Онлайн чтение книги Источник соблазнов
ШТОРМ

1

Дождь закончился, но темнота была наполнена таким неумолчным ревом, что, казалось, в ней не осталось места для иных звуков. Волны с грохотом обрушивались на берег и, шипя, ползли к подножью лестницы. Согнувшись в три погибели, Аллейн на ощупь взбирался по ступенькам. Его сердце громко билось, во рту было сухо.

Портье спокойно читал книгу. Он удивленно взглянул на Аллейна, который в спешке забыл надеть плащ.

В коридорах пусто. Где-то во всю мочь надрывается радио. Сделав несколько шагов, Аллейн понял, что рев доносится из комнаты мисс Эмили. Духовой оркестр наяривал «Полковника-ищейку».

Он постучал. Ему не ответили. Тогда он распахнул дверь.

Казалось, здесь специально для него устроили живую картину. Мисс Эмили, очень бледная, но в то же время величественная, высилась на коврике возле камина, опираясь на руку Дженни. Маргарет Бэрримор, зажав ладонями рот, прижалась к стене слева, и Аллейн чуть было не расплющил ее дверью. Мужчины расположились в центре. Майор Бэрримор стоял посередине комнаты, широко расставив ноги, из носа у него текла кровь, прямо в открытый рот. Доктор Мэйн, стоя к нему лицом, хмуро разглядывал царапину на своей холеной руке. Взъерошенный Пэтрик был между ними, точно рефери, секунду назад остановивший бой. Оглушительно орало радио. В камине валялись осколки битого стекла.

Все повернули головы в сторону Аллейна.

– Можно выключить? – спросил он.

За него это сделала Дженни. Наступила оглушающая тишина.

– Я включила радио, чтобы заглушить крики, – пояснила она.

– Мисс Эмили, сядьте, пожалуйста, – сказал Аллейн.

Старая леди повиновалась.

– Хорошо, если бы и все остальные сели.

Доктор Мэйн раздраженно хмыкнул и отошел к окну. Бэрримор облизал усы и, почувствовав вкус крови, полез в карман за платком. Он с трудом держался на ногах. Аллейн подставил ему стул, и майор буквально рухнул на сиденье. Он тупо глядел на Аллейна, распространяя по комнате крепкий запах виски. Миссис Бэрримор рванулась к доктору Мэйну. Дженни присела на ручку кресла мисс Эмили, а Пэтрик пристроился на краешке стола.

– Итак? Что здесь происходит?

Секунду все молчали, наконец Дженни обрела дар речи:

– Лучше я все сама объясню – ведь это я вас позвала.

– Попридержите язык, – невнятно буркнул Бэрримор, не отнимая от губ пропитанного кровью платка.

– Ну, хватит! – угрожающе предостерег его Пэтрик.

– Я вас слушаю, – сказал Аллейн, обращаясь к Дженни.

– Если я смогу… Хорошо, я попробую. Так вот, я зашла пожелать мисс Эмили спокойной ночи, а Пэтрик ждал меня в вестибюле. Мы разговаривали с мисс Эмили, и я уже собралась уходить, когда… когда пришла миссис Бэрримор.

– Дженни… Не надо! Не надо! – раздался громкий шепот Маргарет Бэрримор.

– Не прерывайте ее, – спокойно сказала мисс Эмили. – Он должен знать все.

– Пэтрик? – Дженни умоляюще взглянула на юношу.

Он в нерешительности смотрел на мать.

– Мне кажется, ты должна ему все сказать. Одни факты, Дженни.

– Хорошо. Миссис Бэрримор была расстроена и… как мне кажется, чем-то напугана. Она не сказала, в чем дело. Она спросила, можно ли ей посидеть несколько минут с нами, и мисс Эмили кивнула.

– Мисс Эмили была ко мне так добра, – вдруг вмешалась миссис Бэрримор. – Я чувствовала себя неважно, как и все время в последние дни. У меня закружилась голова, когда я проходила мимо ее двери. Вот я и зашла.

– Как доктор миссис Бэрримор, я настаиваю на том, чтобы ей не задавали никаких вопросов, – решительным тоном заявил Мэйн. – Она на самом деле нездорова. – Он подвинул к ней стул. – Присядьте, Маргарет, – ласково сказал доктор, и она подчинилась.

– Как доктор миссис Бэрримор, – передразнил майор и злобно ухмыльнулся. – Расчудесно! Превосходно замечено!

– Прошу вас, продолжайте.

