Онлайн чтение книги Корпорация «Бессмертие» Immortality Inc.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Когда он снова пришел в себя, то решил, что послежизнь ему не нравится. Было темно, воняло прогорклым маслом и плесенью. К тому же голова у него болела, а спину словно разломили на три части.

Может у духа болеть голова? Блейн пошевелился и обнаружил, что все еще обладает телом. По правде говоря, он его просто чувствовал. Нет, он явно находился не в послежизни.

— Полежи еще немного, — сказал голос из темноты.

— Кто это? — спросил Блейн.

— Смит.

— А, это ты. — Блейн сел и схватился за голову, в которой пульсировала боль. — Как тебе это удалось, Смит?

— Я чуть не опоздал, — сказал зомби. — Как только тебя объявили Жертвой, я поспешил к тебе на помощь. Несколько моих друзей согласились помочь, но ты двигался слишком быстро. Я звал тебя, когда ты вышел из ломбарда.

— Да, мне показалось, что я слышу имя, — вспомнил Блейн.

— Если бы ты оглянулся, мы успели бы впустить тебя сюда вниз еще тогда. Но ты не обернулся, поэтому мы пошли за тобой. Несколько раз мы открывали решетки стоков и шахт, но трудно было угадать подходящий момент. Мы каждый раз немного опаздывали.

— Но не в последний раз, — сказал Блейн.

— Да, мне пришлось открыть решетку прямо под тобой. Мне очень жаль, что ты ушиб голову.

— Где я сейчас?

— Я оттащил тебя от главной линии, — сказал Смит. — Ты в боковом проходе. Охотники не найдут тебя здесь.

И снова Блейн не мог найти подходящих слов, чтобы поблагодарить Смита. И снова Смит не ждал благодарностей.

— Я сделал это не ради тебя, Блейн, а ради себя. Ты мне необходим.

— Ты вспомнил зачем?

— Пока нет, — сказал Смит.

Глаза Блейна, привыкшие к темноте, выхватили из нее очертания головы и плеч зомби.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь ты в безопасности. По подземным путям мы можем довести тебя до Нью-Джерси. Дальше тебе придется пробираться самому. Но не думаю, что это будет особенно трудно.

— А чего мы теперь ждем?

— Мистера Кина. Мне требуется его разрешение, чтобы провести тебя по нашей территории.

Они ждали. Через несколько минут Блейн разглядел миниатюрный силуэт мистера Кина, который приближался, опираясь на руку негра.

— Очень вам сочувствую, — сказал мистер Кин, присаживаясь рядом с Блейном. — Очень сочувствую.

— Мистер Кин, — обратился к нему Смит, — если бы вы разрешили мне провести моего друга через старый Голландский туннель до Нью-Джерси…

— Мне действительно очень жаль, — сказал Кин, — но я не могу этого позволить.

Блейн огляделся по сторонам. Их окружала дюжина зомби.

— Я говорил с охотниками, — продолжал мистер Кин, — и дал им гарантию, что вы будете выпущены на поверхность через полчаса и не более того. Вам придется уйти, Блейн.

— Но почему?

— Мы просто не можем позволить себе оказать вам помощь, — объяснил мистер Кин. — Я и в первый раз шел на риск, позволив вам осквернить гробницу Рейли. Но я сделал это ради Смита, поскольку его судьба каким-то образом связана с вашей. А Смит — один из моих подопечных. Но на этот раз вы требуете слишком много. Вы ведь знаете, что нас здесь только терпят.

— Я знаю, — сказал Блейн.

— Смит должен был учесть последствия. Когда он открыл для вас решетку, вниз повалили охотники. Они вас не нашли, но они знали, что вы где-то здесь, внизу. И они устроили обыск, Блейн, обыск! Десятки охотников, они заполнили наши коридоры, они толкали моих людей, угрожали, кричали в эти свои радиопередатчики. Явились также репортеры и даже зеваки. Некоторые охотники, помоложе, потеряли присутствие духа и начали стрелять в зомби.

— Мне очень жаль, — сказал Блейн.

— Это не ваша вина. Но Смит должен был подумать лучше. Наш подземный мир — это не суверенное королевство. Мы существуем только по снисхождению властей, нас терпят, но могли бы стереть с лица земли в любой момент. Поэтому я обратился к охотникам и репортерам.

— Что вы им сказали? — спросил Блейн.

— Я сказал, что решетка провалилась сама по себе оттого, что проржавела. Что вы попали сюда случайно и где-то затаились. Я заверял, что зомби в этом деле не замешаны, что мы найдем вас и вернем на поверхность.

— Спасибо, — поблагодарил его Блейн. — И тебе, Смит, спасибо.

— Я старался, как мог, — сказал Смит. — Если ты умрешь, я тоже, наверное, умру. Если ты выживешь, я буду стараться вспомнить тебя.

— И если вспомнишь?

— Тогда я тебя найду, — сказал Смит. Блейн кивнул и начал подниматься по лестнице. Снаружи была глубокая ночь, на 79-й улице не было видно ни души. Блейн стоял рядом с выходом, осматриваясь и думая, что же теперь предпринимать.

— Блейн!

Кто-то звал его. Но это была не Мэри, как он ожидал. Это был мужской голос, знакомый голос — Сэмми Джоунс, кажется, или Тезей.

Он быстро повернулся к выходу из метро. Дверь была закрыта и надежно заперта изнутри,

— Том, Том, это я!

— Рей?

— Конечно! Говори потише. Охотники неподалеку. Подожди-ка.

Блейн ждал, присев у входа в заброшенную линию метро, оглядываясь по сторонам. Нигде не было и намека на присутствие Мелхилла. Не было обычной эктоплазменной дымки, ничего, кроме голоса.

— Хорошо, — сказал Мелхилл. — Иди на запад. Быстро.

Блейн пошел, ощущая незримое присутствие парящего над ним Мелхилла.

— Рей, откуда ты здесь? — спросил он.

— Я успел в самый раз, — сказал Мелхилл — Этот старик Кин связался с твоей Мэри, и она нашла меня через Спиритический коммутатор. Погоди! Стой на месте.

Блейн нырнул за угол здания. На высоте крыши медленно проплыл вертолет.

— Охотники, — сообщил Мелхилл. — На тебя идет охота, большая охота, малыш. Объявлены награды даже за информацию о твоем местонахождении. Том, я сказал Мэри, что попытаюсь помочь. Не знаю, насколько меня хватит. Я быстро теряю энергию. После этого мне дорога прямо в послежизнь.

— Рей! Я даже не знаю, как…

— Брось. Слушай, я не могу говорить долго. Мэри договорилась с одним из друзей. У них есть план, и мне нужно только провести тебя к ним. Стой!

Блейн спрятался за большим ящиком для писем. Едва тянулись секунды. Потом мимо пробежали три охотника с пистолетами в руках. Когда они повернули за угол, Блейн покинул убежище и пошел дальше.

— Ну и глаза у тебя, — сказал он Мелхиллу.

— Сверху хорошо видно, — согласился Мелхилл. — Быстро перейди эту улицу!

Блейн бросился бежать. В течение следующих пятнадцати минут, руководствуясь указаниями Мелхилла, он метался по лабиринту улиц, словно на поле боя, которым стал для него город.

— Вот она, — сказал наконец Мелхилл — Вот та дверь, номер 341. Мы добрались, Том! Еще увидимся. Осторожно…

В этот момент из-за угла вышли два человека, остановились и уставились на Блейна. Один из них сказал:

— Гляди-ка, это он!

— Кто он?

— Тот парень, за которого обещали награду. Эй, ты!

Они бросились к Блейну. Блейн, размахнувшись, быстро отправил одного мужчину в бессознательное состояние. Он стремительно развернулся, приготовившись уложить второго, но Мелхилл уже овладел ситуацией.

Второй мужчина сгорбился, пытаясь защититься от левитировавшей над ним урны с мусором. Урна с сердитым звоном стукнула его по затылку и, перевернувшись, плотно села ему на голову по самые уши. Блейн шагнул вперед и довел дело до конца.

— Все отлично, — сказал Мелхилл, голос его был едва слышен. — Давно хотел себя попробовать в качестве призрака. Но это тяжеловато… Удачи, Том!

— Рей!

Блейн подождал, но ответа не было, и чувство присутствия Мелхилла исчезло.

Он больше не стал ждать, приблизился к двери с номером 341, открыл ее и вошел.

За дверью тянулся узкий коридор. В конце его была еще одна дверь. Блейн постучал.

— Входите, — сказали ему.

Он открыл дверь и вошел в тесную, грязную комнату с тяжелыми портьерами на окнах.

Блейн был уверен, что удивить его уже ничто не сможет. Но он был поражен, обнаружив, что на него с усмешкой смотрит Карл Орк, похититель тел. А рядом с ним сидел, тоже ухмыляясь, маленький Джо, толкач от Трансплант-игры.

Блейн инстинктивно отшатнулся назад, к двери, но Орк успокаивающе поманил его. Похититель тел внешне совсем не изменился, был таким же высоким и жилистым, с вытянутым унылым лицом, загорелый, с прямым и честным взглядом прищуренных глаз. Одежда все так же неловко сидела на нем, словно он больше привык к джинсам, чем к модному костюму.

— А мы тебя ждем, сказал Орк — Ты, конечно же, помнишь Джо.

Блейн кивнул, он очень хорошо помнил хитроглазого коротышку, который отвлекал его внимание, пока Орк подсыпал ему наркотик в стакан.

— Счастлив снова увидеть вас, — приветствовал его Джо.

— Могу представить, — сказал Блейн, не делая попытку отойти от дверей.

— Входи и присаживайся, — предложил Орк. — Мы тебя не укусим, Том. Честное слово. Что было, то прошло.

— Ты попытался убить меня.

— Это мой бизнес, — со свойственной ему прямотой сказал Орк — Но сейчас мы играем за одну команду.

