Онлайн чтение книги Счастье в наследство Inherit a Spouse
2

Едва Грейс показалась в конюшне, старый Перкинс поманил девочку рукой и шепотом предложил прогуляться до стойла Крепыша, где ее кое-кто ожидает. Грейс поблагодарила конюха и быстрым шагом направилась в глубь конюшни, не забывая по дороге приветливо здороваться с лошадками, косившими на нее глаза из своих денников по обе стороны широкого прохода.

Крепышом прозывался серый пони с круглыми боками и задорно постриженной челкой. Грейс, конечно же, знала, что он принадлежит маленькой дочери графа Бьюмонта, но только сейчас, догадавшись сопоставить одно с другим, поняла, что Крепыш – собственность мисс Кэтрин.

Сама маленькая мисс обнаружилась в закутке между стеной и большим ларем с отрубями, несомненно, укрытие было выбрано ею для защиты от бдительного ока мисс Стоун. Как только Грейс появилась, мисс Кэти вылезла из-за ларя и принялась весело болтать обо всем на свете, как это могут только маленькие беззаботные девочки. Впрочем, тебе, Маргарет, такое поведение свойственно и на пороге семнадцатилетия, не знаю, к худу ли, к добру ли.

Сегодня на Кэтрин были темные туфельки и серо-синее платье в шотландскую клетку, на котором грязь гораздо менее заметна. Конечно, и эта часть владений графа Бьюмонта содержалась в идеальной для конюшни чистоте, однако подвижный ребенок всегда найдет, где запачкать или порвать платье.

Грейс невольно заразилась жизнерадостностью новой подружки и целых три четверти часа чувствовала себя абсолютно счастливой. Разговор, конечно, сперва шел о лошадях, и Кэти позволила Грейс пробраться в стойло к Крепышу и вдоволь гладить его, о чем Грейс могла только мечтать. Потом Кэтрин стала говорить о своих куклах и книжках, но очень скоро по погрустневшему взгляду подруги поняла, что эти вещи доступны для нее только в самом примитивном исполнении.

– Ты придешь сюда завтра, ведь правда? – предпочла мисс Кэтрин сменить тему. – Завтра у мисс Стоун выходной, а она всегда проводит его у доктора, ей кажется, что она тяжело больна, и виной тому мое непослушание. Как бы не так, если бы она не ела столько за обедом, ее живот ни за что бы не заболел. И как она умудряется оставаться такой худой?

– Завтра я не смогу прийти, – ответила Грейс, – Метель уже здорова, и сегодня отец пришел только потому, что я его попросила.

– Но ты ведь можешь навестить меня и без мистера Эттона, – возразила Кэтрин.

– Нет, мисс, я должна работать дома и на огороде. Вчера матушка ругала меня за отлучку, а я и сегодня ушла. Завтра придется наверстывать все то, что я не сделала сегодня и вчера.

Мисс Кэтрин Бьюмонт с трудом представляла себе, чтобы девочка ее лет занималась какой бы то ни было работой, кроме уроков, конечно. Ей стало очень жалко Грейс, но она чувствовала, что этого не следует говорить вслух.

– Завтра я поеду кататься с Перкинсом, ты можешь хотя бы на полчаса прибежать на лужайку, где проходит Майский день? Она ведь, наверное, недалеко от твоего дома, и ты сумеешь быстро вернуться.

С этим предложением Грейс согласилась – ей и самой очень хотелось увидеть мисс Кэти. К тому же, дочери ветеринара не запрещалось гулять по лугам вокруг Марбери, если, конечно, все обязанности по дому были выполнены. Мистер Эттон прервал беседу девочек, и им пришлось попрощаться.

Все утро Грейс носилась по дому, спеша выполнить поручения матери до того, как наступит время прогулки. Наконец к полудню девочка могла сказать себе, что потрудилась на славу, и, тщательно вымыв руки и лицо, побежала на встречу с подругой.

Семья Эттон занимала в иерархии Марбери среднее положение между лавочниками и избранным обществом в лице священника, доктора и нескольких уважаемых семейств, что приносило определенные неудобства. Для Грейс считалось зазорным дружить с деревенскими ребятишками, и, хотя она и приветливо здоровалась с ними, они сами не принимали ее. Дети же из более представительных семей смотрели на Грейс в ее стареньком платье свысока, а это никак не могло способствовать приятельским отношениям. В результате у Грейс не имелось подружек, она не ходила в деревенскую школу, и ей совсем не с кем было играть.

Девочка очень интересовалась книгами, отец сам учил ее, когда у него появлялось время, а это, к сожалению, случалось очень редко и не всегда совпадало со свободными часами самой Грейс. Лишних пенни на то, чтобы брать книги в библиотеке, у Эттонов не было, и чтение оставалось практически недоступным удовольствием для малышки Грейс. Она пробовала, конечно, читать книги отца, но ничего не могла в них разобрать, слишком уж изобиловали они незнакомыми словами. Сегодняшний день вознаградил ее за труды свыше всяких ожиданий – мало того, что мисс Кэти позволила ей прокатиться верхом на Крепыше, так она еще привезла подруге подарки.

Немного смущаясь, маленькая леди протянула Грейс завернутую в бумагу книгу удивительных волшебных историй, так любимых детьми. Вместе с книгой в шелковистую розовую бумагу, которая сама по себе уже могла считаться чудесным даром для девочки из деревни, была завернута маленькая кукла в хорошеньком зеленом платьице и с искусно уложенными светлыми волосами, совсем как у мисс Кэти. Конечно, кукла выглядела немного потрепанной – локоны местами развились, нос слегка облупился, а на платье не хватало половины атласных розочек, но Кэтрин смутно подозревала, что исчезновение более новой и дорогой игрушки не останется незамеченным мисс Стоун, а это может повлечь за собой ненужные расспросы.

