Онлайн чтение книги И проиграли бой
9

Не успело рассвести, а лагерь уже пробудился: слышались голоса, кто-то колол дрова, кто-то скрежетал задвижками ржавых плит. Еще минута, и вкусно запахло костром — жгли сосновые и яблоневые чурки. Поварская команда работала вовсю. В плитах уже рокотало пламя, наготове стояли ведра с кофе, в корытах разогревалась фасоль. Из палаток вылезали люди, собирались подле плит, подступали все ближе и ближе к поварам, так что тем уже негде было повернуться.

На грузовичке Дейкина привезли от Андерсона три бочки с водой. «Дейкин собирает отрядных командиров», полетело меж людьми распоряжение. «Велел тотчас явиться». И командиры, исполнившись важности, направились к палатке Дейкина.

Небо посветлело, отчетливо проступили черные верхушки деревьев. Вереница машин растворилась в утренней дымке.

Закипал кофе в ведрах, дразняще-аппетитно потняуло от корыт с фасолью. Люди подходили кто с чем: со сковородами, банками, котелками, жестяными тарелками, и повара оделяли каждого половником варева. Люди садились прямо на землю, перочинными ножами выстругивали себе палочку с широким концом и принимались за еду.

Черный, горький кофе помог продрогшим, молчаливым с ночи людям: послышался говор, смех, приветствия. Небо над деревьями уже порозовело, землю рассвет окрасил в голубовато-серые тона. Высоко-высоко шли гусиные косяки.

Дейкин вышел из палатки, справа держался Лондон, слева — Бэрк. Командиры уже дожидались, среди них были и Мак с Джимом. Мак пояснил:

— Нам нужно действовать осторожно. Негоже будет, если нас сейчас вышвырнут из лагеря.

На Дейкине была короткая хлопчатая куртка и шерстяная шапка. Бесцветные глаза шарили по лицам стоявших перед ним.

— Я скажу вам, ребята, как дела обстоят, а вы, если захотите, можете с нами не ходить. Пойдут только желающие. Мы встречаем поезд, хозяева набрали людей, чтоб вместо нас на работу поставить. Мы этих «подменщиков» не пустим) Встретимся, потолкуем сперва, а там, как знать, может, и драться придется. Ну что?

Собравшиеся одобрительно загудели.

— Что ж, отлично! Тогда в путь! Ребят своих не рас пускать! Идти спокойно, держаться ближе к обочине. Дейкин бесстрастно улыбнулся. — А если кто вздумает камнями карманы набить, что ж, большой беды в этом не вижу.

В толпе засмеялись.

— Ну, я вижу, вы все поняли, идите к своим ребятам и растолкуйте им, что да как. Если кто заартачится, так лучше сейчас, пока мы не выступили. Сотню ребят оставлю лагерь охранять. Идите поешьте.

Все разошлись, многие потянулись к кухне. Мак с Джимом подошли к вожакам. До них донеслись слова Лондона:

— …по-моему, очень большой драки не затеют, злобы в ребятах еще не скопилось.

— Больно час ранний, — вступил Мак. — Вот попьют кофе, позавтракают, и вы их не узнаете.

Дейкин строго спросил:

— Вы с нами идете?

— Ну, а как же! Да, и вот еще что, — вспомнил Мак, — наши люди сейчас достают жратву, кое-что для лагеря. Как дадут знать — выделите несколько машин, пусть все добро привезут.

— Очень кстати. На ужин фасоли уже не хватит. На такую ораву жратвы не напасешься.

Заговорил Бэрк:

— А я за то, чтоб сразу незваным гостям всыпать! Как только из вагонов повылезут. Чтоб неповадно соваться было!

— Сначала попробуем договориться, — возразил Мак. — Помню, как-то полсостава таких вот субчиков на сторону забастовщиков перешло — так с ними поговорили. А наброситесь на них, кто испугается, а кто ведь и сдачи даст.

Дейкин не сводил с Мака недоверчивого взгляда.

— Ладно, пора собираться, — подытожил он. — Мне еще охрану лагеря выбирать. Док с ними хоть порядок наведет. Я поеду на своем грузовике, Лондон и Бэрк со мной. А с этими развалюхами- легковушками лучше не связываться.