— Откуда мне знать?

— Еще ни один человек не ставил под сомнение мое честное слово. Когда я его по-настоящему даю, вот как сейчас. Мисс Тори наняла нас, чтобы мы спрятали тебя и вывезли из страны. Садись и обсудим наш план. Ты голоден?

Нехотя Блейн сел за стол. На нем лежали бутерброды и стояла бутылка красного вина. Он вдруг вспомнил, что не ел целый день. Он набросился на бутерброды, пока Орк покуривал тонкую сигару, а Джо, похоже, дремал.

— Знаешь, — сказал Орк, выпуская клуб голубого дыма, — я почти было решил не браться за это дело. Не потому, что мне мало предложили, наоборот, мисс Тори проявила немалую щедрость. Понимаешь, Том, это одна из самых больших охот на человека в нашем славном городе. Ты когда-нибудь видел что-то подобное, Джо?

— Никогда, — заверил Джо, быстро тряся головой. — Весь город стал прямо как липучка для мух.

— РЕКС взялся за тебя основательно, — сказал Орк. — Дана команда пристукнуть твое несчастное тело при первой же возможности. Конечно, когда против тебя такая организация, человеку не по себе. Но это настоящая проблема.

— Карл любит настоящие проблемы, — сообщил Джо.

— Да, сознаюсь, — согласился Орк — Особенно, если грозит неплохой заработок.

— Но куда мне бежать? — спросил Блейн. — Где РЕКС не сможет меня найти?

— Почти что некуда, — печально сказал Орк.

— Убежать с Земли? На Марс? Венеру?

— Это еще хуже. На планетах всегда несколько больших городов и поселков поменьше. Все друг друга знают. Новость о новичке разнесется повсюду за неделю. Кроме того, ты для этого дела не подходишь. Кроме китайцев на Марсе, в колониях все еще живут почти одни ученые и их семья и молодые практиканты. Ты сюда не вписываешься.

— Куда же тогда?

— Именно об этом я и спросил мисс Тори, — сказал Орк. — Мы рассмотрели несколько возможностей. Во-первых, можно превратить твое тело в зомби. Я мог бы это устроить. РЕКС никогда не додумается искать тебя среди зомби.

— Нет, лучше умереть, — сказал Блейн.

— Я тоже такого мнения, — согласился Орк — Поэтому ее мы отбросили. Подумали мы также и о небольшая ферме в Атлантике. Но жить на дне морском может не каждый человек, требуется особый склад психики, и мы подумали, что тебе это тоже не подойдет. Ты бы не выдержал. Поэтому, после тщательного размышления, мы пришли к выводу, что лучше всего переправить тебя на Маркизы.

— Куда?

— На Маркизы. Это разбросанная группа небольших островов, относящаяся к Полинезии, примерно посреди Тихого океана. Неподалеку от Таити.

— Южные моря, — сказал Блейн.

— Правильно. Мы подумали, что там тебе будет лучше всего, совсем как дома. Мне говорили, что там все почти как в XX веке. И это важнее всего. РЕКС, возможно, оставит тебя в покое.

— Почему?

— Очевидная причина, Том. Почему они решили убить тебя? Во-первых, потому что они незаконным образом вытащили тебя из прошлого и теперь опасаются неприятностей с законом. Но, переехав на Маркизы, ты покидаешь сферу юрисдикции США. Нет тебя — нет причин для беспокойства. А то, что ты забрался так далеко, — это подтверждение твоей доброй воли по отношению к РЕКСу. Ведь если бы ты хотел начать против них дело ты бы туда не уехал. Кроме того, Маркизы — это суверенная территория с тех пор, как оттуда ушли французы, поэтому РЕКСу придется получить специальное разрешение на охоту за тобой. А это, в целом, будет слишком обременительно для всех заинтересованных лиц. Правительство забудет это дело, и РЕКС, я думаю, тоже оставит тебя в покое.

— Это точно? — спросил Блейн.

— Нет, конечно. Я только строю догадки. Но предположение имеет смысл.

— Нельзя ли, договориться с РЕКСом заранее?

Орк покачал головой.

— Чтобы торговаться, Том, нужно иметь чем торговать. А до тех пор, пока ты в Нью-Йорке, для них легче и безопаснее просто убить тебя.

— Да, думаю, ты прав, — сказал Блейн. — Как же вы хотите перевезти меня?

Орк и Джо неловко взглянули друг на друга. Орк сказал:

— Понимаешь, в этом вся загвоздка. Почти не существует способа, чтобы вытащить тебя отсюда живым.

— Геликоптер или самолет?

— Их осматривают, и охотники наверняка ждут тебя там. Все наземные машины тоже не годятся.

— Грим? Переодевание?

— Возможно, это бы удалось в первые часы охоты. Теперь это невозможно, даже если бы мы устроили тебе полную пластическую операцию. Охотники уже вооружились детекторами личности. Они сразу тебя распознают.

— Значит, выхода нет? — спросил Блейн. Орк и Джо снова обменялись смущенными взглядами.

— Выход есть, но он может тебе не понравиться.

— Я хочу выжить. Что это за способ?

Орк помолчал, закуривая новую сигару.

— Мы думаем заморозить твое тело до почти абсолютного нуля, как для космического путешествия. Потом мы отправим его в контейнере с мороженой говядиной. Тело будет находиться в самой середине, и вряд ли его обнаружат.

— По-моему, это рискованно, — сказал Блейн.

— Не очень, — сказал Орк. Блейн нахмурился, чувствуя, что здесь что-то не так.

— А во время перевозки я буду без сознания?

— Нет, — сказал Орк после долгой паузы.

— Нет?

— Иначе ничего не получится, — объяснил Орк — Тебе и твоему телу придется разделиться на время. Вот именно этого, как я опасался, ты и можешь испугаться.

— Проклятье, о чем ты говоришь?

Блейн вскочил на ноги.

— Спокойно, — сказал Орк — Садись, возьми сигару, налей вина. Дело вот в чем, Том. Мы не можем перевозить твое замороженное тело вместе с сознанием. Охотники ждут чего-то в этом духе. Представляешь, что будет, если они просканируют груз мороженой говядины и обнаружат в нем спящее сознание? Высоко, в небеса, и прощай музыка! Я ведь не пытаюсь надуть тебя, Том, пойми. Просто другого выхода нет.

— Что же тогда будет с моим сознанием? — спросил Блейн, снова садясь за стол.

— А вот тут, — сказал Орк — в игру включается Джо. Расскажи ему, Джо.

Джо нервно кивнул.

— Трансплант, мой друг, вот выход.

— Трансплант?

— Я тебе уже о нем рассказывал, — напомнил ему Джо, — в тот злосчастный вечер, когда мы познакомились. Помнишь? Трансплант, величайшее из развлечений, игра для бесконечного числа участников, встряска для пресыщенных нервов, тонизатор утомленных тел. У нас существует мировая сеть трансплантаторов, мистер Блейн. То есть люди, которые любят переключаться на время, которые устали от своих тел. Мы включим вас в эту сеть.

— И таким образом вы думаете переправить мое сознание через всю страну?

— Вот именно! Из тела в тело, — объяснил Джо. — Поверьте, это в высшей степени увлекательно и одновременно может многому научить.

Блейн вскочил так быстро, что опрокинул стул.

— Черта с два! — крикнул он. — Я вам тогда уже говорил и еще раз говорю, что в вашу вшивую игру я не играю. Пусть лучше меня пристрелят на улице!

Он направился к двери.

— Я знаю, это немного пугает, но… — начал Джо.

— Нет!

— Проклятье, Блейн, ты наконец дашь человеку сказать? — не выдержал Орк.

— Хорошо, — сказал Блейн. — Пусть говорит.

Джо налил себе полстакана вина и выпил залпом.

— Мистер Блейн, — сказал он, — мне трудно будет объяснить это вам, выходцу из прошлого. Но попытайтесь вникнуть в то, что я говорю.

Блейн нехотя кивнул.

— Значит так. В наши дни Трансплант используется как сексуальное развлечение, именно так его рекламировал и я. Почему? Потому что люди не имеют понятия о других способах его применения, потому что наше консервативное правительство запрещает его. Но Трансплант — это далеко не простое развлечение. Это совершенно новый способ жизни! И нравится это вам и правительству или нет, но за Трансплантом будущее.

Глаза подпольного торговца сверкали. Блейн снова сел за стол.

— Человеческие отношения содержат два основных элемента, — наставительно говорил Джо. — Один из них — это вечная борьба человека за свободу: свободу веры, свободу печати и собраний, свободу выбирать правительство… свободу вообще! А второй элемент — это стремление правительства эту свободу у людей отнять.

Блейну это утверждение показалось слишком упрощенным взглядом на человеческие отношения. Но он продолжал слушать.

— Правительство, — говорил Джо, — делает это по нескольким причинам. Для безопасности, для личной выгоды, для удержания власти или потому, что люди не готовы к пользованию этой свободой, как оно считает. Но конфликт остается тем же: человек стремится к свободе, правительство противостоит ему. Трансплант — это еще одна свобода, к которой тянется человек, и правительство считает, что это человеку не нужно.

— Свобода удовольствий? — насмешливо спросил Блейн.

— Нет! — воскликнул Джо. — Нет, это тоже имеет значение, но Трансплант создавался не для этого. Конечно, мы пропагандируем его именно таким образом — чтобы привлечь внимание. Потому что люди не воспринимают абстрактных идей, мистер Блейн, им не по вкусу сухая теория. Они хотят знать, что им даст свобода. Мы показываем им лишь малую часть этой свободы, а гораздо большую они открывают сами.

— Так что же может Трансплант? — спросил Блейн.

— Трансплант — с пылом сообщил ему Джо, — дает человеку возможность преодолеть ограничения, наложенные на его существование средой и наследственностью!

— Вот как?

