Онлайн чтение книги Исаак Лакедем
VI. ГОРЕ ТЕБЕ, ИЕРУСАЛИМ!

Слух о чуде разнесся не только по Иерусалиму, но и за его пределами. Чтобы увидеть Лазаря, притронуться к нему, люди приходили из Гефсимании, Анафофа, Вефиля, Силоама, Гаваона, Эммауса, Вифлеема, Хеврона и даже Самарии. Многие очевидцы переставали верить глазам и рукам своим — особенно те, кто отдал ему последний скорбный долг. Они не уставали повторять:

— Мы же видели, как он умер! На наших глазах его облачали в саван и пелены! При нас его хоронили!

Но сколь велика была радость простого народа, столь же невероятной стала растерянность фарисеев, против которых в проповедях Христа звучало больше всего обвинений. Смущены и подавлены были также иродиане, обязанные всем тетрарху Ироду. Ирод же, во всем зависимый от римлян, больше всего боялся, как бы новый Иуда Маккавей не освободил единоплеменников от ига чужаков.

Ведь путы, хотя и позорные, были позлащены!

Фарисеи говорили:

— Что нам делать? Этот человек много чудес творит, а мы такого не можем!

Иродиане вторили им:

— Если оставим его так, то все уверуют в него и снова взбунтуются, а тогда придут римляне и овладеют местом нашим и народом!

Но боялись его только богатые. О них сын Божий говорил, что не они добром, а добро ими владеет.

С этого времени фарисеи и иродиане помышляли лишь об одном: предать смерти того, кого фарисеи называли богохульником, а иродиане — бунтовщиком.

На их стороне был первосвященник Каиафа, обещавший казнить преступника. Но напрасно они искали Иисуса в городе и его округе. Как мы только что говорили, Христос был уже в Ефраиме, на краю пустыни и ждал там, пока подойдет его смертный час.

Время это приближалось, дело шло к Пасхе, и Иисус сказал:

— Идем в Иерусалим.

Им предстояло вновь пройти через Самарию.

А отправиться в Иерусалим, чтобы справить там Пасху, — значило без обиняков объявить себя иудеем и противником самарян. Вот почему первый же город, где объявились Иисус и апостолы, отказал им в гостеприимстве.

Видя это и не желая терпеть оскорбления, наносимые их наставнику, двое из учеников обратились к нему:

— Господи! Хочешь ли, мы скажем, чтобы огонь сошел с неба и истребил их?

Иисус лишь улыбнулся. Он увидел, что апостолы начали постигать его власть и сознавать свою силу. Однако он упрекнул их, ибо они поддались порыву ярости. Он сказал:

— Не знаете, какого вы духа; ибо сын человеческий пришел не губить души человеческие, а спасать.

И они пошли дальше по дороге к Иерусалиму. За час пути до города Иисус остановился.

— На этот раз, — сказал он, — случится то, что предсказано пророками. Слушайте, и пусть каждый узнает, что ему предстоит. Сыну человеческому должно много пострадать и быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками. Его обрекут на смерть и предадут язычникам. Ему будут плевать в лицо и осыпать побоями. Но на третий день он воскреснет.

Кое-кто из апостолов так беззаветно уверовал в будущее воскресение, что двое из них приблизились к Иисусу и сказали:

— Учитель, нам бы хотелось, чтобы вы позволили нам то, о чем попросим. То были Иаков и Иоанн.

— Что должен вам дозволить тот, кто осужден умереть? — спросил Иисус.

— Позволь, — ответили они, — чтобы мы сподобились славы и в царствии твоем сидели бы от тебя по правую и левую руку.

— Ваша просьба исполнится, — заверил их Иисус, — потому что веруете в меня.

В пятницу, за неделю до того дня, который из-за смерти Спасителя назовут Страстной пятницей, он добрался до Вифании.

Ученики опередили его и предупредили Симона, у которого Христос уже останавливался.

Все тотчас приготовились к трапезе. Мужчины заняли место у стола, женщинам же не полагалось в этот день есть вместе с ними. Посему Марфа принялась помогать по хозяйству и заботиться об угощении, а Магдалина села прямо на пол у ног Иисуса, жадно ловя каждое его слово.

Не вытерпев, Марфа спросила ее:

— Что ты теряешь здесь время, вместо того чтобы помогать мне?

— Я слушаю, — сказала Мария.

