Онлайн чтение книги Проклятый Hexed
Глава 2

У Лейфа показались клыки, он вскочил со стула, метнулся к краю лужайки и попытался отсканировать темноту, где могла таиться опасность. Оберон также вскочил и угрожающе зарычал.

Я уже знал, что они никого не увидят. Кто-то нанес удар издалека.

– Ведьмы! – прохрипел я, чувствуя, как амулет продолжает прожигать мою грудь.

Само заклинание уже прекратило свое действие, и алое сияние стало тускнеть, но запах собственной горелой плоти продолжал атаковать мои ноздри. Усилия, необходимые для борьбы с болью и регенерации расплавленной кожи, быстро истощали мои резервы, поэтому я поднялся на ноги и сделал несколько неуверенных шагов по ступенькам крыльца. Теперь я мог сбросить сандалии и начать принимать силу земли. Потом я присел на корточки, наклонился вперед и уперся руками в колени, чтобы амулет перестал касаться моей кожи, но он остался на прежнем месте – вплавился в плоть. Паршивое дело.

– Я бы не стал спорить, что ты стал жертвой колдовства, но не чувствую никого рядом, кроме твоих обычных соседей, – сказал Лейф, продолжая озираться по сторонам в поисках опасности. – Тем не менее, раз уж ты сам так деликатно поднял данную тему…

– Так вот что я сейчас сделал? – сказал я, пытаясь говорить спокойно. – Деликатно поднял тему ведьм? А мне казалось, что я делал нечто совсем другое – пытался спасти свою задницу от их огненной атаки.

– Прошу прощения. Просто я искал способ плавно перейти от одного к другому, к сожалению, не получилось. У меня имелся профессиональный повод для визита к тебе: я собирался сообщить, что Малина Соколовская согласилась на твои последние условия без корректировки поправок. Она готова подписать договор о ненападении, как только ты дашь свое согласие.

– Неужели? – Я потянул серебряную цепочку амулета и поморщился, когда тот отлепился от моей груди вместе с кусочком почерневшей кожи. – Но теперь ее предложение о ненападении следует считать ложью, не так ли?

– Нет. – Лейф покачал головой. – Она не стала бы так поступать перед тем, как заключить с тобой мир.

– Может быть, это самый подходящий момент для атаки. Мы еще ничего не подписали, и она занимает одно из первых мест в моем списке подозреваемых.

Малина стала новой главой ковена польских ведьм, называвших себя Сестрами Трех Зорь, и они с восьмидесятых годов, задолго до того, как здесь появился я, считали Восточную долину – местное название для городов Темпе, Меса, Скоттсдейл, Чандлер и Гилберт – своей территорией. Когда я приехал в город в конце девяностых, они попросту меня игнорировали; я был одиночкой и не демонстрировал ни малейшей агрессии, к тому же особо не показывал, что у меня есть какая-то сила, лишь талант к созданию лекарств из трав.

Мы были готовы жить и давать жить другим, пока наши интересы не пересеклись: они решили помочь богу, пожелавшему меня убить (в обмен на разрешение свободно передвигаться по Тир на Ног, как я думал поначалу, но потом оказалось, что речь шла о праве проживания в Маг Мэлл), мой же интерес заключался в том, чтобы уцелеть. Именно в этот момент оказалось, что они совершили огромную ошибку, недооценив меня. Прежде их было тринадцать, но шесть погибло, пытаясь меня прикончить, и, несмотря на разговоры Малины о голубях мира и оливковых ветвях, я продолжал считать, что они бы с удовольствием воспользовались любым шансом, чтобы отомстить за своих.

– Я надеюсь, ты не станешь предлагать мне нанести ей визит, – сердито сказал Лейф.

– Нет, нет, я сам намерен ее навестить.

– Какое огромное облегчение. Кстати, твой любознательный сосед проявляет к нам интерес.

– Ты имеешь в виду мистера Семерджана?

– Да, его.

Не поворачивая головы, я искоса посмотрел на противоположную сторону улицы. И заметил, как жалюзи в доме напротив слегка приоткрылись, а в темном пространстве между ними, несомненно, прятались темные глаза моего отвратительного соседа.

– А ты не чувствуешь в нем чуждого присутствия? – спросил я у Лейфа.

– В каком смысле? – поинтересовался мой адвокат.

– В нем нет духа фейри? Или следов демонов?

Лейф сухо рассмеялся и покачал головой:

– Никто никогда не сможет измерить глубину твоей паранойи.

– Надеюсь, потому что в противном случае кто-нибудь сможет застать меня врасплох. А как от него пахнет?