— Да! Трансплант позволяет вам обменяться телами, знаниями, жизненным опытом с каждым, кто этого пожелает. И многие охотно соглашаются. Человек — слишком беспокойное существо. Музыкант хочет стать на время инженером, рекламный агент — охотником, моряк — писателем. Но обычно человеку не хватает времени, чтобы испробовать более одного занятия за свою жизнь. Ведь нужно еще получить и развить необходимые умения и навыки. И даже если бы было время, остается слепой случай — талант, и это непреодолимая проблема. А с помощью Транспланта вы получаете врожденный талант, навыки, знания — все, что хотите. Подумайте об этом, мистер Блейн. Почему человек должен быть вынужден провести всю жизнь в одном теле, которое он не выбирал? Это все равно, что заставлять его жить с унаследованными болезнями и не пытаться излечить их. Человек должен иметь свободу выбора тела и талантов по своему вкусу и потребностям.

— Если ваш замысел осуществится до конца, — сказал Блейн, — вы получите толпу неврастеников, каждый день обменивающих тела.

— Именно такой довод был и приводится против введения каждой новой свободы. — Глаза Джо сверкали. — Вспомните историю — утверждалось, что человек не имеет права выбирать религию, или что женщины недостаточно умны, чтобы иметь право голосовать, или что люди не могут выбирать своих представителей в правительство, потому что могут сделать неправильный выбор. Конечно, неврастеников вокруг хватает. Но много и таких людей, которые разумно пользуются свободами.

Джо понизил голос до доверительного шепота:

— Вы должны понять, мистер Блейн, что человек — это не его тело, потому что тело он получает из рук случая. Он не имеет отношения к профессиональным навыкам, потому что зачастую причиной их приобретения служит нужда. Человек не заключается в своих талантах — ведь он наследует их. И он не определяется своими болезнями, к которым может иметь расположенность, или окружающей обстановкой, формирующей его. В человеке все это содержится, но он сам — нечто большее. Он способен изменять окружение, лечить свои болезни, развивать назыки и — наконец-то! — выбирать тело и таланты. Это следующая ступень свободы, мистер Блейн! Она исторически неизбежна, что бы ни думали вы, я и правительство. Потому что человек должен обладать наибольшей возможной свободой!

Джо завершил свою страстную и несколько непоследовательную речь. Его лицо покраснело, он тяжело дышал. Блейн смотрел на маленького продавца подпольных удовольствий совершенно новыми глазами. Это был, как осознал он, подлинный революционер 2110 года.

— Он прав, Том, — сказал Орк. — Трансплант разрешен в Швеции и на Цейлоне, и особого вреда общественной нравственности он пока что не нанес.

— Наступит время, — сказал Джо, наливая себе вина, — и весь мир обратится к Транспланту. Это неизбежно.

— Возможно, — сказал Орк. — А может, изобретут новую свободу, и она потеснит Трансплант. Во всяком случае, Том, ты теперь видишь, что у Транспланта имеется нравственное оправдание. И это единственный путь спасти твое тело. Что ты теперь скажешь?

— Ты тоже революционер? — спросил Блейн. Орк усмехнулся.

— Мог бы быть и революционером. Я вроде тех парней, что продавали винтовки повстанцам из Центральной Америки. Они работали ради выгоды, но на пользу социальных перемен.

— Ну, ну, — ядовито заметил Блейн. — А я до сих пор думал, что ты — обыкновенный преступник.

— Ладно, забудь, — добродушно сказал Орк. — Так ты согласен?

— Конечно. Я поражен, — сказал Блейн, — я и не думал, что окажусь в авангарде социальной революции.

Орк улыбнулся и сказал:

— Отлично. Надеюсь, все пройдет как надо, Том. Расстегни рукав. Начнем прямо сейчас.

Блейн закатал рукав на левой руке, а Орк достал из ящика стола шприц.

— Это — чтобы отключить тебя, — объяснил он. — Йога-генератор стоит в соседней комнате. Основную работу выполняет он. Когда ты придешь в сознание, ты окажешься у кого-то в гостях внутри сознания, а тело твое будет пока путешествовать внутри контейнера с мясом. Их соединят, как только это станет безопасным.

— Через сколько сознаний я перейду? — спросил Блейн. — И сколько времени это займет?

— Точно я не знаю. Но в каждом ты будешь находиться несколько минут, самое большее — полчаса. Мы будем двигать тебя с наибольшей возможной скоростью. Это ведь неполный Трансплант. Тело ты контролировать не будешь. Ты займешь лишь небольшой участок сознания, как наблюдатель. Поэтому сиди тихо и веди себя прилично. Уяснил?

Блейн кивнул.

— А как работает эта машина?

— Как йога, — сказал Орк. — Генератор делает то же самое, что может настоящий йог. Он расслабляет каждый мускул твоего тела, фокусирует и успокаивает сознание, помогает сосредоточиться. Когда накапливается достаточный потенциал, можно начинать астральную проекцию. Это тоже делает машина. Она помогает освободиться от тела, что йог может сделать и без помощи аппарата. Она проецирует твое сознание в выбранного нами человека. Дальше все идет само собой. Твое сознание входит в хозяина, как ключ в замочную скважину.

— По-моему, это рискованно, — заметил Блейн. — А если я не войду?

— Ты войдешь, даже если не захочешь! Ты ведь слышал о демонах, овладевающих человеком? Про таких говорят, что они одержимы. Идея пронизывает весь мировой фольклор. Конечно, некоторые из таких одержимых были просто шизофрениками, а некоторые — откровенными обманщиками. Но известно несколько случаев настоящей спиритической одержимости. Контроль над сознанием человека брали другие люди, знавшие этот фокус с освобождением от тела и проекцией в другой мозг. Раньше они это делали без помощи науки и преодолевая сопротивление хозяина тела. А к твоим услугам — йога-генератор и люди, готовые принять тебя. Так о чем волноваться?

— Ладно, — сказал Блейн. — А как там, на этих Маркизах?

— Великолепно, — заверил его Орк, вгоняя иглу в руку. — Тебе там понравится.

Блейн незаметно поплыл в туман забытья, думая о пальмах, о белой пене прибоя, коралловых рифах и темноглазых девушках, поклоняющихся каменному богу.

Не было ничего — ни ощущения перехода, ни чувства пробуждения. Внезапно, словно спроецированный на экран красочный слайд, к нему вернулось сознание. Как приведенная в действие марионетка, он начал двигаться.

Он был не совсем Блейном. Он также был Эдгаром Даерсеном. Или, скорее, он был Блейном внутри Даерсена, сегментом в сознании Даерсена, глядя на мир его глазами, имея его мысли, переживая все едва ощутимые ньюансы воспоминаний Даерсена, его страхов, надежд и желаний. И одновременно он продолжал оставаться Блейном.

Даерсен-Блейн как раз пересек вспаханное поле и прислонился к деревянному забору, отдыхая. Он был фермером, старомодным фермером из южного Джерси, недоверчиво относящимся к машинам и поэтому обходившимся самым их минимумом. Ему было почти семьдесят, и здоровью его можно было еще позавидовать. Правда, в суставах уже ощущался артрит, который почти вылечил этот умник-врач в деревне, и спина иногда побаливала под дождем. Но он считал себя крепким стариком, поздоровее других, и намерен был протянуть еще лет двадцать.

Даерсен-Блейн направился в сторону своего коттеджа. Серую рабочую рубашку насквозь пропитал пот, и на потерявших форму джинсах тоже белели его высохшие пятна.

Вдалеке загавкала собака, и он увидел, что к нему приближается размытый желто-коричневый силуэт. (Очки? Нет, спасибо. Я и так неплохо обхожусь.)

— Эй, Чамп!

Собака обежала вокруг него, потом пошла рядом. В зубах у нее висело что-то серое, крыса, наверное, или кусок мяса. Даерсен-Блейн не мог разобрать. Он наклонился погладить Чампа по голове… И опять не было никакого ощущения перехода или временного промежутка. Просто на экран спроецировали новый слайд, и новая марионетка пришла в движение.

Теперь он был Томпсоном-Блейном, девятнадцати лет, и он лежал, дремля, на разогретых шершавых досках палубы идущего под парусами скифа-одиночки. Одной загорелой рукой он сжимал румпель и управлял главным парусом. По правому борту лежал Восточный берег, а в смотровой иллюминатор виднелась Балтиморская гавань. Легкий летний бриз легко нес скиф, и весело журчала рассекаемая вода.

Томпсон-Блейн зашевелился, стараясь упереть босые ноги о мачту. Он только неделю назад вернулся домой после учебной программы на Марсе. Было очень интересно, особенно археологические и спелеологические работы. На пескофермах иногда становилось скучно, но ездить на уборочных машинах было одно удовольствие.

Теперь он вернулся домой для ускоренного двухгодичного курса в колледже. Потом он намеревался вернуться на Марс управляющим фермой. Таково было условие получения им стипендии. Но если он не захочет возвращаться, они не смогут его заставить. Возможно, он вернется, а может, и нет. Девушки на Марсе — очень делового характера. Энергичные, выносливые и всегда любят покомандовать. Когда он полетит назад — если он полетит, — то только со своей женой. Конечно, там была Марсия, и такую девушку еще надо поискать. Но ведь ее кибуц перебрался к Северной полярной шапке, и она не ответила на три его последних письма. Нет, наверное, ничего в ней такого и не было.

— Эй, Сэнди!

Томпсон-Блейн поднял голову и увидел Эдди Дулитла, вышедшего покататься на своем «тистле». Он махнул рукой. Томпсон-Блейн лениво помахал в ответ. Эдди было всего семнадцать, он ни разу не покидал Земли и мечтал стать командиром космолайнера. Ха-ха! Как бы не так!

