Онлайн чтение книги Илиада. Одиссея
Песнь двадцать первая

        Дочь светлоокая Зевса Афина вселила желанье

        В грудь Пенелопы, разумной супруги Лаэртова сына,

        Лук женихам Одиссеев и грозные стрелы принесши,

        Вызвать к стрелянию в цель их и тем приготовить им гибель.

5      Вверх по ступеням высоким поспешно взошла Пенелопа;

        Мягкоодутлой рукою искусственно выгнутый медный

        Ключ с рукоятью из кости слоновой доставши, царица

        В дальнюю ту кладовую пошла (и рабыни за нею),

        Где Одиссеевы все драгоценности были хранимы:

10    Золото, медь и железная утварь чудесной работы.

        Там находился и тугосгибаемый лук, и набитый

        Множеством стрел бедоносных колчан. Подарен Одиссею

        Этот был лук со стрелами давно в Лакедемоне гостем

        Ифитом, богоподобного Еврита сыном. Они же

15    Встретились прежде друг с другом в Мессене, где нужно обоим

        Дом посетить Ортилоха разумного было. В Мессене

        Тяжбу с гражданами вел Одиссей. Из Итаки мессенцы

        Мелкого много скота увели; с пастухами оттуда

        Триста быков круторогих разбойничье судно украло.

20    Их Одиссей там отыскивал; юноша, свежести полный,

        Был он в то время; его же послали отец и геронты.

        Ифит отыскивал также пропажу: коней, и двенадцать

        Добрых жеребых кобыл, и могучих работников мулов.

        Ифиту иск удался; но погибелью стала удача:

25    К сыну Зевесову, славному крепостью силы великой

        Мужу, Гераклу, свершителю подвигов чудных, пришел он, —

        В доме своем умертвил им самим приглашенного гостя

        Зверский Геракл, посрамивши Зевесов закон и накрытый

        Им гостелюбно для странника стол, за которым убийство

30    Он совершил, чтоб коней громозвучнокопытных присвоить.

        Ифит, в Мессену за ними пришед, Одиссея там встретил.

        Евритов лук он ему подарил; умирая, великий

        Еврит тот лук злополучному сыну в наследство оставил.

        Ифита острым мечом и копьем одарив длиннотенным,

35    Гостем остался ему Одиссей; но за стол пригласить свой

        Друга не мог: прекратил сын Зевесов, Геракл беспощадный,

        Жизнь благородному Ифиту, Еврита славного сыну,

        Давшему лук Одиссею и стрелы. И не брал с собою

        Их никогда Одиссей на войну в корабле чернобоком:

40    Память о госте возлюбленном верно храня, их берег он

        В доме своем; но в отечестве всюду имел при себе их.

        Близко к дверям запертым кладовой подошед, Пенелопа

        Стала на гладкий дубовый порог (по снуру обтесавши

        Брус, тот порог там искусно уладил строитель, дверные

45    Притолки в нем утвердил и на притолки створы навесил);

        С скважины снявши замочной ее покрывавшую кожу,

        Ключ свой вложила царица в замок; отодвинув задвижку,

        Дверь отперла; завизжали на петлях заржавевших створы

        Двери блестящей; как дико мычит выгоняемый на луг

50    Бык круторогий — так дико тяжелые створы визжали.

        Взлезши на гладкую полку (на ней же ларцы с благовонной

        Были одеждой), царица, поднявшись на цыпочки, руку

        Снять Одиссеев с гвоздя ненатянутый лук протянула;

        Бережно был он обвернут блестящим чехлом; и, доставши

55    Лук, на колена свои положила его Пенелопа;

        Сев с ним и вынув его из чехла, зарыдала, и долго,

        Долго рыдала она; напоследок, насытившись плачем,

        Медленным шагом пошла к женихам многобуйным в собранье,

        Лук Одиссеев, сгибаемый туго, неся и великий

60    Тул, медноострыми быстросмертельными полный стрелами.

