Онлайн чтение книги Хижина на холме
ГЛАВА XVIII

— Что нам делать, Вилугби? — в отчаянии спрашивала мать, узнав, что и Вудс не возвращается. — Я сама пойду за сыном; они отдадут его матери.

— Ты мало знаешь индейцев, Вильгельмина, если думаешь так. Не следует торопиться. Я надеюсь, что Вудс вернется и расскажет нам, что видел, а тогда уже мы решим, что лучше предпринять. Если же он скоро не вернется, то надо будет думать, что индейцы захватили и его.

— Я не думаю, чтобы дела были так плохи, как вы думаете, — заметила спокойно Белла. — Если это американцы, ему нечего бояться. Если это индейцы, примкнувшие к англичанам, его опять-таки не тронут, лишь только узнают, что он священник.

— Я уже думал об этом, дитя мое, и ты отчасти права. Но Бобу придется очень трудно — он не взял с собой никаких бумаг.

— Но он мне дал слово воспользоваться именем Эверта, если попадет в руки американцев, а Эверт несколько раз говорил мне, что мой брат не может быть его врагом.

— Да поможет нам Бог, дорогое дитя! — ответил капитан, обнимая Беллу. — Будем мужаться; еще ничего не известно, и, может быть, к вечеру мы опять все будем вместе.

Капитан произнес эти слова улыбаясь, чтобы приободрить женщин, но никто ничего не сказал ему в ответ; ему не ответили даже улыбкой.

Мать вся ушла в свои думы о сыне, Белла также приняла близко к сердцу заботы о Роберте. Что касается Мод, то она, по-видимому, страдала больше всех. Поцеловав их всех, капитан вышел из дома к своим людям.

Те из колонистов, которые были по рождению американцами, волновались из-за отсутствия Джоэля. Правда, они и сами поддавались его наущениям, но мысль, что он может воспользоваться обстоятельствами и выдать сына капитана, им сильно была не по душе.

Они видели, с какой добротой всегда относилась мистрис Вилугби к их женам и детям, как ласкова была Белла и как великодушна Мод. Словом, когда капитан подошел к своему гарнизону, выстроенному у палисада, ни у одного из американцев не было в мыслях изменить ему.

— Смирно! — скомандовал Джойс, когда капитан подошел к ряду солдат, различавшихся между собой и цветом кожи, и ростом, и одеждой, и привычками, и происхождением.

— Смирно! На караул!

Капитан снял шляпу и не мог удержаться от улыбки при виде этого зрелища. Голландцы держали ружья правильно, но Мик перевернул свое ружье, положив его к себе на плечо не ложем, а дулом. Ружье Джеми было обращено вверх прикладом. Что касается американцев, то они довольно сносно справлялись со своим делом, но держали ружья как попало. Негры, которым очень хотелось видеть, как выглядит весь строй, стояли с вытянутыми вперед головами.

— Потом дело пойдет лучше, ваша честь, — сказал Джойс — Капрал Джоэль знает хорошо военные команды и умеет учить. Когда он вернется, дело пойдет на лад.

— Но когда он вернется, сержант 7 Не скажет ли мне кто-нибудь, когда это случится?

— Я могу вам это сказать! — воскликнул Мик.

— Ты, мой добрый Мик? Но откуда же тебе знать, если мы все этого не знаем?

— Нет, я знаю — он возвращается, я узнаю его шаги.

Действительно, в этот момент у ворот появился Джоэль. Он точно с неба свалился: все смотрели по направлению к мельницам, но никто не заметил, как он подошел. Весть о его возвращении моментально разнеслась по всему дому. Женщины бросились к нему навстречу; всем хотелось слышать, что он будет рассказывать.

— Может быть. Стрид, ты хочешь передать мне одному что-нибудь? — спросил капитан, стараясь не выдать своего волнения. — Или можно рассказать при всех?

— Это как прикажет капитан, хотя я нахожу неудобным скрывать то, что касается всех.

— Смирно! — скомандовал сержант. — Налево кругом марш!

— Не надо, Джойс, — перебил капитан. — Пусть остаются. Ты видел, конечно, индейцев. Стрид?

— Да, и они отвратительны, эти мохоки.

— Зачем они пришли?

— Они мне сказали, что Конгресс послал их схватить капитана и его семейство.

