Онлайн чтение книги Губительница душ
XXIV. Исповедь

— Расскажи мне, что обременяет твою совесть? — кротким мягким голосом начал апостол, кладя свою холеную руку на поникшую голову кающейся.

— Я великая грешница.

— Не заблуждаешься ли ты, дочь моя? Расскажи мне откровенно все, что лежит на твоей совести.

— Я люблю, — прошептала Эмма и еще ниже склонила голову, трепеща как преступница, ожидающая смертного приговора.

— Это было мне известно еще тогда, когда ты сама об этом не подозревала.

— Грех мой так велик, что я готова искупить его моей смертью, если ты это прикажешь.

— Я не имею права ни осудить, ни наказать тебя, потому что ты не сделала ничего дурного. На земле все происходит по воле Божией, и мы должны ей повиноваться. Пути провидения неисповедимы! Ты не жаждала этой любви, она овладела тобой независимо от твоей воли. Ты считаешь это чувство пагубным, ты борешься против него всеми силами и не ожидаешь в будущем ничего, кроме скорби. Смею ли я наказывать тебя за такую любовь? Она послана тебе Богом неизвестно с какой целью… Покорись же Его премудрому всемогуществу, дитя мое, а я, смиренный раб Божий, именем Его отпускаю тебе этот грех.

— И позволяешь мне любить Казимира?

— Позволяю.

— Но он требует, чтобы я сделалась его женой… До сих пор я не соглашалась под различными предлогами… Научи, что мне делать?

— Догматы нашего верования не запрещают вступать в брак.

— Нет, мне этого мало… Скажи, разрешаешь ли это ты?.. Мне необходимо твое благословение. Я готова повиноваться твоему приказанию, как бы жестоко оно ни было.

— Поступай по влечению твоего сердца, дочь моя. Стань женой любимого человека и постарайся спасти его душу.

— Я это сделаю.

— Свято исполняй возложенные на тебя обязанности. До сих пор ты делала это безукоризненно, продолжай свою миссию и в замужестве. Рассчитываешь ли ты обратить своего мужа на путь истины?

— Да, с помощью Божией.

— До времени не открывай мужу нашей тайны.

— В этом я поклялась перед алтарем и не изменю своей клятве. Если он меня действительно любит, то будет слепо следовать за мной, если же нет… в таком случае, лучше нам теперь же расстаться с ним навсегда!

— Так, дитя мое, эту благую мысль внушил тебе сам Господь. На тебе лежит Его благословение. Он избрал тебя для великих целей, недоступных нашему разуму. Ты наследуешь царство небесное, где ликуют святые угодники… Встань, дочь моя.

— Я давно уже не была на богослужении, — сказала Эмма, — когда позволишь ты мне помолиться вместе с моими братьями и сестрами?

— Сегодня!.. Приготовься… Я пришлю за тобой.

Эмма поцеловала руку своего духовного отца и вышла из комнаты. В сенях ее встретила старушка и отвела в маленькую комнату.

— Отдохните здесь, милая барышня, — сказала она, — я принесу вам что-нибудь покушать.

Несколько минут спустя она принесла девушке обед и платье, в котором та должна была присутствовать при богослужении.

Было уже почти темно, когда во двор начали съезжаться экипажи и в коридоре послышался шорох шагов. Наконец явилась старушка и доложила Эмме, что пора идти на молитву.

В зале собралось человек тридцать мужчин и женщин — все они, стоя на коленях, усердно молились. У стены был устроен алтарь, за которым возвышалось распятие. Все присутствующие были в серых одеждах, подпоясанных веревками. Апостол вошел в залу в сопровождении двух хорошеньких мальчиков, поднялся по ступенькам к алтарю и обратился к молящимся с назидательной речью. Затем все вместе запели покаянный псалом, некоторые при этом били себя кулаками в грудь. Вдруг один из молящихся, пожилой мужчина атлетического сложения, выступил вперед, растянулся крестообразно на полу перед алтарем и закричал:

— Братья и сестры мои и ты, служитель Господа, помогите мне искупить грехи мои! Спасите мою душу! Спасите ее от вечной погибели! Вырвите ее из когтей сатаны!