– О'кей. Ну, мы втроем засиделись. Потом к мисс Прайд заглянул доктор Мэйн. Осмотрел царапину на шее. Миссис Бэрримор и он уже собрались уходить, когда появился майор Бэрримор… – Дженни осеклась. – Вот… вот с этого все и началось, – срывающимся голосом заключила она.

– На самом деле, мой дорогой Родерик, здесь произошла мизерабельная сцена, – сказала мисс Эмили, полностью владея собой. – Майор Бэрримор выдвинул определенного рода обвинения, доктор Мэйн потребовал сатисфакции. Страсти накалились, не обошлось без рукоприкладства. Я тихонько посоветовала Дженни, чтобы она позвала на помощь вас. Скандал продолжался. Даже грохнули стакан об пол. Миссис Бэрримор подняла крик, и сразу прибежал Пэтрик. Ему не удалось разнять дерущихся, и скоро майор Бэрримор очутился на полу. Драка прекратилась, но скандал не утих. Тогда мы с Дженни включили радио. Вот и все.

– Все согласны с этой интерпретацией? – спросил Аллейн.

Ответа не последовало.

– Прошу вас принять к сведению, что все, что здесь произошло, не имеет ни малейшего отношения к вашему делу, – заявил доктор Мэйн. – Это происшествие носит сугубо личный характер и разглашению не подлежит. Думаю, все со мной согласятся.

– Безусловно, – с готовностью подхватил Пэтрик.

Раздался стук в дверь. Подоспели Фокс, Бейли и Томпсон. Аллейн попросил Фокса войти, а Бейли и Томпсона подождать за дверью.

– Инспектор Фокс вместе со мной ведет расследование.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поздоровался Фокс.

– Боюсь, мне придется спросить у вас, что конкретно дало толчок к ссоре, – продолжал Аллейн. – Какие обвинения были выдвинуты майором?

Ему никто не ответил.

– Может, вы, мисс Эмили, скажете?

– Прошу меня извинить, но я не могу, – сказала мисс Эмили. – Я… я не в состоянии вдаваться в подробности. – Она грустно посмотрела на Аллейна. – Попросите кого-нибудь другого.

Аллейн оглядел собравшихся.

– Хорошо. Тогда я расскажу вам, чем занимались мы. Мы с коллегами побывали в магазине мисс Кост и обыскали все закоулки. Мне кажется, я обязан довести до вашего сведения, что мы нашли дневник покойной. Это подробный, исчерпывающий документ, проливающий свет на многое в нашем деле. Он может служить вещественным доказательством.

Маргарет Бэрримор приглушенно вскрикнула.

– Последняя запись в этом дневнике сделана вчера вечером. Там говорится, что в ответ на какое-то оскорбление мисс Кост собирается придать огласке одно дело, о котором в этой части дневника не упоминается. Что это за дело, мне кажется, не представляет труда выяснить при внимательном изучении этого документа. Не исключено, что мисс Кост уже успела сочинить письмо в газету. Если так, мы обнаружим его в почтовом ящике.

– Нельзя, чтобы оно ушло! – воскликнул Пэтрик.

– Обычно мы не вмешиваемся в дела почтового ведомства Ее Величества.

– На этот раз, черт побери, могли бы и вмешаться, – буркнул Бэрримор.

– Чепуха! – решительно заявил доктор Мэйн.

– Уж не вам бы, сэр, это говорить, черт бы вас побрал! – окрысился майор и попытался встать на ноги.

– Сидите, – велел ему Аллейн. – Хотите, чтобы вас судили за хулиганство? Возьмите себя в руки.

– Ему лучше вообще лечь, – посоветовал доктор Мэйн.

– Лучше бы ты сам улегся футов на шесть в землю! – буркнул майор.

– Итак, продолжу излагать факты, вытекающие из дневника и наших расследований, – невозмутимо проговорил Аллейн. – Мы уже знаем, кто эта Зеленая Дама. Мисс Кост сделала для себя это открытие 30 сентября прошлого года. Она видела, как та же самая женщина повторила этот спектакль для избранной аудитории из одного зрителя. Мисс Кост догадалась, кто был этот зритель. Майор Бэрримор, пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Мисс Кост стала следить за этими двумя людьми. 17 июня нынешнего года ей удалось сделать снимок возле родника…

– Это наконец должно прекратиться, – раздался голос доктора Мэйна.

– Ради бога, прекратите, – простонал Пэтрик.