Солнце клонилось к горизонту, и Томпсон-Блейн был этому рад. Сегодня вечером у него свидание с Дженифер Хант. Они поедут на танцы в «Старзлинг» в Балтимор, отец разрешил взять его каптер. Вы бы видели, как Дженифер выросла за два года! И она умела взглянуть на парня так смело и застенчиво в одно и то же время. Неизвестно, что еще может случиться после танцев на заднем сиденье каптера. Может, и ничего. А может, может…

Томпсон-Блейн сел прямо и повернул румпель. Скиф лег на другой галс. Нужно возвращаться к причалу, потом домой, обедать, потом…

Удар хлыста пришелся по спине.

— А ну, за работу!

Пиггот-Блейн удвоил усилия, размахивая киркой и опуская ее на пыльное полотно дороги. Охранник стоял неподалеку, зажав под мышкой карабин, в правой руке он держал хлыст, хвост которого волочился по пыли. Пиггот-Блейн изучил каждую пору на глупом, худом лице охранника, каждый изгиб губ маленького напряженного рта, каждый взгляд выцветших глаз. Он знал все это так же хорошо, как собственное лицо.

Ладно, погоди, рыло, молча сказал он охраннику. Твое время скоро кончится. Погоди, только немного погоди.

Охранник прохаживался вдоль ряда работавших под жарким солнцем Миссисипи заключенных. Пиггот-Блейн попытался сплюнуть, но во рту не набралось слюны на плевок. Значит, мы живем в прекрасном современном мире, подумал он. С этими вашими космолетами, автоматическими фермами, с этим вашим прекрасным иным миром? Думаете, это все? Тогда спросите, как они строят дороги в графстве Квиллег, Северное Миссисипи. Они вам не скажут, конечно, так вы лучше сами посмотрите. Потому что вот каков мир на самом деле!

Арни, работавший впереди, прошептал:

— Ты готов, Отис? Ты готов?

— Я-то готов, — прошептал Пиггот-Блейн. Его крепкие пальцы сомкнулись на пластиковой рукоятке кирки. — Я уже не просто готов, Арни.

— Тогда через секунду начинаем. Смотри на Джеффа.

Волосатая грудь Пиггота-Блейна вздымалась в ожидании. Он отбросил с глаз длинные каштановые волосы и взглянул на Джеффа, стоявшего через пять человек впереди него. Пиггот-Блейн ждал, плечи его горели от солнечных ожогов. На щиколотках виднелись зароговевшие шрамы от ножных кандалов, а на боках темнели полосы от ударов хлыста. Внутри у него жила яростная жажда. Но даже ведро воды не могло бы утолить этой жажды. Ничто не могло ее утолить, эту жажду, эту сумасшедшую жажду, которая и привела его сюда в конце концов после того, как он устроил поножовщину в Гейнсвильском единственном салуне и прикончил того старого индейца.

Джефф взмахнул рукой. Скованная цепью линия заключенных одновременно прыгнула вперед. Пиггот-Блейн бросился на охранника с худым лицом, который уронил хлыст и пытался поднять карабин.

— Ах ты, рыло! — завопил Пиггот-Блейн и опустил кирку прямо на голову охранника.

— Взять ключи!

Пиггот-Блейн сорвал связку ключей с пояса мертвого охранника. Он услышал, как выстрелил карабин, как кто-то закричал в агонии. Встревожась, он обернулся…

Рамирец-Блейн вел свой каптер над техасской равниной, направляясь в Эль-Паса. Это был серьезный молодой человек, и все внимание он уделял направлению, выжимая из старого каптера все, что тот мог дать, чтобы успеть добраться до Эль-Паса прежде, чем закроется магазин Джонсона.

Он осторожно управлял неуклюжей старой мельницей, и лишь редкая случайная мысль мелькала в его сосредоточенном сознании, быстрая мысль о показаниях компаса, высотометра, о танцах в Гуанджуато на следующей неделе, о ценах на шкуры в Сьюдад Юарес.

Равнина под ним была испещрена желтыми и зелеными точками. Он взглянул на часы, потом на индикатор скорости.

Да, подумал Рамирец-Блейн, он успеет до закрытия магазина. И даже может остаться время на…

Тайлер-Блейн вытер губы рукавом и подобрал кусочком хлеба остатки жирной подливы на тарелке. Он рыгнул, оттолкнул стул от оконного стола и поднялся. С демонстративной небрежностью взял с полки в кладовой горшок и начал заполнять его остатками свинины, добавил овощей и большой кусок маисового хлеба.

— Эд — сказала жена, — что ты делаешь?

Он посмотрел на нее. Годы сильно состарили ее, она даже выглядела старше своих лет. Он отвел глаза, не ответив.

— Эд! Я спрашиваю тебя, Эд!

Тайлер-Блейн посмотрел на нее с раздражением, чувствуя, как заныла при звуке визгливого голоса старая язва. Самый визгливый голос в Калифорнии, — подумал он, и на ней он женился. Визгливый голос, остренький нос, острые колени и локти, совершенно плоская и бесплодна в придачу. Ноги — только чтобы передвигать тело, а не для удовольствия окружающих. Живот — для наполнения его пищей и ни для чего более. Из всех девушек Калифорнии он выбрал самую ядовитую, этакий болван, как всегда говаривал дядюшка Раф.

— Куда ты тащишь этот горшок с едой? — спросила она.

— Собаку покормить, — сказал Тайлер-Блейн, направляясь к двери.

— У нас нет собаки! Эд, не делай этого, я тебя прошу!

— А я сделаю, — сказал он, довольный, что ущемил ее.

— Пожалуйста, не сегодня. Пусть сам переберется куда-нибудь подальше. Эд, послушай меня. Вдруг в городе узнают?

— Солнце уже село, — сказал Тайлер-Блейн, стоя в дверях со своим горшком.

— Люди могут подсматривать, — сказала она — Эд, если они узнают, они тебя повесят, ты ведь знаешь!

— Не только меня одного. На веревке и ты будешь смотреться первоклассно, — заметил Тайлер-Блейн, открывая дверь.

— Ты это назло мне делаешь — крикнула она.

Он затворил за собой дверь. Снаружи были поздние сумерки. Он стоял рядом с пустым курятником, оглядываясь по сторонам. Ближе всех к ним находился дом Фланнагана, примерно ярдов за сто от них. Но те в чужие дела не вмешиваются. Он подождал, проверяя, не забрел ли кто-то из городских детишек к ним во двор. Потом зашагал, осторожно неся горшок с едой.

Подойдя к окраине жидкой рощицы, он поставил горшок на землю.

— Все в порядке, — позвал он тихо. — Можете выходить, дядя Раф.

Из кустов на четвереньках выполз человек. Лицо у него было свинцово-бледное, губы бескровные, глаза неподвижные, черты лица — грубые, словно железо перед закалкой или глиняный кувшин перед обжигом. Порез на шее начал гноиться, а сломанная толпой фанатиков правая нога висела, неподвижная и бесполезная.

— Спасибо, сынок, — сказал Раф, дядя Тайлер-Блейна, ставший зомби.

Зомби быстро опустошил горшок. Когда он кончил есть, Тайлер-Блейн спросил:

— Как ты себя чувствуешь, дядя Раф?

— Ничего не чувствую. Это старое тело уже почти отслужило свое. Еще пару дней, ну, может, неделя, и ты, наконец-то, освободишься.

— Я буду заботиться о вас столько, — сказал Тайлер-Блейн, — сколько будет нужно, дядя Раф. Если бы я мог взять вас в дом!

— Нет, — сказал зомби. — Тогда они узнают. Это опасно… Сынок, как поживает твоя карга?

— Как всегда, такая же уксусная, — вздохнул Тайлер-Блейн. Зомби издал нечто вроде смеха.

— Я тебя предупреждал, десять лет назад я тебя предупреждал: не женись на ней. Разве не так?

— Верно, предупреждали, дядя Раф. Вы один говорили дело. Эх, если бы я вас послушался.

— Да, если бы, сынок. Ну, ладно, полезу обратно.

— Вы уверены, что она сработает, дядя? — с тревогой спросил Тайлер-Блейн.

— Уверен.

— И думаете, что и умрете с уверенностью?

— Умру, мой мальчик. И отправлюсь на Порог, ты не волнуйся. И когда я там окажусь, то свое обещание исполню. Вот увидишь.

— Спасибо, дядя Раф.

— Я человек слова. Я устрою ей преследование, сынок, если только Владыка позволит мне войти на Порог. Сначала я посчитаюсь с толстым доктором, который мне это сделал. Потом пойдет твоя карга. Я буду преследовать ее, как безумный. Она у меня будет мчаться до самой границы штата!

— Спасибо, дядя Раф.

Зомби опять издал звук, напоминающий смешок, и на четвереньках заполз в кусты. Тайлер-Блейн на миг не сдержал дрожи, потом поднял горшок и побрел к своей покосившейся лачуге.

Маринер-Блейн поправила завязку своего купальника, чтобы он лучше прилегал к молодому стройному телу. Она забросила за спину баллон с воздухом, взяла респиратор и пошла к шлюзу.

— Дженис?

— Да, мама, — отозвалась она с совершенно бесстрастным выражением лица.

— Куда ты направляешься?

— Просто поплавать, мамочка. Наверное, взгляну на новые сады на 12-м уровне.

— А ты не собираешься увидеться с Томом Льюином?

Неужели она догадалась? Маринер-Блейн поправила длинные черные волосы и сказала:

— Конечно, нет.

— Ну, ладно, — сказала ее мать, чуть заметно улыбаясь и явно не веря. — Постарайся не задерживаться. Ты ведь знаешь, как мы волнуемся.

Она быстро поцеловала маму и поспешила в воздушный шлюз. Мама знала, она уверена! И не остановила ее! Но почему она должна ее останавливать? Ведь ей уже семнадцать, она уже может делать все, что хочет. Дети в эти дни растут быстрее, чем их родители, но родители этого, похоже, не понимают. Они многого не понимают. Им нравится просто сидеть и составлять планы новых плантаций. Развлечение для них — это немного классической музыки, бил-бод или рок-н-ролл. Они слушают и рассуждают, какими раскованными и выразительными были предки. А иногда они начинают листать здоровенные альбомы по искусству с бесконечными комиксами периода XX века и спорят об исчезнувшем искусстве сатиры.