Солнце еще только-только поднималось, а неровная длинная колонна уже двинулась в путь. Люди, направляемые командирами, держались обочины. Джим услышал, как кто-то из старших советовал товарищам: «Комья земли не подбирайте. Вот подойдем кстанции, там на насыпи гранитные камушки — лучше не придумать!»

В колонне нестройно затянули песню. Впереди на самой малой скорости ехал зеленый «шевроле» Дейкина. Позади остался лагерь, стихли прощальные возгласы женщин.

Едва они тронулись, как сбоку к ним пристроились, растянувшись вдоль всей колонны, десять полицейских на мотоциклах. Прошли с полмили, их обогнала большая открытая машина, битком набитая людьми. Она резко затормозила посреди дороги. У сидевших в ней были в руках ружья, у каждого красовался знак — «помощник шерифа». Водитель взобрался на сиденье и обратился к колонне.

— Смотрите, чтоб порядка не нарушать! Шагайте сколько вашей душеньке угодно, только движению не мешайте! — прокричал он. — Драк не затевать! Ясно? — он снова уселся за руль, обогнал зеленый грузовик и возглавил шествие.

Джим с Маком шли метрах в пятидесяти позади. Мак усмехнулся.

— Видишь, какую встречу нам устроили? Все честь по чести.

Кое-кто вокруг заулыбался, а Мак продолжал:

— Право бастовать у нас вроде бы есть, а вот пикеты выставлять запрещено, хотя яснее ясного, что забастовка без пикетов бессмысленна.

Настроение у слушающих переменилось, поднялась воркотня, правда, пока довольно беззлобная. Мак тревожно взглянул на Джима.

— Не нравятся мне они! — тихо бросил он. — Какие то вареные. Молю бога, чтоб они встряхнулись, чтоб злоба проснулась. Если нам случай не поможет, считай, все впустую.

Нестройными рядами вступили забастовщики в городок, держась тротуаров. Враз притихли, многие стыдливо потупились. Из окон домов их провожали долгими взглядами, детишки на лужайках завороженно смотрели на них, родители хватали их за руку и уводили домой, крепко накрепко заперев за собой дверь. Прохожих можно было сосчитать по пальцам. Мотоциклы ехали так медленно, что ездокам-полицейским приходилось то и дело выставлять ногу и отталкиваться от земли, чтобы сохранить равновесие. Так, ведомые шерифской машиной, шеренги бастующих окраинными улицами добрались до станции. Остановиться пришлось чуть поодаль от путей, так как их сторожило человек двадцать с ружьями и гранатами со слезоточивым газом.

Дейкин поставил грузовичок на обочине. Шеренги рабочих смешались, они стеной надвинулись на полицейских. Дейкин и Лондон прошли перед ними, на ходу давая указания: по возможности стычек с полицией не затевать. А с приезжими сперва нужно поговорить, и не больше.

На дальних путях стояли два состава с вагонами-холодильниками.

Джим повернулся к Маку и, чтобы не услышали Другие, сказал:

— А что, если наших «подменщиков» до станции не довезут, а высадят поблизости? Тогда наша затея — насмарку.

Мак лишь покрутил головой.

— Сейчас они так не поступят. Им важно показать, сколь они сильны, запугать хотят. Только бы поезд пришел! Пока ребята ждут, изведутся. Появится неуверенность, страх.

Кое-кто из забастовщиков присел у насыпи. Разговаривали все тихо, сбившись тесной кучей: с одной стороны станционная охрана, с другой шерифские приспешники. Неуютно и неспокойно людям в таком соседстве. Сидевшие в машинах не выпускали из рук ружей, прижимая их к груди.

— Похоже, легавым тоже не по себе, — заметил Мак.

А Лондон тем временем успокаивал кого-то из своих.

— Не будут они стрелять, ни за что не будут. Не посмеют.

Его прервал возглас:

— Едет!

Далеко впереди поднялось крыло семафора. Над кронами яблонь заклубился дым, донесся перестук вагонных колес. Все повскакали на ноги и напряженно, вытянув шеи, стали всматриваться: не появится ли поезд.

— Ребят близко не подпускать! — крикнул Лондон.