Лейф с отвращением наморщил нос.

– Как от хот-дога с горчицей и дешевого светлого пива. А его кровь полна жира и алкоголя.

«Вау. Вот уж не думал, что он так хорошо пахнет», – заявил Оберон.

– Наши разговоры о крови напомнили мне, что сегодня ночью мне нужно утолить жажду, – сказал Лейф, – поэтому я предоставлю тебе заняться исцелением и личной охотой на ведьм. Я свой долг выполнил. Но, прежде чем я уйду, прошу тебя об одном: подумай о том, чтобы присоединиться к альянсу против Тора, хорошо? Сделай мне одолжение, представь преимущества, которые ты можешь получить.

– Хорошо, в качестве личного одолжения, – сказал я, – я обдумаю твои слова. Но, если честно, Лейф, я не хочу давать тебе ложных надежд. Убийство Тора – нет, об этой чести я не помышлял [4]«Ромео и Джульетта», перевод Б. Пастернака..

Ледяные взгляды вампиров бывают намного более холодными, чем у обычных людей. А если вампир, который одаривает тебя таким взглядом, родом из Исландии, тебе приходится столкнуться с исходным значением этого термина, и не стоит удивляться, если температура твоего тела падает на несколько градусов. Пару секунд Лейф именно так на меня смотрел.

– Ты надо мной смеешься? – спросил он после короткой паузы. – Обычно ты цитируешь Шекспира, когда хочешь кого-то высмеять или указать на недальновидность.

«Вау, он тебя поймал, Аттикус», – сказал Оберон.

– Нет, Лейф, я всего лишь нахожусь в состоянии стресса, – ответил я, указав на свое влажное от пота лицо и все еще окутанный паром амулет, висевший на шее.

– Я полагаю, ты лжешь.

– Брось, Лейф…

– Прости меня, но наши отношения позволили мне обзавестись некоторыми познаниями о том, как ты мыслишь. Ты намекаешь, что я подобен Ромео, « шуту судьбы »[5]«Ромео и Джульетта», перевод А. Радловой., который, быть может, поступает опрометчиво, убив Тибальта, чтобы отомстить за смерть Меркуцио? Ты полагаешь, что меня ждет такой же трагический конец, как и Ромео, если я буду продолжать строить планы убийства Тора?

–  Совсем не то. Как жаль! Совсем не то, чего я так хотел [6]Т. С. Элиот. «Любовная песнь Дж. Альфреда Пруфрока». Перевод Н. Берберовой., – возразил я, – но будь у меня намерение, которое ты мне приписываешь, я бы процитировал Бенволио, а не Джульетту: « Оружье прочь – и мигом по местам! Не знаете, что делаете, дурни »[7]«Ромео и Джульетта», перевод Б. Пастернака..

Лейф смотрел на меня, застыв в полнейшей неподвижности, на что способны лишь вампиры или камни-любимцы[8]Лучший питомец – тот, за которым не надо следить. Например, камень. Такие камни продавались в середине семидесятых годов в подарочных коробках..

– Я всегда предпочитал «Гамлета», – наконец сказал он. – Сейчас я мог бы пить живую кровь и на дела способен, от которых я утром отшатнусь [9]«Гамлет», перевод Б. Пастернака..

Он повернулся на каблуках и быстро – пожалуй, слишком быстро для обычного человека – шагнул к двери своего блестящего черного «Ягуара XK» с откидным верхом.

–  Теперь прощай. Пора [10]«Гамлет», перевод Б. Пастернака., – на ходу бросил он, прыгнул на сиденье, запустил двигатель и умчался прочь.

«Эй, если это была дуэль шекспировских цитат, то он только что надрал тебе задницу».

«Я знаю. Но я вставил строки Т. С. Элиота, а он не заметил. Будем надеяться, что в следующий раз я не буду приходить в себя после покушения на мою жизнь, и тогда у меня получится лучше».

Я все еще стоял, наклонившись вперед, не давая амулету снова коснуться груди, и мне требовалось что-то с этим сделать – но не хотелось ничего предпринимать на глазах у мистера Семерджана, который, несомненно, продолжал за мной наблюдать.

«Оберон, я хочу, чтобы ты перебежал на противоположную сторону улицы и сел на краю его лужайки, чтобы он мог тебя видеть».

«И все? Просто сесть? Потому что я больше не хочу ничего делать, пока он смотрит».

«И все. Я хочу, чтобы ты его отвлек, и больше ничего. С тех самых пор, как ты оставил ему подарочек, он ужасно боится, что ты сделаешь это еще раз. Он получил дар, который не перестает о себе напоминать».

