Онлайн чтение книги Исторические записки
ГЛАВА ШЕСТАЯ

ЦИНЬ ШИ-ХУАН БЭНЬ ЦЗИ — ОСНОВНЫЕ ЗАПИСИ {О ДЕЯНИЯХ] ПЕРВОГО ИМПЕРАТОРА ЦИНЬ [1]Данная глава — один из немногих сохранившихся источников о кратковременном правлении династии Цинь. Сыма Цянь использовал устные предания, летописи дома Цинь — Цинь-цзи, сочинения своих предшественников, в частности труд Цзя И (201–168) Го Цинь лунь (“Об ошибках дома Цинь”), эпиграфические памятники (каменные стелы Цинь Ши-хуана) и данные, полученные историком после осмотра сохранившихся сооружений и памятников той эпохи (дворца Эпан-гун, могилы Ши-хуана, Великой стены и др.). Термин хуанди — “император” встречается в Шан шу в главе Люй-син (ШСЦ, т. 4, Шан шу чжэн-и, кн. 2, стр. 710). Об эволюции термина ди см. прим, к главе 2-й 1-го тома. Слово хуан состоит из элементов цзы *** — “начальный” и ван *** — “правитель” (тот, кто соединяет триаду — небо, землю и человека; в древнем начертании ***). См . Шовэнь и Виже (L. Wieger, Rudiments , v. II, p. 1, Caracteres, 1900, стр. 260). Традиционно считается, что в этом слове объединены два компонента: ди , идущее от пяти легендарных императоров, и хуан, идущее от трех владык — сань хуан.

Первый император Цинь Ши-хуанди был сыном циньского Чжуан-сян-вана. Чжуан-сян-ван, в бытность его циньским заложником в Чжао [2] Чжи-цзы *** — княжич-заложник. В период Чжоу правители княжеств для закрепления соглашений о союзе или для заверения более сильных соседей в своей верности и дружбе нередко посылали к ним в качестве заложников своих сыновей. В Цзо чжуань впервые упоминается об обмене княжичами-заложниками между Чжоу и Чжэн на 3-м году Инь-гуна, т. е. в 721 г. до н. э. (ШСЦ, т. 27, Чунь-цю Цзо чжуань чжэн-и, кн. 1, стр. 124). Метод заложничества сохранялся на протяжении многих веков вплоть до объединения Китая., увидел наложницу Люй Бу-вэя. Она ему приглянулась, и он взял ее в жены. Она родила Ши-хуана. Поскольку Ши-хуан родился в Ханьдане в первой луне на сорок восьмом году правления циньского Чжао[-сян]-вана (259 г.), при рождении его назвали Чжэн (“первый”), относя к роду Чжао [3]Будущего Ши-хуана именовали инским [по фамилии предка дома Цинь], чжаоским (так как Му-ван когда-то пожаловал Цзао-фу город или поселение Чжаочэн) и люйским Чжэном (намекая на отцовство Люй Бу-вэя, наложница которого стала женой Чжуан Сян-вана). В биографии Люй Бу-вэя прямо говорится о том, что его наложница стала женой циньского княжича, будучи беременной, и, следовательно, отцом Ши-хуана был Люй Бу-вэй (ШЦ, V, гл. 85, стр. 2508). Но таких версий не дают ни Чжаньго цэ, ни 6 гл. Ши цзи, и, как справедливо, на наш взгляд, отмечал Дерк Бодде, “история рождения Первого императора, вероятно, остроумная выдумка какого-то ханьского конфуцианца, который использовал ее для того, чтобы опорочить Ши-хуана, представив его незаконным сыном хитрого, бессовестного и необразованного торговца и матери, которая была немногим лучше проститутки…”; и таким образом, это не текст Сыма Цяня (D. Bodde, Statesman, Patriot and General in Ancient China , New Haven, 1950, стр. 18). Первоначально имя будущего императора писалось *** — чжэн, так как он родился в первой луне. Затем по созвучию стали писать знаки с иным смыслом: *** — “править” или *** — “карать”. Произошла обычная фонетическая подмена, но с определенным политическим подтекстом. Б. Карлгрен показывает, что все три знака: *** в древнекитайском языке имели одинаковое чтение t’siang (B. Karlgren, Analitic Dictionary of Chinese and Sino-Japanese , Paris, 1923, стр. 340). На это указывал и Чэнь Юань (1880–1971). (Ши хуй цзюй-ли — “Примеры табуировааных имен в исторических сочинениях”, Пекин, 1958, стр. 8).. Ему исполнилось тринадцать лет, когда умер Чжуан-сян-ван, и Чжэн стал у власти, сделавшись правителем Цинь [4]О смерти Чжуан-сян-вана в тексте говорится неуважительно — сы *** как о простолюдине. Это, вероятно, более поздняя подмена или ошибка. Должен был стоять иероглиф *** хун — “почил”. Так написано, например, в 85 гл. (ШЦ, V, стр. 2509)..

К этому времени земли Цинь уже включали [области] Ба, Шу и Ханьчжун; [на юге] они простирались за Юань и включали Ин, где была учреждена область Наньцзюнь; на севере [Цинь] овладело областью Шанцзюнь и землями к востоку от нее, включая области Хэдун, Тайюань и Шандан; на востоке циньские земли тянулись до Инъяна. Уничтожив оба дома Чжоу, [Цинь] учредило [на их землях] область Саньчуань [5]Упоминающиеся здесь области и отдельные пункты встречались ранее: Ба — гл. 5, прим. 132; Юань — гл. 5, прим. 52; Ин — гл. 5, прим. 105; Шу — гл. 5, прим. 168; Ханьчжун — гл. 5, прим. 132; Нанцзюнь — гл. 5, прим. 223; Шанцзюнь — гл. 5, прим. 1131; Хэдун — гл. 5, прим. 199; Саньчуань — гл. 5, прим. 180. Инъян не принадлежал ранее княжеству Хань. Он находился в одноименном совр. уезде пров. Хэнань. Область Шандан — юго-восточные горные районы совр. пров. Шаньси. Западные пределы Цинъ в тексте не отмечены, так как разграничения с сюнну и другими племенами, естественно, не существовали и границы были весьма подвижными..

[В это время] Люй Бу-вэй был поставлен первым советником и пожалован ста тысячами дворов и титулом Вэньсинь-хоу. [Он] привлек [в Цинь] пришельцев из других княжеств и странствующих ученых, думая с их помощью объединить все земли Поднебесной. Ли Сы был его секретарем- шэжэнем [6] Шэжэнь *** — в чжоуский период чиновник во дворце, ведавший главным образом распределением и расходом зерна (см. ШСЦ, т. 12, Чжоу-ли чжу-шу, гл. 16, стр. 596–597). В период Цинь и позднее шэжэнь — чиновник двора с разными функциями, слово шэжэнь входило в сложные названия ряда титулов (см. Цинь хуй-яо дин-бу, Шанхай, 1959, стр. 468). Однако, судя по многим фактам периодов Чжаньго, Цинь и начала Хань, крупные сановники и князья также заводили шэжэней, которые выполняли обязанности секретарей (типа мэнькэ). Эту должность у Люй Бу-вэя какое-то время исполнял Ли Сы (см. его биографию: ШЦ, V, гл. 87, стр. 2540)..Мэн Ао, Ван Ци и Бяо-гун были [54] военачальниками. Ван был малолетним, [поэтому] в начале его правления дела государства поручили высшим сановникам.

На первом году правления циньского вана (246 г.) в Цзиньяне произошло восстание, военачальник Мэн Ао напал [на Цзиньян] и усмирил его [7]Цзиньян находился в совр. районе Тайюани пров. Шаньси (в преданиях связан с именем якобы жившего здесь императора Яо)..

На втором году (245 г.) Бяо-гун во главе войск напал на Цюань и убил там тридцать тысяч человек [8]Цюань — в период Чжаньго принадлежал княжеству Вэй, находился в совр. уезде Юаньян пров. Хэнань, севернее Хуанхэ (гл. 5, прим. 228). Поскольку еще в 273 г. до н. э. при Чжао-сян-ване это место было занято циньцами, Лян Юй-шэн предполагает, что иероглиф Цюань поставлен ошибочно (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 2). Такигава отметил, что в некоторых ксилографах поставлен другой знак — цюань *** (ХЧКЧ, т. II, гл. 6, стр. 4), но этот пункт далеко на юге, в районе Ичана. Сомнение Лян Юй-шэна не очень убедительно, так как за четверть века этот пункт мог быть вновь утрачен Цинь..

На третьем году правления циньского вана (244 г.) Мэн Ао напал на княжество Хань и занял тринадцать городов [9]В “Хронологических таблицах” упомянуто лишь 12 занятых городов (см. Ши цзи, Южносунское издание, Хуан-шань-фу, гл. 15, стр. 33). Сыма Гуан тоже приводит эту цифру (ЦЧТЦ, т. I, гл. 6, стр. 205).. Умер Ван Ци. В десятой луне военачальник Мэн ао напал на города Чан и Югуй, принадлежавшие дому Вэй [10]Чан и Югуй — поселения в Вэй, точное местоположение которых установить затруднительно.. Из-за плохого урожая был большой голод.