Великолепный вечер для них означает поход в галерею, где они почтительно рассматривают коллекцию обложек «Сатердей Ивнинг Пост» времен «Великой Эры». Но ее весь этот длинноволосый бред мало трогает. Ей нравятся сенсории.

Маринер-Блейн надвинула маску, респиратор, надела ласты и повернула кран. Через несколько секунд шлюз наполнила вода. С нетерпением ждала она, пока давление уравняется с наружным. Потом автоматически открылся замок, и она выскочила наружу.

Ферма ее отца находилась на глубине ста футов, неподалеку от гигантского подводного хребта Гаваев. Она направилась в глубину, опускаясь в зеленые сумерки с каждым энергичным ударом ласт. Том будет ждать ее у коралловой пещеры.

Становилось темнее, Маринер-Блейн включила фонарик и покрепче сжала загубник респиратора. Учитель говорил, что скоро подводные фермеры смогут выращивать собственные жабры. Возможно, это случится уже при жизни ее поколения. Как она будет выглядеть с жабрами? Загадочно, наверное, стройная и странная, как повелительница рыб…

Кроме того, их всегда можно будет прикрывать волосами.

Впереди, в желтом луче ее фонаря показались коралловые пещеры, лабиринт красных и розовых ветвей, где в глубине имелись уютные герметические кабинки, в которых можно чувствовать себя наедине. И она увидела Тома.

Ее вдруг охватила неуверенность. Боже, вдруг будет ребенок? Том уверял ее, что это не страшно, но ведь ему только девятнадцать. Правильно ли она поступает? Они много об этом говорили, и она поразила его своей откровенностью. Но говорить — это одно, а делать — совсем другое. Что подумает Том, если она скажет «нет»? Нельзя ли обратить все в шутку, будто бы она дразнила его?

Большой и золотистый в свете фонаря, рядом с ней плыл Том. Он поздоровался с ней на языке пальцев. Мимо проплыла рыба-собака, потом маленькая акула.

Что она делает? Пещеры были уже совсем близко. Том улыбнулся, и она почувствовала, как тает ее сердце…

Элита-Блейн сел прямо, подумав, что он, видимо, задремал. Он находился на палубе небольшого судна, сидел, закутавшись в одеяла. Кораблик подбрасывало на волнах, но небо было ясным, сияло ослепительное солнце, и попутный ветер уносил дым от выхлопа дизельного двигателя.

— Вам лучше, мистер Элгин?

Элгин-Блейн поднял глаза на невысокого бородатого мужчину в капитанской фуражке.

— Прекрасно, просто прекрасно, — сказал он. — Мы почти уже на месте, — сказал капитан. Элгин-Блейн кивнул, пытаясь восстановить ясность мыслей. Он напряг память и вспомнил, что когда-то был ниже ростом, очень мускулистым, с бочкообразной грудью, широкими плечами и несколько коротковатыми для такого геркулесовского сложения ногами, с большими мозолистыми ладонями. На плече был старый рваный шрам, память о несчастливом случае на охоте… Элгин и Блейн слились в одно целое. Потом неожиданно он понял, что находится в старом своем теле. Блейн — это его настоящая фамилия, а Элгин — псевдоним, под которым отправили его в путь Орк и Джо.

Дальний путь завершен! Его сознание и тело снова вместе!

— Нам сказали, что вы не совсем здоровы, сэр, — сказал капитан. — Но вы были в коме так долго…

— Теперь все в порядке, — успокоил его Блейн. — Далеко ли до Маркиз?

— Нет. До острова Пуку Хива осталось всего несколько часов хода.

Капитан вернулся к штурвалу. И Блейн вспомнил тех людей, с которыми встречался в пути.

Он с уважением подумал о стойком и независимом старом Даерсене, который не спеша возвращался в свой коттедж, с надеждой вспомнил юного Сэнди Томпсона — пусть он все же вернется на Марс, ощутил жалость к исковерканной душе убийцы Пиггота, с удовольствием вспомнил встречу с серьезным и прямым Хуаном Рамирецом, почувствовал сожаление и презрение одновременно к скрытному и слабому Эду Тайлеру, пожелал всего лучшего для Дженис Маринер.

Все они остались в его памяти. И плохим, и хорошим, он всем им желал удачи. Теперь все они были его родственниками: дядюшками и кузенами, с которыми он никогда больше не встретится, племянниками и племянницами, о судьбе которых он будет теперь вспоминать.

Как и во всех семьях, в ней было не без уродов, но это была его семья, и он никогда не сможет их позабыть.

— Показался Нуку Хива! — объявил капитан. На самом горизонте Блейн увидел черную точечку, увенчанную кучерявым облачком. Он энергично потер лоб, решив больше не думать о своей приемной семье. Перед ним стояли реальные проблемы. Скоро он прибудет к своему новому дому, и следовало многое обдумать.

Судно не спеша вошло в воды залива Таиохэ. Капитан, гордый сын здешних мест, добровольно ознакомил Блейна с основными сведениями о его новом доме.

Маркизские острова, объяснил он, состояли из двух больших групп островов, довольно гористых по своему рельефу. Некогда острова назывались Каннибаловыми, и обитатели их прославились способностью вырезать экипаж торгового судна или шхуны. Французы захватили острова в 1842 году и даровали им независимость в 1993-м. Куку Хива являлся самым большим островом и столицей архипелага. Его высочайшая вершина Теметиу достигала четырех тысяч футов. Его портовый город, Таиохэ, мог похвастать населением в пять тысяч душ. Это было тихое, привольное место, как заверил капитан Блейна, и среди всех островов кипучих Южных морей считался тихой обителью. Потому что это было последнее прибежище неиспорченной Полинезии XX века.

Блейн кивал, почти не слушая, более увлеченный зрелищем темного горного склона перед собой, который местами украшали серебристые нити водопадов, и вслушивался в шум волн, разбивавшихся о гранит берегов острова.

Он решил, что ему здесь понравится. Скоро судно пришвартовалось к городской пристани, к Блейн сошел на берег, чтобы познакомиться с городом Таиохэ.

Он нашел там супермаркет и три кинотеатра, несколько рядов сельского типа домов, множество пальм на улицах, несколько небольших магазинов с зеркальными витринами, множество коктейль-баров, дюжину автомобилей, бензоколонку и светофор. Тротуары были заполнены прохожими в пестрых рубашках и выглаженных брюках. Все носили очки от солнца.

И это последнее пристанище простых нравов XX века Полинезии, подумал Блейн. Город из Флориды, перенесенный на остров Южных морей!

Однако чего же еще он мог ожидать от 2110 года? Древняя Полинезия мертва вместе со старой веселой Англией и Францией времен Бурбонов. А Флорида XX века, как вспомнилось ему, совсем неплохое место.

Он отправился вдоль по Главной улице и обнаружил вывеску, извещавшую, что почтмейстер Альфред Грей был назначен представителем от корпорации «МИР ИНОЙ» на Маркизских островах. И немного дальше он оказался рядом с невысоким черным зданием. Надпись на стене свидетельствовала, что это и есть «Публичные Кабины для Самоубийц».

Так, язвительно усмехнулся про себя Блейн, современная цивилизация проникла даже сюда! Не успеешь оглянуться, как они оборудуют Спиритический коммутатор. И что мы тогда будем делать?

Он дошел до городской окраины. Когда он повернул в обратную сторону, к нему подбежал полный краснолицый мужчина.

— Мистер Элгин? Мистер Томас Элгин?

— Это я, — сказал Блейн с некоторым опасением.

— Ужасно извиняюсь, что пропустил вас на пристани! — сказал краснолицый, промокая широкий, блестящий от испарины лоб пестрым платком. — Это целиком моя вина. Влияние местного образа жизни. Через некоторое время становится тяжело от него избавиться. Ах, я ведь не представился. Меня зовут Дэвис, я владелец местной верфи. Добро пожаловать в Таиохэ, мистер Элгин.

— Благодарю вас, мистер Дэвис, — сказал Блейн.

— Наоборот, это я хочу вас поблагодарить за то, что ответили на мое объявление, — сказал Дэвис — Мне уже давно нужен старший проектировщик. И честно говоря, я не ожидал, что привлеку внимание человека вашей квалификации.

— Гммм — сказал Блейн, пораженный и одновременно обрадованный тщательностью, с которой Орк организовал операцию переброски.

— Сейчас редко встретишь конструктора, хорошо знакомого со стилями XX века, — грустно признался Дэвис. — Потерянное искусство. Вы уже видели остров?

— Да, но очень поверхностно, — сказал Блейн.

— И думаете, вам здесь понравится? — с тревогой спросил Дэвис — Вы не представляете, как тяжело найти приличного конструктора в такой дальней провинции, как у нас. Едва они попадают к нам, как тут же перебираются в большие города, вроде Папиити или Апиа. Я понимаю, там платят больше, и развлечения, и общество, и прочее. Но и у Таиохэ есть свое особое очарование.

— С меня хватит больших городов, — сказал с улыбкой Блейн. — Я не думаю менять место, мистер Дэвис.

— Отлично, отлично! — обрадовался Дэвис — На работу пока не спешите, мистер Элтон. Отдохните несколько дней, осмотритесь, побродите по острову. Это, знаете ли, последнее прибежище старой Полинезии. Вот ключи от вашего дома. Номер 1 по Теметиу-роуд, вот прямо туда, вверх по склону. Показать вам дорогу?

— Я найду, — сказал Блейн. — Большое вам спасибо, мистер Дэвис.

