Онлайн чтение книги Игра в бары
Глава 14

В течение следующих восьмидесяти часов, от часу пятидесяти ночи в пятницу, когда Сара Джеффи позвонила мне, чтобы сообщить об исчезновении своих ключей от квартиры, и до девяти утра понедельника, когда я позвонил Вулфу уже из полицейского комиссариата, я спал не более пяти часов.

Первые два часа из этих восьмидесяти я провел в квартире покойной Сары Джеффи, в основном после того, как туда прибыли несколько парней и вырвали меня из рук Кейзи. Сидя за столом в том же эркере, где я завтракал с Сарой в среду утром, я отвечал на вопросы, которые задавал мне капитан Олмстед из Отдела по расследованию убийств западной части города. Он был новичком в этом отделе, а я слушал его и не мог отделаться от мысли об ужасной смерти Сары Джеффи.

Третья смерть от удушья накалила весь Отдел, и экспертам пришлось хорошенько потрудиться в квартире Джеффи в эту ночь. Как я уже ранее обнаружил, убийца воспользовался бронзовым пресс-папье и веревкой, срезанной с венецианской шторы в эркере. Это указывало на то, что он ограничил свои действия прихожей и квартирой. Нигде больше он не оставил следов.

В четыре тридцать утра я был препровожден в девятнадцатый участок на Шестьдесят седьмой Восточной улице, водворен в одну из комнат наверху, где сидел лейтенант с еще одним агентом, и получил приказ дать точный отчет о встрече, состоявшейся в кабинете Вулфа, включая все слова и поступки каждого из присутствовавших.

Это повествование заняло четыре часа, в течение последнего трое из нас расправились с дюжиной сандвичей, несколькими дынями и галлоном кофе. И за все пришлось заплатить мне.

Когда с этим было покончено, я получил разрешение воспользоваться телефоном и позвонить Вулфу.

— Звоню вам из полицейского участка, — сказал я, — лейтенант сидит здесь, около меня, а сержант у параллельного телефона, так что будьте осмотрительны.

Я, конечно, не арестован, но все же обвинен в том, что разбил стекло во входной двери дома Сары Джеффи и вошел в него. Кроме этого сообщить мне вам больше нечего. Могу сказать только одно: мне неизвестно, когда я попаду домой. Я дал им полнейший отчет о прошедшем у нас в доме вечере, и теперь они, конечно, могут наброситься на вас.

— Уже набросились. Лейтенант Роуклифф будет здесь в одиннадцать часов, и я дал согласие впустить его. Ты завтракал, Арчи?

Я ответил утвердительно.

После того как я положил трубку на рычаг, лейтенант и сержант оставили меня одного в комнате. Битый час меня охранял фараон в форме. История снова повторялась, разве что на меня не надели наручники.

Через некоторое время в комнату вошел полицейский и велел мне следовать за ним. Он провел меня на улицу, к ожидавшему нас такси. Оно доставило меня на Леонард-стрит, 155. Полицейский предложил мне выйти и подняться наверх, в одну из комнат, где я увидел своего знакомого, помощника районного прокурора Мандельбаума, который, без всякой для себя пользы, уже беседовал со мной во вторник.

Четыре часа спустя мы, насколько я мог заметить, как и в прошлый раз, просто потратили время зря.

Было в высшей степени неприятно чувствовать, что фараоны выворачивают тебя наизнанку с целью узнать что-то, что произошло когда-то и где-то. И все лишь для того, чтобы поймать меня на превышении полномочий. Это не имело ни малейшего отношения к поимке мерзавца, погубившего уже трех женщин, за которым я охотился.

Я прекрасно понимал, что надо быть очень терпеливым, чтобы выйти сухим из этой передряги. Но с тех пор, как я открыл дверь квартиры Сары Джеффи и увидел ее лежащей на полу, прошло уже более двенадцати часов. И я за это время ответил на достаточное количество вопросов.