На четвертом году (243 г.) заняли Чан и Югуй и в третьей луне войска отозвали. Заложник дома Цинь возвратился из Чжао, а наследник дома Чжао выехал [из Цинь] и возвратился в свое княжество. В десятой [седьмой] луне, в день гэн-инь, с востока прилетела саранча, заполнившая все небо [11]В тексте главы назван 10-й месяц. В 15 гл. “Погодные таблицы шести княжеств” указан 7-й месяц, то же самое в Цзы чжи тун-цзянь (т. I, стр. 210). Комментатор XIX в. Хуан Ши-сань (на которого ссылается Такигава), видимо, справедливо замечает, что саранча появляется не в 10-й (осенью), а в 7-й луне (ХЧКЧ, т. II, стр. 418). Следовательно, в 6 гл. — описка.. В Поднебесной возник мор. Тот из байсинов, кто вносил [в казну] тысячу дань зерна, жаловался одной степенью знатности [12] Дань ***, по расчетам Э. Шаванна (МИС, т. 2, стр. 103), составлял приблизительно 27  кг. Л. С. Переломов, использовав данные У Чэн-ло, получил цифру почти в 30  кг (“Империя Цинь”, стр. 147). Следовательно, для получения одного ранга знатности нужно было сдать казне в помощь голодающим до 30  т зерна. Ясно, что это могли сделать лишь самые богатые и сильные дома (землевладельцев и рабовладельцев)..

На пятом году правления циньского вана (242 г.) военачальник [Мэн] ао напал на Вэй, где усмирил Суаньцзао, Янь, Сюй, Чанпин, Юнцю и Шаньян, захватив двадцать городов. Впервые учредили область Дунцзюнь [13]В 78 гл. Ши цзи занятие циньцами городов Янь, Суаньцзао и Сюй отнесено ко времени Чжао-сян-вана (ШЦ, т. V, стр. 2388). По-видимому, это был один из временных захватов. Здесь же описано более прочное закрепление этих территорий на широком фронте до 200  км с севера на юг. Янь находился в совр. уезде Цзисянь пров. Хэнань. Суаньцзао — в совр. уезде Яньцзинь пров. Хэнань, в этом же уезде находился и Сюй (все севернее Кайфына). Чанпин находился в совр. уезде Сихуа пров. Хэнань. Юнцю — в совр. уезде Цисянь в пров. Хэвань, Шаньян — в совр. уезде Сюу пров. Хэнань. Область Дунцзюнь (Восточная область), таким образом, была создана в основном на бывших землях Вэй. Точные границы ее определить трудно, но примерно она включала северную часть совр. пров. Хэнань, южную часть совр. пров. Хэбэй и небольшие районы западной части пров. Шаньдун. Центр ее располагался в районе хэнаньского Пуяна. Зимой гремел гром.

На шестом году (241 г.) княжества Хань, Вэй, Чжао, Вэй и Чу совместно напали на Цинь и заняли Шоулин [14]По поводу данной ситуации есть ряд сомнений. Прежде всего не ясен окончательно состав антициньской коалиции. В 43 гл. говорится, что в коалицию входили Чжао, Чу, Вэй, Янь, т. е. княжества, безуспешно атаковавшие циньский Цзуй; о Шоулине там не упоминается (ШЦ, т. IV, стр. 1831). В Цзы чжи тун-цзянь дополнительно названы княжества Хань и другое Вэй и сообщается о взятии Шоулина (ЦЧТЦ, т. I, гл. 6, стр.211). Цинский ученый Чжай Хао считает, что из-за своей слабости Вэй не могло идти на риск конфликта с Цинь, поэтому верен вариант с упоминанием Янь (ХЧКЧ, стр. 419). По-видимому, состав коалиции сформировался не сразу и среди ее участников были колебания. Местонахождение Шоулина трудно точно определить. Географический словарь относит его к совр. уезду Дунпин в Шаньдуне, однако это настолько далеко к востоку и северу, что не может быть принято. Современный комментарий к книге У Чэн-цюаня относит Шоулин к совр. уезду Чжэндин пров. Хэбэй (севернее Шицзячжуана), что тоже далеко от места событий. Мы склонны принять отождествление Шаванна, который помещает Шоулин между Ияном в Хэнани и Синьчэном близ Лояна, что ближе к пути движения армий союзников (МИС, т. 2, стр. 104) и недалеко от горного прохода Ханьгугуань.. Когда Цинь выслало против них свою армию, пять княжеств отозвали войска. Захватывая земли Вэй, [циньская армия] оказывала давление на область Дунцзюнь, ее правитель Цзюэ с чадами и домочадцами переселился в Еван, чтобы, укрывшись за горами, защищать вэйский Хэнэй [15]Вэйский (ранее цзиньский) Хэнэй — район севернее Хуанхэ. Еван находился в совр. уезде Циньян пров. Хэнань вблизи горных районов Шаньси. Упоминание имени Цзюэ рассматривается здесь как ошибка. В Вэй в то время правил Юань, и только с 229 г. к власти пришел Цзюэ (см. ШЦ, т. II, гл. 15, стр. 755; т. IV, гл. 37, стр. 1604)..

На седьмом году (240 г.) комета показалась сначала на востоке, затем ее видели на севере, а в пятой луне — на западе [16]Чжан Шоу-цзэ приводит заимствованные им из книги Сяо цзин нэй цзи представления древних, связанных с появлением комет. Там говорилось: “Если комета появляется в районе Большой Медведицы, то будет большая война; если комета вблизи трех звезд ручки Большой Медведицы, то подданные навредят правителю, если комета появится в середине неба, то правитель нанесет вред подданным, если она появится в созвездии Плеяды, то владетельные князья поднимут мятеж, если же комета пройдет сбоку от солнца, то сын убьет отца” (ХЧКЧ, т. II, стр. 419–420). Появление комет, как видим, использовалось магами и астрологами для всякого рода пророчеств.. Военачальник [Мэн] ао умер во время наступления на Лун, Гу и Цинду, тогда его войска вернули. [На обратном пути войска] атаковали Цзи [17]Лун — местность в княжестве Лу, уезд Тайань совр. пров. Шаньдун. Гу относится к совр. уезду Тансянь (или Ванду) пров. Хэбэй. Цзи находился в совр. уезде Цзисянь пров. Хэнань (южнее Аньяна). Цзи уже однажды был занят циньцами (см. гл. 5), теперь, видимо, вновь понадобилось отбирать его у Вэй.. Комета вновь [55] показалась на западе. Через шестнадцать дней умерла Ся-тайхоу [18]Слова ши-лю жи *** — “шестнадцать дней” мы в согласии с Шаванном понимаем как срок, прошедший со дня появления кометы. В переводе Отаке это выглядит как дата (ГГС, т. I, стр. 108), с чем согласиться нельзя, так как дни месяца еще обозначались циклическими знаками. Ся-тайхоу, или Ся-цзи, была матерью Чжуан-сян-вана. Слово сы — “умерла” здесь не по рангу, вероятно, стояло хун — “почила” (как в 15 гл.), но верхняя часть иероглифа пропала..

На восьмом году (239 г.) младший брат вана Чэн Цзяо, носивший титул Чанъань-цзюня, ведя войска, напал на княжество Чжао, а затем поднял восстание и был убит в Туньлю. Всех командиров его [отряда] казнили, а жителей Туньлю переселили в Линьтао. [После того как] военачальник [Чэн Цзяо] погиб у стен города, надругались над телами солдат из Туньлю и Пугу, принимавших участие в восстании [19]Туньлю — пункт в одноименном совр. уезде пров. Шаньси. Линь-тао — отдаленная местность в совр. уезде Миньсянь на юге пров. Ганьсу. Последняя часть абзаца трудна для понимания, что привело к разным ее толкованиям. Мы в согласии с комментариями Сюй Гуана (352–425), Гао Ю (III в.) и других считаем, что би выступает в своем основном значении “стена”, а Пугу означает название местности близ Туньлю. Отсюда наш перевод: “[После того как] военачальник [Чэн Цзяо] погиб у стен города, надругались над телами солдат из Туньлю и Пугу, участвовавших в восстании”. Уязвимым местом этой трактовки является то, что слово цзян-цзюнь — “военачальник” — не сопровождается, как обычно, фамилией; и то, что местность Пугу (или, по Чжан Шоу-цзе, два селения — Пу и Гу) не фигурировала прежде как место восстания. Комментаторы более поздних эпох (Цянь Да-синь и др.), мнения которых приводят Лян Юй-шэн и Такигава, считают, что Би *** и Пу Гао (Гу) — имена людей. Би — военачальник, руководивший войсками в другом месте. Когда он был убит, его солдаты тоже восстали (в Пугао), и их трупы были опозорены. Цинский комментатор Го Сун-тао (1819–1891) присоединяется к такому объяснению, но полагает, что опозорен был труп одного Би (Ши цзи чжа-цзи, Шанхай, 1957, стр. 39). Чэнь Чжао-лунь (XVIII в.) находит во фразе ошибки и сокращения и предлагает ряд перестановок (ЛЮШ, кн. 3, стр. 3–4). Очевидно, что данное место подверглось каким-то изменениям, и дошедший до нас текст неполон.. [В это время] рыба в Хуанхэ в большом числе ушла в верховья, и [люди] на легких тележках и сильных лошадях устремились на восток в поисках пищи [20]Эпизод с уходом рыбы в верховья, по-видимому, введен в качестве одного из предзнаменований предстоящих волнений народа и выступлений против правителя (рыба — символ простого народа). Так, во всяком случае, трактуется это событие в 27 гл. Хань шу (ЭШУШ, т. I, стр. 412). У Сыма Цяня эпизод сопровождается упоминанием деталей поисков населением источников питания, что связано с какими-то бедствиями, скорее всего с наводнением, и лишено мистики..

Лао Аю пожаловали титул Чансинь-хоу, одарили землями в Шаньяне и повелели поселиться там [21]Шаньян (см. прим. 13) — местность на севере Хэнани в совр. уезде Сюу у южных границ хребта Тайханшань.. Дворцы и дома, повозки и лошади, платья и одежды, сады и парки, выезды и охоты — все [при дворе] устраивалось по прихоти Лао Ая. Не было ни одного большого или малого дела, которое решалось бы без Лао Ая. Кроме того, область Тайюань, находившаяся к западу от Хуанхэ, была переименована в Айго [владение Ая] [22]Конфуцианские историки начиная с эпохи Хань описывают Лао Ая в самом неприглядном свете, считая, что Люй Бу-вэй постарался сделать его очередным любовником императрицы, с тем чтобы влиять на нее и юного еще Цинь Ши-хуана (об этом см. также прим. 3). В данной главе Сыма Цянь характеризует его сдержанно, скорее как одного из заговорщиков при дворе. Традиция сделала имя Лао Ая нарицательным, как символ распутства..