Какая жалость, что мы с мистером Семерджаном не дружим. Толстый коротышка из Ливана, возраст которого перевалил за шестьдесят, исключительно легко приходил в волнение и невероятно громко шумел. Наверное, с ним было бы забавно посмотреть бейсбольный матч. Мы могли прекрасно поладить, если бы он не вел себя как болван с того самого момента, как я здесь поселился – с тем же успехом можно сказать, что утопленник мог бы жить, если бы умел дышать под водой.

«Ладно, но я хотел бы получить за это колбасу».

«Договорились. И мы все равно потом отправимся побегать».

«Подожди. Он ведь не помнит, что случилось в парке Папаго, правильно?»

Оберон имел в виду несчастный случай, в результате которого погиб парковый рейнджер, а мистер Семерджан попытался нас подставить.

«Нет. Лейф об этом позаботился, прибегнув к своему патентованному вампирскому способу стирания памяти».

Эта мысль заставила меня вспомнить, что иногда бывает очень полезно иметь среди друзей вампира; я надеялся, что Лейф не станет долго на меня обижаться.

«Ладно, думаю, будет весело. – Оберон потрусил на противоположную сторону улицы, щель между жалюзи сразу увеличилась, мистер Семерджан перестал прятаться. – Я вижу его глаза».

Пока эти двое пожирали друг друга глазами, я продолжал брать силу у земли, а заодно вызвал густой, но сильно локализованный туман. Аризона славится своим сухим воздухом, однако в первую неделю ноября, с приближением грозы, не так уж трудно связать немного паров воды. Пока туман собирался, я занялся исцелением обожженной кожи, и на этот раз у меня получилось гораздо лучше – ведь сейчас амулет не обжигал ее быстрее, чем я успевал лечить.

Однако амулет все еще оставался горячим, так что мне пришлось наклониться вперед, когда я направился к садовому шлангу и включил воду, предварительно проверив, успел ли сгуститься туман. Я все еще видел Оберона, который сидел под уличным фонарем, но не у окна мистера Семерждана, так что этого было достаточно. Я поднял руку, чтобы защитить лицо от пара, и направил струю воды на амулет.

Он зашипел, пар стал подниматься фонтаном, но через несколько секунд амулет заметно охладился.

«Послушай, кажется, он собирается выйти», – доложил Оберон.

«Все нормально. Просто оставайся там и смотри на него. Ну, и помаши хвостом, если сможешь».

«Я не могу. Он мне не нравится».

Я услышал, как мистер Семерджан выскочил из дома и сразу принялся страшно шуметь.

– Проваливай отсюда, грязная шавка! Кыш-ш! Уходи прочь!

«Кажется, он назвал меня шавкой? Каков грубиян! Послушай, у него в руках свернутая в рулон газета».

«Если он направится к тебе, зарычи на него».

«Круто. Он идет».

Я услышал, как Оберон угрожающе зарычал, и категорические приказы мистера Семерджана тут же сменились на пронзительные мольбы несколькими октавами выше.

– Эй! Милая собачка! Не уходи! Хороший песик!

«Должно быть, он решил, что я глупый. Он идет ко мне с газетой в руке, собираясь стукнуть по голове, говорит «хорошая собачка» и думает, будто я забуду остальное? Пожалуй, на него следует пару раз хорошенько гавкнуть».

«Давай».

Амулет быстро охлаждался; еще через несколько секунд его можно будет опустить на грудь, и он больше не причинит мне вреда. Оберон злобно залаял, и голос запаниковавшего мистера Семерджана тут же перешел на диапазон Мэрайи Кэри[11]Известная американская певица..

– О’Салливан! Отзови свою собаку, будь ты проклят! Иди сюда! Откуда взялся этот гребаный туман?

Вполне довольный, я выключил воду и выпрямился, позволив амулету вновь опуститься на грудь. Кожа еще не совсем исцелилась, но мне стало гораздо лучше, и я полностью контролировал боль. Неспешной походкой я двинулся к сидевшему на прежнем месте Оберону.

– Итак, – спокойно сказал я, выходя из тумана под бледный свет солнца и останавливаясь рядом со своим псом. – Что вы шумите, мистер Семерджан? Моя собака сидит и даже не помышляет о насилии.

– Он не на поводке! – пролопотал он.

– Вы тоже, – заметил я. – И если бы вы не подходили к нему с угрожающим видом, он никогда бы не стал на вас рычать, не говоря уже о том, чтобы лаять.

– Это не имеет значения! – заявил Семерджан. – Он не должен свободно бегать по улице! И он не имеет права находиться на территории моей собственности! Я позвоню в полицию!