Медленно вполз на станцию состав: черный локомотив, за ним цепочка товарных вагонов, в открытых дверях сидели, свесив ноги, люди. С лязганьем и шипеньем, обдав всех паром из-под колес, локомотив затормозил. Вагоны дернуло, в составе заскрежетало, запыхтело, и он остановился.

За шлагбаумом на пристанционной улочке на первых этажах домов размещались лавки и рестораны, на верхних — меблированные комнаты. Мак бросил взгляд через плечо: из окон выглядывало множество любопытных.

— Не нравятся мне эти рыла, — пробормотал он.

— С чего это? — спросил Джим.

— Не знаю. Обрати внимание: только мужчины. Ни одной женщины не видно.

«Подменщики», сидевшие в дверях вагонов и стоявшие у них за спинами, не торопились вылезать, тревожно поглядывая на собравшихся.

Вперед вышел Лондон. Он подошел почти вплотную к охраннику, тому пришлось даже попятиться, уперев в живот Лондону ружейное дуло. Локомотив, словно огромный, загнанный зверь, тяжело пыхтел, стараясь отдышаться.

Лондон сложил ладони рупором и пророкотал:

— Вот что, ребята! Вам с нами воевать не след! И легавым незачем помогать! — Машинист выпустил пар, заглушая его голос, сбоку из локомотива вырвалось белое облако, свистом и шипеньем своим поглотив все остальные звуки.

Толпу забастовщиков вспучило, повлекло прямо на охрану. Дула ружей нацелились на рабочих со всех сторон. Лица у охранников напряженно застыли, но угроза по действовала: толпа остановилась. А пар не унимался: клубами разлетался по сторонам, заглушал все и вся.

Вот у двери одного из вагонов поднялась возня- слов но муравейник разорили. Вперед протолкался плюгавый человечек и спрыгнул наземь.

— Ты только посмотри! Это же Джой! — прокричал Мак прямо в ухо Джиму.

Маленький нелепый человечек обратился лицом к сидевшим в дверях, судорожно взмахнул руками. За неистовым свистом и шипеньем не понять, говорил он или нет. Сидевшие в дверях попрыгали на землю, окружили Джоя тот все отчаянно жестикулировал. Изуродованное шрамами лицо еще больше исказилось. Он собрал пять-шесть человек и повел к толпе забастовщиков. Охранники беспокойно озирались, трудно уследить за теми и за другими.

И вдруг, перекрывая шум, ударили три резких хлопка. Мак обернулся — в окнах домов враз исчезли ружейные стволы и лица, тут же опустились шторы.

Джой стоял как вкопанный, глаза у него выпучились. Рот широко открылся, по подбородку побежала струйка крови. Бессмысленным взглядом обвел он толпу и рухнул лицом вниз, рукой заскреб по земле. Охранники уставились на бьющееся в судорогах тело — они не верили своим глазам. Шум и свист стихли, теперь на людей так же страшно давила тишина. Забастовщики стояли не шелохнувшись, оцепенело уставясь на умирающего. Вот Джой приподнялся на руках — точно огромная ящерица — и снова рухнул на землю. По щебеночной насыпи расползлась лужица крови.

Толпа тяжко заколыхалась. Лондон, как в полусне, выступил вперед, и толпа двинулась следом; застывшие лица, оцепенелый взор. Охранники вскинули ружья, но забастовщики все надвигались, надвигались. Охранникам пришлось спешно расступиться: с другой стороны из дверей вагонов потоком хлынули люди. Шеренга забастовщиков изогнулась по краям, сомкнулась с набежавшими из вагонов, и вокруг убитого образовался круг, — так собирается паства вокруг пастыря.

Джим, не в силах унять дрожь, крепко вцепился Маку в рукав. Мак повернулся к нему.

— Бедняга Джой! Все ж и ему выпало кое-какую пользу принести. Знай он об этом, обрадовался бы. Ты, Джим, полюбуйся-ка на легавых! Да отпусти, наконец, рукав! Посмотри-ка, сдрейфили блюстители порядка!

И верно: шерифова свита растерялась. Подавить мятеж, разнять драку — дела привычные. А здесь на них движется стеной множество людей, и глаза у них невидящие, как у лунатиков, — есть чего испугаться. Но позиции сдали не сразу, хотя шериф уже завел машину, да и полицейские мало-помалу отступали к своим мотоциклам.