На девятом году (238 г.) появилась комета, хвост которой временами тянулся через все небо. [Цинь] напало на вэйские города Юань и Пуян [23]Юань — в совр. уезде Юаньцюй пров. Шаньси (см. гл. 5, пр. 203); Пуян — совр. уезд Юнцзи пров. Шаньси. В 15 и 44 главах отмечено нападение на три города, добавлен еще Янь (ШЦ, т. II, стр. 752; т. IV, стр. 1863). Лян Юй-шэн, сопоставляя разные данные, приходит к выводу, что был атакован и захвачен лишь Пуян, упоминание же Юаня и Яня, по его мнению, ошибочно (ЛЮШ, кн. 3, стр. 4).. В четвертой луне государь остановился в Юн [24]Юн, или Юнчэн, находился в совр. уезде Фэнсян пров. Шэньси (см. гл. 5, прим. 45) примерно в 100  км к западу от Сяньяна.. В день цзи-ю по случаю своего совершеннолетия государь совершил обряд надевания головного убора и пояса с мечом [25]Согласно чжоуским установлениям сыновья Сына Неба и владетельных князей в 19- и 20-летнем возрасте совершали обряд надевания специального головного убора по случаю совершеннолетия (см. Сюнь-цзы цзи-цзе, гл. 19 — “Общие основания” — ЧЦЦЧ, т. II, стр. 336, а также Ли цзи ). Циньский Чжэн исполнил этот обряд позднее — в возрасте 22 лет, как и его предки..

[Лао] Ай, носивший титул Чансинь-хоу, задумал поднять мятеж, но [об этом] стало известно. [Тогда он] подделал печати государя и вдовствующей государыни и, используя [эти печати], стал собирать местные войска, воинов дворцовой стражи, конников из правительственных войск, вождей жунов и ди [с воинами], а также дворцовых служителей, намереваясь напасть на дворец Циняньгун и поднять мятеж [26] Си *** — “печать”. В Чжоу си — общее название печатей князей и знати. С Цинь этот термин употреблялся лишь для царской печати, которая изготовлялась из белого нефрита, а ручка делалась в виде тигра или дракона. На таких печатях имелись надписи с благопожеланиями (см. собрание надписей на ханьских печатях: Ло Фу-и, Хань ин вэнь-цзы чжэн, Шанхай, 1930, 8 томов). Циняньгун — “Дворец моления об урожае” — построен циньским Хуй-гуном в начале IV в. до н. э., при Сяо-гуне назывался также Тоцюаньгун. Находился к западу от Сяньяна в совр. уезде Фэнсян..

Узнав об этом, ван приказал своему первому советнику Чанпин-цзюню и Чанвэнь-цзюню двинуть против [Лао] Ая войска [27] Сянго, как и чэнсян, был одним из ближайших советников или помощников правителя. В Цинь, как нам удалось проследить, должность чэнсяна была введена на втором году Дао-у-вана (309 г. до н. э.), должность сянго (или сянбана ) появилась на 32-м году Чжао-вана (283 г. до н. э.). Чэнсяны и сянго (сянбаны) в период Чжаньго имелись и в других княжествах (см. Цинь хуй-яо дин-бу, стр. 200). Цинь Ши-хуанди назначил первым советником Люй Бу-вэя; он, по нашему мнению, и упоминается здесь как сянго (или сянбан ). Чанпин-цзюнь — чуский княжич; личность Чанвэнь-цзюня неясна, так как имя это больше не встречается. Эти трое и возглавили расправу над Лао Аем. Должность сянбана *** соответствовала чэнсяну, но в ханьское время бон был заменен на го из-за табу на первый знак, входивший в имя основателя династии Лю Бана. Вполне возможно, что до Хань были лишь чэнсян и сянбан, но Сыма Цянь был вынужден употребить более позднее титулование сянго в связи с табуированием. В этом убеждает тот факт, что при раскопках было найдено копье Люй Бу-вэя с надписью, где он иазван еще сянбаном (см. Ван Го-вэй, Гуаньтан цзи-линь. Пекин, 1959, т. 3, стр. 914 — “Послесловие к печати сюннуского сянбана”).. Бой произошел под Сяньяном. Было перебито несколько сот восставших. Все [военачальники, участвовавшие [56] вбитве], были повышены в звании, и даже евнухи — участники боя — также получили повышение на одну степень. [Лао] Ай и его сообщники, потерпев поражение, бежали. Затем по стране объявили указ: тот, кто схватит Лао Ая живым, получит награду в сотню десятков тысяч, а тот, кто убьет его, получит награду в полсотни десятков тысяч денег. В конце концов схватили [Лао] Ая и всех его сообщников, начальника дворцовой стражи Цзе, начальника столичного округа Сы, начальника дворцовой охоты Цзе, чжундафулина Ци и других; двадцать человек казнили, их головы выставили на шестах, тела в назидание другим разорвали колесницами, а роды их истребили. Что касается дворцовых служителей, то менее виновных из них заставили носить дрова вхрам предков [28] Вэйвэй *** — начальник дворцовой стражи. При Хань этим термином обозначалось ведомство — приказ охранной стражи, ведавший охраной внешних ворот императорских дворцов в отличие от ланчжунлина *** — приказа по охране внутренних ворот и покоев дворца. Нэйши *** — начальник столичного округа при Цинь и в начале Хань, включавшего столицу и окружающие районы в центральной части совр. пров. Шэньси (при Хань в 135 г. до н. э. столичный округ разделили на две части и ввели двух начальников: цзо-нэйши и ю-нэйши). Цзо-и ***— должность чиновника в империи Цинь (в Хань назывался цы фэй ***, подчинявшегося налоговому ведомству шаофу. Функции его описываются противоречиво: по Янь Ши-гу, цзо-и ведал мастерами, изготовлявшими предметы кладбищенской службы; по мнению Ван Сянь-цяня он ведал стрельбами из лука (ХШБЧ, т. II, гл. 19, ч. 1, стр. 1118–1119). Нами выбран второй вариант, так как в Цинь хуй-яо дин-бу тоже указано, что цзо-и был ответственным за стрельбы (стр.502). Чжун-дафулин ***— в Хань шу назван ханьским чином, введенным императором Цзин-ди вместо взйвэя — начальника дворцовой стражи (ХШБЧ, т. II, гл. 19, ч. 1, стр. 1112). Однако в нашем тексте он назван рядом с взйвэем. Прав, видимо, Ван Сянь-цянь, считающий, что должность чжун-дафулина существовала уже в Цинь и имела сходные с вэйвэем функции. Шаванн включил в число уничтоженных заговорщиков также и шэжэней — служителей в домах восставших (leurs clients), тот же смысл и в пунктуации Чэнь Эр-дуна в “Избранном из “Исторических записок” с комментариями” (Ши цзи сюань чжу, Пекин, 1957, стр. 2). Такой вариант вполне возможен по тем временам; хотя число казненных тем самым слишком уж увеличивается. Мы, исходя из новой пунктуации Гу Цзе-гана с точкой после слова цзун — род, отнесли шэжэней к “легко наказанным”.. Более четырех тысяч семей лишили титулов, сослали в Шу и поселили в Фанлине [29]Фанлин находился в современном уезде Фансянь на западе пров. Хубэй. Второе слово цзя *** перед названием, по мнению Цуй Ши, является лишним. Но тогда вместо него следовало поставить другой знак со значением “поселять”, например цзюй ***..

В четвертой луне ударил мороз и люди погибали от холода. Ян Дуань-хэ напал на Яньши [30]Яньши — город княжества Вэй, находившийся, по одним данным, в Хэнани, по другим — на востоке Шэньси.. На западе показалась комета, позднее ее видели на севере, она двигалась от Большой Медведицы к югу в течение восьмидесяти дней.

На десятом году (237 г.) первый советник Люй Бу-вэй был обвинен в связях с Лао Аем и смещен. Хуань Ци назначен военачальником. Из Ци и Чжао прибыли [послы], и [в их честь] устроили пир. Мао Цзяо, уроженец Ци, сказал циньскому вану:

“Дом Цинь действует ныне во имя приобретения Поднебесной, но вы, Великий ван, имеете репутацию человека, сославшего вдовствующую государыню. Боюсь, что, услышав об этом, владетельные князья выступят против Цинь”. После этого циньский ван встретился с вдовствующей государыней в Юн и привез ее в Сяньян, вновь поселив во дворце Ганьцюань [31]После мятежа Лао Ая императрица была отправлена в Юн (см. прим. 24), но об этом в большинстве существующих списков не говорится. Цуй Ши считает, что эта фраза из пяти знаков должна была стоять после описания всех наказаний (Ши цзи тань-юань, Пекин, 1924, гл. 3, стр. 9). Так как о строительстве дворца Ганьцюань упоминается лишь под 27-м годом правления Ши-хуана, т. е. через 17 лет, то комментаторы полагают, что здесь должно было стоять другое название. Сюй Гуан пишет, что в таблицах было указано просто Наньгун — Южный дворец, однако ныне этих иероглифов в тексте таблиц нет. Можно предполагать ошибку в 6 гл., впрочем, не исключено, что строительство разных частей дворца было весьма длительным..