Наконец Мандельбаум отодвинул кресло, встал и сказал мне:

— Итак, мне кажется, на сегодня вполне достаточно. Я прикажу отпечатать все ваши показания и отправлю копию в отдел по расследованию убийств. Но сегодня вечером или завтра утром я попрошу вас приехать.

Вы должны будете подписать протокол. Так что будьте, пожалуйста, поблизости от телефона или оставьте свои координаты.

Я нахмурился:

— Вы что, хотите сказать, что я могу идти?

— Конечно. При сложившихся обстоятельствах ваше насильственное вторжение в этот дом может рассматриваться как оправданное… и, поскольку вы согласились оплатить все издержки, вам не может быть предъявлено никаких обвинений. Но вы, конечно, должны оставаться в пределах нашей досягаемости. — Он посмотрел на часы. — А сейчас у меня срочное дело. — Мандельбаум повернулся, намереваясь уйти.

У меня вдруг возникло чувство, которое не было для меня новостью. Я обнаружил, что принял твердое решение, сам того не сознавая.

Представитель закона разрешил мне идти домой, а мне совершенно не хотелось этого делать.

— Подождите, — торопливо проговорил я. — Я сообщил вам все, что мог, и хочу узнать кое-что взамен.

Это совсем немного. Я хочу видеть инспектора Кремера. Он занят, я знаю об этом. Но согласен ждать его до завтра и поэтому прошу вас связать меня с ним.

Мандельбаум встрепенулся:

— Это связано с делом об убийствах?

— Да.

— Так почему же вы не обратитесь ко мне?

— Потому что он может ответить «да», а вы определенно скажете «нет».

Может быть, он и пустился бы в споры, если бы у него не было назначено свидание со следующим посетителем. Поэтому он с неудовольствием взглянул на меня, подошел к телефону и набрал номер. Даже для него, помощника районного прокурора, это было сделать не так-то легко. Минут через десять Мандельбаум сообщил мне:

— Кремер в кабинете у комиссара. Позвоните туда через некоторое время, назовите себя и ждите.

Я поблагодарил его, но помощник прокурора вряд ли меня расслышал, так как уже вылетал из комнаты.

Близ кабинета полицейского комиссара Скиннера стоял другой патрульный. Там же находился сержант Стеббинс. При виде меня он нахмурился.

Я подошел к нему:

— Скажи, я когда-нибудь добивался твоей благосклонности?

— Никогда. Не считаю тебя таким дураком.

— Но я все же им был до сих пор. Я собираюсь связаться с инспектором Кремером, когда он выйдет от комиссара, и просить его о пятиминутном разговоре.

Помолчи пока в тряпочку, ладно? Ты ведь можешь все испортить, если захочешь, но я все же надеюсь, что ты меня не подведешь. Я добропорядочный гражданин, как и все, плачу налоги и был под судом только девять раз…

— Но он сейчас занят, — перебил меня сержант.

— Я тоже.

— О чем же ты хочешь его просить?

Я был уже готов ответить, но не получил такой возможности. Дверь неожиданно отворилась, из нее вышел Кремер и направился к нам. Но, немного не доходя, занятый своими мыслями, повернул направо, так как даже не заметил меня. Тогда я преградил ему путь.

— Это ты? — удивленно спросил инспектор. Было видно, что он совсем не в восторге от встречи со мной.

Кремер бросил взгляд в сторону Пэрли и спросил его: — В чем дело?

Я поспешил вмешаться:

— Это я ждал вас, инспектор. Я хочу с вами кое о чем поговорить. Если здесь поблизости есть свободная комната, мне будет достаточно и пяти минут.

— Но у меня сейчас нет времени.

— Ну, хорошо, пусть четыре минуты.

Кремер зло взглянул на меня:

— Тебя что, послал ко мне Вулф?

— Нет. Это моя инициатива.

— В чем дело? Говори здесь.

— Районный прокурор разрешил мне идти домой.

Но я пришел сюда, чтобы разыскать вас. Вы слышали, что в этом деле я выступаю как клиент Вулфа? Мне необходимо было найти такую зацепку, чтобы собрать этих людей всех вместе, у Вулфа. И я ее нашел. Это было именно то, с чего можно было начать. Вчера вечером они все пришли…

— Мне уже известно об этом.

