Онлайн чтение книги Я сделал выбор (Записки курсанта школы милиции)
Глава десятая

Наша группа занималась поиском преступников. Вчера я вместе с Мирным присутствовал на допросе Люськи — Королевой Людмилы, тридцати пяти лет, нигде не работающей, ведущей разгульный образ жизни — так характеризовалась она в спецсообщении дежурного по городу. Это в ее квартире было совершено преступление. Держалась Люська вызывающе, на вопросы отвечать не хотела.

При осмотре квартиры, когда мы вместе с ней прошли туда, она делала вид, что ничего не произошло.

— Чего вы ищите? Я не пойму, — деланно возмущалась она. — Ни о какой драке не знаю. Пятого вечером меня даже дома не было, если не верите, спросите у Варьки, я все эти дни у нее была. (Она называла имя той женщины, у которой ее через день после преступления разыскали работники милиции.)

Во время этих разговоров Мирный молча ходил по комнате, но вот он остановился в коридоре и, нагнувшись, стал к чему-то присматриваться. Люська побледнела.

— Ну, хозяйка, а это что? — спокойно спросил Мирный. И он показал эксперту на кровь, запекшуюся в расщелине между косяком и линолеумом.

— Это... это ничего, — залепетала Люська.

— Как ничего! Это же кровь — следы драки. Полы ты помыла — это мы видим, и смыла с них кровь — это тоже мы видим. А вот здесь ее ты и не заметила.

Эксперт нагнулся и скребком стал собирать несколько запекшихся капель крови.

— Ой! Я вспомнила, — нашлась Люська. — Это же я пятого числа петуха резала, — сказала она скороговоркой и бегающими глазами посмотрела на нас, как бы проверяя, поверили ее выдумке или нет.

— Ты, Королева, брось выдумывать, — оборвал ее оперработник. — Петуха? — возмущенно повторил он. — Петуха люди на кухне режут, а не в коридоре.

— Он, он у меня... — порывисто дыша, продолжала Люська, — вырвался и с отрубленной головой убежал сюда.

— И лег вот здесь у притолоки, — в тон ей с издевкой сказал эксперт, заворачивая в целлофановый мешочек только что собранное вещественное доказательство.

— Убежал, говоришь, без головы? — стиснув зубы, проговорил оперработник. — Вы не петуха, а нашего работника вот здесь, как решето, ножами искололи, и если бы представилась возможность, то, наверное, и без головы оставили, — произнес он. При этих словах у Люськи подкосились ноги, и она села прямо на пол.

— Умер, значит? — вырвалось у нее. — Я же этого не хотела, — проговорила она, еле шевеля языком.

«Значит, лед тронулся — теперь она все расскажет», — подумал я. Люську повезли в отделение.

На другой день мне не пришлось подключиться к операции. Сразу же после завтрака меня вызвали к Мирному.

— Яхонтов, говорят, вы завели большую дружбу с музыкантами, — вместо приветствия сказал подполковник, как только я вошел в кабинет.

— Есть такой грех, — улыбнулся я.

— Ну, раз так, вам и карты в руки. Курсанты за эти дни поработали здорово, теперь им нужно отдохнуть, — как бы советуясь со мной, размышлял он вслух. — Мне говорил старшина, что вы однажды сюда скрипача приводили и его выступление очень понравилось курсантам, и вы, кажется, договорились о выступлении целого симфонического оркестра.

— Было такое, — коротко ответил я. — Только речь шла не насчет симфонического оркестра. Мой товарищ обещал, если мы захотим, организовать концерт симфонической музыки силами студентов консерватории.

— Тем лучше, — ободряюще сказал Мирный. — Они студенты, вы студенты — лучше поймете друг друга. Завтра будет у вас день отдыха, а вечером симфонический концерт.

— Как, товарищ подполковник, завтра? — удивился я. — Их же предупредить надо.

— Вот вы сейчас пойдете и обо всем договоритесь.

— Так точно, товарищ подполковник, — отрапортовал я.

Выходя, я увидел на лице подполковника улыбку.

«Ох и добрый дядька!» — подумал я.

Наша дружба с Борисом началась с того самого памятного вечера, когда мы познакомились на автобусной остановке. С каждой нашей встречей я все больше тянулся к этому интеллигентному юноше.

Борис никогда не кичился и на мои откровенные восхищения отвечал:

— Леша, мои знания что... Я их просто приобрел из книг. Я завидую тебе. Твоему большому жизненному опыту, его никакие книги никогда не заменят.

Почти каждое воскресенье мы проводили вместе, больше за книгами в их домашней библиотеке, под которую была занята полностью одна стена в гостиной. Я не пропускал ни одного скрипичного концерта с участием Бориса.

Борис, в свою очередь, был частым гостем у нас на заводе.

Иногда он целыми часами стоял и смотрел, как ковш экскаватора загребает породу, а когда я останавливал машину, он, подбегая, кричал: «Ты виртуоз, Леша!»

— Брось ты, Борька, — отмахивался я.

— Вот это труд, я понимаю, — говорил он. — Как ковш бросишь, так куб земли есть, еще ковш — еще куб. Не то, что я — пиликаю на скрипке, и результата не видно.

Я понимал, что это шутка. Попробуй кто-нибудь скажи ему, что он бесполезно пиликает на скрипке, так он сразу прочтет тебе не одну лекцию о музыке, перечислит десятки имен великих композиторов и исполнителей, чья музыка и поныне доставляет людям удовольствие, вдохновляет их на труд и на подвиги.

Когда я впервые сказал Борису, что поступаю в школу милиции, он с удивлением посмотрел на меня и протяжно произнес:

— О-о-о! Вы хотите стать юристом! — и тут же сам ответил: — А почему бы нет? Ведь все великие люди были юристами. — Но вдруг выражение его лица изменилось. — Леша, ты это всерьез?

— Да, Боря, всерьез.

— А зачем это тебе нужно?

— А зачем тебе быть скрипачом? — парировал я.

— Музыка позволяет людям понимать прекрасное, возвышенное.

— А я помогу людям не делать друг другу ничего плохого и спокойно слушать твою прекрасную музыку. Как ты считаешь, это нужно? — спросил я Бориса.

— Ты мог бы стать инженером или педагогом, это у тебя не плохо получается. Но то, что ты сейчас сказал, это очень необходимо людям. Очень необходимо, — повторил он.

Прошло время... Я поступил в школу милиции, и Борис стал частым гостем у нас.

— Ты знаешь, Леша, — сказал он как-то. — Теперь я на милиционеров смотрю совсем по-иному. Ведь я своего лучшего друга только и вижу в этой форме. Мне иногда хочется крикнуть встречному милиционеру: «Как дела, Леша?»

— Вы делаете успехи, Борис Евгеньевич, — отшутился я. — Может быть, и вы наденете милицейскую форму? — И мы дружно рассмеялись.

С каждым приходом Бориса в школу, вокруг нас все чаще и чаще стали собираться ребята. Мы шутили, спорили, а иногда Борис рассказывал нам интересные истории из музыкальной жизни.

Однажды Борис пришел к нам с двумя товарищами. Они втроем: виолончель, рояль, скрипка — дали в клубе концерт, который всем понравился. И чтобы как-то отблагодарить ребят за доставленное удовольствие, я попросил у начальника разрешения показать Борису и его товарищам наш школьный музей криминалистики.