        Следом за ней принесен был рабынями ящик с запасом

        Меди, железа и с разною утварью бранной. Царица,

        В ту палату вступив, где ее женихи пировали,

        Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,

65    Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;

        Справа и слева почтительно стали служанки. И, слово

        К буйным своим женихам обратив, Пенелопа сказала:

        «Слушайте все вы, мои женихи благородные: дом наш

        Вы разоряете, в нем на пиры истребляя богатство

70    Мужа, давно разлученного с милой отчизною; права

        Нет вам на то никакого; меня лишь хотите принудить

        Выбрать меж вами, на брак согласясь ненавистный, супруга.

        Можете сами теперь разрешить вы мой выбор. Готова

        Быть я ценою победы. Смотрите, вот лук Одиссеев;

75    Тот, кто согнет, навязав тетиву, Одиссеев могучий

        Лук, чья стрела пролетит через все (их не тронув) двенадцать

        Колец, я с тем удалюся из этого милого дома,

        Дома семейного, светлого, многобогатого, где я

        Счастье нашла, о котором и сонная буду крушиться».

80    С сими словами велела она свинопасу Евмею

        Лук Одиссеев и стрелы подать женихам благородным.

        Взрыд он заплакал, принявши его; к женихам он пошел с ним;

        Лук Одиссеев узнав, зарыдал и коровник Филойтий.

        К ним обратяся обоим, сказал Антиной, негодуя:

85    «Вы, деревенщина грубая, только одним ежедневным

        Занят ваш ум! Отчего вы расплакались? Горе ль усилить

        В сердце хотите своей госпожи? И без вас уж довольно

        Скорбью томится она бесполезною в долгой разлуке

        С мужем; сидите же тихо и ешьте; а если хотите

90    Плакать, уйдите отсюда, оставя и лук ваш, и стрелы

        Нам, женихам, на решительный бой. Сомневаюсь, однако,

        И, чтоб легко натянул кто такой несказанно упорный

        Лук. Многосильного мужа такого, каков Одиссей был,

        Нет между нами. Его я в то время видал — и поныне

95    Помню о нем, хоть тогда и ребенком еще был неумным».

        Так говоря про других, про себя уповал он, что сладит

        С луком, натянет легко тетиву и все кольца прострелит.

        Бедный слепец, он не думал, что первою жертвою будет

        Стрел Одиссея, который им в собственном доме так дерзко

100  Был оскорблен, на которого там и других возбуждал он.

        Тут к женихам обратясь, им сказал Телемах богоравный:

        «Горе! Конечно, мой разум привел в беспорядок Кронион!

        Милая мать, столь великим умом одаренная, слышу,

        Здесь говорит, что с супругом другим соглашается светлый

105  Дом мой покинуть; и я, тем довольный, смеюсь, как безумец.

        Час наступил; женихи, приготовьтесь к последнему делу.

        В целой ахейской земле вы такой не найдете невесты —

        Где б ни искали, в священном ли Пилосе, или в Аргосе,

        Или в Микенах, иль в нашей Итаке, иль там, на пространстве

110  Черной земли матерой, — но хвала не нужна; вы довольно

        Знаете сами; пора начинать нам свой опыт; берите

        Лук Одиссеев и силу свою покажите на деле.

        Я ж и себя самого испытанью хочу здесь подвергнуть.

        Если удастся мне лук натянуть и стрелою все кольца

115  Метко пробить, удаление матери милой из дома[309]Стих 115. …удаление матери милой из дома…  — В оригинале говорится, что, если Телемах согнет лук, Пенелопа останется в его доме.

        С мужем другим и мое одиночество будет сноснее

        Мне, уж владеть небессильному луком отца Одиссея».

        Кончив, он с плеч молодых пурпуровую мантию сбросил;

        Встал и, с мечом медноострым блестящую перевязь снявши,

120  Жерди в глубоких для каждой особенно вырытых ямках,

        Их по снуру уравняв, утвердил; основанья ж, чтоб прямо

        Все, не шатаясь, стояли, землей отоптал. Все дивились,

        Как он искусно порядок, ему незнакомый, устроил.

        Стал Телемах у порога дверей и, схватив Одиссеев

125  Лук, попытался на нем натянуть тетиву; и погнул он

        Трижды его, но, упорствуя, трижды он вновь разогнулся.