И тотчас же вопросительно посмотрела на Иисуса, чтобы понять, должна ли она подняться и пойти помогать своей сестре или же не двигаться с места и внимать ему.

— Останься, дитя мое, — сказал Иисус. — Ты избрала благую часть.

И Магдалина сидела и слушала.

Когда все кончили есть, она ненадолго вышла и вернулась, неся алебастровый сосуд, полный драгоценного миро, возлила Иисусу на ноги, а затем, как и в первый раз, отерла ему ступни своими волосами.

После же она разбила сосуд, стоивший в два раза больше, чем миро, которое в нем было, а остатком благовоний окропила главу Христа.

Тут один из апостолов, Иуда, не в силах скрыть внезапно охватившей его зависти, вскричал:

— Грешно тратить драгоценное миро и разбивать такой сосуд! Лучше бы продать это миро за триста динариев и раздать их нищим!

Грустно посмотрел на него Иисус: он прочел в сердце Иуды, что отнюдь не о нищих пекся тот, а мучился тщеславием.

И тогда голосом, в котором звучала такая печаль, что у многих навернулись на глаза слезы, Иисус произнес:

— Что смущаете женщину? Она доброе дело сделала для меня. Ибо нищих всегда имеете с собою, а меня — не всегда. Возливши сие миро на тело мое, она приготовила меня к погребению. Спасибо, женщина.

Только те, кому он предсказал свою грядущую смерть, поняли его, Магдалина же посмотрела на него с испугом:

— О чем говоришь, Господи? — спросила она.

— Подожди и увидишь сама, — грустно ответил Иисус. — Обещаю, несчастная грешница, первой тебе объявлюсь в награду за страдания, кои ради меня претерпишь.

— Я не поняла твоих слов, — прошептала Магдалина, — но мне нет нужды в этом, потому что верую в тебя, Господи.

Субботний день Иисус провел с Марфой, Магдалиной и Лазарем, а утром в воскресенье пустился в путь. Множество паломников, прошедших в Иерусалим через Вифанию, разнесли слух о его появлении, и это вытолкнуло на улицы весь бедный люд.

Лазарь предложил Иисусу лошадь, но тот ответил:

— Лошадь — животное, уместное для войны. Я же несу не войну, но мир; кроме того, в Виффагии меня уже поджидает тот, на ком поеду.

С тем и отправился.

Когда же оказался он в виду Виффагии, то подозвал двух учеников и сказал им:

— Пойдите в селение, которое прямо перед вами, и тотчас найдете ослицу привязанную и молодого осла с нею; отвязавши, приведите ко мне.

— А если хозяин воспретит нам взять их? — спросил один из посылаемых.

— Отвечайте, что они надобны Господу, и он тотчас пошлет их.

Двое учеников пошли вперед и почти тотчас вернулись с ослицей и осленком.

Апостолы покрыли осленка своими одеждами, и Христос сел на него, а высыпавший на дорогу народ славил Мессию: одни постилали свои одежды перед ним, другие посыпали его путь цветами. И все восклицали: «Осанна!»

Добравшись до скалы, возвышавшейся над городом, Христос остановился и бросил взгляд на стены иерусалимские.

— О Иерусалим! — со слезами в голосе произнес сын Божий. — Если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Ибо я несу тебе благословение! Но это сокрыто от глаз твоих! Ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени, когда Искупитель тебя посетил!

С тех пор эту скалу назвали горой Предсказания.

Иисус меж тем отправился далее, перешел через Кедрон по мосту, но тут к нему подошли те, кто его ждал, и спросили:

— Как ты войдешь, Господи? Вот уже и ворота за нами замкнули.

Иисус же ответил:

— Пойдем вперед. Люди могут не узнать меня, но дерево и огонь знают меня. Ворота, пред которыми я встану, отворятся передо мной.

И он приблизился к Золотым воротам, окруженный десятитысячной толпой.

И едва он оказался в двух десятках шагов от них, распахнулись все четыре створки, ибо ворота были двойными, и здесь в город проходили через двойную арку с опорным столбом посредине.

Когда народ увидел, что ворота открылись сами собой, раздались радостные, победные крики. В этом деянии все провидели знак грядущего торжества простого люда, ибо победитель воплощал самим своим видом и даже выбором животного, на котором въезжал в город, воздержание и трудолюбивое терпение малых сих.

