Онлайн чтение книги Иная терра
II. VIII.

«Но ты сдаваться не привык!»

По серому асфальту Институтского проспекта, по аллеям парка, по широким мощеным дорожкам, к дверям Высшего Института Петербурга, стекались зонтики. Проливной дождь, зарядивший с середины ночи и, вопреки усилиям «Overtown», так и не прекратившийся, застал врасплох жителей города, успевших привыкнуть к погодным щедростям июля. Однако погода имела свое мнение на сей счет. Хорошенького понемножку, шутил ливень, нещадно поливая город.

Стас чувствовал себя вполне комфортно под широким, «семейным» зонтиком. Белая рубашка без галстука, две верхние пуговицы расстегнуты, черные брюки и жилетка – достаточно официально, но «без претензии», да и по погоде – из-за дождя температура воздуха держалась невысокая. Отросшие светлые волосы аккуратно зачесаны на косой пробор, в глазах – уверенность в себе без самоуверенности. Тонкая кожаная папка подмышкой дополняла образ. Юноша то и дело ловил на себе заинтересованные взгляды девушек.

Все не заладилось с раннего утра. Сперва Олег едва не проспал, вскочив за двадцать минут до выхода. Потом оказалось, что на единственной рубашке измята спина – пришлось напяливать пиджак. Попытка завязать галстук окончилась тем, что сей предмет туалета стал похож на изрядно пожеванную змею – ругаясь на чем свет стоит, молодой человек достал «запасной вариант», галстук на резинке.

Из дома он в результате вышел на пятнадцать минут позже, чем должен был. Пришлось тратить пятнадцать евро на флаер-такси, что пробило некоторую брешь в сегодняшнем меню будущего студента. В дополнение ко всему, вылезая из флаера, Олег оступился и намочил ботинок в луже, а потом здорово промок, пока бежал до корпуса, где проходил экзамен по обществознанию.

Кое-как пригладив растрепавшиеся волосы перед высоким ростовым зеркалом в фойе, он прошел в аудиторию, успев буквально за минуту до выступления ректора ВИПа, Витценко Павла Георгиевича.

Вступительную речь Олег слушал вполуха – все равно Витценко не сказал ничего того, чего сам Олег не знал. Но когда ректор заговорил о нововведениях этого года…

– В связи с новым законодательным проектом «Об образовании», руководством института принято решение пересмотреть распределение бесплатных мест по факультетам. Так, на юридических факультетах количество бесплатных мест увеличивается до десяти, на менеджменте и управлении – до восьми, на экономическом – до семи…

В аудитории то и дело раздавались вздохи облегчения. Олег же весь напрягся – шансы на то, что психфаку добавят бесплатных мест, были исчезающее малы.

– Медицинские факультеты, кроме психологического – три места. Педагогические факультеты – два бесплатных места…

Юноша кусал губы, не отрывая взгляда от Витценко.

– Психологический факультет – одно бесплатное место.

«Это не страшно. Я буду первым. Я буду лучшим. Обязательно».

– Теперь же я попрошу всех абитуриентов пройти в расположенные напротив аудитории для экзаменовки ваших познаний в области обществознания, – кривовато сформулировал ректор.

Толпа будущих студентов переговариваясь двинулась через коридор к аудиториям. Стас чуть приотстал, нервно сжимая кулаки.

«Одно место. Только одно. Либо я лучший – либо я никто. Я должен оказаться лучшим. Слишком дорогое здесь обучение, слишком…»

Экзаменационная аудитория представляла собой обычный учебный зал с жидкокристаллическими экранами, встроенными в одиночные столы, большим головизором-компом за преподавательским столом и широкими зашторенными окнами.

Стас занял место возле самого окна, единственного из всех, которое было приоткрыто. Шум дождя не заглушал усиленного микрофоном голоса экзаменатора и помогал сконцентрироваться на задании.

Обществознание – достаточно простая в целом, но очень обширная тема. На подготовку к этому экзамену у Стаса ушло больше всего времени, хотя тестирование по точным наукам для него было сложнее.

Экраны поднялись над крышками столов, на пластиковые накладки перед абитуриентами спроецировались клавиатуры. Первое задание было в форме теста, и с ним юноша справился в два счета. Второе было сложнее – историю он не любил, а в датах часто путался, но твердая уверенность в необходимости лучшего результата сделала свое дело, и Стас, проглядывая законченное эссе, удовлетворенно выдохнул, отдавая команду «отправить».