Объявлено об общем розыске и изгнании всех пришлых советников. Ли Сы подал доклад с увещеванием [не делать этого], и государь отменил приказ об изгнании пришлых советников [32]Приближенные Цинь Ши-хуанди внушали ему мысль о злонамеренности действий пришлых советников, пекущихся якобы о своих прежних княжествах, и добились указа об их изгнании. Помогло то, что Люй бу-вэй и Лао Ай были тоже пришлыми. В число изгоняемых попал и Ли Сы. Защищая себя и себе подобных pro domo sua, Ли Сы написал доклад, в котором на многочисленных примерах доказывал пользу таких советников для дома Цинь (доклад см. в гл. 87, — ШЦ, V, 2541–2545). Доводы подействовали, и изгнание приостановили. Как отмечал Д. Боддэ, доклад Ли Сы в 6 гл. правильно датирован 237 г. до н. э., тогда как в 87 гл. — отнесен к периоду после 246 г., что явилось следствием некритического заимствования, какого-то более раннего повествования о Ли Сы (D. Bodde, China’s First Unifier , Leiden, 1938, стр. 91).. Ли Сы стал убеждать циньского вана захватить в первую очередь [земли] княжества Хань, чтобы устрашить этим другие княжества. [Ван] послал Ли Сы принудить [57] [правителя] Хань к сдаче. Ханьский ван опасался этого и стал обдумывать с Хань Фэем, как ослабить Цинь. Вэй Ляо, родом из Даляна, явился к циньскому вану и посоветовал: “Поскольку Цинь могущественно, владетельные князья находятся [по отношению к нему] как бы на положении правителей областей и уездов. Но я опасаюсь, что князья объединятся в союз с севера на юг — цзун, а такое их объединение сулит неожиданности. Ведь именно по этой причине погибли Чжи-бо, Фу-ча и Минь-ван [33]Правитель Цзянь — Чжи-бо был в 453 г. до н. э. убит главами сильных домов, разделивших затем земли Цзинь между собой (ШЦ, гл. 4, 5, стр. 158, 199). Правитель У — Фу-ча находился у власти в 495–477 гг. и погубил свое княжество из-за того, что не прислушивался к советам (ШЦ, гл. 31, т. IV, стр. 1469–1475). Правитель Ци — Минь-ван находился у власти в 313–282 гг. до н. э. и тоже проводил неразумную политику, в результате чего земли Ци были захвачены княжествами Чу и Янь (ШЦ, т. V, гл. 66, стр. 1900). Этих правителей упоминает Вэй Ляо в качестве дурных примеров.. Желательно, чтобы вы, Великий ван, не жалели своих богатств для подкупа влиятельных сановников княжеств, чтобы расстроить их замыслы. Вы потратите не более трехсот тысяч золотых, но сможете покончить с владетельными князьями”.

Циньский ван последовал его советам.

При встречах с Вэй Ляо [циньский ван] относился к нему как к равному, стараясь не отличаться от него даже в одежде и пище, [но] Вэй Ляо говорил:

“Обличье циньского вана таково: у него острый нос, удлиненные косые глаза, грудь как у хищной птицы, голос как у шакала. В нем мало доброты, а сердце как у тигра или волка. В затруднительных положениях он легко ставит себя ниже других, а добившись цели, так же легко губит людей. Я — человек низкого звания [34]Вэй Ляо говорит о себе бу-и — *** “одетый в холщовые одежды”, т. е. человек низкого звания и положения. Это выражение употреблялось и в уничижительном смысле (встречается также в 87 и др. гл.)., но при встречах он всегда ставит себя ниже меня. Если в самом деле циньскому вану удастся добиться своих целей в Поднебесной, то все в ней станут его рабами. Я не могу долго оставаться у него!”. И решил бежать.

Циньский ван, узнав [о таком намерении Вэй Ляо], настойчиво удерживал его, назначил старшим военачальником циньского государства. В конце концов применил предложенные им планы, но поручил их осуществление Ли Сы [35]Резко отрицательное описание внешнего вида и характера Цинь Ши-хуана в словах Вэй Ляо отражает, по-видимому, уже сложившееся в конфуцианской среде эпохи Хань стремление очернить циньского правителя. В то же время Сыма Цянь показывает здесь выдержку Цинь Ши-хуана и его умение удерживать около себя способных помощников. Го Мо-жо полностью принимает на веру описание Вэй Ляо и приписывает Цинь Ши-хуану общую тщедушность, “куриную грудь” как симптом остеомаляции, катар горла и пр. Болезнь и презрение к нему людей развили якобы в Цинь Ши-хуане жестокость (Го Мо-жо, Философы древнего Китая, М., 1961, стр. 616–617, на кит. языке: Ши пипань шу, Пекин, 1962, стр. 424). Характеристика Ши-хуана в остальном тексте главы не подтверждает, на наш взгляд, таких односторонних выводов..

На одиннадцатом году правления циньского вана (236 г.) военачальники Ван Цзянь, Хуань Ци и Ян Дуань-хэ напали на Е, захватили девять городов [36]Е, или Есянь, находился в совр. уезде Линьчжан на юге пров. Хэбэй.. Ван Цзянь напал на Яньюй и Лаоян [37]Яньюй находился либо в совр. уезде Хэшунь пров. Шаньси, либо в уезде Уань пров. Хэбэй (см. гл. 5. прим. 232). Был атакован циньцами еще в 269 г. до н. э. Лаоян (Ляоян), по данным Чжэн-и, находился в области Шандан, т. е. в пров. Шаньси. Если принять во внимание комментарий к Цзы чжи тун-цзянь, то Лаоян следует отнести к совр. уезду Сиян в Шаньси, что в 25–30  км севернее Яньюя. Это согласуется с ходом военных действий (см. ЦЧТЦ, т. I, стр. 218).. [После этого] все отряды соединились в одну армию под командованием Ван Цзяня. Но через восемнадцать дней войска вернулись. Из младших чинов, от доуши и [58] ниже, в войсках были оставлены только двое из каждого десятка [38] Доу-ши *** — дословно “одно доу риса” (в период Цинь доу составляло около 3  кг ); одновременно название мелких чиновников и младших чинов в армии. Янь Ши-гу считает, что их называли по размеру дневного пайка (ХШБЧ, т. 2, гл. 19, стр. 1139). Столь значительное сокращение армии могло объясняться стремлением к уменьшению расходов. Но если в Цинь действительно численность войск уменьшилась на 80 %, то на очень короткое время и лишь в каком-то определенном месте, ибо военные действия последующих лет были весьма обширными..Захватили Е и Аньян, командовал войсками Хуань Ци [39]Лян Юй-шэн обнаружил в этих фразах путаницу и повторы. Он считает упоминание вэйского Аньяна здесь излишним, так как шло общее наступление трех армий на княжество Чжао, и предлагает заменить Аньян Лаояном (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 6). Детальную картину военных действий восстановить трудно..

На двенадцатом году (235 г.) умер [Люй] Бу-вэй, носивший титул Вэньсинь-хоу [40]Люй Бу-вэй, опасаясь разоблачения своих связей с заговором Лао Ая и казни, покончил с собой, выпив отравленного вина. (Об этом см.: Ши цзи, т. V, гл. 85, стр. 2513; Цзы чжи тун-цзянь, т. I, гл. 6, стр. 219).. Его хоронили тайком. Присутствовавших на похоронах приближенных Люй Бу-вэя [наказали], те из них, кто являлся уроженцами княжества Цзинь, изгнали из Цинь, тех, кто был циньцем и получал довольствие более шестисот даней зерна [в год], лишили титулов и переселили, тех же, кто получал менее пятисот даней зерна, [стали рассматривать наравне с] не присутствовавшими на похоронах и переселили, не лишая титулов. [Было решено] отныне и впредь у тех, кто, подобно Лао Аю и Люй Бу-вэю, поведет дела государства не по правильному пути, описывать дом и имущество и поступать как в данном случае [41]Заключительная фраза со слов “Отныне и впредь…” у Сыма Гуана сопровождается двумя знаками *** (“Притом [в указе вана] говорилось”), что свидетельствует о цитировании подлинного документа (ЦЧТЦ, т. I, стр. 219). Поскольку Сыма Цянь не выделяет текст указа такими словами, весь абзац нами передан косвенной речью, хотя, несомненно, здесь изложение указа Цинь Ши-хуана. Выражение бу линь *** — “не посетить похороны, не оплакивать” ( линь в этом значении встречается в Цзо чжуань под 12-м годом Сюань-гуна, — ШСЦ, т. 29, стр. 920) в данном контексте можно понять двояко: а) сравнительно мелкие чины с годовым доходом менее 500 дань зерна, даже если и присутствовали на похоронах, приравнивались к неприсутствовавшим и ссылались без лишения званий. К такой трактовке склоняются Гу Янь-у и Накаи Сэкитоку, мнение которых приводит Такигава в ХЧКЧ, т. II, стр. 428; таков же перевод Шаванна, ссылающегося на комментарий У Ци-сяня (XVII в.) в Ши цзи лунь-вэнь (см. МИС, т. 2, стр. 116); б) Комментарий Чжэн-и считает, что ссылались даже не присутствовавшие на похоронах сторонники Люй Бу-вэя. Нами принят первый вариант. Выражение цзи мэнь *** — “внесение в списки имущества” означает конфискацию всего имущества, обычно сопровождающуюся ссылкой всех членов семьи или превращением их в рабов (см. Ши цзи сюань чжу , стр. 33, прим. 65).. [Однако уже] осенью вернули служителей Лао Ая, сосланных в Шу [42]Трудно объяснить столь быстрое возвращение приближенных Лао-Ая. Можно предположить, что сказывались нехватка опытных дворцовых служителей и влияние скрытых сторонников Люй Бу-вэя и Лао Ая..

В это время в Поднебесной случилась большая засуха, продолжавшаяся с шестой до восьмой луны, [лишь после этого] прошел дождь.

На тринадцатом году (234 г.) Хуань Ци напал на чжаоский Пинъян, убил чжаоского военачальника Ху Чжэ и казнил сто тысяч человек [43]Чжаоский Пинъян находился в совр. уезде Линьчжан на юге пров. Хэбэй.. [Чжаоский] ван уехал в Хэнань. В первой луне на востоке появилась комета. В десятой луне Хуань Ци [вновь] напал на Чжао [44]С десятой луны в то время начинался новый год, поэтому фраза о нападении на Чжао ошибочно попала в описание событий этого года и должна быть отнесена к событиям 14-го года..