— О'кей. Я чувствую себя ответственным за то, что случилось с Присциллой Идз. Я, конечно, согласен с тем, что это было всего лишь случайностью, но я чувствую себя обязанным наложить руку на этого сукиного сына, который убил ее…

— Переходи к главному, — перебил он меня.

— Перехожу. С Сарой Джеффи получилось уже несколько по-другому. Пока она рассказывала мне по телефону об исчезновении ключей от квартиры, убийца был уже там, в стенном шкафу, поджидая ее. Я взял на себя задачу проинструктировать ее, объяснил, что ей необходимо предпринять до моего приезда. Считая, что, может быть, есть хотя бы один шанс из сотни за то, что он прячется в квартире, я думал, что смогу предотвратить ее гибель.

— Так что же ты все-таки хочешь? — фыркнул Кремер. — Медаль, что ли, тебе дать за это?

— Нет, спасибо. Я хочу только одного: добраться до этого мерзавца. Я не намерен идти домой и отсиживаться там в то время, как он разгуливает себе на свободе.

Или же ожидать, когда Вулфа осенит. Если я смогу вам чем-либо помочь в этом расследовании, я хотел бы это сделать. Всех, кто был у нас на совещании прошлой ночью, конечно, уже допрашивали предварительно, но вы не должны оставлять их в покое до тех пор, пока все не прояснится. Ведь ключи определенно были взяты в кабинете Вулфа. Это могло случиться тогда, когда я стоял спиной к преступнику, поскольку глаза у меня хорошие и я следил за всеми очень внимательно. Если вы продолжаете допрос этих людей, то я прошу вас разрешить мне присутствовать при этом и при необходимости задавать вопросы. И считаю необходимым постоянно наблюдать за ними, пока мы не поймаем убийцу. Я утверждаю, что следил вчера вечером за всем происходящим в кабинете предельно внимательно, и предполагаю, в какой именно момент были похищены ключи.

Кроме того, я буду рад помочь вам там, где только смогу быть полезен.

— Типичное для Вулфа предложение! — усмехнулся Кремер.

— Это не так. Я сегодня разговаривал с Вулфом только один раз, в девять утра. Рядом со мной стояли лейтенант и сержант, который держал трубку параллельного телефона. Как я вам уже сказал, это сугубо личное для меня дело. Я хочу спокойно спать по ночам.

Кремер повернулся к Пэрли:

— Ну, раз он был на этом совещании, я считаю, что он может быть нам полезен. Если, конечно, в этом будет необходимость. Вы знаете Гуд вина так же хорошо, как и я, но я хотел узнать ваше мнение. Считаете ли вы, что он говорит искренне?

— Это возможно, — уклончиво ответил сержант.

— Я знаю, что у него уже давно кружится от успехов голова, но сейчас Гудвин получил хороший щелчок, и ему трудно перенести его. Я бы согласился на его предложение, тем более что выставить его мы всегда успеем.

Кремер посмотрел на меня:

— Но имей в виду, если это твоя очередная хитрость, то ничего хорошего от меня не жди. И потом. Ни слова об этом Вулфу, ни словечка прессе, да и вообще никому. Понятно?

— Хорошо. Я согласен.

— И так уже слишком много шума, как тебе об этом хорошо известно, а теперь еще и это третье убийство, повторенное тем же способом. Все в городе только и кричат об этом. С твоих показаний сняты три копии, и сам комиссар изучает одну из них. Помощник комиссара, Вейд, сейчас внизу, в холле с Брукером.

Окружной прокурор работает с мисс Дьюди, а Мандельбаум — с Хафом. Ты можешь присоединиться к одному из них, к кому сочтешь нужным. Я позвоню и сообщу, что я разрешил тебе это. А сейчас, если хочешь, можешь пойти со мной и Стеббинсом. Мы собираемся взяться за Холмера.

— Да, лучше всего я для начала пойду с вами.

— Ну что ж, за дело, — сказал он и двинулся вперед.