Самым трудным оказалось третье задание, юридически-политической направленности. Закончив одним из последних, бывший бандит почувствовал себя выжатым, словно лимон, а ведь впереди было еще как минимум два испытания. Впрочем, на четвертом удалось почти что отдохнуть – географию он знал на двенадцать баллов, а уж нарисовать сравнительные политические карты две тысячи тринадцатого, две тысячи тридцатого и две тысячи шестьдесят пятого годов было делом хоть и муторным, но достаточно простым.

Пятое же задание оказалось и вовсе смешным. Тест на знание строения человеческого тела, и «вопрос – ответ» по общей биологии. Расправившись с ответами в два счета, Стас минут пять повозился с тестом и откинулся на спинку стула, вполне довольный собой. Он был полностью уверен, что окажется лучшим.

От нечего делать, юноша начал разглядывать окружающих, со многими из которых ему предстоит вместе учиться. Почти что сразу же взгляд его упал на болезненно худого молодого человека с длинными черными волосами и бледным лицом. Тот не отрывал взгляд от экрана, нервно кусая губы. Стас пригляделся – тест по биологии. Абитуриент явно не знал, как ответить на последние три вопроса, причем судя по выражению его глаз, вопрос поступления для него приравнивался к вопросу жизни и смерти.

«В конце концов, если он запарывается на таком простом вопросе, то меня он точно не обойдет», – цинично отметил для себя Стек, соглашаясь с решением Стаса, продиктованным совершенно иным, давно забытым в этом мире принципом: можешь помочь – помоги! А помочь он мог, биология давалась юноше легко – свой вариант теста он решил буквально за полчаса из отведенных полутора.

Экзаменационная комиссия не отрывалась от экранов своих компов, проверяя ответы абитуриентов. Стас еще раз присмотрелся к вопросам соседа, прикинул правильные ответы, осторожно вытянул из кармана пластиковую карту метро, минимаркер, и то и дело косясь на комиссию, быстро написал: «47 – а, 48 – с, 49 – d», после чего слегка кашлянул.

На языке прочно поселился солоноватый привкус. Губы в это утро Олег искусал уже в кровь. Идиотский тест! Ну зачем, зачем психологу знать устройство растений? Зачем? Все ведь было идеально, все было просто замечательно – такие простые задания, все эти тесты по истории, политологии и юриспруденции, эти забавные сравнительные карты и вопросы по анатомии… Зачем растения-то?

Три дурацких вопроса, из-за которых можно было завалить весь экзамен. Всего три вопроса. Он и так не был уверен, что во всем тесте не сделал ни одной ошибки, а тут еще это! Предположения были, но только предположения, безо всякой уверенности. Что делать?

Горло перехватывала стальная удавка ужаса. Истерзанная губа все же лопнула, и на подбородок сорвалась противная липкая капля. Олег судорожно стер ее ладонью.

Что делать?

От паники, готовой перерасти в истерику, молодого человека оторвал неожиданный звук. В первый момент он нервно дернулся, в следующую секунду ощутил нахлынувшее раздражение – нервы ни к черту, кто-то всего лишь прокашлялся. Но взгляд уже отметил странный факт, и раздражение сменилось удивлением.

Мальчишка лет пятнадцати – и как только на экзамен попал? – как будто бы невзначай показывал ему пластикарту метро, на которой черным маркером значилось: «47 – а, 48 – с, 49 – d».

Сорок седьмой, сорок восьмой, сорок девятый вопросы. Как раз те самые, единственные оставшиеся без ответа.

«Подсказывает? Но зачем? Ответы, скорее всего, неправильные. Хочет подставить, избавиться от противника. Но я предполагал те же ответы. Что делать? Ответить так, или поостеречься? Подсказывает или топит?»

Поймав настороженный, какой-то испуганно-затравленный взгляд черноволосого, Стас ободряюще ему улыбнулся. От парня волнами исходили страх и недоверие. Сосредоточившись, юноша попытался направить на беднягу теплый поток поддержки.

Представить этот поток удалось без проблем, но судя по тому, что выражение глаз визави ничуть не изменилось, эмпатические попытки Стаса вновь остались только в его воображении.

«Ну и черт с тобой, – ворчливо пробормотал Стек. – Не хочешь – не надо».

Пластикарта исчезла в кармане брюк.

«Надо решаться… осталось всего две минуты до конца экзамена… Черт, черт, черт! Поверить или нет? Верить опасно, все лгут и предают. Не верить – а как тогда отвечать?»

Он решился в последние десять секунд. Быстрым движением трижды коснулся сенсорной поверхности экрана. «47 – а, 48 – с, 49 – d».