На четырнадцатом году (233 г.) [Хуань Ци] атаковал чжаоскую армию, находившуюся в Пинъяне, занял город Иань, разбил [оборонявшие его] войска и убил их военачальника, [затем] он усмирил города Пинъян и Учэн [45]Иань находился в совр. уезде Гаочэн пров. Хэбэй (к востоку от совр. Шицзячжуана). Учэн — в одноименном уезде совр. пров. Шаньдун (менее чем в 100  км от Пинъяна). Ход военной кампании против Чжао здесь не совпадает с описанием в других главах. Сыма Цянь опускает факты циньских поражений. В Чжао ши-цзя говорится о том, что циньская армия в 233 г. атаковали Чили и Иань, но была разбита чжаоской армией под командованием Ли Му. В 232 г. циньцы напали на Паньу, но опять были разбиты (ШЦ, т. IV, гл. 43, стр. 1832), и лишь через три года они добились победы над армией Чжао. В 81 гл. в краткой биографии Ли Му также говорится о двух его победах, хотя датировка их не совсем ясна (ШЦ, т. V, стр. 2451). Надо полагать, что в данном случае историк применяет обычный для него прием: описывая победы армии Цинь в ходе объединения Китая, он намеренно опускает упоминания о поражениях циньцев, относя это в другие главы. Лян Юй-шэн и другие комментаторы считают, что в 6 гл. Сыма Цянь излагает версию циньских записей — Цинь цзи (см. также: Цзинь Дэ-цзянь, Исследование о книгах, которые читал Сыма Цянь, Шанхай, 1963, стр. 421).. Хань Фэй послан в Цинь, где по совету Ли Сы его задержали. [Хань] Фэй погиб в Юньяне [46]Хань Фэй-цзы (ок. 280–230 гг.) — китайский философ школы фацзя (“законников”), политический деятель. Его биография дана в 63 гл. Ши цзи (ШЦ, т. V, стр. 2146–2155). Приехав послом ханьского вана в Цинь, Хань Фэй стал известен там своими идеями укрепления власти. Ли Сы, опасаясь роста его влияния при дворе, оговорил Хань Фэя и добился заключения его в тюрьму в Юньяне (уезд Чуньхуа в пров. Шэньси, в 60–70  км к северу от Сяньяна). Затем он послал ему яд, и Хань Фэй покончил с собой, чтобы избежать позора.. Правитель Хань попросил [циньского ванна] принять его под свою руку.

На пятнадцатом году (232 г.) [Цинь] подняло большие военные силы, одна армия дошла до Е, а другая армия достигла [области] Тайюань и заняла Ланмэн [47]Ланмэн находился в совр. уезде Янцюй пров. Шаньси (севернее совр. Тайюаня).. Произошло землетрясение.

На шестнадцатом году (231 г.) в девятой луне послали [59] солдат принять земли Хань в Наньяне, управителем там поставили Тэна [48]Ханьский Наньян находился в совр. уезде Хоцзя пров. Хэнань (см. прим. 220 к 5 гл.). В тексте употреблено словосочетание цзя шоу ***. Шоу означало “управлять, надзирать”, поэтому цзюнь-шоу при Цинь было названием должности начальника области, Цзя — “заимствовать, занять (чье-либо место)” в ханьских текстах, как отмечал Чжао И (1727–1814), нередко встречается в значении “исполнять какую-либо должность” (ХЧКЧ, т. II, стр. 15), хотя во всех случаях цзя указывало не на постоянное место деятельности.. Впервые мужчинам приказали записывать [у чиновников] свой возраст. Правитель Вэй поднес цинь[скому вану] земли. Цинь основало поселение в Лии [49]Учет взрослого мужского населения преследовал, очевидно, военные и фискальные цели, так как Цинь нуждалось и в солдатах и в доходах. Лии — совр. уезд Линьтун в пров Шэньси, недалеко от Сяньяна. Позднее в этом районе воздвигнута усыпальница Ши-хуана..

На семнадцатом году (230 г.) начальник столичного округа Тэн напал на Хань, взял в плен ханьского вана Аня и занял все принадлежащие ему земли, на которых учредили область, названную Инчуань [50]Область Инчуань находилась на территории совр. пров. Хэнань, включая уезды Юйсянь, Синьчжэн и др. (к югу от г. Чжэнчжоу).. Произошло землетрясение. Умерла вдовствующая государыня Хуаян [51]Вдовствующая государыня Хуаян была женой Сяо-вэнь-вана, деда Ши-хуана.. Народ сильно голодал.

На восемнадцатом году (229 г.) были двинуты крупные силы для нападения на княжество Чжао. Ван Цзянь во главе войск из верхних земель спустился до Цзинсина. [Ян] Дуань-хэ во главе войск из района Хэнэй [совместно с] Цян Хуем атаковал Чжао. [Ян] Дуань-хэ окружил город Ханьдань [52]Шанди — “верхние земли”, под которыми следует понимать территорию области Шанцзюнь (север совр. пров. Шэньси и юг совр. Автономного района Внутренняя Монголия). Цзинсин — одноименный совр. уезд в пров. Хэбэй западнее Шицзячжуана. Бросок армии Ван Цзяня к востоку, если верить тексту, составил примерно 400  км через горные районы Шаньси. Хэнэй — район к северу от р. Хуанхэ в границах совр. пров. Хэнань и юго-восточной части Шаньси. Таким образом, княжество Чжао охватывалось полукольцом с северо-запада и юга. Лян Юй-шэн верно подметил известные противоречия этого абзаца. Дважды повторяется имя Ян Дуань-хэ; Цян Хуй сначала наступает вместе с Ян Дуань-хэ, а строкой ниже уже воюет вместе с Ван Цзянем. Комментатор предполагает, что в этом месте какой-то пропуск. Его мнение заслуживает внимания, так как Мидзусава Тоситада обнаружил в 7 ранних списках Ши цзи одно слово дай вместо слов фа чжао (Ши цзи хуй-чжу као-чжэн цзяо-бу, т. II, гл. 6, стр. 15). В таком случае смысл меняется: “Цян Хуй вместе с Ян Дуань-хэ окружил Ханьдань”..

На девятнадцатом году (228 г.) Ван Цзянь и Цян Хуй полностью заняли и утвердились на чжаоских землях, а в Дунъяне взяли в плен правителя княжества Чжао [53]Существовало несколько пунктов под названием Дунъян — в княжествах Лу, Ци и Цзинь. Цзиньский Дунъян потом стал чжаоским. По-видимому, располагался на юге Хэбэя или востоке Шаньдуна. Чжан Шоу-цзе полагает, что здесь имеется в виду Пинъян, пункт, находившийся на юге Хэбэя. В любом случае Дунъян (или Пинъян) должен был находиться не очень далеко от места главного сражения около Ханьданя. Фраза означает: “В Дунъяне захватили чжаоского вана” (так поняли Э. Шаванн, У Ци-сянь, Такигава). В современных изданиях с пунктуацией из-за отсутствия предлога перед обстоятельством места дается иная трактовка: “захватили полностью все чжаоские земли в Дунъяне” (см. Ши цзи под редакцией Гу Цзе-гана и Ши цзи сюань-чжу). Однако, если слово “цзинь” в значении “полностью, целиком” отнести ко всей территории Чжао, то первый вариант с захватом вана в Дунъяне представляется более точным.. Затем они повели войска с намерением напасть на княжество Янь и стали лагерем в Чжуншане [54]Чжуншань — небольшое независимое царство, завоеванное княжеством Вэй, а затем вошедшее в Чжао. Находилось на территории совр. уезда Динсянь пров. Хэбэй южнее Баодина.. Циньский ван прибыл в Ханьдань и истребил всех тех, кто в то время, когда он жил в Чжао, враждовал с семьей его матери. Циньский ван возвращался через области Тайюань и Шанцзюнь. Скончалась вдовствующая государыня — мать Ши-хуанди [55]Титул Первого императора — Ши-хуанди употреблен здесь преждевременно, так как циньский ван еще не объявил себя императором.. Сын правителя Чжао по имени Цзя во главе нескольких сот сородичей прибыл в Дай, где объявил себя Дай-ваном [56]Дай — название древнего царства, покоренного княжеством Чжао. Находилось на территории совр. уезда Вэйсянь пров. Хэбэй к западу от совр. Пекина, на границе с пров. Шэньси.. Он объединил свои силы с войсками княжества Янь, находившимися на востоке, и расположил войска в Шангу [57]Шангу — район, охватывавший совр. уезды Исянь, Сюаньхуа и др. пров. Хэбэй. Позднее в империи Цинь создается область Шангу с включением в нее и северной части Хэбэя.. Был большой голод.

На двадцатом году правления циньского вана (227 г.) наследник правителя княжества Янь по имени Дань, обеспокоенный [возможностью] прихода циньских войск в их княжество, испугался и послал Цзин Кэ убить циньского правителя. Циньский ван обнаружил это и четвертовал Цзин Кэ в назидание другим [58]Неудавшееся покушение на жизнь циньского вана, предпринятое Цзин Кэ, подробно описано в 86 гл. Ши цзи — “Жизнеописание мстителей” (ШЦ, V, 2526–2535). Цзин Кэ был одним из наемных убийц того времени, имя его конфуцианская литература позднее окружила ореолом героизма.. После чего приказал Ван Цзяню и Синь Шэну напасть на Янь. Из Янь и Дай выслали войска, [60] чтобы ударить по циньской армии, но циньские войска разбили войска Янь к западу от реки Ишуй [59]Ишуй — река в пров. Хэбэй, протекавшая южнее совр. Баодина..