— Вам спасибо, мистер Элгин. Я загляну к вам завтра, когда вы немного устроитесь. Потом познакомлю кое с кем из местных жителей. Собственно говоря, жена мэра устраивает вечеринку в четверг. Или это в пятницу? В общем, я узнаю и сообщу вам.

Они пожали друг другу руки, и Блейн направился вверх по Теметиу-роуд к своему новому дому.

Это было небольшое, свежевыкрашенное бунгало. Из окон открывался живописный вид на три южных залива Пуку Хивы. Несколько минут Блейн любовался картиной, потом толкнул дверь. Она была не заперта, и он вошел.

— Ну наконец-то ты добрался сюда.

Блейн просто не мог поверить своим глазам.

— Мэри!

Она была такая же стройная, хорошенькая и сдержанная, как всегда. Но чувствовалось, что она волнуется. Она говорила быстро и старалась не встречаться с Блейном взглядом.

— Я решила, что лучше будет, если я лично все улажу на месте, — говорила она. — Я приехала два дня назад. Ты уже познакомился с мистером Дэвисом? Он такой милый человек, как мне кажется.

— Мэри…

— Я сказала ему, что я твоя невеста, — перебила она Блейна. — Надеюсь, ты не возражаешь, Том? Мне нужен был какой-то повод для приезда. Я сказала, что приехала раньше, чтобы сделать тебе сюрприз. Мистер Давис был очень доволен, конечно, он хочет, чтобы главный проектировщик остался здесь на большой срок. Ты не против, Том? Мы ведь всегда можем сказать, что разорвали помолвку и…

Блейн обнял ее и сказал:

— Я не хочу разрывать помолвку. Я люблю тебя, Мэри.

— Ох, Том, Том, я тоже люблю тебя! — Она на мгновение прижалась к нему изо всех сил, потом отступила на шаг. — Тогда мы поскорее организуем обручальную церемонию. Ты ведь понимаешь, они здесь старомодные и провинциальные, совсем из XX века, если ты понимаешь то, что я хочу сказать.

— Я думаю, что понимаю, — сказал Блейн. Они посмотрели друг на друга и расхохотались.

Мэри настояла на том, чтобы она оставалась в отеле «Южные моря», пока они не поженятся. Блейн предложил скромный обряд в присутствии мирового судьи, но Мэри поразила его, решив устроить как можно более шумную церемонию, какую только позволяли условия Таиохэ. Она состоялась в воскресенье, в доме мэра.

Мистер Дэвис одолжил ему небольшой катер со своей верфи. На нем они отправились на рассвете в свадебный круиз на Таити.

Для Блейна все это было как сладкий сон. Они плыли по будто вырезанным из зеленого драгоценного камня волнам, видели желтую огромную луну, на четверть закрытую парусами катера. Прямо из центра черного продолговатого облака встало солнце, достигло зенита и скатилось к закату, превратив море в чашу расплавленной меди. Они бросили якорь в лагуне Папиити и видели, как пылают в закатных лучах горы Муреа, еще более фантастические, чем горы Луны. И Блейн вспомнил тот день в Чезапик Бэй, когда он мечтал, лежа на досках причала. Ах, Раиатеа, и горы Муреа, попутный ветер в паруса…

Тогда от Таити его отделяли континент и океан и прочие препятствия. Но это было в другом веке.

Они отправились на Муреа, верхом на лошадях поднимались на ее склоны. Потом они вернулись к своему паруснику в заливе внизу и отплыли к островам Туамото.

Наконец, они вернулись в Таиохэ. Мари занялась домашним хозяйством, а Блейн начал работать на верфи.

Первую неделю они с тревогой ждали неприятностей, просматривали нью-йоркские газеты, ожидая, что предпримет РЕКС. Но корпорация хранила молчание, и они решили, что опасность миновала. И все же с облегчением узнали из газет два месяца спустя, что охота на Блейна отменена.

Работа на верфи была интересная и разнообразная. Катера, тендеры, кечи приходили на верфь с разнообразными повреждениями: с погнутыми осями или слетевшими винтами, с бортами, пробитыми подводными коварными выступами кораллов, с парусами, порванными внезапно налетевшим шквалом. Нужно было обслуживать и владельцев подводных аппаратов — фермеров с окрестных морских ферм, использовавших Таиохэ как базу снабжения. И нужно было строить новые суда — ялики, шлюпки, а иногда и шхуны.

Блейн искусно справлялся со всеми практическими деталями работы. Постепенно он начал давать рекламные объявления об услугах верфи в «Курьере Южных морей». Это привело к новым заботам, к увеличению переписки и более тесным связям с мелкими мастерскими на других островах. Этим тоже занялся Блейн.

Его работа в качестве главного проектировщика верфи стала напоминать его прошлые должности младшего конструктора яхт.

Но это больше не беспокоило. Теперь ему казалось очевидным, что природа предназначила его быть младшим конструктором яхт, не более и не менее. Это была его судьба, и он смирился с ней.

Жизнь приобрела приятный, устойчивый характер. Верфь, белый домик на склоне живописной горы, кино по субботам и микрофильмы свежего выпуска «Санди Таймс», недолгие визиты на подводные фермы и на другие острова Маркизской группы, вечеринки у мэра и партия в покер в яхт-клубе, и луна, отражающаяся в зеркале Темуса Бич. Блейн начал уже подумывать, что жизнь его приняла окончательную и определенную форму.

Потом, почти через четыре месяца после их прибытия на остров, она снова круто изменила ход.

Однажды утром Блейн проснулся, как всегда позавтракал, поцеловал на прощание жену и отправился на верфь. Там его ждал грузный, с круглым днищем кеч, туамотуанское судно, которое неразумно пыталось пройти узкий проход под полными парусами и засело между двумя утесами влажного от пены гранита прежде, чем команда успела запустить двигатель. Шесть шпангоутов требовали замены, так же, как и несколько листов обшивки. Возможно, работу удастся сделать за неделю.

Блейн осматривал кеч, когда к нему подошел мистер Дэвис.

— Послушай, Том, — сказал хозяин верфи, — тут какой-то человек искал тебя утром. Ты его видел?

— Нет, — сказал Блейн. — А кто это был?

— Приехал с континента, — нахмурившись, сказал Дэвис. — Прямо с утреннего парохода. Я сказал, что тебя еще нет, и он ответил, что пойдет к тебе домой.

— А как он выглядел? — спросил Блейн, чувствуя, как напрягаются мышцы живота. Дэвис нахмурился еще сильнее.

— Знаешь, это самое странное. Он был примерно твоего роста, худой и очень загорелый. У него большая борода и бакенбарды. Такое теперь редко увидишь. И от него воняло лосьоном для бритья.

— Очень странно, — сказал Блейн.

— Очень. Могу поклясться, борода у него не настоящая.

— Да?

— Она выглядела как поддельная. И все на нем вы глядело как бутафория. И он сильно хромал.

— Он назвал себя?

— Сказал, что его зовут Смит. Том, ты куда?

— Мне нужно домой, — сказал Блейн. — Я потом объясню.

Он быстро зашагал по направлению к дому. Очевидно, Смит все-таки вспомнил, кто он такой и что их связывало. И в точности, как он и обещал, зомби нашел его.

Когда он рассказал о случившемся Мэри, она вытащила из шкафа их чемоданы и начала складывать вещи.

— Что ты делаешь? — спросил Блейн. — Собираю вещи.

— Я вижу. Но почему?

— Потому что мы уезжаем.

— О чем ты говоришь? Это же наш дом?

— Был, — сказала она. — Но больше его нет. И не будет, пока здесь этот чертов Смит. Том, это беда.

— Я сам понимаю, — сказал Блейн. — Но это еще не повод бежать без оглядки. Перестань ты возиться с чемоданами и послушай! Ну что он может мне сделать?

— Этого мы выяснять не будем, — сказала она. Она продолжала кидать вещи в чемоданы. Блейн схватил ее за руки.

— Успокойся, — сказал он. — Я от Смита бежать не стану.

— Но это единственный разумный выход, — сказала Мари. — Смит принес беду, но долго он не протянет. Еще несколько месяцев, а может, только недель, и он умрет. Он давно должен был умереть, этот ужасный зомби. Том, давай уедем?

— Ты сошла с ума? — спросил Блейн. — Чего бы он от меня ни хотел, я с ним управлюсь.

— Я это не в первый раз слышу от тебя, — сказала Мари.

— Тогда было другое дело.

— Теперь тоже другое дело! Том, мы можем снова взять катер, мистер Дэвис поймет, и мы могли бы…

— Нет! Будь я проклят, если я от него убегу! Наверное, ты забыла, Мэри, что Смит спас мне жизнь.

— Но зачем он ее спас? — всхлипнула она. — Том, я умоляю тебя! Ты не должен видеть его, если он вспомнил!

— Погоди! — медленно сказал Блейн. — Ты что-то знаешь? И скрываешь от меня?

Она мгновенно успокоилась.

— Конечно, нет.

— Мэри, ты мне правду говоришь?

— Конечно, дорогой. Но я боюсь Смита. Пожалуйста, Том, сделай мне приятное, давай уедем.

— Никуда я отсюда не уеду, — сказал Блейн. — Это мой дом. И все.

Мэри внезапно села, словно выбившись из сил.

— Хорошо, мой дорогой. Делай так, как считаешь нужным.

— Вот это уже другой разговор, — сказал Блейн. — Все будет в порядке.

— Конечно — подтвердила Мэри. Блейн поставил чемоданы обратно в шкаф и разложил вещи по местам. Физически он был спокоен. Но в воспоминаниях он снова опускался в подземный лабиринт зомби, снова открывал украшенную орнаментами дверь, ведущую в мраморный зал Дворца Смерти, где стоял бронзово-золотой гроб. И снова слышал вопль Рейли, доносящийся из серебристой дымки:

«Есть вещи, которых тебе видеть не дано, Блейн, но я их вижу. Твое время на Земле будет очень недолгим. Те, кому веришь, предадут тебя, те, кого ты ненавидел, победят тебя. Ты умрешь, Блейн, и не через несколько лет, а скоро, раньше, чем ты можешь себе представить. Тебя предадут, и ты умрешь от собственной руки».