– Я бы с удовольствием, но ничего не поделаешь. Миссис Бэрримор, может, вы подождете в другой комнате? Я уверен, мисс Уильямс тоже к вам присоединится.

– Нет, нет, только не сейчас.

– Так будет лучше, Маргарет, – вмешался доктор Мэйн.

– Нет.

Наступило тягостное молчание. В окна стучал ветер. Лампочки в люстре мигали, тлели и снова вспыхивали ярким светом.

– Мисс Кост, – продолжал Аллейн, – ни с кем не делилась своей тайной. Она стала для нее своеобразной idee fixe. Из записей в ее дневнике явствует, что эта женщина затаила злобу на майора Бэрримора. Злобу покинутой женщины.

Маргарет Бэрримор впервые за весь вечер посмотрела на мужа. На ее лице застыло глубокое удивление, которое отразилось и на лицах ее сына, и доктора Мэйна.

– Я не сомневаюсь в том, что во время первого визита мисс Кост на остров между ней и майором возникли отношения такого рода, которые, несмотря на их скоротечность, вызвали у покойной в дальнейшем жажду мести.

– Это правда? – допытывался доктор Мэйн у Бэрримора.

Выпуклые и вечно изумленные глаза Бэрримора сощурились. Он молчал.

– Как я уже сказал, мисс Кост ни с кем не делилась своей тайной. Позже она переключила внимание на доктора Мэйна, но безуспешно. Это очень грустная история, и я не стану вдаваться в подробности. Скажу только, что человек, в которого она влюбилась, отверг ее ради женщины, с мужем которой у нее был когда-то непродолжительный роман. К тому же мисс Кост знала, что эта женщина – Зеленая Дама. И вот, с одной стороны, ей хочется открыть тайну Зеленой Дамы, с другой стороны, она понимает, что это открытие чревато последствиями для нее же самой. А тут еще ее предприятию грозит крах из-за того, что…

– Во всем этом есть изрядная доля моей вины, – перебила его мисс Эмили. – Продолжайте.

– Итак, мисс Кост заваливает мисс Прайд угрозами. Теперь я с уверенностью могу сказать, что она была в сговоре с Триэрнами и настраивала против мисс Прайд жителей деревни. Это сделало ее центром внимания. А тут еще этот фестиваль. Но когда мисс Кост писала свои последние строчки, то есть вчера вечером, что-то с ней случилось, что-то такое, что обнажило былую боль и ненависть и заставило написать следующее. – Аллейн достал свою записную книжку: – Он… Они оба… Они все будут страдать. Я сделаю так, что их имена появятся в газетах. Сейчас. Сегодня вечером. Я решилась. Это конец.

На гостиницу обрушился новый шквал урагана. Снова замигали лампочки.

– Мисс Кост не пишет, что послужило толчком для этого. Я же склонен думать, что этим толчком явился провал представления. Тем более что от нее не ускользнула реакция кое-кого из зрителей.

– О господи! – не удержалась Дженни.

– Но все это лишь голые рассуждения, а полицейским рассуждать не положено. Давайте по возможности вернемся к фактам. Вот некоторые из них. Мисс Кост, посетив раннюю службу, направилась к роднику, чтобы отыскать ожерелье. Оно было зажато у нее в руке, когда мы нашли труп. Мы знаем, что утром она успела побеседовать с тремя из своих знакомых: с миссис Кастерс и доктором Мэйном до службы, а с майором Бэрримором – после.

– А если я стану это отрицать? – подал голос майор.

– Вольному воля. Но я бы на вашем месте, взвесив все за и против, признался в том, что видел мисс Кост и даже говорил с ней. Майор Бэрримор, – пояснил Аллейн остальным, – уже сознался, что следил за мисс Прайд, которая утром ходила вывесить у родника свое уведомление. Как только она ушла, он сорвал листок и швырнул в грязь.

Мисс Эмили вскрикнула от удивления.

– Потом кто-то повесил его назад. – Аллейн приблизился к Бэрримору. – Хотите, я опишу, что произошло между вами и мисс Кост? В ответ на ее обвинения вы сказали ей что-то оскорбительное, и она, решив уязвить вас, раскрыла свою тайну. Вы пришли в ярость и, вернувшись домой, накинулись на жену. Мисс Кост даже могла пригрозить вам, что расскажет всей деревне о том, что когда-то было между вами. Хотите что-либо возразить?

– Не советую, – сказал Пэтрик. Он подошел к матери и обнял ее за плечи.