– Насколько я помню, когда вы в прошлый раз позвонили в полицию, чтобы на меня пожаловаться, вас вызвали в суд за ложный звонок в 911, разве не так?

Лицо Семерджана стало пурпурным.

– Убирайтесь с моей собственности! Оба!

«Отступи назад, к улице вместе со мной, чтобы мы оба исчезли из виду, – сказал я Оберону. – Давай».

Мы отступили, не сводя глаз с мистера Семерджана, позволив туману нас скрыть, и я представил, как сейчас выглядит мой сосед: прямо у него на глазах мужчина и его собака синхронно отошли назад, при этом мужчина не подавал никакой команды, а затем оба исчезли в тумане, словно призраки.

«Это должно хорошенько его напугать», – сказал я Оберону.

– Ты жуткий ублюдок, О’Салливан! – закричал Семерджан после того, как мы отошли от него на несколько шагов – как и следовало ожидать. Я с трудом сдержал смех, оценив иронию его оскорбления. – Вам с псом лучше держаться от меня подальше!

«Это было очень забавно, – заявил довольный Оберон. – Я забыл слово, которое означает, что ты над кем-то подшутил?»

«Проказа, – ответил я, переходя на легкий бег вместе с Обероном. Я отпустил заклинание воды, и туман быстро рассеялся. – Мы, как Веселые проказники [12]Название неформальной коммуны, существовавшей с 1964-го по 1966 год в Соединенных Штатах Америки. Коммуна оказала существенное влияние на популяризацию ЛСД и спровоцировала психоделическую (также называемую кислотной) революцию. 1964, устроили мистеру Семерджану наш собственный кислотный тест.

«А что такое кислотный тест?»

«Я тебе о нем расскажу, когда мы вернемся домой. И раз уж ты грязная шавка…»

«Эй!»

«…тебе нужно в ванну. А когда мы вместе там окажемся, я расскажу тебе про Веселых Проказников и «Электропрохладительный кислотный тест»[13]Книга американского писателя Тома Вулфа, описывающая период жизни Кена Кизи (автора «Пролетая над гнездом кукушки») с 1958-го по 1966 год и сформировавшуюся вокруг него неформальную субкультурную коммуну – «Веселых Проказников».. Но сначала сбегаем в магазин и купим тебе колбасу».

«Ладно! Я хочу одну, но сочную, с курицей и яблоками».

«Ты не против, если я позвоню? Мне нужно рассказать Малине, что ее заклинание не сработало».

Я достал сотовый телефон и начал набирать номер Малины.

«Конечно. Но пока я не забыл: тебе следует знать, что Лейф тебе только что соврал».

« В каком смысле?» – Я нахмурился.

«Ну, ты помнишь, как у меня нос был полон демонами четыре дня назад, когда ты спас меня в горах Сьюпестишен».

«Три недели назад, а не четыре дня, но да, я помню».

«Так вот, Лейф сказал тебе, что от мистера Семерджана не пахнет, как от демона, но в некотором смысле это не так. На самом деле он и сейчас пахнет. Превратись в собаку, если мне не веришь; твой увечный человеческий нос только сбивает тебя с толку».

« Подожди. Постой », – сказал я, останавливаясь посреди улицы. Оберон пробежал еще несколько шагов, потом повернулся и посмотрел на меня, вывалив наружу язык. Мы все еще находились на 11-й улице, примерно в квартале от моего дома; уличные фонари периодически отбрасывали конусы света, похожие в темноте на желтые шутовские колпаки.

«И ты все еще чувствуешь запах демона, хотя мы довольно далеко отошли от дома ».

«Да. И он становится все сильнее».

«О, нет, это плохо, Оберон, – сказал я, возвращая сотовый телефон в карман. – Нам нужно вернуться домой. Мне необходим мой меч».

Впереди, примерно в одном квартале, что-то шевельнулось в тени. Размером с небольшой «Фольксваген», оно противоестественно двигалось на некотором расстоянии от земли, потом я сумел различить гротескные длинные ноги насекомого, которые поддерживали тело, смутно напоминавшее кузнечика. Размеры насекомых не должны превышать шести дюймов из-за устройства трахеи, однако демон об этом не подозревал.

«Беги домой, Оберон! Прямо сейчас!»

Я повернулся, изо всех сил помчался к своему двору и тут же услышал, как демон бросился за мной, и его хитиновые ноги застучали по черному асфальту. Однако нам не удавалось от него оторваться; более того, он нас догонял. Я понял, что у меня не будет времени взять меч.