На двадцать первом году (226 г.) Ван Бэнь атаковал [Цзи] Цзин [60]В тексте здесь стоит иероглиф Цзи, обозначавший столицу княжества Янь, находившуюся в районе совр. Пекина. Однако в главах 15 (ШЦ, II, 756) и 73 (ШЦ, IV, 2338) говорится о том, что, пока Ван Цзянь возглавлял военную кампанию против Янь на севере, его сын Ван Бэнь был послан на юг против Чу (именуемого тогда Цзин из-за табу на знак Чу, который входил в имя отца Ши-хуана). Поэтому есть основание знак Цзи считать в 6 гл. ошибкой и писать Цзин (на это указали Лян Юй-шэн и Такигава; это подтверждается и текстом Цзы чжи тун-цзянь ).. Ван Цзяню послали подкрепления, после чего он разбил армию наследника правителя Янь, занял яньский Цзичэн и заполучил голову наследника Даня. Яньский ван ушел на восток, где занял земли Ляодуна и стал ими править [61]Отец Даня — яньский ван Си, преследуемый циньскими войсками, решил убить своего сына, виновного в организации покушения на циньского вана, чтобы этим спасти себя и княжество (см. гл. 34 и др.). Но это ему не помогло. Ляодун — юго-восточные районы совр. пров. Ляонин и северо-восточная часть пров. Хэбэй.. Ван Цзянь, ссылаясь на болезнь и старость, [отказался от поста] и возвратился домой [62]Временная отставка Ван Цзяня связана с кампанией против сильного южного княжества Чу. Когда циньский ван спросил его, сколько понадобится войск для покорения Чу, Ван Цзянь потребовал 600 тыс. человек. Другой военачальник — Ли Синь, удовлетворился 200 тыс. солдат. Тогда ван сказал: “Стар стал командующий Ван, сколь боязлив!”,— что и привело к отставке Цзяня. Позднее, когда Ли Синь и Мэн Тянь были разбиты в Чу, стала очевидна прозорливость Ван Цзяня и он был вновь поставлен во главе армии (ШЦ, т. V, гл. 73, стр. 2339).. Произошло восстание в Синьчжэне. Чанпин-цзюнь переехал в Ин. Выпал большой снег, толщина его достигла двух чи и пяти цуней [63]Синьчжэн — на севере одноименного уезда совр. пров. Хэнань. Чанпин-цзюнь — чуский княжич, который упоминался в связи с ликвидацией мятежа Лао Ая. Ин — столица княжества Чу (совр. уезд Цзянлин пров. Хубэй). Снежный покров в 2 чи 5 цуней, т. е. порядка 40  см, — явление для внутреннего Китая необычное. Это следует рассматривать в общем ряду тревожных знамений и сигналов Неба о приходе деспота к власти..

На двадцать втором году (225 г.) Ван Бэнь напал на княжество Вэй. Он провел от Хуанхэ канал и залил Далян водой. Стены Даляна рухнули, вэйский ван сдался. [Цинь] полностью захватило земли Вэй [64]Далян — столица княжества Вэй, находившаяся в совр. уезде Кайфын пров. Хэнань (см. гл. 5, прим. 217)..

На двадцать третьем году (224 г.) циньский ван вновь призвал Ван Цзяня, принудил его встать во главе войск и послал против княжества Цзин [Чу]. [Ван Цзянь] занял земли к югу от Чэнь, дошел до Пинъюя и взял в плен цзинского [чуского] вана [65]Чэнь находилось в совр. уезде Хуайян пров. Хэнань и уезде Босянь пров. Аньхуй (см. гл. 5, прим. 110). Пинъюй — населенный пункт в Чу, в совр. уезде Жунань пров. Хэнань (примерно в 70–75  км к юго-западу от Чэня). Сян Янь — отец Сян Юя, которому посвящена 7 гл. Ши цзи. . Циньский ван совершил поездку в Ин и Чэнь. Цзинский военачальник Сян Янь объявил Чанпин-цзюня цзинским ваном и выступил против Цинь южнее реки Хуай [66]Сюй Гуан (см. Цзи-цзе) высказал предположение, что вместо названия Хуайхэ должно стоять Цзян (Янцзыцзян). Но взгляд на карту опровергает это мнение, ибо даже от Пинъюя, куда незадолго до этого дошла армия Ван Цзяня, до Хуайхэ оставалось еще более 50  км. Следовательно, Янцзы была еще далеко..

На двадцать четвертом году (223 г.) Ван Цзянь и Мэн У атаковали княжество Цзин и разбили его войска. Чанпин-цзюнь погиб, а Сян Янь покончил с собой [67]Изложение хода борьбы с княжеством Чу и окончательного его разгрома в различных главах Ши цзи в деталях не совпадает. Согласно данной главе, в 224 г. чуский ван взят в плен, а Сян Янь объявляет княжича Чанпин-цзюня ваном. В следующем году и Чанпин-цзюнь и Сян Янь погибают. Однако в 15 гл. (ШЦ, II, 756), в 40 гл. (ШЦ, IV, 1737) и в 73 гл. (ШЦ, V, 2565) дан иной порядок событий: в 224 г. был убит Сян Янь, в 223 г. взят в плен чуский ван Фу-чу и покончено с Чу, следовательно, эпизод с возведением на чуский престол Чанпин-цзюня вообще исключен. По свидетельству Сыма Чжэня, аналогичная версия содержалась в утраченном позднее сочинении Чу Хань чунь-цю. Таков же порядок событий и у Сыма Гуана (ЦЧТЦ, т. I, стр. 231). Такой разнобой трудно объясним, так как история дома Цинь составлялась Сыма Цянем по общим циньским анналам и по Чу Хань чунь-цю и, казалось бы, должна быть единообразной во всех главах. Лян Юй-шэн, анализируя эти разночтения, предлагает некоторые перестановки: когда в 224 г. Сян Янь был убит, то другие военачальники Чу, используя присутствие княжича в Ин, тайно поставили его ваном и организовали сопротивление к югу от Янцзы. А в 224 г. Чанпин-цзюнь покончил самоубийством после поражения (ЛЮШ, кн. 3, стр. 9). Попытка комментатора что-то переставить и изменить не представляется, однако, удачной, так как порождает новые противоречия (одновременное правление двух чуских ванов и т. д.) и необходимость существенного изменения текста. Вопрос остается пока открытым..

На двадцать пятом году (222 г.) [ван] собрал крупные силы войск и во главе их поставил Ван Бэня. Тот напал на яньский Ляодун и взял в плен яньского вана Си. На обратном пути [Ван Бэнь] напал на Дай и взял в плен дайского вана Цзя. Вслед за этим Ван Цзянь усмирил цзинские [чуские] земли к югу от реки Янцзы и принудил к сдаче правителя княжества Юэ, основав на этих землях область Гуйцзи [68]Область Гуйцзи занимала восточную часть совр. пров. Цзянсу и западную часть совр. пров. Чжэцзян.. В пятой луне в Поднебесной устроили великое пиршество.

На двадцать шестом году правления (циньского вана Чжэна — 221 г.) правитель княжества Ци Цзянь вместе с [61] первым советником Хоу Шэном поднял войска, чтобы защитить свои западные пределы, и перестал сноситься с Цинь. [Правитель] Цинь послал туда военачальника Ван Бэня, который, следуя через юг княжества Янь, напал на Ци и взял в плен Ци-вана Цзяня.

Так Цинь впервые объединило Поднебесную. [Циньский ван] отдал первым советникам и цензорам приказ, который гласил: “В свое время ханьский ван поднес нам земли, вручил печать и просил считать его нашим слугой. Однако вскоре он нарушил соглашение, объединился с княжествами Чжао и Вэй в союз по вертикали и восстал против Цинь [69]Союз по вертикали цзун, или хэцзун, *** упоминался уже в 4 гл. (т. I, стр. 216). Он был предложен Су Цинем в 334 г. и объединил 6 княжеств от Янь до Чу. Этот союз, образовав заслон, должен был остановить продвижение Цинь на восток. Циньские правители и их советники противопоставили этому свой план союзов по горизонтали — ляньхэн *** и очень гибкую тактику раскола противников, поэтому, когда в 318 и 317 гг. княжества совместно пытались напасть на Цинь, их постигли неудачи., поэтому я послал войска, покарал их и взял в плен правителя Хань. Я считал, что это принесет добрые результаты и, может быть, прекратятся военные действия [70]Такигава считает, что более логичным было бы последнюю фразу, состоящую из 10 иероглифов, о прекращении военных действий перенести несколько выше — после изъявления покорности ханьским ваном (ХЧКЧ, т. И, стр. 434). С этим можно согласиться.. После этого правитель княжества Чжао прислал своего первого советника Ли Му заключить союз с Цинь, и поэтому мы вернули княжича дома Чжао, бывшего у нас заложником. Однако вскоре чжаоский ван нарушил союз и поднялся против нас в Тайюани. Поэтому я послал войска, покарал Чжао и взял их вана в плен. Тогда княжич Чжао по имени Цзя объявил себя Дай-ваном, поэтому [я] послал войска, разбил и уничтожил его. Вэйский ван вначале договорился с нами и изъявил свою покорность Цинь, но вскоре вместе с княжествами Хань и Чжао замыслил неожиданно напасть на Цинь, тогда циньские войска и наши слуги покарали его и покончили с его владениями. Цзинский ван поднес нам земли к западу от Цинъяна [71]Цинъян, по мнению ряда комментаторов (см.: Цзи-цзе), находился в районе Чанша в Хунани, но это достаточно удаленный от Цинь район для владения. При Хань уезд Цинъян и город под таким названием были известны также в совр. пров. Аньхуй (ДМДЦД, стр. 572). Определить действительное местонахождение этого земельного дара затруднительно., но вскоре нарушил договор и напал на нашу область Наньцзюнь, из-за этого я послал войска покарать его, взял в плен их правителя и умиротворил земли Цзин. Правитель княжества Янь по своему неразумению творил беспорядки, а его наследник Дань тайком приказал Цзин Кэ совершить злодейство [против меня], вот почему я послал войска и своих слуг покарать его и покончил с его владением. Правитель княжества Ци, следуя советам Хоу Шэна, перестал посылать в Цинь послов с намерением поднять бунт, войска и наши слуги покарали [циского вана], взяли его в плен и умиротворили земли Ци. [62]