Произнося эти слова, Джоэль обвел глазами присутствующих, чтобы видеть, какое впечатление произведут его слова на слушателей. Капитан казался спокойным, и недоверчивая улыбка скользнула по его губам.

— Значит, ты пришел сюда, чтобы сообщить мне об этом?

— Да, хотя это очень неприятное поручение.

— Есть ли между ними лица, имеющие право на это?

— Между ними один или два белых, которые утверждают, что действуют от имени народа. — Здесь Джоэль опять взглянул на американцев и даже подмигнул мельнику.

— Если они уполномочены, то отчего же не подойдут сюда? Я никогда не сопротивляюсь тем, кто действует именем закона.

— Да ведь теперь два закона: один — короля, другой — народа. Индейцы пришли от имени народа и могут думать, что капитан признает только законы короля.

— Это ты тоже говоришь по их поручению?

— Нисколько; я высказываю свой собственный взгляд. С ними я говорил очень мало.

— А теперь скажи мне о твоем товарище, ты его, конечно, узнал?

— Я не сразу узнал его, капитан. Я никогда бы его и не узнал в этом костюме. Я шел за ним и недоумевал, кто бы это мог быть? Потом я заметил, что у него ваша походка, вспомнил также, что видел его же с вами прошлой ночью, и что он занимает комнату рядом с библиотекой, и, приглядевшись внимательнее к чертам его лица, узнал, что это майор.

— Что же с ним стало?

— Индейцы его схватили. Они пришли за вами, но не преминули схватить и вашего сына, раз тот попал сам в их руки.

— Но как же индейцы узнали, что он мой сын? Или тоже по походке?

Этот вопрос застиг врасплох Джоэля. Он покраснел. Хорошо зная характер капитана, он был уверен, что, если не выпутается из беды, ему не миновать сильного наказания, раз капитан удостоверится в его измене.

— А! Я был немного рассеян в начале рассказа; я лучше расскажу вам все по порядку.

— Хорошо, чтобы нас никто не перебивал, пойдем ко мне: ты, Джойс, отпусти людей и сейчас же приходи к нам.

Через две минуты капитан и Джоэль сидели в библиотеке. Джойс почтительно стоял; он не позволял себе никакой фамильярности с начальством. Вот что рассказал Джоэль.

Как только они приблизились, навстречу вышли два начальника и очень хорошо приняли их; потом пошли в дом мельника. Здесь майор спросил одного белого, который служил переводчиком, зачем они пришли сюда. Те откровенно ответили, что по поручению Конгресса пришли конфисковать Хижину. Майор уверял, что капитан не принимает никакого участия в войне ни на той, ни на другой стороне. Тогда, к великому удивлению Джоэля, начальник сказал, что он очень хорошо узнал Роберта Вилугби и что человек, который имеет сына в королевской армии и скрывает его в своем доме, не может быть противником короля.

— Каким образом этот начальник мог знать, что майор был в Хижине? — прибавил Джоэль. — Это очень странно, об этом никто не знал даже здесь.

— И майор сознался, кто он?

— Да, он уверял их, что пришел в Хижину только повидаться с семьей и имел намерение сейчас же отправиться в Нью-Йорк.

— Что же они на это ему сказали?

— Надо признаться, они только рассмеялись ему в ответ. Переговорив между собой, они заперли его в доме и выставили часового. Потом приступили с допросом ко мне. Спрашивали об укреплениях Хижины, о величине гарнизона, о том, сколько и какого рода оружие у нас имеется. И вы можете быть покойны на этот счет, — продолжал Стрид. — Прежде всего я им сказал, что у нас есть офицер, который участвовал в войне с французами; что вы имеете под своей командой пятьдесят человек. Насчет оружия я им ответил, что ружья большей частью двуствольные и что у вас есть карабин, которым вы в одном сражении убили девять индейцев.

— Вы ошиблись, Джоэль. Действительно, у меня есть карабин, которым я убил их известного вождя, но я не вижу особенной причины, чтобы хвалиться этим.

— Ничего, зато это очень подействовало на них; особенно они были поражены, когда я им сказал, что у вас есть пушка.

— Пушка, Стрид? Зачем ты это выдумал? Ведь стоит им подойти к нам ближе, как они убедятся, что ее нет.

— Это мы увидим, капитан. Дикие больше всего боятся пушек. А я им рассказал про нее целую историю.

— Какую же?