Теперь оставалось только ждать результатов экзамена.

три дня спустя

– Good morning, give me, please, a bottle of mineral water for one and a half euro, – Стас положил на прилавок несколько монет.

– Что-что? – удивленно уставилась на него миловидная продавщица. Английского она явно не знала.

– Бутылку минералки за полтора евро, пожалуйста, – досадливо вздохнул он. Последняя возможность попрактиковаться не оправдалась.

Расплатившись и забрав из холодильника совершенно ненужную ему воду, Стас направился ко входу на территорию института. Сегодняшний экзамен, иностранные языки, его не особо интересовал – три дня сплошной практики дали о себе знать. Дома с приемным отцом он говорил только по-немецки, а в свободное время бродил по центру и приставал к прохожим с расспросами, изображая английского туриста. Гораздо больший интерес вызывали результаты предыдущего экзамена и новый знакомый, Олег – тот самый парень, которому он помог на обществознании.

У большого экрана в холле главного корпуса собралась целая толпа. Приближаться Стас не стал, результаты экзаменов абитуриентов психфака было видно и так.

Станислав Ветровский – 17 баллов, лучший результат факультета.

Марина Велагина – 12 баллов.

Ольга Антоненко – 12 баллов.

Виктор Мельков – 12 баллов.

Олег Черканов – 11 баллов.

Дальше Стас смотреть не стал. Порадовался за Олега – одиннадцать баллов это хороший результат. Еще больше порадовался за себя – первое место, лучший результат. Теперь надо не испортить его.

Сам Черканов обнаружился у стены. Он стоял, не отводя взгляда от табло, и был, казалось, еще бледнее обычного.

Подумав мгновение, Стас начал пробираться к знакомцу – поздороваться, поздравить.

Сердце колотилось, словно бешеное. Пальцы зло мяли проклятый листок – он специально приехал пораньше и одним из первых получил подробную распечатку результата. Все было сделано правильно, кроме одной ошибки в эссе по политологии и проклятого последнего теста. Тех самых трех ответов, подсказанных «добрым мальчиком» Стасом. И ведь еще поиздевался потом, после экзамена. Олега затрясло от ярости при воспоминании о том дне.

– Привет, я Стас, – светловолосый «помощник», невесть как ухитрившийся просочиться в дверь аудитории почти что сразу за Олегом, хотя тот и вышел одним из первых, протянул руку и улыбнулся.

– Олег Черканов, – протянутую ладонь молодой человек пожал, но настороженность из глаз не ушла. – Зачем ты мне помог?

– Как это – зачем? – искренне удивился собеседник. – Я мог помочь, а тебе нужна была помощь. Почему бы и нет? Хуже-то от этого никому не стало.

– Я могу обойти тебя по результатам, – возразил Олег.

– Ну, во-первых, я в этом не уверен, а во-вторых – даже если и так, то черт с ним! Лучше потом пожалеть о сделанном, чем всю жизнь переживать об упущенной возможности.

Они поговорили еще минут пять, потом светловолосый убежал, сославшись на то, что его ждут. Впрочем, Олег не расстроился – у него было не так много времени на то, чтобы подготовиться к экзамену по языкам.

Скрипнув зубами, он отогнал непрошенное воспоминание и попытался сосредоточиться на повторении времен в английском – но тут за спиной раздалось радостное: «Привет». Резко обернувшись, юноша увидел Ветровского.

– Поздравляю! Одиннадцать баллов, первая пятерка результатов – впечатляет!

Кинув на лицемера злой взгляд исподлобья, Олег попытался отвернуться – но избавиться от желающего насладиться победой негодяя было не так-то просто.

– Ты что, не рад?

– Чего ты хочешь, Ветровский? – сухо поинтересовался он, глядя в глаза собеседнику. – Поиздеваться пришел?

В первый момент Стас опешил.

– Ты чего?

Вместо ответа Черканов продемонстрировал распечатку результата.

– Ты специально подсказал мне неверные варианты, чтобы я не занял первое место на факультете. Одну ошибку в эссе простили бы, я бы получил двенадцать баллов, а то и все семнадцать – идеальных ответов ни у кого не было, я узнал. Но я повелся на твою «помощь», как последний идиот. Доволен? А теперь отвали, видеть тебя не желаю.

Пока Стас пытался осознать все услышанное, Олег развернулся, и быстрым шагом пошел к аудитории.

После экзамена настырный урод снова попытался подойти.

– Послушай, я же не специально! Я был уверен, что это правильные ответы!