Мой первый опыт в качестве неофициального помощника нью-йоркской полиции длился пять часов.

Я сидел слева от инспектора Кремера, который допрашивал Перри Холмера. Я видел и слышал, как работает Кремер. Теперь обстоятельства были совсем иные, поскольку я действовал с ним заодно, без всяких оговорок.

После того как я бесчисленное множество раз наблюдал работу Вулфа, мои оценки следственной работы других людей, возможно, и стали предвзятыми. Но я думаю, что Кремер держал себя с Холмером достаточно умно. Он успел лишь бегло пробежать мой отчет, так как весь день был занят, но я видел, что его представления о встрече в кабинете Вулфа были достаточно полными.

Со своей стороны я не внес особого вклада в работу, высказав лишь несколько предположений и внеся несколько поправок, ни одна из которых не была особенно значимой. Этим пока и ограничилось мое участие в допросе.

В девять часов Холмера отправили домой, без эскорта, сказав ему, что утром на следующий день он, возможно, понадобится снова.

Кремер ушел на очередное совещание к комиссару, а мы с Пэрли остались. Сержант находился на своем посту уже тринадцать часов, и в его программе на ближайшее время были еда и сон. Я предложил ему позавтракать вместе у Луи.

Когда мы пришли к Луи, я настоял, чтобы он присутствовал у телефонной кабины, пока я, не закрыв ее дверь, набрал номер и вызвал Вулфа.

Я извинился перед патроном.

— Конечно, мне следовало бы позвонить раньше и сообщить, что я не смогу прийти к обеду, но я был очень занят. Я присутствовал вместе с инспектором Кремером и сержантом Стеббинсом на допросе Перри Холмера. Поскольку я вел записи вчера вечером на нашей встрече, Кремер решил, что мне не вредно побывать на допросе. Это может им в чем-то помочь. Я согласился. Сейчас я собираюсь позавтракать вместе с сержантом Стеббинсом, а потом для улучшения пищеварения отправиться в кабинет районного прокурора и присутствовать при его встрече с Эндрю Фомозом.

С ним или с Оливером Питкином. Так что я не могу с уверенностью сказать, когда вернусь домой. Это тройное убийство требует от полиции круглосуточной работы, и я с успехом могу продолжать сотрудничать с ними до тех пор, пока не упаду. Я постараюсь еще позвонить вам.

Послышался звук, похожий на какое-то ехидное хихиканье.

— Проклятый звонок продолжает трезвонить, но я думаю, что мы с Фрицем справимся. Информируй меня или Фрица, где ты будешь находиться.

Я повесил трубку и вместе со Стеббинсом прошел к столику.

— Знаешь, — сказал я ему, — эксцентричные люди довольно интересны.

— Не нахожу. Все убийства, которые мне пришлось видеть, были, как правило, совершены именно такими людьми.

К тому времени, как я покончил с двумя порциями устриц с гарниром, двойным элем и двумя кусочками яблочного пирога с сыром, я почувствовал себя достаточно бодрым для того, чтобы продолжать работу с подозреваемыми. Я знал, что ни за одним из них не было установлено наблюдение в четверг вечером.

Но уже через пять минут после моего звонка сержант Стеббинс направил по их следам двадцать человек, которых проинструктировал лично. Хотя четверо из них, включая и Паркера, имели явное алиби, их тоже продолжали проверять. Так что никто из них еще не был окончательно реабилитирован.

Пэрли по этому поводу даже сделал замечание. Он сказал, что если бы я, получив сообщение от Сары Джеффи, сразу же вызвал его, то он немедленно послал бы своих людей на Восемнадцатую улицу и тут же начал проверку всех участников совещания.

— И мы, — сказал он, — наверняка бы захватили этого душителя.

Я согласился с ним, но выразил сомнение, что он вряд ли принял какие-либо меры по моему сообщению, так как мог посчитать мотивы для убийства Сары Джеффи недостаточными.

Что же касается алиби подозреваемых, то закон смотрел на них так же, как и Вулф, когда он сказал Виоле Дьюди, что если она и не совершала преступление лично, то вполне могла бы его организовать.