А те, кого привезли сюда, чтобы сломить забастовку, уже выбрались из вагонов. Коекто тишком пробрался под вагонами на другую сторону, большинство же стояло, скучившись, подле Джоя.

Мак заметил у края толпы Дейкина, маленькие блеклые глазки на этот раз не бегали, смотрел он прямо, не мигая. Мак подошел к нему.

— Надо б убитого к вам на грузовичок — и в лагерь.

Дейкин медленно повернулся.

— Нам его трогать нельзя. Его увезет полиция.

Мак не выдержал:

— А что ж полиция мешкала, не схватила тех, кто из окна стрелял? Да посмотрите, стражи порядка сами напуганы до смерти. Давайте увезем тело. Он еще поможет нам сплотить ребят, поднять их на борьбу. А все вместе они почувствуют свою силу, будут до последнего сражаться.

Дейкина передернуло.

— Сердца у вас нет! Одни забастовки на уме.

— Дейкин, этот человечек жизнь отдал, чтобы помочь нам, — вмешался Джим. — Так не отказывайтесь от его помощи!

Дейкин медленно перевел взгляд на Джима, потом снова на Мака.

— А откуда вы знаете, что он собирался делать? Из за этого проклятого шума ничего не услышать.

— Мы его знаем, — ответил Мак, — он наш приятель.

Взгляд у Дейкина сделался неприязненным.

— Ваш приятель! И вы даже сейчас его в покое не оставляете, даже из мертвого пользу извлечь хотите. Сукины дети! Сердца у вас нет!

— Да что вы о Джое знаете?! — вскипел Мак. — Плевать он хотел на покой! Ему дело подавай, он только не всегда умел правильно за него взяться! — И совсем уже вне себя прокричал: — А теперь он может нам помочь, а вы отказываетесь!

Кое-кто обернулся на крик, но равнодушно, почти без любопытства. Дейкин внимательно и долго смотрел на Мака.

— Ладно, не буду мешать, — только и сказал он. Мак с Джимом немедля стали проталкиваться сквозь плотную толпу, расступались перед ними не враз и неохотно.

— Ну-ка, пропустите, ребята! — прикрикнул Мак. Надо ж нашего товарища унести.

С трудом подавшись назад, люди чуть расступились.

К Джиму с Маком протискался Лондон, сам принялся прокладывать путь. Джой больше нс шевелился. Чуть ото двинув людей, Лондон перевернул Джоя, смахнул с его губ налипшую землю. В глазах убитого еще таилось лисье лукавство, на губах застыла страшная улыбка.

— Не трогай его, Лондон, — попросил Мак. — Оставь как есть.

Лондон взял Джоя на руки. В могучих руках тело казалось особенно невидным. На этот раз перед Лондоном расступились сразу, нестройной колонной двинулись следом.

У зеленой машины Дейкина стоял шериф в окружении свиты. Лондон остановился, за ним — все остальные.

— Мы заберем тело, — сказал шериф.

— Нет, его вам никто не отдаст.

— Вы, забастовщики, застрелили своего противника. Мы возбудим против вас дело, а труп я отвезу следователю.

В глазах у Лондона полыхнул огонь.

— Вы что, не поняли, мистер?! Не уберетесь подобру-поздорову, убьют вас, убьют, понятно? И больше ни слова! Ясно?!

Толпа, казалось, разом вздохнула.

— Ладно. Я с вами еще разберусь! — пригрозил шериф. Однако и он, и его свита отступили. По толпе про шел легкий ропот, словно стон. Лондон поднял тело Джоя в кузов машины, залез сам, подвинул мертвеца, прислонив его к кабине.

Дейкин завел мотор, развернул грузовик, вывел на улицу, угрюмая и грозная толпа — следом. Шли молча, тяжело, слышалось лишь шарканье ног.

На этот раз мотоциклисты их не сопровождали. Так и двигалась процессия по пустынным улицам. Мак с Джимом шагали чуть сбоку.

— Его убили «бдительные»? — спросил Джим.