Этот безумный старикашка! Блейн чуть вздрогнул и посмотрел на Мэри. Она сидела с опущенными глазами, будто чего-то ждала. И он тоже решил ждать. Немного погодя в дверь тихо постучали.

— Входите, — пригласил Блейн непрошеного гостя.

Блейн сразу узнал Смита, несмотря на фальшивую бороду, бакенбарды и поддельный загар. Хромая, зомби вошел в комнату, внеся вместе с собой тяжелый запах разрушения, плохо скрываемый резким лосьоном для бритья.

— Прошу прощения за этот маскарад, — сказал Смит. — Я не надеялся обмануть вас или кого-либо еще. Просто мое лицо уже нельзя показывать людям.

— Ты проделал длинный путь, — сказал Блейн.

— Да, весьма долгий, — согласился Смит, — и нелегкий. Но я не стану утомлять вас рассказами. Я добрался сюда, вот что важно.

— Зачем ты приехал?

— Потому что я знаю теперь, кто я такой, — сказал Смит.

— И ты думаешь, что это касается меня?

— Да.

— Не могу представить, каким образом, — мрачно сказал Блейн. — Но расскажи нам тогда, в чем дело.

— Минуту, — вмешалась Мэри — Смит, с первого дня его в этом мире ты не давал ему ни минуты покоя. Неужели ты не можешь смириться с настоящим положением? Неужели ты не можешь просто тихо умереть?

— Сначала я должен ему сказать.

— Давай, говори, — сказал Блейн. Смит сказал:

— Меня зовут Джеймс Один Робинсон.

— Впервые слышу, — сказал Блейн, подумав минуту.

— Конечно, впервые.

— Мы не могли встретиться где-то в здании РЕКСа? Или еще до того?

— Могли.

— Значит, мы встречались?

— Да, но очень коротко.

— Ладно, Джеймс Один Робинсон, расскажи нам все. Когда и где это было?

— Наша встреча была очень короткой, — сказал Робинсон. — Мы увидели друг друга всего на долю секунды и больше не встречались. Это случилось поздней ночью в 1958 году на пустом шоссе, ты сидел в своей машине, а я в своей.

— Ты управлял машиной, с которой я столкнулся?

— Да. Но это было не совсем обычное столкновение.

— Не может быть! Это была совершенно случайная авария!

— Если это так, то мне здесь больше делать нечего, — сказал Робинсон. — Но, Блейн, я знаю, что это не был только случай. Это было убийство. Спроси у своей жены.

Блейн посмотрел на Мэри, сидевшую в углу кушетки. Ее лицо стало бледным, как воск. Казалось, ее покинули все силы. Словно ее взгляд обратился вовнутрь, и увидела она там нечто не слишком приятное. Может быть, подумал Блейн, она действительно видит перед собой призрак давно похороненной вины, вызванный к жизни появлением Робинсона с фальшивой бородой.

Не спуская с нее глаз, Блейн начал по частям воссоздавать целое.

— Мэри, — сказал он, — в ту ночь, в 1958 году… Как вы узнали, что произойдет авария?

— Существуют статистические методы предсказаний, которыми мы пользуемся, валентные факторы… — Она вдруг замолчала.

— Или вы подстроили аварию? — спросил Блейн. — Неужели вы сами устроили несчастный случай, когда вам понадобилось вытащить меня в будущее для вашей рекламной кампании?

Мэри молчала. И Блейн напряг память, вспоминая последние секунды перед столкновением.

…Он ехал по прямому, пустынному шоссе, лучи фар отбрасывали темноту далеко вперед… Его автомобиль неожиданно свернул прямо на приближающиеся фары встречной машины… Он изо всех сил налег на руль. Руль не проворачивался… Вдруг руль снова начал работать, и мотор завыл…

— Бог мой, да ведь вы устроили аварию! — закричал Блейн на жену. — Вы и ваша Энергетическая система, вы заставили мою машину свернуть на противоположную полосу! Смотри мне в глаза и отвечай! Это правда?

— Да! — сказала Мэри — Но мы не хотели убивать его. Робинсон просто оказался на пути. Мне очень жаль, что так вышло.

— Ты с самого начала знала, кто он такой, — сказал Блейн.

— Я подозревала.

— И ничего не сказала мне. — Блейн большими шагами мерял комнату — Мэри! Черт бы тебя набрал, ты меня убила!

— Нет, Том! Нет! Я вытащила тебя из 1958-го в наше время, я поместила тебя в новое тело. Но я не убивала тебя.

— Вы просто убили меня, — сказал Робинсон. С трудом Мэри подняла на него глаза.

— Боюсь, что я действительно несу ответственность за вашу смерть, мистер Робинсон, хотя и невольно. Ваше тело, очевидно, умерло одновременно с телом Тома. Энергетическая система РЕКСа вытащила вас в будущее с ним, и тут вы уже завладели телоносителем Рейли.

— Очень слабое утешение по сравнению с моим старым телом, — заметил Робинсон.

— Совершенно верно. Но чего же вы хотите? Чем я могу помочь? Послежизнь…

— Туда я не хочу, — сказал Робинсон. — Я и на Земле не успел пожить.

— Сколько тебе было лет? — спросил Блейн.

— Девятнадцать.

Блейн печально кивнул.

— Я еще не готов для послежизни, — сказал Робинсон. — Я хочу путешествовать, работать, смотреть и дышать. Я хочу узнать, что за человек из меня получится. Я хочу жить! У меня еще никогда не было женщины! Я готов променять бессмертие на десяток настоящих лет земной жизни.

Робинсон поколебался немного, потом сказал;

— Мне нужно тело. Хорошее человеческое тело, в котором я мог бы жить. Блейн, твоя жена убила мое старое тело.

— Ты хочешь мое взамен? — спросил Блейн.

— Если ты тоже считаешь, что это будет справедливо, — сказал Робинсон.

— Одну минуту! — воскликнула Мэри. Румянец вернулся на ее лицо. Признавшись, она, казалось, освободила себя от власти старой вины и снова была способна сражаться с жизнью.

— Робинсон, — сказала она, — этого ты от Тома требовать не можешь. Он не имеет отношения к твоей гибели. Это была моя вина, о чем я очень сожалею. Женское тело ведь вам не подходит, не так ли? И я бы вам свое не отдала все равно. Что было, то было! А теперь уходите!

Робинсон не обращал внимания на Мэри и продолжал смотреть на Блейна.

— Я с самого начала знал, что это ты. Даже когда я еще вообще не знал ничего об этом мире, я знал тебя. Я смотрел за тобой, Блейн, я спас тебе жизнь.

— Да, это так, — тихо сказал Блейн.

— Ну и что из этого? — закричала Мэри — Ну, спас он тебе жизнь. Это еще не значит, что она принадлежит ему. Если человеку спасают жизнь, он не обязан потом до смерти за это расплачиваться! Том, не слушай его!

— Я не имею ни средств, ни намерений принуждать мистера Блейна, — сказал Робинсон. — Блейн, ты можешь поступать по своему усмотрению, и я примирюсь с твоим решением. Но ты будешь помнить все, не забывай.

Блейн посмотрел на зомби странным взглядом.

— Значит, это еще не все. Есть многое другое. Ведь так, Робинсон?

Робинсон кивнул, не спуская глаз с Блейна.

— Но как ты узнал? — спросил Блейн. — Как ты мог догадаться?

— Потому что я понял тебя. И именно ты придал моей жизни смысл. Я думал только о тебе. И чем больше я тебя узнавал, тем сильнее становилась моя уверенность.

— Может быть, — сказал Блейн.

— О Боже, о чем вы говорите? — воскликнула Мэри. — О чем еще? Что там может быть еще?

— Я должен подумать об этом, — сказал Блейн — Я должен вспомнить. Робинсон, пожалуйста, подожди минуту снаружи.

— Конечно, — согласился зомби, и сразу же вышел. Блейн жестом попросил Мэри молчать. Сев, он обхватил голову руками. Ему нужно вспомнить что-то такое, о чем он подсознательно стремился не думать. Теперь, раз и навсегда он должен решить этот вопрос.

В сознании его еще ясно звучали слова, что выкрикнул Рейли во Дворце Смерти: «Это все твоя вина! Ты убил меня своим черным сознанием убийцы! Да, ты, ты — чудовище из прошлого, проклятый монстр! Все живое бежит от тебя, кроме дружка-мертвеца! Почему ты еще жив, убийца, а я нет?» Неужели Рейли тоже знал?

Он вспомнил слова Сэмми Джоунса, когда они разговаривали после охоты: «Том, ты прирожденный убийца. Ничего другого тебе не остается». Неужели Сэмми угадал?

И теперь самое главное. Самый значительный момент его жизни — мгновение смерти в ту ночь в 1958 году. Он ясно вспомнил…

…Внезапно, совершенно необъяснимым образом, руль снова заработал, но Блейн не использовал эту возможность. Его вдруг с силой удара молнии наполнило яростное возбуждение, он приветствовал надвигающийся удар, желал его и боли, и хруста костей, и смерти…

Блейн вздрогнул, когда ожил в памяти момент, о котором он не думал когда-либо вспоминать, момент, в который он мог еще избежать катастрофы, но предпочел совершить убийство. Он поднял голову и посмотрел на жену.

— Я убил его, — сказал он. — И Робинсон это знал. И теперь я тоже знаю.

Он тщательно объяснил все Мэри. Сначала она не захотела поверить ему.

— Это было так давно, Том! Откуда ты можешь наверняка знать, что случилось на самом деле?

— Я уверен, — сказал Блейн. — Вряд ли человек может забыть мгновение своей смерти. И я помню свою смерть очень хорошо. Я умер именно таким образом.