        Им овладеть, нацепив тетиву, уповая, в четвертый

        Раз он готов был с удвоенной силой приняться за дело;

        Но Одиссей по условью кивнул головой; отложивши

130  Труд, обратился к отцу и сказал Телемах богоравный:

        «Горе мне! Видно, я слабым рожден и останусь бессильным

        Вечно; я молод еще и своею рукой не пытался

        Дерзость врага наказать, мне нанесшого злую обиду.

        Ваша теперь череда, женихи, вы сильнее; пусть каждый

135  Лук Одиссеев возьмет и свершить попытается подвиг».

        Так говоря, ненатянутый лук опустил он на землю,

        К гладкой дверной половинке его прислонивши; но рядом

        С ним и стрелу перяную он к ручке замочной приставил.

        Сел он на стул свой потом, к женихам возвратяся беспечно.

140  Тут, обратясь к женихам, Антиной, сын Евпейтов, сказал им:

        «С правой руки подходите один за другим вы, начавши

        С места, откуда вино подносить на пиру начинают».

        Так Антиной предложил, и одобрили все предложенье.

        Первый, поднявшийся с места, пошел Леодей, сын Ейнопов,

145  Жертвогадатель[310]Стих 145. Жертвогадатель — На обязанности Леодея было следить, не произойдет ли во время жертвоприношения каких-либо знамений, и гадать по внутренностям жертвенных животных; он же следил за возлияниями и поэтому сидел возле кратеры, в которой вино смешивали с водой. их был он и подле кратеры на самом

        Крае стола за обедом садился. Их буйство противно

        Было ему; и нередко он их порицал, негодуя.

        Первый он должен был взяться за лук роковой, наблюдая

        Очередь. Став у порога дверей, он схватил Одиссеев

150  Лук; но его и погнуть он не мог; от напрасных усилий

        Слабые руки его онемели. Он с горем воскликнул:

        «Нет! Не но силам мне лук Одиссеев; другой попытайся

        Крепость его одолеть; но у многих мужей знаменитых

        Душу и жизнь он возьмет. И, конечно, желаннее встретить

155  Смерть, чем живому скорбеть о утрате того, что так сильно

        Нас привлекало вседневно сюда чародейством надежды.

        Все мы теперь уповаем, во всех нас пылает желанье

        Брак заключить с Пенелопой, женой Одиссея; но каждый,

        Лук испытав Одиссеев и силу над ним утомивши,

160  С горем в душе принужден за другую ахейскую деву

        Свататься будет, подарки свои расточая; она же

        Выберет доброю волей того, кто щедрей и приятней».

        Так говоря, ненатянутый лук опустил он на землю,

        К гладкой дверной половинке его прислонивши; но рядом

165  С ним и стрелу перяную он к ручке замочной приставил.

        Сел он на стул свой потом, к женихам возвратяся беспечно.

        Гневно к нему обратившись, сказал Антиной, сын Евпейтов:

        «Странное слово из уст у тебя, Леодей, излетело,

        Слово печальное, страшное; слышать его мне противно.

170  Душу и жизнь, говоришь ты, у многих людей знаменитых

        Лук Одиссеев возьмет, потому, что его не способен

        Ты натянуть. Но бессильным от матери был благородной

        Ты, без сомненья, рожден, не могучим властителем лука;

        Многие будут в числе женихов, без сомненья, способней

175  Сладить с ним». Кончил. Потом, козовода Меланфия кликнув,

        «Слушай, Меланфий, — сказал, — здесь огонь ты разложишь; к огню же

        Близко поставишь покрытую мягкой овчиной скамейку;

        Жирного сала потом принесешь нам укруг, чтоб могли мы

        Им, на огне здесь его разогревши, помазывать крепкий

180  Лук Одиссеев: тогда он удобней натянут быть может».