– Я этого не делал, – тупо качал головой Бэрримор. – Я ее не убивал.

– И вы больше ничего нам не скажете?

– Ничего.

– Ладно. Пойдем дальше. Среди бумаг покойной мы обнаружили отпечатанный на машинке список каких-то дат. Причем это был второй экземпляр. Первый куда-то исчез. В последнее время мисс Кост приобрела привычку рассылать анонимные письма. Всем известно, что аппетит приходит во время еды. Вполне вероятно, этот документ взяли для того, чтобы показать человеку, на которого он должен был произвести впечатление. Возможно, к нему приложили еще и снимок. А этот человек дал неверные показания относительно времени…

Раздался стук. Фокс распахнул дверь. Из коридора донесся знакомый голос:

– Не могу сидеть сложа руки и ждать, мистер. Я должен его увидеть.

Это был Триэрн.

Войдя в комнату, он обвел взглядом всех присутствующих и задержал его на Аллейне.

– Должен кое-что сказать вам, мистер. Больше не могу молчать. – Триэрн вытер губы тыльной стороной ладони, и его глаза заслезились на свету. – Я вот все думал… Все думал и думал… Я, мистер, тугодум, но уж коль сдвинусь, так сдвинусь. Хочу, чтоб все слышали, о чем я сейчас скажу.

– Очень хорошо. Мы вас слушаем.

– Только не шпыняйте меня, мистер. Это жуть как важно, и я так сразу, как кобель на сучку, простите за прямоту, не могу.

– Никто вас не торопит, – поморщился Аллейн и посмотрел на женщин.

– Вот и не надо. Так вот, эта ваша дама, – он кивнул в сторону мисс Эмили, – говорит вам, что, дескать, видела моего парнишку на дороге примерно без двадцати восемь. Так я говорю или не так?

– Так.

– Если не так, то пускай меня покарает господь бог. Мой пацан в это время был уже дома. Да. А еще вы сказали, что в то самое время, то есть без двадцати восемь, его якобы видел доктор. Что как раз подтверждает слова этой дамы.

– Да.

– И вы сказали… Вы сказали, что доктор в этот самый час был в своем катере.

Аллейн перевел взгляд на Мэйна.

– Подтверждаете?

– Да. Я видел Уолли с катера.

Триэрн вплотную подошел к доктору Мэйну.

– Это брехня собачья, доктор. Простите за выражение. Я видел своими глазами, как вы, доктор, в пять или десять минут девятого заводили свой проклятый катер, и, клянусь богом, вы неспроста это сбрехали.

– Мы уже обговорили этот вопрос с суперинтендантом Аллейном, – сказал Мэйн, с глубоким отвращением глядя на Триэрна. – Ваши показания ни на чем не основаны.

– Черта лысого! – Триэрн снова повернулся к Аллейну. – Вы отвалили, а я стал думать. И вспомнил, что малыш Уол подошел ко мне, когда я смотрел в окно и сказал так смирненько: «Большущий у доктора катер, правда?» Спросите у него, мистер. Он все вам скажет.

– Еще бы ему не сказать! – воскликнул доктор Мэйн. – Надеюсь, Аллейн, вы будете исходить из моих показаний.

– Если мне не изменяет память, я этого никогда не говорил, Мэйн.

– Черт побери! Аллейн! – раздраженно начал доктор, но тут же совладал с собой. – Этот человек хитер, как и все они. А его мальчишка… Да кто станет придавать значение его показаниям? Ему небось их вколотили ремнем.

– Я никогда и руки на него… – начал было Триэрн, но его перебил Аллейн:

– Я как раз собирался коснуться вопроса времени, когда меня прервали. Есть еще и другие факты, о которых мистер Триэрн даже не подозревает. Но они только подтверждают его рассказ. – Он взглянул на мисс Эмили. – Сейчас я доведу их до вашего сведения, и, надеюсь, они покажутся вам вполне убедительными. Если вы, доктор Мэйн, вспомните какие-нибудь объективные факты, говорящие в защиту вашей версии, просим сообщить их нам. Должен вас предупредить…

– Прекратите!!!

Маргарет Бэрримор, заломив руки, как тогда, в саду, направилась прямо к Аллейну. Только теперь она полностью владела собой.

– Прошу вас, мистер Аллейн, не продолжайте. Я должна вам кое-что сказать.

– Маргарет! – громко крикнул доктор.