Я со своими слабыми силами смог поднять войска и покарать жестоких и мятежных, только опираясь на помощь духов своих предков, так правители шести княжеств понесли наказание за свои преступления, а Поднебесная оказалась полностью умиротворенной. Ныне, если не изменить титул правителя, нечем будет оценить достигнутые успехи и передать о них потомкам. Обсудите, [каким быть] титулу императора!” [72]Циньский ван перечисляет в своем приказе-речи основные этапы борьбы с наиболее серьезными противниками. Правители шести княжеств почти все оказались в плену у циньского правителя: в 230 г. взят в плен ханьский ван Ань, в 228 г. — чжаоский ван Цянь, в 225 г. сдался вэйский ван Цзя, в 224 г. пленен чуский правитель Фу-чу, в 222 г. — яньский ван Си, в 221 г. — циский ван Цзянь. В приказе выражено ясное стремление оправдать все действия Цинь вероломством его противников и тем самым подтвердить законность захватов. В приказе императора использованы выражения из классических книг. Так, примененное Ши-хуаном выражение “я со своими слабыми силами” (гуажэнь и мяо-мяо чжи шэнь) сходно с фразой в Шан шу “я — ничтожно малый, последний в роде” (мяо-мяо юй мо сяо-цзы — ШСЦ, т. IV, Шан шу чжэн-и, кн. 2, стр. 674). Выражение “понести наказание за свои преступления” (фу ци гу) встречается в Ши цзине (ШСЦ, т. 7; Мао-ши чжэн-и, кн. 3, стр. 992; В русском переводе Штукина: “за зло свое несут ответ”, стр. 255). Очевидно, текст, если он подлинный, готовили знатоки древних книг, что свидетельствует о наличии в окружении Ши-хуана конфуцианцев..

Первый советник [Ван] Гуань, главный цензор [Фэн] Цзе и глава судебного приказа [Ли] Сы сказали: “В древности земли пяти императоров простирались [всего] на тысячу ли, за ними лежали земли, несшие сторожевые повинности, и земли, несшие неопределенные повинности, правители которых иногда являлись ко двору, иногда не являлись, и Сын Неба не был в состоянии [ими] управлять. Ныне вы, государь, подняв войска во имя справедливости и покарав жестоких и мятежных, установили спокойствие в Поднебесной и разделили все земли в пределах четырех морей на области и уезды, законы и приказы исходят от одного общего [правителя]. Начиная с глубокой древности такого не бывало, этого не достигли даже пять императоров [древности] [73]О пяти императорах древности повествуется в 1 гл. (т. I). О поясах земель по чжоуской схеме рассказано в 2 гл. Ся бэнь цзи. Земли и-фу *** в составе пяти поясов не упоминались, но, вероятно, они адекватны последнему поясу — хуан-фу. Это были территории, населенные племенами и и ди, вожди которых временами привозили дары или дань. Поэтому нами оставлен перевод “неопределенные повинности”..

Мы, ваши слуги, смиренно советовались с учеными мужами, которые сказали: “В древности господствовали Небесный властитель — Тянь-хуан, Властитель земли — Ди-хуан и Великий властитель — Тай-хуан, наиболее почитаемым был Тай-хуан”. Мы, ваши слуги, не страшась смерти, осмеливаемся предложить вам, государь, почетный титул, чтобы вы, ван, именовались Великим властителем — Тай-хуаном. Ваши приказы следует именовать чжи — “повелениями”, а указы именовать чжао — “эдиктами”. Вы, Сын Неба, будете называть себя Чжэнь — “Мы”” [74]Слово чжэнь *** первоначально означало соединение досок у лодки. Согласно словарю Шо вэнь, чжэнь употреблялось в качестве личного местоимения первого лица “я”, “мы”. В эпоху Чжоу применялось всеми, а с Цинь только императорами (ср. русское “Мы, царь всея Руси…”)..

Ван сказал: “Уберите слово тай — “Великий” и оставьте слово хуан — “властитель”, прибавьте к нему ди — самый древний титул правителей — “император”, и пусть мой титул будет хуанди — “Властитель-император”. Остальное да будет, как вы предлагаете”. Повеление гласило: “Быть по сему!”. [63]

Чжуан-сян-вану был присвоен почетный титул Тай-шан-хуана — Великого и высочайшего властителя. В повелении говорилось: “Мы слышали, что в глубокой древности у правителей были титулы [при жизни], но не существовало посмертных титулов. В средней древности существовали титулы, но после смерти давались еще и посмертные имена, согласно их деяниям. Если делать так, то [получается, что] сын обсуждает [поступки] отца, а подданные обсуждают [поступки] правителя. Такое совершенно недопустимо, и мы не последуем этому [обычаю]. Отныне и впредь отменяем присвоение посмертных титулов. Мы будем [титуловаться] Ши-хуанди — первый властитель-император, а последующие поколения [правителей пусть именуются] в порядке счета — Эр-ши — второй, Сань-ши — третий, и так до десятитысячного поколения, [власть нашего рода] будет передаваться бесконечно”.

Ши-хуан, опираясь на учение о круговой смене пяти добродетельных сил [стихий], считал, что дом Чжоу имел [поддержку] стихии огня, а дом Цинь, сменив дом Чжоу, [обладает поддержкой] стихии, которой прежняя не в силах противостоять. Следовательно, началось действие стихии воды. [В связи с этим он] изменил счет начала года, и поздравления при дворе стали приносить первого числа десятой луны [75]В примечаниях к 1 гл. мы уже касались теории пяти стихий, или первоэлементов — у-син, сформировавшейся в эпоху Чжоу и изложенной в учении Цзоу Яня. Ши-хуан считал покровительницей Цинь стихию воды, которая победила чжоускую стихию огня, отсюда и господство черного цвета, символизировавшего мощь водной стихии. По воззрениям древних, каждая династия начинала счет года по-своему: дом Ся — с 13-й луны, дом Инь — с 12-й луны, дом Чжоу — с 11-й луны (см: Шан шу да-чжуань люэ-шо). Основав династию, Ши-хуан решает перенести начало года на луну под знаком хай — т. е. на 10-ю луну. Можно полагать, что в этих переносах играли роль возрастающие познания древних о природе и календаре, а также определенные престижные соображения.. В одеяниях, бунчуках и знаменах стал преобладать черный цвет, в основу счета было положено число шесть, верительные знаки и шапки чиновников стали делать размером в шесть цуней, а [оси] колесниц — длиною в шесть чи. Шесть чи составляли один бу, в колесницы впрягалось по шесть лошадей. Название реки Хуанхэ было изменено на Дэшуй — Река добродетели, так как считалось, что наступило [господство] стихии воды [76]Со стихией воды была связана цифра шесть и все кратные ей числа. В империи Цинь произошла своеобразная фетишизация этих цифр: шесть цуней длины имели верительные бирки, головные уборы чиновников, шесть чи имели оси колесниц, двойной шаг — бу, в колесницы впрягались шесть лошадей, отлито было 12 статуй, создали 36 округов, построили 270 дворцов и т. д. (об этом см.: Л. С. Переломов, Империя Цинь, М., 1962, стр. 41). Подобная магия чисел известна не только в истории Китая. Изменение названия р. Хуанхэ на Дэшуй, о котором говорится в главе, по-видимому, не утвердилось ни в империи Цинь, ни тем более в Хань, о чем говорят записи 6 гл. (33 г. Ши-хуана), 18 и 28 гл. Ши цзи. Изучавший этот вопрос Курихара Томонобу отметил, что “начиная с момента основания династии Хань в документах не встречается названия Дэшуй” (Курихара Томонобу, Сики но Хата, Сико хонки-ни цуйтэ — “Относительно основных записей о Цинь Ши-хуане”, — Сигаку цзасси, 1957, т. 66, № 1, стр. 9). Таким образом, это решение Ши-хуана было скорее всего просто декларацией.. [Преобладали] твердость, решительность и крайняя суровость, все дела решались на основании законов; [считалось, что] только жестокость и угнетение без проявления человеколюбия, милосердия, доброты и справедливости могут соответствовать порядку пяти добродетельных сил [стихий]. До крайности усердствовали [в применении] законов и долго никого не миловали [77]Здесь и далее рассказывается о мерах Цинь Ши-хуана и его окружения, направленных на укрепление государства и власти в соответствии с основными идеями легистской школы. Мы согласны с Л. С. Переломовым в том, что “государственная система управления строилась на основании учений Шан Яна, Шэнь Бу-хая и Хань Фэй-цзы. Легизм стал официальной идеологией циньской империи. Учение о законе и концепция искусства управления служили для императора и сановников руководством в повседневной практической деятельности” (см.: “Книга правителя области Шан”, М., 1968, стр. 117).. [64]

Первый советник [Ван] Гуань и другие сказали: “Владетельные князья впервые разгромлены, но земли княжеств Янь, Ци и Цзин [Чу] далеко, если не поставить над ними правителей, их не удастся держать в подчинении. Просим, [государь], назначить туда правителями ваших сыновей, ждем лишь вашего соблаговоления”.