Он обернулся и окинул Ветровского полным презрения взглядом.

– Я тебе неясно сказал? Отвали. Или ты влюбился и пытаешься так привлечь мое внимание? – в голосе явственно звучала насмешка.

Олег даже не подозревал, насколько ему повезло. Стас чувствовал себя виноватым, и только потому сумел сдержать первый порыв Стека – броситься на обидчика и бить до тех пор, пока тот не согласится на любые формы извинения, даже самые унизительные, вроде вылизывания ботинок.

– Ну и черт с тобой, – зло бросил светловолосый, отвернулся и пошел прочь.

Олег вздохнул с облегчением.

четыре дня спустя

Результаты вступительного экзамена по иностранным языкам, факультет психологии:

Олег Черканов – 17 баллов, лучший результат факультета.

Стас Ветровский – 12 баллов.

Молча изучив результаты экзамена, Стас направился в аудиторию. Его грызло нехорошее предчувствие – слишком уж многообещающе ухмыльнулся встреченный в коридоре Олег, и слишком уж нелюбимы им были точные науки, тестирование по которым начиналось через десять минут.

Чтобы успокоиться, он начал вспоминать разговор с Вениамином Андреевичем.

– Чего ты хочешь, Стас? Подружиться с ним? Вряд ли у тебя это получится.

– Нет, не подружиться. Я хочу понять, почему он мне не поверил и хочу, чтобы он не держал на меня зла.

– Ну, первое проще простого. Судя по твоему описанию, этот твой Олег – несчастный, одинокий мальчик, которому пришлось очень многое пережить. Он не умеет доверять. На экзамене у него не оставалось выбора, ему пришлось довериться – и, как оказалось, напрасно. Я тебя не виню, я знаю, что ты не мог специально подсказать ему неправильные ответы, но он-то привык получать от жизни только тычки и плевки.

– Да я понял уже…

– Теперь второе. Ты хочешь, чтобы он не держал на тебя зла. Зачем? Чтобы успокоить свою совесть?

Стас задумался. После сцены у института, когда он едва сдержал порыв Стека, никаких добрых чувств к Олегу у него не осталось. Но извиниться все равно хотелось, просто чтобы… успокоить совесть?

– Наверное, да, – опустив голову, пробормотал он.

– Это очень опасное занятие, Стас – успокаивать совесть. Во-первых, оно делает совесть гибче, податливее, следовательно – спустя некоторое время она станет позволять тебе то, что ранее считалось для тебя неприемлемым. Во-вторых, к этому привыкаешь и теряешь искренность. В формальном извинении нет никакого смысла. Это просто слова, совершенно пустые и глупые, если произнесены они не от чистого сердца.

Стас не хотел делать совесть гибче и податливее. Не хотел он и терять искренность. Потому, встретив Черканова в коридоре перед аудиторией, он не стал извиняться, как планировал раньше, ограничился только вежливым кивком, который, впрочем, был успешно проигнорирован.

С экзамена по точным наукам Олег уходил с легким сердцем. Он был уверен, что лучший результат будет его. Пока что Ветровский обходил его на один балл – по результатам первых двух испытаний, он набрал двадцать девять баллов против двадцати восьми у самого Олега, но это не пугало молодого человека. Еще три экзамена, он сумеет вырваться вперед и получить вожделенное бесплатное место.

А пока следовало получше подготовиться к общей психологии.

семь дней спустя

– Ну как там у тебя дела? – поинтересовался Гранд, как только Стас припарковал гравицикл и заглушил двигатель.

Со дня их первой встречи в доме господина Гильермо прошло чуть больше двух месяцев, и теперь ребята ухитрялись встречаться почти каждую неделю. Выбирались куда-нибудь в парки, болтали, как-то раз пожарили шашлык – потом было очень весело удирать от толстого полицейского, который заметил у них бутылку вина и хотел было оштрафовать за распитие в общественном месте. Гранд оживал на глазах – кипучая энергия Стаса, его сумасшедшее желание изменить этот мир, готовность пройти через любые сложности на пути к этой заветной цели, все это перекидывалось и на юного сына дипломата. Он смотрел в будущее уже не обреченно, стал чаще улыбаться и понемногу строил планы, как реализовать свои желания, при этом не разругавшись вдрызг с отцом.

Но сегодня друг выглядел хуже чем обычно. Под глазами залегли круги, лицо было бледное и осунувшееся, да и сам Стас, казалось, похудел.

– Так себе, – поморщился он. – Пойдем-ка, возьмем челнок, а там уже поболтаем.