Двадцать шесть человек — один квалифицированнее другого, по словам Стеббинса, — пытаются отыскать связь между подозреваемыми и убийцей, но до сих пор не удалось найти даже шофера такси, который отвозил бы пассажира в час сорок пять ночи на Восемнадцатую Восточную улицу или куда-то неподалеку от нее. Или вывозил его оттуда после двух часов ночи. Шофера все еще искали, но шансы были ничтожными, так как всего лишь на расстоянии квартала находилась еще и станция метро.

Ночное дежурство нес Уильям Тислер. Мое определение оказалось достаточно верным. Вначале он утверждал, что с двенадцати тридцати до часу сорока пяти, в период, когда убийца мог войти в дом и проникнуть в квартиру Сары Джеффи, он ни на минуту не покидал своего поста возле парадного подъезда, если не считать, что за это время пару раз поднялся наверх с хорошо известными ему жильцами.

Однако он понял, что, если он будет все время придерживаться этой версии, ему могут приписать пособничество убийце, обвинив в том, что он сам впустил его в здание и даже провел наверх. Поэтому он сразу же полностью изменил свои показания и принялся теперь утверждать, что был так занят внизу ужином, что вообще долгое время не входил в холл, причем именно тогда, когда убийца должен был спуститься по лестнице и выйти из здания.

Он подтвердил, что около двух все же вышел в холл и немного постоял на тротуаре возле открытой двери.

Судя по тому, что мне сказала Сара по телефону, именно так и обстояли дела, когда она подъехала к дому на такси в сопровождении Паркера. Адвокат утверждал то же самое.

Алиби Паркера было абсолютно непробиваемым.

Сара сказала мне, что он не входил в здание вместе с ней, привратник это подтвердил, как и шофер такси, которого очень быстро разыскали. Он же отвез Паркера домой.

Итак, факт убийства и способ его были установлены.

Однако если убийца предполагал наброситься на свою жертву сразу же, как только она войдет в квартиру, то ему пришлось изменить свой план, потому что рядом находился привратник, впустивший миссис Джеффи.

Потом она сразу прошла в гостиную к телефону, чтобы позвонить мне, и, конечно, в такой ситуации о нападении не могло быть и речи.

Интересно, знал ли он, услышав звук ее шагов, о том, что Сара не положила трубку на рычаг. Или уже не мог удержаться, видя свою жертву так близко от себя. А может быть, побоявшись, что она выйдет из квартиры и ускользнет от него, ударил ее.

Сделав свое черное дело, убийца вышел из квартиры, спустился по лестнице и, обнаружив никем не охраняемый парадный вход, вышел через него или же спустился еще ниже, в подвальный этаж, открыв служебный вход.

В квартире Сары не было обнаружено никаких отпечатков пальцев, как и на бронзовом пресс-папье, и даже на ручке стенного шкафа.

Все сейчас были заняты поисками мотива убийства.

Если в деле Присциллы Идз мотив был более или менее ясен и подходил ко всем пяти лицам, то в деле Сары Джеффи он вроде бы и вовсе отсутствовал.

Мне показалось, что Пэрли теперь уже полностью мне доверяет. Он ничего не скрывал от меня. Когда официант принес счет, он стал настаивать на том, чтобы оплатить половину, заявив, что «городские ищейки не умирают с голоду». Я счел это проявлением честности, потому что очень хорошо знал размеры его зарплаты. И он также имел представление о моей платежеспособности. Во всяком случае, знал, что я, работая на Вулфа, зарабатываю по крайней мере раза в четыре больше его. Но он при этом все же не собирался принимать в подарок те устрицы, которые мы с ним съели. Поэтому мне пришлось напомнить ему, что пригласил-то его я и на карту поставлена моя честь. Он был вынужден согласиться.

Мы вышли из закусочной вместе. Он пошел по своим делам, а я повернул на Леонард-стрит. Я должен был присутствовать на допросе Фомоза или Питкина. По дороге я решил, что мне лучше заняться Питкином.