Мальчики обнажили плечи кающегося грешника. Апостол подошел к нему и три раза топнул ногой по его затылку, приговаривая:

— Господи, отпусти ему грехи его и воззри на его смирение! — потом, взяв плеть, трижды ударил гиганта по плечам и сказал: — Прими это бичевание, которое для твоего искупления от первородного греха претерпевал Господь наш Иисус Христос, Спаситель мира, единородный Сын Божий; и Он, ведающий грехи мира, отпустит тебе твои прегрешения!

То же самое повторили поочередно вслед за апостолом и все присутствующие.

Тут вышел на середину залы молодой человек с бледным изнуренным лицом и блуждающим взором. Он бросился на колени и воскликнул:

— Наденьте мне на голову терновый венец, бейте меня по щекам, дайте мне испытать все страдания моего Божественного Искупителя!

В одно мгновение руки добровольного мученика были связаны веревками, которыми были подпоясаны одежды сектантов, девушка надела ему на голову терновый венок и дюжина женских рук придавила его с такой силой, что кровь ручьями заструилась по лицу юноши. Третий фанатик попросил пригвоздить его к кресту и проколоть ребро копьем. Одна из женщин раскаленным железом сделала себе раны на руках и ногах, ничем не обнаруживая своего страдания. Мало-помалу все притихли и, стоя на коленях, стали молиться. Апостол снова подошел к алтарю, простер руки к небу и произнес звучным голосом:

— Возрадуемся о Господе, братия мои, и прославим Творца небесного!

При этих словах он сбросил с себя верхнюю одежду, и остался в белоснежной тунике, в какой изображают ангелов. Все присутствующие последовали его примеру и, стоя в этом ангельском облачении, хором запели хвалебный гимн. Девушки украсили головы венками, взяли в руки зеленые ветки и под звуки тамбуринов начали плясать вокруг алтаря.

Было уже совершенно темно, когда Эмма подъехала к шинку и хлыстом постучала в окно.

— Хорошо ли ты провела время? — спросил Казимир, садясь на лошадь.

— Да, очень хорошо, — сухо ответила девушка, и они шагом поехали по дороге.

— Мне нужно поговорить с тобой, — начала Эмма после долгого молчания, — и поговорить откровенно… Скажи, хочешь ли ты на мне жениться?

— Можешь ли ты в этом сомневаться? Да я так счастлив, что…

— Я согласна сделаться твоей женою, но только с одним условием, которое ты можешь принять или отвергнуть по своему усмотрению.

Выслушай меня… Ты, вероятно, в детстве читал волшебные сказки… Вообрази, что перед тобой стоит гений: добрый или злой — неизвестно, и требует твоего безусловного повиновения его воле, обещая тебе за это самую счастливую будущность… Гений этот — я… Будешь ли ты мне повиноваться?

— Конечно, буду… Ведь ты мой ангел-хранитель?

— Я люблю тебя, Казимир, и желаю, чтобы ты был счастлив не только в продолжение твоей земной жизни, но и на том свете… Я постараюсь спасти твою душу от вечных страданий и ввести ее в царство небесное.

— Эмма, я уже давно догадался, что ты сектантка.

Девушка устремила на него взор полный страдания, но не возразила ни слова.

— Я охотно буду тебе повиноваться, — продолжал Ядевский, — но прошу тебя, выскажи мне все, что у тебя на сердце.

— Изволь… Ты не будешь мучить меня мелочными подозрениями?

— Никогда!.. Клянусь тебе!

— Не будешь ревновать?

— К кому же?

— Да, например, хоть бы к графу Солтыку?

— Опять загадка, прелестный мой сфинкс!

— Нет, милый, я говорю серьезно… Если в тебе есть хоть тень сомнения, я готова отказаться от твоей любви. Теперь я предоставляю тебе полную свободу выбора; после венца будет уже поздно, я буду требовать твоего повиновения… Обдумай мои слова, прежде чем ты решишься сделать этот важный шаг.

— Я уже решился! — вскричал пылкий юноша. — Ничто на свете не разлучит нас, моя Эмма.