        Так он сказал. И Меланфий, огонь разложив превеликий,

        Близко поставил скамейку, покрытую мягкой овчиной;

        Сала принес напоследок укруг; и, растаявши сало,

        Начали мазать им лук женихи; но из них никоторый

185  Лука не мог и немного погнуть — несказанно был туг он;

        Взяться за опыт тогда в свой черед Антиной с Евримахом

        Были должны, меж другими отличные мужеской силой.

        В это мгновение, разом поднявшися, из дома вместе

        Вышли Евмей свинопас и коровник Филойтий; за ними

190  Следуя, залу покинул и царь Одиссей; он, широкий

        Двор перейдя, за ворота двустворные вышел. Позвавши

        Там их обоих, он ласково-сладкую речь обратил к ним:

        «Верные слуги, Евмей и Филойтий, могу ль вам открыться?

        Или мне лучше смолчать? Но меня говорить побуждает

195  Сердце. Ответствуйте: что бы вы сделали, если б внезапно,

        Демоном вдруг приведенный каким, Одиссей, господин ваш,

        Здесь вам явился? К нему ль, к женихам ли тогда б вы пристали?

        Прямо скажите мне все, что велит вам рассудок и сердце».

        Кончил. Ему отвечал простодушный коровник Филойтий:

200  «Царь наш Зевес, о, когда бы на наши молитвы ты отдал

        Нам Одиссея! Да благостный демон его к нам проводит!

        Сам ты увидишь тогда, что и я не остануся празден».

        Тут и Евмей, свинопас благородный, богов призывая,

        Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.

205  В верности сердца и в доброй их воле вполне убедяся,

        Так им обоим сказал наконец Одиссей богоравный:

        «Знайте же, я Одиссей, претерпевший столь много напастей,

        В землю отцов приведенный по воле богов через двадцать

        Лет. Но я вижу, что здесь из рабов моего возвращенья

210  Только вы двое желаете; я не слыхал, чтоб другой кто

        Здесь помолился богам о свидании скором со мною.

        Слушайте ж, вам расскажу обо всем, что случиться должно здесь:

        Если мне Дий истребить женихов многобуйных поможет,

        Вам я обоим найду по невесте, приданое каждой

215  Дам и построю вам домы вблизи моего, и, как братья,

        Будете жить вы со мною и с сыном моим Телемахом.

        Вам же и признак могу показать, по которому ясно

        Вы убедитесь, что я Одиссей: вот рубец, вам знакомый;

        Вепрем, вы помните, был я поранен, когда с сыновьями

220  Автоликона охотой себя забавлял на Парнасе».

        Так говоря, он колено открыл, распахнувши тряпицы

        Рубища. Те ж, рассмотревши прилежно рубец, им знакомый,

        Начали плакать; и, крепко обняв своего господина,

        Голову, плечи, и руки, и ноги его целовали.

225  Головы их со слезами и он целовал, и за плачем

        Их бы могло там застать захождение солнца, когда бы

        Им не сказал Одиссей, успокоившись первый: «Отрите

        Слезы, чтоб, из дому вышедши, кто не застал вас, так горько

        Плачущих: тем преждевременно тайна откроется наша.

230  Должно, чтоб снова — один за другим, а не вместе — вошли мы

        В залу, я первый, вы после. И ждите, чтоб мной был вам подан

        Знак. Женихи многобуйные, думаю я, не позволят

        В руки мне взять там мой лук и колчан мой, набитый стрелами;

        Ты же, Евмей, не дождавшись приказа, и лук и колчан мне

235  Сам принеси. И потом ты велишь, чтоб рабыни немедля

        Заперли в женские горницы двери на ключ и чтоб, если

        Шум иль стенанье в столовой послышится им, не посмела

        Тронуться с места из них ни одна, чтоб спокойно сидели

        Все, ни о чем не заботясь и делом своим занимаясь.

240  Ты же, Филойтий, возьми ворота на свое попеченье.

        Крепко запри их на ключ и ремнем затяни их задвижку».

        Так говорил Одиссей им. Он, в двери столовой вступивши,

        Сел там опять на оставленной им за минуту скамейке.

        После явились один за другим свинопас и Филойтий.