Пока шли по главной аллее Сестрорецкого парка до станции, молодой человек молчал, только изредка вставляя реплики в рассказ Алькано о поездке в Лондон. На пирсе он выбрал темно-синий челнок с бесшумным мотором, бросил в багажное отделение пакет из маркета.

– Стек, рассказывай уже, – тихо проговорил Гранд когда они отошли метров на пятьсот от берега.

Тот вздохнул, зачем-то проверил, верно ли выставлено направление на бортовом компе челнока, достал сигареты, закурил…

– Я сдал четыре экзамена из пяти. Набрал пятьдесят семь баллов. У Черканова – тоже пятьдесят семь. Завтра последний экзамен, доклад. Либо я поступлю, либо он.

– Не понял. Вы что, последние по очереди?

– Нет, мы первые. Но бесплатное место только одно.

– У тебя нет денег на платное?

– Гранд, у меня вообще денег почти нет! Я живу у Вениамина Андреевича, и живу за его счет! Да, я покупаю продукты, и так далее… Но он все равно тратит гораздо больше! Он сказал, что оплатит первый курс, если я не поступлю на бесплатное, но…

– Стек, ты крут. Ты офигенно знаешь эту свою психологию. Ты по-любому поступишь, – мальчишка ободряюще улыбнулся другу.

– Я могу поступить. Я знаю. Но…

Стас не знал, с чего начать этот разговор.

Три дня назад, после экзамена по теории общей психологии, последним выходя из корпуса он увидел Олега, сидевшего под деревом на траве. Все уже разошлись, сам Ветровский задержался, решая вопрос с документами. Сегодняшний экзамен начался поздно, и сейчас уже смеркалось. Черканов не заметил невольного наблюдателя.

Сам не зная, зачем, Стас подошел ближе, стараясь остаться неувиденным.

Плечи Олега тряслись, лицо молодой человек прятал в ладонях. Он явно боролся с рыданиями, причем не очень успешно.

– Я должен поступить. Я обязательно должен поступить. Иначе нельзя. Денег больше нет, жить будет не на что… а если я не поступлю, то и негде… и больше у меня не будет шанса поступить на бесплатное… я должен поступить!

Очень тихо и осторожно, Стас отошел от плачущего Черканова, и скрылся в тени.

– Я подождал, пока он успокоится и пойдет домой и проследил за ним. Гранд, ты не представляешь, в каких условиях он живет… От его дома до станции метро – больше часа пешком, там ходит маршрутный автобус, но он ходит пешком – экономит. По дороге домой он заходил в маркет, я наблюдал через стекло. Он купил пачку быстрой лапши и пакет кефира, самые дешевые. Я проследил до самого дома, там заглянул через окно – он на первом этаже живет. Представь, он поделил лапшу, которой в пакете на два раза, на четыре порции. Одну съел, запил глотком кефира. Потом сел за учебники. А вечер был душный, он разделся, сидел в одних трусах. Гранд, он такой тощий, каким я в худшие времена не был! – Стаса трясло при воспоминании об этой похожей на тюремную камеру каморке. – Я там поговорил с женщиной, живущей напротив, она его подкармливает иногда. Он редко соглашается, гордый слишком. Так она сказала, что у него вся надежда – на универ, он ей рассказывал. И говорил, что если не поступит – покончит с собой, все равно дальше жить не получится. Знаешь, я верю, что он так и сделает. И как мне быть?

Гранд помолчал немного.

– Знаешь, еще недавно я бы сказал, что это не твои проблемы. Он сам виноват, что не подготовился как следует, и так далее. Но сейчас… я не знаю, что тебе посоветовать. Или он пострадает, или твой приемный папа. С одной стороны, папу огорчать нельзя, он у тебя офигенный мужик и вообще человек настоящий. С другой стороны – папа потеряет только деньги, а этот Олег – жизнь. С третьей, он сам виноват… а, это я уже говорил.

– Я думал обо всем этом. С того дня, как узнал. И я не вижу выхода…

– А если с папой посоветоваться?

– Ты что! Я и так знаю, что он скажет, – вздохнул Стас. – Чтобы я чуть поддался на последнем экзамене, а деньги – дело наживное, в отличие от жизни. У него скоплено довольно много, он хочет детский дом хороший построить…

– Погоди-ка… – на лице Гранда появилось такое задумчивое выражение, очень хорошо знакомое Стеку. Мальчишка так щурил глаза и едва заметно улыбался только тогда, когда ему в голову приходила очередная совершенно сумасшедшая идея. – Стек, есть у меня одна мысль…