотографии. И в конце концов, я ведь и в самом деле фотограф в некотором роде. Я все не мог понять, отчего это у него такие дрянные снимки. Ведь он и так собирался заполучить себе некоего американца, который мог бы сделать куда более удачные фотографии.

Она рассмеялась, не сбавляя шага.

- А вы остряк! Я не слишком быстро иду? Я ответил, тяжело дыша:

- Ну, то, что мы не стоим на месте, - это уж точно.

- Я пойду помедленнее. Жаль, что мы не можем доставить вас на место в каком-нибудь роскошном американском автомобиле на мягких рессорах и с умопомрачительной автоматической трансмиссией. - Она снова рассмеялась. - Послушайте, кузен, неужели вы и впрямь верите, что Америка победит? Разве можно завоевать мир, сидя?

После этих слов у нас уже не осталось возможности продолжать беседу. Малышка бежала как заведенная и, несмотря на свое обещание сбавить скорость, продолжала шагать с убийственной скоростью. Более влажного леса я в своей жизни не видывал. Хотя я что-то не заметил, чтобы за неделю, проведенную мной здесь, шли обильные дожди, вся земля здесь была насквозь пропитана водой. Мы перепрыгивали узенькие ручьи, топали по лужам, пересекали овраги, бредя по щиколотку в воде. После нескольких сот ярдов нам можно было выжимать носки. Наверное, гранитная основа земного ядра в этих широтах так близко подходит к поверхности, а слой почвы столь тонок, что дождевой воде просто некуда уходить.

Наконец я выпросил у нее привал и сел на валун, задыхаясь. Она не соизволила выказать свою усталость: малолетки никогда не признаются в слабости. Она просто стояла и ждала, когда я отдышусь. Если не считать промокших ног, единственное, в чем проявилось ее недомогание - если так можно выразиться, - так это в том, что ее мягкие светло-каштановые волосы, растрепавшись от ходьбы, спутались и в беспорядке свисали по бокам головы. Ее аккуратная прическа разрушилась. Она дотронулась до взлохмаченной головы, вытащила несколько заколок и какое-то странное сооружение, похоже, сделанное из конского волоса, и, встряхнув головой, рассыпала волосы по плечам.

- Элин, скажите мне: вам-то какой прок от всего этого?

Бросив на меня быстрый взгляд, она произнесла суровым голосом:

- Мне не стыдно.

- Отлично. Вам не стыдно. Я это запишу где-нибудь:

Элин фон Хоффман не стыдно.

- Вам этого не понять. Вы же американец, а не швед. Америка, наверное, чудесная страна, где здорово жить. По крайней мере, сейчас - вы свободны и могущественны. И у вас нет истории, которую можно вспоминать и о которой можно сожалеть.

- Но послушайте...

Она нетерпеливо взмахнула ладонью.

- Да, американская история - это какая-то шутка. Да ведь Колумб открыл Новый Свет в пятнадцатом веке! А у нас в Швеции есть действующие церкви, выстроенные в тысяча двухсотом году! Причем их построили только в ознаменование прихода христианства. Шведскую историю, как вы должны знать, задолго до того создали люди, почитавшие Одина и Тора. К тому времени как ваша американская история только качалась, шведская история уже близилась к своему завершению.

- Я что-то не улавливаю. Вы к чему-то клоните, но я пока не понял, к чему.

- Сегодня Америка является супердержавой, - продолжала она, - а Швеция крошечная нейтральная страна, стиснутая между двумя гигантами, которым она ни под каким видом не должна противоречить. Нам говорят, что мы должны вести себя тихо, осторожно... Фу! Разве можно забыть, что было время, когда каждую весну на воду спускали ладьи викингов и команда бросала жребий, чтобы выяснить, в какой стороне в этом году им придется искать свою славу - на западе или на востоке. И жители всего европейского побережья трепетали, прослышав об их приближении.

- Вы, значит, предлагаете, чтобы мы собрали команду отважных викингов и отправились бороздить! моря в поисках добычи?

Она посмотрела на меня с негодованием.

- Все шутите! Но это не шутки! Когда-то нам принадлежала Норвегия, и Финляндия, и Дания, а Балтика была Шведским озером. Когда шведские армии снимались с места, весь мир ждал, затаив дыхание, куда они направят свою мощь. В те дни у нас были настоящие короли, а не семейка симпатичных фигурантов, импортированных из Франции, вся функция которых сводится к тому, чтобы облагораживать этих; тщедушных социалистов и их уютное государство всеобщего благоденствия. - Она перевела дыхание. - Если уж мы хотим иметь монархию, так пусть у нас будет монарх, который сможет править страной - и сражаться! Или избавьте нас от этой кучки жалких трусов - принцев и политиканов - и дайте нам правительство, которое поймет, что сейчас наступил решающий момент в истории мира. Швеция не может больше отсиживаться в сторонке, прикрываясь словечком "нейтралитет", точно трусливый пес под бельевой; корзиной. Мы должны занять твердую позицию. Мы должны сделать наконец свой выбор!