— Да. Но они перестарались. Пустили пар, народ выстрелов не услышал — иначе, наверное бы, разбежались. А тут — шумит, свистит. Да и произошло все в одно мгновение, люди просто не успели испугаться. Одним словом, маху дали «бдительные».

Они брели по дороге чуть в стороне от толпы.

— А кто такие «бдительные». Мак? Что вообще за люди?

— В любом городе это самый дерьмовый народ. Такие вот сжигали дома стариков немцев во время войны. Такие, как они, линчуют негров. Зверства им по душе. Терзать людей для них удовольствие, причем всякий раз они прикрываются красивыми фразами: то ими движет патриотизм, то стремление отстоять конституцию. А на деле душегубы и мучители! Хозяева их ловко используют, говорят, к примеру, «народ нужно защитить от красных». И «бдительные» начинают безнаказанно жечь дома, избивать людей. Ничего другого им и не надо. Сами они — подлые трусы: стреляют из-за угла, на одного в десятером наваливаются. По-моему, на всем белом свете таких подонков не сыскать. — Взгляд Мака скользнул по грузовику, задержался на теле Джоя. — Во время войны у нас в городке жил маленький толстячок немец, портной. Так вот, человек пятьдесят «патриотов» собрались у его дома, подожгли, а самого избили так, что живого места не осталось. «Бдительные» — молодцы против овцы!

Недавно прострелили трассирующими пулями бак с керосином загорелся склад. У них даже смелости не хватило подойти и спичкой чиркнуть!

Процессия свернула на грунтовую дорогу, подняв облако пыли. Мало-помалу оцепенение отпускало людей, кое-где занялся тихий разговор. Тяжело ступали натруженные ноги.

— Бедняга Джой! Такой был славный малый. Сколь ко ж ему в жизни тумаков досталось! — вздохнул Джим. — Как и мой отец, такой же неуемный.

— Не к чему Джоя жалеть! — сурово бросил Мак. Знай он, что делу послужил, был бы горд. Ему всегда хотелось вести людей за собой. Так вот, люди за ним пойдут, хотя он уже будет в гробу.

— А как насчет приезжих. Мак? Кое-кто из них с нами увязался.

— Конечно, кто-то сразу к нам примкнул, а остальные предпочли смыться поскорее. Да и из наших не все возвращаются. Так что, сколько нас было, столько, примерно, и осталось. А разве ты сам не видел, как некоторые — шмыг под вагон и наутек? А теперь посмотри на тех, кто с нами. Их будто сперва сонным газом одурманили, а сейчас вот просыпаются. Очнутся — и их не удержать, все сметут.

— Похоже, легавые это почуяли, — согласился Джим.

— Еще бы! Раз толпа идет тихо, раз морды у всех алые, полиции самое время сматываться.

Они уже подходили к ферме Андерсона.

— Что будем сейчас делать, Мак?

— Сначала надо устроить похороны, потом выставим пикеты в садах. Сейчас все ясно: наших «подменщиков» впредь на грузовиках будут доставлять.

— Мак, ты по-прежнему считаешь, что нам не победить?

— Да кто его знает. Уж больно в этой долине у хозяев организация хороша. Кучка людей почти все к рукам прибрала: и землю, и суд, и банки — попробуй подступись. Они сразу все рычаги в ход пустят: кому в кредите откажут, кого за решетку упрячут, а остальных подкупят.

Грузовик Дейкина подъехал к стоявшим при дороге машинам и затормозил. Набежали охранявшие лагерь, толпа смешалась. Около очевидцев собирались люди послушать, как было дело. К машине спешил доктор Бертон. Лондон, ехавший в кузове, встал во весь рост. Голубая рубашка спереди окрасилась кровью Джоя. Бертон взглянул на тело.

— Мертв?

— Да, его пристрелили.

— Перенесите тело ко мне в палатку, — распорядился Бертон.-Я его осмотрю.

Вдруг из-за палаток раздался неистовый визг, потом что-то забулькало. Все как один обернулись на крик и замерли.

— Свинью режут, — пояснил Бертон. — Сегодня из города живую свинью привезли. Тело несите ко мне в палатку, — повторил он.