– Нет. Даже не пытайтесь мне помешать. Иначе я расскажу обо всем мистеру Аллейну с глазу на глаз. Но я хочу, чтобы об этом знали все… Теперь не стоит скрывать! Нам больше незачем притворяться. Дай мне все сказать.

– Говорите, миссис Бэрримор.

– Это все правда. Его не могли видеть на катере в половине восьмого. Он зашел повидаться со мной. Я сперва сказала, что завтракала одна, но это не так. Со мной был он. Мисс Кост пригрозила ему, что все про нас расскажет. Сказала ему об этом возле церкви, и он пришел просить, чтобы я уехала с ним. Он хотел, чтобы до того, как все выплывет наружу, мы сами открыто порвали с прошлым. Просил, чтобы я ждала его сегодня вечером в деревне. Мы хотели уехать в Лондон, а оттуда за границу. В нашем распоряжении оставалось всего несколько минут. Мы услышали чьи-то шаги… Я попросила его дать мне подумать… немного отдышаться. И он ушел. По всей вероятности, к своему катеру.

Она подошла к Мэйну и положила руку ему на плечо.

– Теперь все это уже неважно, Боб. Мы с тобой будем вместе.

– Маргарет, дорогая моя…

Наступила долгая пауза. Фокс старательно и методично откашливался, стараясь скрыть свою не делающую чести полицейскому сентиментальность.

– Хотите что-нибудь добавить? – обратился Аллейн к Триэрну.

У того отвисла челюсть, и он, точно помешанный, уставился на миссис Бэрримор.

– Мне пора, – наконец вымолвил паромщик. – Мне нужно домой.

Он шагнул к двери, но путь ему преградил овладевший собой Фокс.

Майор Бэрримор вскочил на ноги. Его багровая физиономия превратилась в застывшую маску.

– Так, значит, это правда, – очень тихо сказал он. – Она мне сказала… Стояла и нагло ухмылялась… Обещала выставить меня всеобщим посмешищем. А когда я велел ей убираться к черту, она… Знаете, что она сделала? Она в меня плюнула. И я… я…

Его голос потонул в реве урагана, внезапно обрушившегося с моря. Мимо гостиницы с грохотом прокатился какой-то металлический предмет. Кто-то, скорее всего, Маргарет Бэрримор, громко вскрикнул, и тут же наступила кромешная тьма.

За окнами выло и ревело. Аллейна сильно ударили в плечо, и он, отлетев в сторону, наткнулся на что-то мягкое – Фокс. Он протянул руку и нащупал край двери.

– За мной! – крикнул он Фоксу и, шаря рукой по двери, ринулся во мрак коридора. Ему казалось, он слышит впереди чей-то приглушенный коврами топот. Сзади бежал верный инспектор. По стенам плясало пятно его фонаря.

– Дайте мне! – Аллейн выхватил из темноты лицо Бейли. Потом Томпсона. – Вы двое тоже за мной. Фокс, свяжитесь с Кумбом.

На улице он мгновенно оказался во власти урагана. Снова полил дождь. Аллейн едва добрался до лестницы и уцепился за железные перила. Где-то сзади сквозь пелену дождя маячили пятна фонарей Томпсона и Бейли, внизу, под ним, плясал еще один лучик света. Он старался не упускать его из виду, а вокруг гудело, ревело и грохотало.

Уже внизу Аллейн увидел того, кого преследовал, – неясная фигура темнела на фоне тускло мерцавшей витрины магазина мисс Кост. «Пендер зажег свечку или фонарь», – машинально подумал он.

Луч света упорно продвигался вперед. «Хочет добраться до мола», – догадался Аллейн. На волнах прыгали огни гостиничного катера.

Наконец последняя ступенька. У самых ног бесновались волны. От ветра на глаза наворачивались слезы.

Тот, другой, упорно продвигался вперед, но теперь их разделяло не больше тридцати футов. Огни катера были совсем рядом. Они вздрагивали, когда катер ударялся о сваи мола.

Луч фонаря, неясно маячивший впереди, вдруг стал вспышкой, больно резанувшей по глазам. Полуослепленный, Аллейн ринулся ему навстречу, не сводя глаз с человека, который, выбрав момент, когда катер подбросило на волне, прыгнул в него. Аллейн собрал все силы и тоже сиганул вниз.