- Мне совершенно ясно, что вы свой выбор уже сделали.

- Кто-нибудь обязательно должен править миром, кузен Матиас. Мэттью Хелм! Это что, будет страна, которая тратит всю свою энергию и талант на то, чтобы уберечь свой народ от непосильного труда, передвигать рычаг коробки скоростей? Вы, американец, уже и забыли, как ходить ногами по земле! Как вы можете за что-то сражаться? Я не люблю и славян с их дурацкими политическими теориями, но у них, по крайней мере, есть сила и воля, а в таких делах сантименты недопустимы. И когда все это закончится, какую страну они выберут для создания ядра великого скандинавского государства, которое возникнет? Будет ли это Финляндия, которая воевала с ними и люто ненавидит их? Будет ли это Норвегия, которая вошла в Североатлантический пакт и стала их врагом? Будет ли это Дания, географически и политически связанная с континентальной Европой, а не с нами, северянами? - Она резко передернула плечами. - Конечно, может быть, это не та страна, которую можно было бы выбрать себе в качестве родины, но кто волен выбирать? И кто знает, если мировые гиганты убьют или ослабят друг друга, может быть, придет время торжества пигмеев?!

- Элин, я не большой знаток геополитической стратегии, но я знаю, что многие годы - даже столетия - русские пытались прорваться к теплым портам Атлантики. Сейчас это для них еще большая необходимость, когда атомная подводная лодка может стать решающим фактором в борьбе за мировое господство. У них есть выход к Тихому океану, но они все еще не могут развернуться в этой части земного шара. Черное море можно блокировать на Дарданеллах. Выход из Балтики для них может быть закрыт столь же легко. Что касается Мурманска, их порта на Северном Ледовитом океане, то, как выяснили наши ребята во время войны, для захода и выхода военных кораблей это не самый лучший порт на свете. Выходом для них мог бы стать Нарвик, в Норвегии. Но к Нарвику невозможно подобраться сушей, кроме как через северную Швецию, во всяком случае из России - никак. И не утверждаю, что это может произойти в этом году или в следующем, но они рассматривают такой вариант - иначе они бы не предприняли столько усилий, чтобы добыть фотографии этого района. - Я кивнул на два картонных пакета в ее руке. - И вы и помогаете в этом.

Она опять передернула плечами.

- Ничто не дается бесплатно. Если кому-то требуются сильные союзники, за это приходится платить Что мы теряем теперь, возможно, сумеем вернуть потом, когда их обескровит война.

Она и впрямь была в своем роде маленьким Макиавелли. Я не мог понять, многому ли из того, что она мне наговорила, она действительно верила, к в полной мере осознавала тот факт, что мир катится к черту и что ей надо просто что-то в этой ситуации делать, даже при том, что все ее действия оказывались неправильными. Некоторые люди так уж устроены, что просто не в состоянии сидеть спокойно и предусмотрительно сохранять нейтралитет.

Она резко оборвала нашу дискуссию, повернулась и зашагала дальше. Я пустился за ней. Она почти бежала. Я удовольствовался мелкой рысцой. Постепенно она сбавила скорость после резкого спурта, и расстояние между нами стало сокращаться. Услышав за спиной мое дыхание, она снова прибавила шагу, держась на приличном удалении от меня. Пятно ее серого свитера, мелькая между деревьями, быстро двигалось вперед. На несколько минут я потерял ее из виду, а потом снова увидел - очень далеко: она стояла и дожидалась меня. До моего слуха долетел ее ехидный смех - и она опять припустила.

Когда наконец я ее настиг, она сидела на поваленном дереве и смотрела вдаль на, как мне сначала показалось, бескрайний луг. Я повалился на траву рядом с ней хватая губами воздух. Она взглянула на меня и рассмеялась.

- Вы что-то отстаете, кузен Матиас.

- Но я же здесь.

Она махнула рукой в сторону луга.

- Выглядит безобидно, не правда ли, как будто мирное пастбище. Но это туг. То же самое, мне кажется, что и английское "болото" или "трясина". Весной оно превращается в бездонную топь, совершенно непроходимую: олени, которые осмеливаются перебегать по нему, исчезают бесследно. А осенью, как сейчас почва не такая влажная, как летом, и его можно"! пересечь, если знать маршрут. Но надо быть очень осторожным! - Она снова взглянула на меня. - Слушайте!

- Слушать? Что? - нахмурился я. Она сердито помотала головой.

- Тихо! Просто слушайте.

Я прислушался. Через некоторое время я понял, что она имела в виду. Слушать было нечего. На всем этом огненном пространстве, красном и огненно-золотом до самого горизонта, ни комары не звенели, ни птицы не пели. Небо было голубое и чистое. Порывы ветра трепали сухие листья неподалеку. За исключением этого шороха, ни один звук не нарушал великого северного безмолвия. Элин взглянула на меня.