Грейс сперва никак не соглашалась взять подарки – мать учила ее не принимать благодеяний и считать своим только то, что заработано честным трудом. Мисс Бьюмонт поначалу хотела обидеться на упрямство несносной Грейс Эттон, но вскоре почувствовала, что Грейс не упряма, а горда, и не желает пользоваться благотворительностью дочери графа. Все эти соображения были несколько сложны для одиннадцатилетней Кэти, но правильную дорогу ей подсказывали доброе сердце и горячее желание иметь настоящего друга. Выход она нашла очень быстро – книгу Грейс должна вернуть, когда прочитает, точнее, обменять на какую-нибудь другую, как в библиотеке, с той только разницей, что мисс Кэтрин не станет брать за это пенни. А кукла просто обязана жить у Грейс, так как новые большие куклы хотят выселить бедняжку из своего домика и прогнать на улицу. Мисс Эттон, как добродетельная христианка, не может отказать несчастной одинокой Мисси в приюте!

Грейс смутно предчувствовала, что Кэти отыскала способ добиваться от нее всего, чего пожелает, взывая к ее христианской добродетели, но подруга проделывала это с такой забавной серьезностью, что Грейс ничего не оставалось, как признать правоту более образованной леди. Так у Мисси появилось новое пристанище, и даже миссис Эттон не нашла, что возразить, когда Грейс с такой же скрупулезностью изложила матери соображения мисс Бьюмонт относительно необходимости дать кукле крышу над головой.

Добродушный Перкинс, похоже, был очень предан своей маленькой хозяйке и не указывал ей, какой круг общения выбирать. И встречи на поляне стали настолько регулярными, насколько это позволяли погода и занятия обеих девочек, уроки с мисс Стоун – у одной и посуда и грядки – у другой.

В таком маленьком селении, как Марбери, даже самое незначительное, на взгляд столичного жителя, событие обращало на себя внимание. А тем более все, что касалось семьи графа Бьюмонта. Не прошло и трех недель, как мисс Бьюмонт подружилась с дочкой местного ветеринара, а об этом уже знал управляющий графа, а от него сведения получили, естественно, и сам граф со своей супругой. Негодование графини могло бы испугать ее мужа и челядь, но не дочь.

Кэти не обладала крепким здоровьем, как и ее матушка, и печальное напоминание в виде аккуратных маленьких плит в фамильном склепе заставляло родителей вести себя так, чтобы не упускать ни одного случая порадовать дочь и полюбоваться на ее сияющее счастьем личико. Граф считал, что строгости со стороны мисс Стоун достаточно для того, чтобы девочка росла послушной и научилась всему необходимому, а задачу родителей он видел в том, чтобы любить и баловать свое дитя.

Потому, хоть графиня и кричала на Кэти, возмущаясь тем, как низко та опустилась и опозорила семью этой связью, стоило Кэтрин надуться, выдавить пару слезинок и отказаться от лимонного торта, как граф утихомирил жену и позволил дочери встречаться с мисс Эттон так часто, как она пожелает, при условии, что манеры и поведение девочки из деревни не будут дурно влиять на воспитание и образование мисс Бьюмонт.

Подобные сцены происходили несколько раз и в доме мистера Эттона, чему бы, узнай она о том, сильно удивилась графиня. Мать Грейс точно так же считала, что мисс Бьюмонт – неподходящее общество для ее дочери, пусть и по другим причинам. Миссис Эттон пришлось выслушать от супруги пастора и парочки уважаемых вдов немало приправленных изрядной долей зависти, ядовитых замечаний в адрес своей выскочки-дочери, которая так высоко задрала нос, что перестала видеть грязь деревни у себя под ногами.

Но, как бы там ни было, Грейс позволили даже навещать мисс Кэтрин раз в неделю, после того, разумеется, как сам граф переговорил с мистером Эттоном и убедился, что девочка воспитывается в благочестивой семье честных тружеников. Восторгов по поводу обретения его дочерью подруги из семьи ветеринара граф Бьюмонт, конечно, не испытывал, но и он понимал, что отсутствие общества других детей пагубно влияет на настроение Кэти. К тому же, мисс Эттон вольно или невольно перенимала у Кэтрин некоторые манеры и привычки, что шло ей, несомненно, на пользу и со временем должно было превратить ее во вполне достойную своей подруги барышню.

Подобная дружба оказалась бы невозможна сто или даже пятьдесят лет назад, но постепенное осознание нашей аристократией своей зависимости от людей, трудящихся на благо процветания графских и княжеских угодий, мало-помалу подтачивает стену между сословиями. Тут и там ныне находятся примеры того, как выходцы из низов добиваются блестящего положения и женятся на дочерях аристократов или же, напротив, обедневшие дворяне вынуждены наниматься на службу к своим более состоятельным соседям. Не думаю, что подобные перемены идут на благо нашему обществу, но они есть, и вы не должны забывать, как изменчива порой удача.

Однако, вы обе, дорогие мои, еще совсем недавно оставили свои куклы и забрызганные чернилами тетрадки, чтобы получать удовольствие от напоминания обо всем этом. Ваши юные, порой чрезмерно пылкие натуры жаждут рассказов о романтических увлечениях, разбитых сердцах несчастных влюбленных или, на худой конец, блестящих свадьбах. Спешу вас успокоить – все это будет в нашей истории, в свое время. Чтобы приблизить его, я не стану рассказывать так же подробно о следующих шести-семи годах и позволю себе перенестись немного вперед, а именно, в год, когда обеим подругам должно исполниться по восемнадцать лет. Если по ходу повествования мне понадобятся какие-то важные детали из прошлого, я позволю своей памяти обратиться к ним, но перо мое отныне нацелено в будущее.