Он приземлился на корму, на одну из скамеек, больно ударившись головой о другую, и долго лежал, пытаясь отдышаться. Фонарь погас, и Аллейна обступила кромешная тьма. Должно быть, в тучах образовался прорыв, потому что перед глазами мелькнула россыпь звезд. Катер здорово качнуло. Показались освещенные окна отеля. Они куда-то провалились, потом взлетели вверх. «Электричество дали», – подумал Родерик. Вдруг все померкло.

Когда он открыл глаза, его словно током пронзила мысль: «Я терял сознание». Аллейн услышал стук мотора, ухватился за скамейку и поднялся на колени. В тусклом свете, падающем из рубки, он разглядел у штурвала спину того, кого преследовал. Человек стоял, широко расставив ноги и судорожно вцепившись в рулевое колесо. Катер накрыло волной. Мелькнули освещенные окна прибрежных домов, и снова наступила тьма.

Аллейн начал ползком пробираться по трапу в сторону носа. Нестерпимо болела голова. Катер шел наперерез волнам и был уже на полпути к деревне. «Ему не удастся достичь того берега», – подумал Аллейн и постарался догадаться, где хранятся спасательные жилеты.

Знает ли тот, кто стоит за штурвалом, что он на катере не один? Да и как ему удалось отчалить?

Катер накренился и зачерпнул воды. В ладони впились чугунные ножки скамеек. Аллейн повис на них почти в вертикальном положении. Вода, точно щупальца спрута, обволакивала его тело. Палуба качнулась, задрожала и снова выпрямилась. Первое, что увидел Родерик, была спина рулевого. Что-то больно ударило в грудь. Фонарь.

Совсем рядом мелькнули прибрежные огни. Мотор кашлянул и заглох. Превозмогая боль, Аллейн поднялся на ноги и стал продвигаться к носу. Теперь он был всего в нескольких ярдах от человека за штурвалом. Катер несся в сторону мола, раскачиваясь и подпрыгивая на волнах. Левая рука, в которой был зажат фонарь, стукнулась о спинку сиденья, и вспыхнувший луч света выхватил из темноту фигуру рулевого. Он обернулся.

Какую-то долю секунды Аллейн с Мэйном в упор смотрели друг на друга. Мэйн метнулся к борту. Катер взлетел вверх и, провалившись в бездну, зарылся носом в волны. Аллейна окатил поток соленой воды. Потом блеснули береговые огни и на их фоне вырисовалась гигантская темная фигура, балансирующая на самом краю.

Катер с силой швырнуло о мол. Последнее, что слышал Аллейн, был чей-то пронзительный вопль.

2

Он бесконечно спускался по каким-то ступенькам. Крутые, почти отвесные… Ему непременно нужно было их одолеть. Ступеньки обрывались, и он проваливался в бездну, пронизанную лучами-шпагами. И снова ступеньки, ступеньки…

Когда Аллейн пришел в себя, рядом была Трой. Ее ладонь лежала на его щеке.

– Ты здесь, – с трудом разжав губы, сказал он.

– Привет! – улыбнулась Трой и поцеловала его в лоб. Стена сзади нее была вся в солнечных бликах и казалась ему такой знакомой. Ему захотелось еще сильней ощутить тепло ее ладони, и Аллейн повернул голову. Виски пронзила острая боль.

– Не двигайся, – предупредила Трой. – Тебе здорово досталось.

– Знаю.

– У тебя было сотрясение мозга.

– Когда?

– Примерно тридцать четыре часа назад.

– Это дом Кумба.

– Верно, но тебе нельзя разговаривать.

– Безобразие, – пробормотал он и забылся сном.

Трой тихонько убрала ладонь с его заросшей щетиной щеки и вышла из комнаты. В гостиной сидели Кумб, Кертис и Фокс.

– Он проснулся, – сказала Трой Кертису. – Всего на минуту.

– Что-нибудь сказал?

– Да. Он… – У нее дрогнул голос. – Родерик пошел на поправку?..

– Ну конечно же. Пойду взгляну на него.

…Утро стояло чудесное. Вода в проливе отливала лазурью. Насыпь обнажилась, и по ней брели трое: старуха и юноша с девушкой.

– Все нормально, – сказал сэр Джеймс, наклонившись над Аллейном.

– Где Трой?

– Я здесь, дорогой.

– Как хорошо. Что со мной случилось?

– Тебя смыло за борт. Кумбу и двум его людям удалось вытащить тебя из воды.

– Кумбу?

– Фокс позвонил ему из отеля сразу же, как только ты кинулся в эту дикую погоню. Они были на молу.

– Понятно. Значит, это они вопили.