А потому еще больше одежд и цветов оказалось на дороге, громче кричали люди, размахивая пальмовыми ветвями:

— Слава Всевышнему! Благословен пришедший восславить имя Господне! Пройдя сквозь двойные ворота, толпа с Христом во главе хлынула в город.

Иисус обогнул храм, выехал через западные ворота, проследовал между театром и дворцом Маккавеев, мимо горы Акры, отвернул от града Сиона, где стояли дворцы Анана и Каиафы и где его появление могло вызвать стычку со стражей, и через Нижний город, Предместье и Везефу вернулся к храму со стороны дворца Пилата и Овечьей купальни.

Не ведавшие, кто таков Иисус (в большинстве своем люди пришлые), с удивлением спрашивали:

— Что это за человек, за которым идет и кого прославляет весь народ?

А сопутствующие Спасителю отвечали им:

— Это Иисус, галилеянин, пророк из Назарета.

И тогда возгласы восхищения становились громче, юноши со всех ног устремлялись ему навстречу, старики, кряхтя, убыстряли шаг и даже дети — те, кого Христос всегда допускал до себя, — даже дети вместе с мужчинами, женщинами и стариками кричали:

— Слава сыну Давидову! Благословен пришедший во имя Господне! Славься, царь Израилев!

И если в толпе, стекавшейся к Иисусу, оказывался слепец, он обретал зрение; хромец, едва волочивший ноги, исцелялся от телесного изъяна; параличный, принесенный сюда на носилках вставал и шел; у немых прорезывалась связная речь, они сливали свои голоса с хором славословий и, к удивлению знавших их, кричали громче других:

— Осанна! Благословен идущий во имя Господне, царь Израилев!

На глазах горожан подхваченные толпой старейшины, священники и книжники, с трудом выбираясь из людской сутолоки, удалялись пораженные, прикрывая лица плащами и говоря друг другу:

— Мы ничему не успеем помешать: весь мир идет за ним.

Но некоторые набрались храбрости и подошли к Иисусу со словами:

— Заставь умолкнуть хотя бы детей малых, которые славят тебя, яко Господа!

Христос же отвечал им:

— Разве вы никогда не читали у царя-пророка: «Из уст младенцев и грудных детей ты устроил хвалу?» Но если они умолкнут, то камни из стен возопиют вместо них!

Пока что толпа ввела Христа во храм; когда он остановился в притворе, все обступили его, умоляя:

— Говори, говори, учитель! Просвети нас, скажи, что следует думать о книжниках и фарисеях.

И Иисус, до того медливший нападать на своих врагов и даже защищаться от их наскоков, теперь ответил:

— Да, пробил час; кто имеет уши слышать, да слышит, кто имеет глаза видеть, да видит!

После чего, придав своему голосу особую мощь, что он так хорошо умел делать, переходя от ласки к угрозе или от угрозы к проклятию, Христос продолжил:

— Вы желаете знать, что думаю я о книжниках и фарисеях? Сейчас я скажу.

Простолюдины смолкли, и воцарилась тишина. Еще бы: пошла речь об их врагах.

— На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак, все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте; ибо они говорят и не делают, или же делают обратное тому, что говорят… Они связывают бремена тяжелые и неудобоносимые и возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их. Все же дела свои делают с тем, чтобы видели их люди. Так же любят они предвозлежания на пиршествах, и председания в синагогах, и приветствия в народных собраниях, и чтобы люди звали их: «Учитель! Учитель!»

— Братья мои, — тут Иисус обернулся к апостолам. — Не следуйте такому примеру. Не называйтесь учителями, ибо все вы братья, и учитель у вас один. И отцом своим не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на небесах. А больший из вас да будет вам слуга, ибо кто возвышает себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот возвысится!

Затем Христос обратился мыслью к тем, о ком он начал говорить:

— Но горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас.

Горе вам, вожди слепые, которые говорите: «Если кто поклянется храмом, то ничего; а если кто поклянется золотом храма, то повинен». Безумные и слепые! Что больше: золото или храм, освящающий золото? Также: «Если кто поклянется жертвенником, то ничего; если же кто поклянется даром, который на нем, то повинен. Безумные и слепые! Что больше: дар или жертвенник, освящающий дар?

Итак клянущийся жертвенником клянется им и всем, что на нем; и клянущийся храмом клянется им и живущим в нем; и клянущийся небом клянется престолом Божиим и сидящим на нем.