Лондон устало нагнулся, снова взял Джоя на руки. За ним направилось множество людей. У большой армейской палатки доктора они остановились, а Мак с Джимом последовали за Бертоном. Молча глядели они, как расстегивал он окровавленную рубашку на застывшем теле, как осматривал рану на груди.

— Так, все понятно.

— Док, вы его не узнали?

Бертон всмотрелся в искаженное лицо.

— Я встречал его раньше.

— Конечно. Это же Джой. Вы едва ли не каждую косточку ему вправляли.

— Ну, вот и отмучился. Настырный был малый. В город тело отвезти все же придется. Следователь должен дать заключение.

— Отвезти-то мы отвезем, а что если они его тишком и захоронят? усомнился Лондон.

— Пошлем сопровождающих, чтоб обратно его привезли. Пусть оцепят морг, и пока тело не отдадут, никого не впускают. Дураки эти «бдительные», небось и сами видят теперь, что просчитались.

Приподняв полог, в палатку вошел Дейкин.

— Быстренько они со свиньей управились. Уже жарят.

— Дейкин, попросите ребят, пусть сколотят помост. Нужно на него гроб поставить и с речью к людям обратиться.

— Представление хотите устроить, да?

— Как же, представление! Вы неверно поняли меня, Дейкин. Подумайте сами, чем нам воевать? Камнями да дубинками. У индейцев и то были луки да стрелы. А возьми мы хоть ружьишко, чтоб за себя постоять, тут же войска вызовут. Закричат — революция! У нас почти нечем воевать, потому и приходится использовать все средства. Погибший был моим другом. Поверьте, он бы церемониться не стал, в любом качестве помочь был бы рад. И выбора сейчас у нас нет — без его помощи не обойтись. — Он немного помолчал. — Неужели вы, Дейкин, не понимаете? Мы привлечем на свою сторону множество народа, если на людях Джоя похороним. Нам важно их мнение.

Лондон медленно кивал тяжелой головой.

— Ребята дело говорят.

— Что ж, Лондон, коли и ты с ними, решай сам, Кому-то придется выступить с речью, только на меня не рассчитывайте.

— Ничего, я сам выступлю! — повысил голос Лондон. — Я видел, как этот малый к нам направлялся. Я видел, как его подстрелили. Так что найду что сказать, если ты не хочешь!

— «Я видел, кто убил дрозда», — продекламировал Бертон.

— Чего?

— Да так. Стишок детский вспомнил. Давайте-ка тело поскорее к следователю.

— Ребят с ним пошлю, чтоб ни на минуту не оставляли без присмотра.

Снаружи позвал Джим:

— Мак, выходи. С тобой Андерсон хочет поговорить.

Мак спешно вышел из палатки. Андерсон стоял рядом с Джимом поникший и состарившийся.

— Что вы натворили! — яростно заговорил он.

— А что случилось, мистер Андерсон?

— Так-то вы нас защищаете?

— Как? Наши ребята вас в обиду не дадут. Так что же случилось?

— Случилось! Сожгли у моего Альфа фургончик вчера вечером! Несколько человек на него набросилось, руку сломали да шесть ребер. А кафе дотла спалили!

— Надо ж! — воскликнул Мак. — Я думал, они на это не пойдут!

— Пока вы думали, они дело делали.

— А где Альф сейчас?

— Дома лежит. Мне пришлось его из больницы забрать.

— Доктора мы дадим. Сходим проведаем.

— Почти две тысячи долларов! — воскликнул старик. Альф копил-копил, да и я ему помог. И тут вы заявились! И вот он — нищий!

— Я вам очень сочувствую, — сказал Мак.

— Толку-то от вашего сочувствия! Альфу кафе не вернешь! Руку да ребра ему новые не поставишь! И где та ваша защита? Ведь они в следующий раз мой дом спалят.

— Мы выставим охрану.

— Охрану? Да на шиша мне ваши голодранцы! И за чем я только вас пустил. Я из-за вас по миру пойду! закончил он на высокой фальцетной ноте, в глазах старика стояли слезы. — Что вы натворили! Вот как мы расплачиваемся за то, что с красной поганью стакнулись!

Мак попытался успокоить его.

— Пойдемте проведаем Альфа, — предложил он. Альф — отличный парень, мне хотелось бы его навестить.