245  Лук Одиссеев держал Евримах и его над пылавшим

        Жарко огнем поворачивал, грея. Не мог он, однако,

        Крепость его победить. Застонало могучее сердце;

        Голос возвысив, кипящий досадой, он громко воскликнул:

        «Горе мне! Я за себя и за вас, сокрушенный, стыжуся:

250  Нет мне печали о том, что от брака я должен отречься, —

        Много найдется прекрасных ахейских невест и в Итаке,

        Морем объятой, и в разных других областях кефалленских.

        Но столь ничтожными крепостью быть с Одиссеем в сравненье —

        Так, что из нас ни один и немного погнуть был не в силах

255  Лука его, — то стыдом нас покроет и в позднем потомстве».

        Но Антиной, сын Евпейтов, воскликнул, ему возражая:

        «Нет, Евримах благородный, того не случится, и в этом

        Сам ты уверен. Народ Аполлонов великий сего дня

        Празднует праздник: в такой день натягивать лук неприлично;

260  Спрячем же лук; а жердей выносить нам не нужно отсюда.

        Пусть остаются; украсть их, конечно, никто из живущих

        В доме царя Одиссея рабов и рабынь не помыслит.

        Нам же опять благовонным вином пусть наполнит глашатай

        Кубки, а лук Одиссеев запрем, совершив возлиянье.

265  Завтра поутру пускай козовод, наш разумный Меланфий,

        Коз приведет нам отборных, чтоб здесь принести Аполлону,

        Лука сгибателю, бедра их в жертву. Согнуть он поможет

        Лук Одиссеев; и силы над ним не истратим напрасно».

        Так предложил Антиной, и одобрили все предложенье.

270  Тут для умытия рук им глашатаи подали воду;

        Отроки, светлым кратеры до края наполнив напитком,

        В чашах его разнесли, по обычаю справа начавши;

        Вкусным питьем насладились они, сотворив возлиянье.

        Хитрость замыслив, тогда им сказал Одиссей многоумный:

275  «Слух ваш ко мне, женихи Пенелопы, склоните, дабы я

        Высказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.

        Вот вам — тебе, Евримах, и тебе, Антиной богоравный,

        Столь рассудительно дело решившие, — добрый совет мой:

        Лук отложите, на волю бессмертных предав остальное;

280  Завтра решит Аполлон, кто из вас победителем будет;

        Мне же отведать позвольте чудесного лука; узнать мне

        Дайте, осталось ли в мышцах моих изнуренных хоть мало

        Силы, меня оживлявшей в давнишнее младости время,

        Или я вовсе нуждой и бродячим житьем уничтожен».

285  Кончил. Но просьбы его не одобрил никто. Испугался

        Каждый при мысли, что с гладкоблистающим луком он сладит.

        Слово к нему обративши, сказал Антиной, сын Евпейтов:

        «Что ты, негодный бродяга? Не вовсе ль рассудка лишился?

        Мало тебе, что спокойно, допущенный в общество наше,

290  Здесь ты пируешь, обедая с нами, и все разговоры

        Слушаешь наши, чего никогда здесь еще никакому

        Нищему не было нами позволено? Всё недоволен!

        Видно, твой ум отуманен медвяным вином; от вина же

        Всякой, его неумеренно пьющий, безумеет. Был им

295  Некогда Евритион, многославный кентавр, обезумлен.[311]Стихи 294–295. Был им некогда Евритион… обезумлен.  — На свадьбе Пирифоя, царя мифического фессалийского народа лапифов, пьяные кентавры набросились на лапифских женщин, первым буянить начал Евритион.

        В дом Пирифоя, великою славного силой, вступивши,

        Праздновал там он с лапифами; разума пьянством лишенный,

        Буйствовать зверски он вдруг принялся в Пирифоевом доме.

        Все раздражились лапифы; покинув трапезу, из залы

300  Силой его утащили на двор и нещадною медью

        Уши и нос обрубили они у него; и рассудка

        Вовсе лишенный, кентавр убежал, поношеньем покрытый.

        Злая зажглась оттого у кентавров с лапифами распря;

        Он же от пьянства там первый плачевную встретил погибель.