Иисус остановился перевести дух, но множество голосов закричало:

— Продолжай, учитель, продолжай! И он заговорил вновь:

— Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что даете десятину с мяты, аниса и тмина и оставили важнейшее в законе: суд, милость и веру; сие надлежало делать и того не оставлять. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! Очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам и украшаете памятники праведников и говорите: «Если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков»; таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков. Дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! И вот я говорю вам: я посылаю к вам пророков и мудрых, и книжников; и вы иных убьете и распнете, а иных будете бить в синагогах ваших и гнать из города в город… Да придет на вас вся кровь праведная, пролитая на земле, от крови Авеля праведного до крови Захарии, которого вы убили между храмом и жертвенником!

А затем, подойдя к западным дверям храма и простирая руки к городу, произнес с невыразимой грустью:

— Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья. И ты, Иерусалим, не захотел этого! А посему чада твои будут рассеяны по лику земли, а великолепные здания твои, дома и дворцы, что я вижу внизу и обнимаю взглядом, — говорю тебе, о Иерусалим, все будет разрушено, и не останется камня на камне!..

Тут, как если бы столько проклятий причинили ему ни с чем не сравнимую усталость, Иисус смолк и рухнул на скамью.

Место, где он сел, находилось напротив храмовой сокровищницы, куда прихожане клали деньги. Среди богачей, величественным жестом ссыпавших золотые и серебряные монеты, робко проскользнула бедно одетая женщина и опустила два медяка.

Иисус, извлекавший из всего пищу для поучения, обратился к ученикам и сказал:

— Подойдите сюда и посмотрите на эту бедную вдовицу. Истинно говорю, что она положила больше всех клавших в сокровищницу. Ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила все, что имела, все пропитание свое.

После этого некий человек подошел к нему и спросил:

— Учитель! Мы знаем, что ты справедлив. Ответь: давать ли нам подать кесарю или нет?

Иисус тотчас понял, что спрашивавший не от себя говорит, но послан врагами и преследователями.

Действительно, если он скажет: «Платите подать» — он вызовет к себе вражду бедных горожан, которых эта подать разоряла. Если же, напротив, посоветует не платить, то выкажет себя врагом кесаря, взбунтовавшимся против его власти.

Поэтому Иисус отвечал:

— Друг мой, покажи мне какую-нибудь монету.

Тот человек вынул из мешочка динарий и показал Иисусу. Тогда Христос спросил:

— Чье это изображение и надпись?

— Кесаревы.

— Ну что ж! Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И, встав со скамьи, отправился в Вифанию.

Так он спускался каждое утро, проводя ночь на Масличной горе, среди могил иерусалимских жителей, где, как говорили, ангелы Господни передавали ему повеления Отца Небесного.

И каждое утро все, кто был в городе из простого народа, а также люди из округи и приехавшие на праздник из иных мест приходили повидать его.

И поступал он так в понедельник, вторник и среду.

В этот последний день стечение людей было таким большим, а крики: «Славься, Иисус, царь Иудейский!» — такими громкими, что напуганные фарисеи поспешили к Каи-афе, и тот собрал у себя судей, священников и старейшин, чтобы держать совет.

Разошлись они только к одиннадцати часам вечера.

На следующий день, в четверг, Иисус не стал спускаться в Иерусалим, а ограничился тем, что попросил Петра и Иоанна:

— Войдите вечером в город через ворота Источника, поднимайтесь к Сиону, идите прямо, не сворачивая, пока не встретите человека с кувшином на плече; последуйте за ним и войдите в тот дом, куда он придет, а хозяину дома скажите, что Иисус из Назарета обращает к нему вопрос: «Мое время близко; где комната, в которой бы мне есть пасху с учениками моими?»

Как мы уже знаем, поручение Иисуса было со всем тщанием выполнено. Петр и Иоанн вошли в Иерусалим, заметили около Сионской купальни человека с кувшином воды и последовали за ним до дома его хозяина, мастера Илия. Тот показал им комнату, убранную для вечери и, чтобы предупредить Иисуса, что все сделано по слову его, Илий поднялся на крышу своего дома и стал размахивать факелом, а Иисус, сидевший под виффагийскими пальмами, увидев этот знак, произнес: «Час настал… Идемте!» Сказав так, он поднялся с земли и, окруженный учениками, направился к городу.