- В шведских средних школах есть особый предмет, который называется "ориентация на местности". Каждый ребенок-швед должен уметь находить дорогу в незнакомом месте и не заблудиться. У вас в Америке есть такие занятия?

- Нет.

- Вы знаете, где мы находимся, кузен Матиас? - спросила она ласково.

- Нет, - ответил я честно. Я знал, в какой стороне шоссе: когда есть опыт хождений по диким лесам, всегда имеешь общее представление, где искать людей. Но она задала вопрос не об этом.

Она встала и несколько секунд молча смотрела на меня.

- Возвращайтесь, идите на юг. Через какое-то время вы выйдете на дорогу. Идите по ней. - Она махнула рукой. В правильном направлении. - Если вы пойдете со мной, они убьют вас. Они дожидаются вас, они вооружены. Мне приказано вывести вас прямо на их автоматы. Но я не могу этого сделать. Ведь мы как-никак родственники, пускай и дальние. Возвращайтесь.

Я подумал и покачал головой. Она долго не сводила с меня глаз, начала что-то говорить, а потом вдруг рассмеялась.

- А вы упрямец! Ну, не буду с вами спорить. У этого болота аргументы посильнее моих. Только помните направление к шоссе. В этом живописном месте заблудиться проще простого.

Она повернулась ко мне спиной и уверенно зашагала по невинно выглядящему лугу. Я последовал за ней. Скоро мы уже прыгали с одной мшистой кочки на другую. Между кочками колыхалась черная мягкая грязь. Это было нетрудно. Мы подошли к небольшому Ручью, окаймленному низкими, но на первый взгляд непроходимыми зарослями растения, похожего на горный лавр. Протоптать дорожку по этим зарослям было невозможно, так что пришлось бы балансировать на "их едва не танцуя и ступая туда, где, кажется, корни, ветки и стебли сплелись в такой клубок, что могли бы выдержать вес моего тела. Если же неточно рассчитать шаг или если впечатление окажется обманчивым, можно было провалиться в трясину по грудь или глубже, и тогда бы пришлось изо всех сил выкарабкиваться обратно на твердую почву.

Ручей был кристально чистым и довольно широким - не перепрыгнуть - и слишком глубоким, чтобы его можно было перейти, а вода обжигающе холодной. Потом мы опять шли по полю горного лавра и наконец ступили на сухую твердую землю, которая оказалась лишь узким перешейком. Как оказалось, это был только небольшой островок посреди трясины. За островком после нескольких мшистых кочек расстилалась черная блестящая колыхающаяся грязь.

Преградивший нам путь участок топи в ширину был всего ярдов пятьдесят, но далеко убегал в обе стороны. Насколько хватал глаз, никакого обходного пути вокруг этой полосы трясины не было. На противоположной стороне, почти сразу за перешейком болотной травы, начинался лес. Но чтобы добраться до леса, надо было сперва перейти вязкую трясину.

Я взглянул на Элин. Она мало походила на роскошную героиню кинобоевика: тяжкое испытание далось ей не безболезненно. Но, впрочем, она и не была светской барышней. То дурацкое синее платье, в котором я ее в первый раз увидел, шло ей куда меньше, чем это заляпанное грязью и промокшее насквозь одеяние. По крайней мере, теперь она уже слизала и съела свою тошнотворную помаду. Раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, с горящими глазами, она выглядела сногсшибательно, должен вам сказать.

Я мотнул головой в сторону черной топи.

- Ну, показывайте дорогу. Как нам обойти это?

- Обойти? - переспросила она, улыбаясь. - Что с вами случилось, кузен Матиас? Вы боитесь?

И она пошла прямо по болоту. Сделав два шага, она провалилась по колено - и вся бескрайняя топь заколыхалась и вспучилась, точно желе. Она бросила взгляд через плечо.

- Все нормально, все нормально! Все будет хорошо, если вы только пойдете не останавливаясь. Стоит вам остановиться - и вы утонете.

Я резко крикнул:

- Вернитесь!

Но она продолжала шагать по трясине, сжимая в руке пакеты с пленками. Пожалуй, это была смешная картина. Красивой девушке нет никакой нужды демонстрировать силу и мужество: наша цивилизация обходится без этого. Женщины не должны делать ничего что может испортить их прическу или представлять опасность для их нейлоновых чулок, - а бредушая по колено в болотной грязи девушка-зрелище далеко не чарующее. И все же эта малышка была не из пугливых. А мне очень и очень не нравилась эта болотная жуть.

- Вернись, дура ты несчастная! - заорал я. Я пошел за ней, но быстро вернулся. Я услышал ее смех Она продолжала идти вперед не оглядываясь. Выйдя на другой берег, она остановилась и стала возиться со шнурками - видимо, они развязались, пока она пробиралась через болото. Потом, обтерев ладони о брюки, она выпрямилась и бросила на меня взгляд через озеро грязи. Она указала рукой на юг, в направлении шоссе, куда мне следовало идти. Потом подхватила с земли оба пакета с пленками, вошла в лес и скрылась за деревьями.