305  Так и с тобою случится, бродяга бессмысленный, если

        Этот осмелишься лук натянуть; не молвою прославлен

        Будешь ты в области нашей; на твердую землю ты будешь

        К злому Эхету царю, всех людей истребителю, сослан;

        Там уж ничем не спасешься от гибели жалкой. Сиди же

310  Смирно и пей; и на старости силой не спорь с молодыми».

        Он замолчал. Возражая, сказала ему Пенелопа:

        «Нет, Антиной, непохвально б весьма и неправедно было,

        Если б гостей Телемаховых кто здесь лишал их участка.

        Или ты мыслишь, что этот старик, натянувши великий

315  Лук Одиссеев, на силу свою полагаясь, помыслит

        Мной завладеть и свою безрассудно мне руку предложит?

        Это, конечно, ему не входило и сонному в мысли;

        Будьте ж спокойны и доле таким опасеньем не мучьте

        Сердца — ни вздумать того, ни на деле исполнить неможно».

320  Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Пенелопе:

        «О многоумная старца Икария дочь, Пенелопа,

        Мы не боимся, чтоб дерзость такую замыслил он, — это

        Вовсе несбыточно; мы лишь боимся стыда, мы боимся

        Толков, чтоб кто не сказал меж ахейцами, низкий породой:

325  «Жалкие люди они! За жену беспорочного мужа

        Вздумали свататься; лука ж его натянуть не умеют.

        Вот посетил их наш брат побродяга, покрытый отрепьем;

        Легкой рукой тетиву натянул и все кольца стрелою

        Метко пробил он». Так скажут. И будет нам стыд нестерпимый».

330  Кончил. Разумная старца Икария дочь возразила:

        «Нет, Евримах, на себя порицанье и стыд навлекают

        Люди, которые дом и богатства отсутственных грабят,

        Правду забывши; а тут вам стыда никакого не будет;

        Этот же странник, и ростом высокий, и мышцами сильный,

335  Родом не низок: рожден, говорит он, отцом знаменитым.

        Дайте же страннику лук Одиссеев — увидим, что будет.

        Слушайте также (и то, что скажу я, исполнится верно),

        Если натянет он лук и его Аполлон тем прославит,

        Мантию дам я ему, и красивый хитон, и подошвы

340  Ноги обуть; дам копье на собак и на встречу с бродягой;

        Также и меч он получит, с обеих сторон заощренный,

        После и в сердцем желанную землю его я отправлю».

        Ей возражая, сказал рассудительный сын Одиссеев:

        «Милая мать, Одиссеевым луком не может никто здесь

345  Властвовать: дать ли, не дать ли его, я один лишь на это

        Право имею — никто из живущих в гористой Итаке

        Иль на каком острову, с многоконной Элидою смежном.

        Если придет мне на ум, здесь никто запретить мне не может

        Страннику стрелы и лук подарить и унесть их позволить.

350  Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства,

        Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работе

        Были; судить же о луке не женское дело, а дело

        Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель».

        Так он сказал; изумяся, обратно пошла Пенелопа;

355  К сердцу слова многоумные сына приняв и в покое

        Верхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанок

        Плакала горько она о своем Одиссее, покуда

        Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина

        Тою порою, взяв стрелы и лук, свинопас к Одиссею

360  С ними пошел. На него всей толпой женихи закричали

        Так говорили одни из ругателей дерзко-надменных:

        «Стой, свинопас бестолковый! Куда ты бредешь, как безумный,

        С луком? Ты будешь своим же собакам, которых вскормил здесь

        Сам, чтоб свиней сторожить, на съедение выброшен, если

365  Нам Аполлон и блаженные боги даруют победу».

        Так говорили они. Свинопас, оглушенный их криком

        Лук оробев, уж готов был поставить на прежнее место;

        Но Телемах, на него погрозяся, разгневанный, крикнул:

        «С луком сюда! Ты, Евмей, ошалел; уж не хочешь ли воле

370  Всех угождать? Не трудись, иль тебя, хоть и стар ты я в поле

        Камнями сам провожу: молодой старика одолеет

        Если бы силой такой я один одарен был, какую

        Все совокупно имеют они, женихи Пенелопы,

        В страхе тогда по своим бы домам разбежалися разом

375  Все они, в доме моем беззаконий творящие много»

        Так он сказал им. Они неописанный подняли хохот

        В сердце, однако, у них на него присмирела досада.