— Я им сказал, что вы отбили ее у французов.

Действительно, капитан часто с гордостью рассказывал про свой подвиг, на который намекал Стрид. И теперь Джоэль очень удачно воспользовался этим, чтобы отвлечь от себя подозрения, которые уже начали закрадываться в душу капитана.

— Об этом совсем не нужно было говорить, — скромно заметил капитан. — Это уже было так давно, да к тому же у нас нет пушки, чтобы доказать твои слова.

— Извините, ваша честь, — сказал Джойс, — но я думаю, что Джоэль поступил вполне по-военному. В подобных случаях нельзя держаться святой правды, а надо стараться показать себя неприятелю сильнее, чем есть на самом деле.

— К тому же, — прибавил Джоэль, — у нас есть и пушка, которую можно выставить.

— Я понимаю, что хочет сказать Стрид. ваша честь. Я сделал из дерева пушку к большим воротам, как это всегда бывает в гарнизонах. Она уже готова, и я уже собирался на этой неделе поставить ее на место.

— Она совершенно похожа на настоящую, и я уверен, — говорил Джоэль, — что индейцы примут ее за чугунную.

Капитан велел Джоэлю рассказывать дальше. Но об остальном много распространяться не приходилось. Он обманул индейцев, притворившись, что вполне откровенен с ними и сочувствует им, так что был оставлен на свободе; правда, за ним все-таки присматривали, но делали это так небрежно, что, улучив удобную минутку, он убежал от них, спрятался в лесу и потом по руслу реки добрался до Хижины. На вопрос капитана, не видел ли Джоэль там Вудса, тот очень удивился, услышав, что капеллан пошел туда же; по-видимому, это известие было для него очень неприятно. Если бы два старых солдата были более наблюдательны, они заметили бы недобрый огонек, блеснувший в глазах Стрида. При этом вопросе Джоэль постарался, однако, скрыть неприятное впечатление и равнодушно ответил:

— Если господин Вудс отправился к ним в священническом костюме, то его, наверное, схватили, так как народ был очень недоволен, что капитан держит у себя священника, который молится за короля.

— Бедный Вудс! — воскликнул капитан. — Если бы он послушался меня и отказался от этих молитв, нам обоим было бы лучше.

Так как Джоэль ничего больше не имел прибавить к своему рассказу, то капитан отпустил его и Джойса, а сам пошел к жене, чтобы рассказать обо всем слышанном.

Это была очень печальная необходимость, но, К' удивлению капитана, жена и дочери отнеслись к его словам спокойнее, чем он ожидал. Они так исстрадались от неизвестности, что даже и эта неутешительная новость все-таки приободрила их. Мать думала, что колониальные начальники не позволят себе дурно обращаться с ее сыном. Белла рассчитывала, что имя ее мужа послужит брату надежной гарантией, а Мод, узнав, что Боб еще находится близко от нее, чувствовала себя просто счастливой, сравнительно с тем угнетенным состоянием, которое испытывала со времени его ухода.

Переговорив с семьей, капитан задумался о том, что ему предпринять. Через несколько минут он сказал Джойсу, что тот может поставить пушку на колеса, и плотники под его руководством сейчас же взялись за дело.

Весь день прошел спокойно; ни белые, ни индейцы больше не показывались, и капитан начал уже подозревать, что они ушли совсем. Эта мысль так укрепилась в нем, что он принялся за письма к своим друзьям, имевшим влияние в Альбани и Мохоке, прося их похлопотать за сына, как вдруг в девять часов вечера к нему пришел Джойс с делом, не терпящим отлагательства,

— Что такое, Джойс, уж не заболел ли у нас кто-нибудь?

— Ах, это было бы еще ничего, ваша честь. Дело обстоит гораздо хуже: несколько человек ушли из Хижины.

— Да, это дело серьезное. Поди собери всех на перекличку.

Через пять минут посланный был уже у капитана с известием, что все собрались. Капитан отправился к собравшимся и при первом же взгляде убедился, что гарнизон значительно уменьшился. Сержант с фонарем и листом в руке стоял перед оставшимися.

— Ну, что же, Джойс? — спросил капитан с плохо скрытым беспокойством.

— Ушла почти половина. Нет мельника, большей части американцев и двух голландцев.

— Неужели они оставили своих жен и детей?

— Жен и детей они забрали с собой.