– Тебе лучше помолчать, Рори. Все в порядке. Впереди у тебя бездна времени…

– Кертис, позови Фокса.

– Хорошо, только всего на одну минуту.

Трой привела Фокса.

– Вы нашли его?

– Да. Вчера вечером. Во время отлива, – ответил Фокс.

– Где?

– Примерно в четырех милях отсюда.

– Он сделал это умышленно, Фокс.

– Я так и понял. Кумб сказал мне.

– Ну, хватит вам, – перебил Кертис.

– Подожди. Фокс, при нем что-нибудь нашли? Нашли, я спрашиваю?

– Ладно уж, скажите ему, – уступил Кертис.

– Да, мистер Аллейн, нашли. Оно, можно сказать, превратилось в какое-то мыло, но понять можно. Первый экземпляр того самого списка и фотография.

– Ага. Значит, она отдала это ему. Я так и думал.

Он вздохнул и закрыл глаза.

– Вот и хорошо, – сказал Кертис. – Поспи еще.

3

– Моя сестра, Фанни Уинтерботтом, – говорила два дня спустя мисс Эмили, – однажды со свойственной ей экстравагантностью заметила, что, где бы я ни появлялась, я везде поднимаю такой же шум, как дебоширящий дервиш. Конечно, ей дороже всего была забавная аллитерация, и она плевать хотела на смысл. Но будь Фанни жива, она бы непременно почувствовала правоту своего замечания. Я такого натворила в Порткарроу…

– Моя дорогая мисс Эмили, не кажется ли вам, что в данном случае вы сами впадаете в присущую миссис Уинтерботтом слабость к преувеличениям. Смерть мисс Кост никак не связана с вашим решением восстановить порядок в этих местах.

– Связана, – настаивала мисс Эмили, хлопая затянутой в перчатку ручонкой по деревянному сиденью стула. – Давайте рассуждать логически. Если бы я не упорствовала в своем, ее нервная система не расшаталась бы до такого состояния и она вела бы себя иначе.

– Откуда вам знать? – удивился Аллейн. – Толчком могло послужить что угодно. При ней была ее тайна. А если имеешь при себе взрывчатое вещество, одно это уже чревато опасностью. Если бы вы, мисс Эмили, не приехали на остров, Бэрримор с Мэйном все равно смеялись бы над ней во время праздника.

– Тогда бы их смех ее не так больно задел. – Мисс Эмили пристально посмотрела на Аллейна. – Я вас утомляю. Мне пора. Меня ждут в машине эти добрые дети. Просто я зашла сказать вам au revoir, мой дорогой Родерик.

– Вы меня вовсе не утомляете, а ваш эскорт подождет. Они наверняка даже очень рады этой задержке. Так не пойдет, мисс Эмили. Ведь я вижу – вас снедает любопытство.

– Не любопытство, а вполне естественное отвращение ко всякого рода неясностям и оксюморонам.

– Понимаю как нельзя лучше, – поспешил признаться Аллейн.

– Когда вы впервые заподозрили доктора Мэйна? – спросила старушка.

– Когда вы сказали мне, что не видели никого, кроме Уолли.

– А я должна была узреть доктора Мэйна?

– Вы бы обязательно узрели, как он уплывал. А тут еще Триэрн заявил, что видел, как примерно в пять минут девятого Мэйн отчаливал на своем катере. Зачем доктор солгал? И что он делал в эти полчаса?

– Вы не поверили рассказу бедной мадам Бэрримор?

– Ни на секунду. Если бы Мэйн был у нее, она сказала бы мне об этом во время нашего первого разговора. Разве вы не заметили, какой у него был изумленный вид, когда она вмешалась? А та не дала ему слова вымолвить. Нет, я ей не поверил, и, думаю, он это понял.

– Поэтому и пытался ретироваться?

– Очевидно, и поэтому тоже. Вероятно, почувствовал, что не может принять от нее этот щедрый подарок. Его, так сказать, осенило прозрение. А вдруг мы ей поверим, и тогда они смогут вместе куда-то уехать. В таком случае Мэйн до конца дней своих будет прикован к этой женщине самым страшным из всех обязательств.

– Да, мне кажется, он был гордый человек. Вы правы. Но продолжайте, бога ради.