        Волю его исполняя, Евмей, через залу прошедши

        Лук и колчан со стрелами вручил Одиссею; потом он

380  Кликнув усердную няню его Евриклею, сказал ей:

        «Слушай, тебе повелел Телемах, чтоб рабыни немедля

        Заперли в женские горницы двери на ключ и чтоб, если

        Шум иль стенанье в столовой послышится им, не посмела

        385 Тронуться с места из них ни одна, чтоб спокойно сидели

        Все ни о чем не заботясь и делом своим занимаясь».

        Кончил. Не мимо ушей Евриклеи его пролетело

        Слово. Все двери тех горниц, где жили служанки, замкнула

        Тотчас она; а Филойтий, покинув украдкою залу,

        Вышел на двор, обнесенный оградой, и запер ворота;

390  Был там в сенях корабельный пеньковый канат; им связал он

        Крепко затвор у ворот и, в столовую снова вступивши

        Сел там опять на оставленной им за минуту скамейке

        Очи вперив в Одиссея, который, в руках обращая

        Лук свой туда и сюда, осторожно рассматривал, целы ль

395  Роги[312]Стихи 394–395. …рассматривал, целы ль роги…  — Для большей упругости лук отделывался по концам рогом. и не было ль что без него в них попорчено червем.

        Глядя друг на друга, так женихи меж собой рассуждали:

        «Видно, знаток он и с луком привык обходиться; быть может,

        Луки работает сам и, имея уж лук, начатой им

        Дома, намерен его по образчику этого сладить;

400  Видите ль, как он, бродяга негодный, его разбирает?»

        «Но, — отвечали другие насмешливо первым, — удастся

        Опыт уж верно ему! И всегда пусть такую ж удачу

        Встретит во всем он, как здесь, с Одиссеевым сладивши луком».

        Так женихи говорили, а он, преисполненный страшных

405  Мыслей, великий осматривал лук. Как певец, приобыкший

        Цитрою звонкой владеть, начинать песнопенье готовясь,

        Строит ее и упругие струны на ней, из овечьих

        Свитые тонко-тягучих кишок, без труда напрягает —

        Так без труда во мгновение лук непокорный напряг он.

410  Крепкую правой рукой тетиву потянувши, он ею

        Щелкнул: она провизжала, как ласточка звонкая в небе.

        Дрогнуло сердце в груди женихов, и в лице изменились

        Все — тут ужасно Зевес загремел с вышины, подавая

        Знак; и живое веселие в грудь Одиссея проникло:

415  В громе Зевесовом он предвещанье благое услышал.

        Быструю взял он стрелу, на столе от него недалеко

        Вольно лежавшую; прочие ж заперты в тесном колчане

        Были — но скоро их шум женихам надлежало услышать.

        К луку притиснув стрелу, тетиву он концом оперенным,

420  Сидя на месте своем, натянул и, прицеляся, в кольца

        Выстрелил, — быстро от первого все до последнего кольца,

        Их не задев, пронизала стрела, заощренная медью.

        Тут, обратясь к Телемаху, воскликнул стрелец богоравный:

        «Видишь, что гость твой тебе, Телемах, не нанес посрамленья.

425  В цель я попал; да и лук натянуть Одиссеев не много

        Было труда мне. Еще не совсем я, скитаясь, утратил

        Силы, хотя женихи и ругаются мной беспощадно.

        Должно, однако, покуда светло, угощенье иное

        Им приготовить; и пение с звонкою цитрой, душою

430  Пира, на новый, теперь им приличнейший лад перестроить».

        Так он сказал и бровями повел. Телемах богоравный

        Понял условленный знак; он немедля свой меч опоясал,

        В руки схватил боевое копье и за стулом отцовым

        Стал, ко всему изготовясь, оружием медным блестящий.