— И все же, нельзя называть себя убийцей из-за одной секунды, одной доли секунды…

— А много ли времени требуется для того, чтобы выстрелить или ударить ножом? — спросил Блейн. — Это тоже доля секунды! На то, чтобы стать убийцей, больше и не требуется.

— Том, но у тебя ведь не было причины?

Блейн покачал головой.

— Да, я убил не ради мести или выгоды. Но я убийца другого типа. Это относительно редкий тип. Я — обыкновенный средний человек, у которого внутри имеется всего понемногу, в том числе и немного от убийцы. Я убил, потому что в тот момент у меня была возможность. Особая возможность, именно для меня, исключительное сочетание событий, настроений, мыслей, влажности, температуры воздуха и Бог знает, чего еще. Такое сочетание могло бы не возникнуть еще двести лет.

— Но ты не виноват! — сказала Мэри. — Этого бы не случилось, если бы Энергетическая система РЕКСа и я не создали для тебя это сочетание условий.

— Да. Но я ухватился за эту возможность, — сказал Блейн, — ухватился за нее и совершил хладнокровное убийство, просто так, для забавы, потому что был уверен в безнаказанности. Я убил…

— …Мы убили, — сказала Мари.

— Да.

— Ну хорошо, значит, мы с тобой убийцы, — спокойно сказала Мари. — Ну и ничего. Не сходи с ума, Том. Мы убили раз, убьем и второй.

— Никогда, — сказал Том Блейн.

— Но ему осталось почти что ничего! Клянусь тебе, Том, он не протянет и месяца. Один удар и все. Один толчок.

— Этого я не сделаю, — сказал Блейн.

— И не позволишь мне?

— Не позволю.

— Идиот! Тогда просто не делай ничего! Жди. Месяц, чуть больше — и ему конец. Ты можешь потерпеть месяц, Том.

— Еще одно убийство, — устало сказал Том.

— Том! Ты не отдашь ему свое тело! А как же наша жизнь?

— Ты думаешь, все могло продолжаться по-старому после этого? — спросил Блейн. — Я бы не смог так жить. Хватит спорить. Не знаю, сделал бы я это, если бы не было страховки. Очень может быть, что нет. Но у меня есть послежизнь. И я хочу отправиться туда с уплаченными долгами. Если бы это была моя единственная жизнь, я бы держался за нее руками и ногами. Но есть и другая возможность! Ты это понимаешь?

— Да, понимаю, — упавшим голосом сказала Мэри.

— Честно говоря, мне даже любопытно взглянуть на мир иной. И еще…

— Что?

Плечи Мэри вздрагивали, и Блейн обнял ее. Он вспомнил разговор с Халлом, элегантным аристократом, Жертвой.

«Мы следуем наставлению Ницше, — говорил Халл, — умереть в нужный момент! Разумные люди не цепляются за жизнь, словно утопающий за обломок шлюпки. Они знают, что жизнь тела — лишь малая часть человеческого существования. Почему бы этим способным ученикам не перепрыгнуть сразу на класс или два вперед?»

Блейн вспомнил, какой атавистической, страшной, странной и одновременно благородной показалась ему выбранная Халлом смерть. Позерство, конечно, но ведь и жизнь сама, в океане мертвой материи — она тоже претенциозна. Халл казался ему древним японским самураем, исполняющим обряд харакири, подчеркивая тем важность жизни в самом выборе смерти. И еще Халл сказал:

«Свершение смерти не является привилегией класса или воспитания. Это понятие каждого человека о благородстве, его рыцарское приключение. И каким образом он проявит себя в этом опасном предприятии и будет свидетельствовать о его ценности как человека». Мэри прервала его воспоминания.

— Что ты еще хотел сказать? — спросила она.

— Ох! — Блейн подумал одно мгновение. — Я хотел сказать, что некоторые обычаи XXII века произвели на меня впечатление, в частности, некоторые аристократические. — Он усмехнулся и поцеловал ее. — Но у меня, конечно, всегда был хороший вкус.

Блейн открыл дверь.

— Робинсон, — позвал он. — Пойдем к кабине для самоубийц. Я уступаю тебе тело.

— Другого от тебя я и не ожидал, Том, — сказал зомби.

— Тогда пойдем.

Они не спеша отправились вниз по склону. Мэри несколько секунд смотрела им вслед из окна, потом сама покинула дом и пошла за ними. Они остановились у двери в кабину.

— Ты думаешь, что соединишься нормально? — спросил Блейн.

— В этом я уверен, — сказал Робинсон. — Том, я очень тебе благодарен. Я буду хорошо заботиться о твоем теле.

— Оно не совсем мое, — объяснил Блейн. — Раньше оно принадлежало парню по имени Кранч. Но я к нему тоже привязался. Тебе придется к нему привыкнуть. Главное, напоминай время от времени, кто хозяин. Иногда его тянет поохотиться.

— Думаю, что мне понравится это, — сказал Робинсон.

— Да, наверное. Ну что же, желаю удачи.

— И тебе удачи, Том.

Их догнала Мэри и на прощание поцеловала Блейна ледяными губами.

— Что будешь делать? — спросил Блейн. Она пожала плечами.

— Не знаю. Я сейчас ничего не соображаю… Том, нужно ли это?

— Нужно — сказал Блейн.

Он еще раз взглянул на пальмы, в ветвях которых шелестел ветерок, на голубое пространство океана, на темный склон горы над ним, с серебристыми нитями водопадов. Потом он повернулся и вошел в кабину, и дверь за ним закрылась.

Внутри не было ни окон, ни мебели, кроме одного стула. Укрепленная на стене инструкция была очень простой. Вы просто садились на стул, поворачивали выключатель справа и быстро, безболезненно умирали, а тело ваше становилось свободным для следующего обитателя.

Блейн опустился на стул, убедился, что выключатель у него под рукой, потом облокотился о спинку и закрыл глаза.

Он снова подумал о своей первой смерти и пожалел, что она была такая неинтересная. Следовало бы на этот раз исправить ошибку и умереть вроде Халла, погибшего в сумерках на вершине холма от руки охотника. Почему бы ему не поступить так же? Почему не мог бы он встретить смерть, сражаясь с тайфуном, или в схватке с тигром, или взбираясь на Эверест? Нет, почему смерть его опять будет такой обычной, невыдающейся?

И, наконец, почему он так никогда и не занялся конструированием яхт?

Смерть в действии, как снова осознал Блейн, была не в его характере. Несомненно, что ему было предназначено умереть вот таким быстрым, обычными безболезненным способом. Вся его жизнь в этом веке указывала на это — слабый намек, когда умер Рейли, определенная уверенность во время посещения Дворца Смерти, неизбежная судьба, когда он поселился на Таиохэ.

Но жаловаться было не на что. Хотя он прожил в будущем меньше года, он получил самое ценное его изобретение — послежизнь! Он снова почувствовал то, что ощущал, покинув здание корпорации «МИР ИНОЙ» — освобождение от тягостного бремени страха смерти. Больше бояться нечего!

Теперь старинный враг побежден! И люди больше не умирают: они переходят в иной мир!

Но он выиграл даже больше, чем послежизнь. Он ухитрился втиснуть в этот год целую человеческую жизнь.

Он родился в белой комнате, с ослепительным светом, и над ним склонился бородатый доктор, и добродушная медсестра кормила его, пока он, встревоженный, прислушивался к непонятным разговорам. Он рано вышел в самостоятельную жизнь, без знаний и опыта, глазел на чудеса Нью-Йорка, и позволил говорливому незнакомцу обмануть себя, и едва не расстался с телом и жизнью, пока более мудрые люди не спасли его и не успокоили боль. Облаченный в сильное, незнакомое тело, он снова окунулся в жизнь, и теперь уже как равный действовал вместе с вооруженными блестящим и звенящим оружием людьми в погоне за опасностью и честью. Он преодолел это заблуждение тоже и нашел более достойное занятие. Но некие мрачные предзнаменования, омрачавшие его жизнь с самого детства, наконец дали ядовитые плоды, и ему пришлось бежать из родной страны в самый дальний край планеты. Но по пути ему удалось обзавестись семьей. Как и у каждой семьи, у нее имелись свои семейные тайны, скелеты в шкафу, как говорится, и все же это была его семья. В расцвете зрелости он приехал в страну, которую полюбил, женился и совершил свадебное путешествие, увидел горы Муреа, пылающие в лучах заката. Свои последние месяцы склона жизни он провел в тихом, полезном труде и воспоминаниях об увиденных чудесах. И он прожил их, уважаемый и почитаемый всеми.

И этого было достаточно, Блейн повернул выключатель.

— Где я? Кто я? Что я такое? — Ответа не было. — Я вспомнил. Я — Томас Блейн, и я только что умер. Сейчас я на Пороге, совершенно реальном и не поддающемся описанию месте. Я ощущаю Землю. И впереди я чувствую послежизнь.

— Том…

— Мэри!

— Да, это я.

— Но как ты… Я не думал…

— Что ж, возможно, в каком-то отношении я не была хорошей женой. Но я всегда была верной, и я сделала для тебя все, что могла, Том. Конечно же, я последовала за тобой.

— Мэри, ты не представляешь, как я счастлив.

— И я тоже.

— Пойдем дальше?

— Куда, Том?

— В послежизнь.

— Том, я боюсь. Не могли бы мы побыть немного здесь?

— Все будет хорошо. Пойдем.

— Ох, Том! Вдруг нас разлучат? Что это за место? Мне кажется, там нам будет плохо. Я боюсь, что там будет ужасно необычно, и призрачно, и страшно.

— Мэри, не волнуйся. Я успел побывать на должности младшего конструктора яхт три раза в течение двух жизней. Это моя судьба! Она не может изменить мне и здесь.

— Хорошо. Я готова, Том. Идем.