– Мэйн говорил с мисс Кост возле церкви. Она сказала миссис Кастерс, что после службы собирается пойти к роднику и взять это ожерелье. Завидев Мэйна, она устремилась к нему, а миссис Кастерс вошла в храм. Мы не знаем, что произошло между ними. Думаю, мисс Кост снова и снова молила его о любви и в который раз получила отставку. У нее в сумке был этот отвратительный снимок и список дат свиданий. Она предъявила ему все это и даже могла сказать, что собирается отправить письмо в газету.

– И она…

– Да. Мы обнаружили его в почтовом ящике. Итак, он знал, что она будет возле родника. Я думаю, моя руки на кухне у Трэтевеев, он выглядывал в окно. Скорей всего, видел Уолли и, быть может, вас. Видел, как Бэрримор сорвал ваше уведомление и ушел. Выйдя от Трэтевеев, он направился к роднику и вошел за ограждение. Разумеется, у него были при себе жетоны. Он спрятался за валуном и стал поджидать мисс Кост. Он знал, что вокруг полно обломков породы – ему прекрасно была знакома эта местность.

– О, да.

– Когда все было кончено, он уничтожил свои следы плоским камнем, а позже, прибыв на место преступления, слазил туда и прошелся поверху, обезвредив таким образом предыдущие следы, если они вдруг остались. В восемь десять Мэйн вернулся домой на своем катере и стал ждать, когда его вызовут обследовать труп.

– Я тоже начинаю чувствовать себя трупом, когда вспоминаю, что он и меня осматривал. Холодный расчетливый человек. А ведь я ему симпатизировала.

– Я тоже, – признался Аллейн. – Естественно, его целью было заставить нас поверить в то, что мисс Кост убили, приняв за другую, но он был слишком умен, чтобы самому навязывать нам эту версию. Он рассчитывал, что во всем обвинят Уолли и, признав недееспособным, поместят в соответствующее заведение, что, как он справедливо заметил, могло бы оказаться для мальчика к лучшему.

– Я позабочусь об этом отроке, – изрекла мисс Эмили. – Ведь существуют специальные школы. – Она с любопытством посмотрела на Аллейна. – А что бы вы делали, если бы не погас свет или если бы вы не смогли его догнать?

– Ну что же, последовала бы обычная процедура. Мы бы попросили его зайти в кабинет к Кумбу и дать показания. Сомневаюсь, смогли бы мы возбудить против него дело. Поскольку версия о виновности Уолли отпадала, думаю, Мэйн не позволил бы, чтобы по обвинению в убийстве арестовали Бэрримора или кого-то еще. Но я рад, что все случилось именно так. Провидение наказало его и без помощи полиции…

4

Пэтрик и Дженни сидели в машине возле самой воды. Багаж мисс Эмили и их чемоданы уже лежали в лодке. Мисс Эмили собиралась пожить несколько дней в отеле «Мэйнор-парк» и пригласила молодых людей погостить. Пэтрик собирался побыть с матерью, но та настояла, чтобы он непременно ехал.

– Я вдруг почувствовал себя таким неполноценным, – признался Пэтрик Дженни. – Словно я предал ее на каком-то этапе. А ведь мне казалось, мы хорошо друг друга понимаем… Я ведь так люблю свою мать!

– И она тебя боготворит, – сказала Дженни. – Просто, я думаю, ей хочется побыть одной, пока… пока не пройдет это страшное потрясение.

– Одной? С этим человеком?

– Но ведь он ведет себя совсем неплохо, Пэтрик. Как ты считаешь?

– Да. Странно, но он просто превратился в овечку. – Пэтрик вдруг задумчиво посмотрел на Дженни. – Я ведь знал насчет Боба Мэйна. Но мне была так противна вся эта история. Почему бы это?

– Мне кажется, тут все дело в том, что мы не в состоянии осознать, что наши родители тоже имеют право на любовь. И в этом наша ошибка. Я бы даже сказала – нетерпимость молодости.

– Ты прямо философ, – засмеялся Пэтрик, – но, может, ты и права… Но у нас есть такое право. Я, например, тебя очень люблю. Как ты думаешь, мы могли бы пожениться?

– Такой исход наиболее вероятен…

После долгого молчания Дженни сказала:

– А мисс Эмили не спешит. Может, зайдем в дом и попрощаемся с Аллейном?

– Ну, если ты хочешь… – ревниво пробурчал будущий адвокат.

Они шли вдоль самой кромки воды, держась за руки. На крылечке одного из домов сидел мальчик и от нечего делать швырял в воду камешки. Это был Уолли.

Завидев их, он обернулся и вытянул руки.

– Смотрите, а бородавок-то нету! – крикнул он.