— Да на нем живого места нет! Ему и голову-то всю разбили!

Мак мало-помалу оттеснял старика в сторону — на громкие крики стал собираться народ.

— В чем вы нас-то вините? — спросил Мак. — Не мы ж вам зло причинили, а ваши разлюбезные соседи.

— Да никакой беды б не случилось, не свяжись мы с вами!

Терпение у Мака лопнуло.

— Вот что, мистер! Нам жалко, конечно, что вам так крепко досталось! Но маленьким людям вроде нас с вами всегда достается. Так мы и боремся за то, чтобы больше не страдать.

— Кафе Альфа стоило тысячу восемьсот долларов! Да мне теперь и в городе-то не показаться — ребятишки камнями забрасывают. Вы нас по миру пустили, вот что!

— А что Альф об этом думает? — спросил Мак.

— Да Альф такой же, как и вы, красный! Винит во всем лишь тех, кто с ним расправился.

— У Альфа светлая голова, — заметил Мак. — Он видит в частностях закономерность. Вам, конечно, нелегко на своих плечах беду такую вынести. Во всяком случае, сейчас вас не тронут, за вами — сотни наших ребят. И они не забудут, что вы для них сделали. Сегодня же ночью выставим охрану около вашего дома. А доктору я скажу, он скоро заглянет к вам, осмотрит Альфа.

Старик повернулся и понуро зашагал прочь.

Низко над землей стелился дым от плит. Запахло жареной свининой, стали собираться люди. Мак все глядел вслед Андерсону.

— Ну как, Джим, понял, каково быть партийным? Об этом только в книгах красиво пишут — романтика. Дамочки щебечут о «правящем классе», который «попирает интересы рабочих». А быть партийным — тяжкая ноша. Ведь для этого несчастного старика тот фургончик милее всего на свете. А спрос с меня! Я-то думал, что привезу тебя сюда, обучу кое-чему, чтоб ты уверенности набрался, а сам, видишь, только жалуюсь, ною без конца. Вместо того, чтоб тебя подбадривать, наоборот… Что за черт! За малыми заботами так трудно главное не потерять. Ну, чего ты все молчишь да молчишь?

— Да ты мне и слова сказать не даешь.

— И верно. Ну, говори! Пока у меня все мысли о бедняге Джое, о том, как его подстрелили. Он, конечно, не ахти какой умник, но уж отваги хоть отбавляй.

— Славный мужичок был.

— Помнишь, как он говорил? «Меня бьют, а я им все одно: суки вы!» Ох, Джим, как паршиво, пусто на душе, не дай тебе бог это испытать.

— Может, подкрепишься жареной свининой и по легчает.

— Пожалуй, ты прав. Утром-то я толком и не поел. Пойдем перекусим.

От шоссе к веренице машин подъехал большой грузовой фургон. Из кабины суетливо выскочил человечек и на правился к лагерю.

— Кто у вас здесь главный? — начальственным тоном спросил он у Мака.

— Дейкин. Вон он, там, в большой палатке.

— Я — следователь. Приехал за телом.

— А где ж ваша охрана?

Человечек лишь фыркнул.

— На что мне охрана? Я следователь. Так где покойный?

— Вон в той белой палатке. Вас дожидается.

— Что ж сразу не сказал? — И, фыркая и пыхтя, точно паровоз, он отошел.

— Слава богу, что среди наших противников таких мало, — вздохнул Мак. — Этот недомерок не трус. Один приехал. Даже на Джоя чем-то смахивает.

Они подошли к кухне. Двое мужчин пронесли мимо них тело Джоя, позади важно вышагивал следователь.

У плит каждому прямо в руки давали кусок жирной свинины. Поевшие обтирали губы рукавом. На плитах еще шипели, дожариваясь, куски мяса.

— Пахнет аппетитно! — сказал Мак. — Давай-ка отведаем. Я голодный как волк.

Повара сунули им по куску непрожаренной свинины, и друзья отошли, мясо оказалось не таким уж жестким.

— То, что не прожарилось, не ешь, — предупредил Мак. — Доку бы сказать: пусть запретит сырую свинину есть. Заболеют же люди.

— Изголодались, ждать им уже невмоготу, — ответил Джим.