Ши-хуан передал это предложение на обсуждение сановников, и они все нашли его полезным. Однако глава судебного приказа Ли Сы, обсуждая [предложение], сказал: “Чжоуские Вэнь[-ван] и У[-ван] жаловали владения во множестве своим сыновьям, младшим братьям и членам своей фамилии, но впоследствии их потомки стали отчужденными и далекими, сражались друг с другом как заклятые враги, владетельные князья все чаще нападали и убивали друг друга, а чжоуский Сын Неба не был в состоянии прекратить [эти междоусобицы]. Ныне благодаря вашим необыкновенным дарованиям вся земля среди морей объединена в одно целое и разделена на области и уезды. [Если теперь] всех сыновей ваших и заслуженных сановников щедро одарить доходами от поступающих податей и налогов, то этого будет вполне достаточно, [а Поднебесной] станет легко управлять. Отсутствие различных мнений в Поднебесной — вот средство [установления] спокойствия и мира. [Если же снова] поставить [в княжествах] владетельных князей, будет плохо” [78]Нетрудно видеть, что Ван Гуань, Фэн Цзе и др. были сторонниками сохранения системы княжеских владений и, следовательно, меньшей централизации власти. Ли Сы, отстаивая легистскую идею мощной централизованной империи, предлагал ублаготворить знать и царских родичей частью доходов казны..

Ши-хуан сказал: “Поднебесная сообща страдала от непрекращающихся сражений и войн, и все из-за того, что существовали князья и ваны. Опираясь [на помощь] духов предков, я впервые умиротворил Поднебесную, и если теперь снова создать владения, значит, [вновь] поднять войны. Разве не трудно будет тогда добиться спокойствия и прекращения [войн]? Мнение главы судебного приказа правильное”.

[Ши-хуан] разделил Поднебесную на тридцать шесть областей, в каждой области поставил начальника — шоу, воеводу — вэя и инспектора — цзяня [79]Тридцать шесть областей (или округов): Бацзюнь, Бэйди, Гуйцзи, Дайцзюнь, Дунцзюнь, Инчуань, Ланъе, Лунси, Ляодун, Ляоси, Наньцзюнь, Наньян, Нэйши, Саньчуань, Сецзюнь, Сышуй, Тайюань, Данцзюнь, Ханьдань, Ханьчжун, Хэдун, Цзюцзян, Цзююань, Цзюйлу, Цицзюнь, Цяньчжун, Чанша, Чжанцзюнь, Шангу, Шандан, Шанцзюнь, Шуцзюнь, Юбэйпин, Юйян, Юньчжун, Яньмэнь. Позже на юге было создано еще четыре области: Гуйлинь, Миньчжун, Наньхай, Сянцзюнь, и общее число их достигло сорока. Области делились на уезды — сянь ***, уезды на районы — сян ***, а районы на волости — тин *** (в волость входило не более десяти общин или селений— ли ***).. Он изменил наименование простого народа, назвав его цяньшоу — “черноголовые” [80]Термин цяньшоу *** — дословно “черноголовые”, относился ко всему народу, к свободному населению. Он встречается уже в источниках доциньского периода: в Ли цзи (см. ШСЦ, т. 25; Ли цзи чжэн-и, кн. 8, гл. 47, стр. 1944–1945); в Чжаньго-цэ (кн. 2, стр. 41, Шанхай, 1938), в трактате Чжуан-цзы и др. Существует несколько объяснений происхождения этого термина. Кун Ин-да в комментарии к Ли цзи говорит, что простые люди повязывали голову черными платками и поэтому их называли “черноголовыми”. Он подчеркивает, что слуг и рабов ханьского дома называли цантоу ***, потому что они якобы носили повязки синего цвета, т. е. их можно бы называть “синеголовые” (ШСЦ, т. 25, стр. 1945). Другие объясняют это название тем, что трудовые люди, находясь все время на полях под лучами солнца, имели темные, загорелые лица, резко отличаясь от аристократии, поэтому знать презрительно называла народ “черноголовые” (см.: Ши цзи сюань-чжу, Пекин, 1957, стр. 36). Наконец, в официальном утверждении такого наименования в Цинь сыграла свою роль вера в господство стихии воды, с которой связано почитание черного цвета. Подобное же наименование простых людей можно встретить у ряда древних народов, в частности у халдеев (см.: Шаванн, — МИС, т. 2, стр. 133–134). Ему сродни в русском языке: “черный” в значении тягловый, податной, из простонародья; “чернь” — черный народ, простолюдин; “черняк” — мужик, крестьянин, чернорабочий.. Устроили большие пиршества.

[Ши-хуан] собрал оружие со всей Поднебесной в Сяньян [65] и выплавил из него колокола и вешала для них, а также двенадцать металлических фигур весом в тысячу дань каждая, которые установил в своих дворцах [81]Оружие было отобрано у знати и войск в покоренных княжествах, чтобы предотвратить возможные военные выступления против Цинь. Колоссальные бронзовые фигуры (каждая весом до 30  т ) простояли почти всю эпоху Хань и были переплавлены на монеты правителем царства Вэй — Дун Чжо. Изготовление статуй циньцы связали с легендой о появлении 12 великанов в варварском одеянии на западе, в Линьтао. На одной бронзовой статуе варвара об этом сохранилась надпись, которую приписывали Ли Сы (см.: Янь Кэ-цзюнь, Полное собрание текстов периодов глубокой древности, трех династий, Цинь, Хань, трех царств и шести династий, Пекин, 1958, т. I, стр. 121. Далее — Янь Кэ-цзюнь). Сходная надпись воспроизводится в книге Сань-фу хуан-ту (“Желтый чертеж трех округов, подчиненных столице”, см. Цзяо чжэн Сань-фу хуан-ту, Шанхай, 1958, стр. 5. Далее — “Желтый чертеж”). В 27 гл. Хань шу этой легенде придан мистический характер, появление гигантов считается предостережением неба и знаком гибели Цинь (ЭШУШ, т. I, стр. 416). Ряд исследователей считают, что рассказ об этом заимствован Сыма Цянем из циньских хроник (Цзинь Дэ-цзянь, Сыма Цянь соцзянь шу као — “Исследование о книгах, которые читал Сыма Цянь”, Шанхай, 1963, стр. 421. Далее — Цзинь Дэ-цзянь; см. также: Ю. Л. Кроль, Сыма Цянь — историк, М., 1970, стр. 213–214).. [Он ввел] единую систему законов и измерений, мер веса, емкости и длины, для повозок установил одинаковый ход, в письме — единое начертание иероглифов [82]Существование различных систем мер в княжествах мешало развитию империи, поэтому была проведена унификация мер веса, объема, длины. По данным китайских ученых, цзинь равнялся 258  г, дань — 29,9  кг, чи — 27,65  см, му — 384 кв. м и т. д. Начертание письменных знаков в эпоху Чжоу еще окончательно не установилось. Иероглифы наносились на бамбуковые дощечки или вырезались на сосудах стилем да-чжуань *** или чжоу-вэнь ***. Во второй половине Чжоу в восточных княжествах появилось более упрощенное письмо, называемое обычно гу вэнь ***, т. е. “древнее письмо”. После объединения страны в Цинь ввели подготовленное Ли Сы, Чжао Гао и Ху Гуань-цзином единое упрощенное письмо, получившее наименование “циньский (или малый) чжуань” ***. Стелы Цинь Ши-хуана, текст которых приводится в главе, были написаны “малым чжуанем”. В период династий Цинь и Хань сначала в деловой жизни и торговле, а потом и шире стал распространяться еще более простой и удобный стиль письма — ли шу ***, который с известными модификациями лежит в основе современных начертаний иероглифов..

Земли [Цинь] на востоке теперь простирались до моря и Чаосяни; на западе достигали Линьтао и Цянчжуна; на юге доходили до Бэйсянху; на севере тянулись вдоль Хуанхэ, служившей им заслоном, и далее по горам Иньшань доходили до Ляодуна [83]Чаосянь — район совр. Ляодуна и немного севернее. Линьтао и Цянчжун — в совр. пров. Ганьсу и Цинхай. Бэйсянху, или просто Бэйху, — общее наименование южных пределов империи Цинь [см.: Эр-я ; — ШСЦ, т. 33, стр. 271].. [Ши-хуан] переселил в Сяньян со всей Поднебесной сто двадцать тысяч знатных и богатых семей. Все храмы предков, дворец Чжантай и парк Шанлинь располагались на южном берегу реки Вэй.

Каждый раз, когда Цинь сокрушало власть кого-либо из владетельных князей, [циньский ван приказывал] зарисовать устройство его дворца и строить [подобный же] дворец на возвышенности к северу от Сяньяна, так, чтобы дворец этот был обращен к югу — к реке Вэй. [Поэтому] от Юнмэня на восток вплоть до рек Цзиншуй и Вэйшуй [всюду высились] дворцы и дома, соединенные переходами поверху и понизу и огороженными дорогами [84] Фу дао *** — переходы в дворцах, устроенные вдоль верхних и нижних дворцовых галерей так, чтобы простой люд не видел гуляющую знать. Чжоу гэ *** — огороженные частоколом дороги для передвижения императора и придворных между дворцами (ХЧКЧ, т. II, стр. 445; ЦЧТЦ, т. I, стр. 237, комментарий Ху Сань-сина).. [Он] заполнил дворцы красавицами, наполнил палаты колоколами и барабанами, захваченными у князей.

На двадцать седьмом году (220 г.) Ши-хуан совершил объезд [областей] Лунси и Бэйди, [он] начал путь от гор Цзитоу, [затем] проехал Хуйчжун [85]Область Лунси занимала территорию юго-востока совр. пров. Ганьсу. Центр ее был в совр. уезде Линьтао. Область Бэйди занимала северо-восточную часть совр. пров. Ганьсу и часть совр. Автономного района Внутренняя Монголия. Центром ее были совр. уезды Хуаньсянь и Нинсянь в Ганьсу. Горы Цзитоушань находились в совр. уезде Пинлян на востоке пров. Ганьсу. Хуйчжун — под таким названием был известен дворец, находившийся в совр. уезде Гуюань в б. Нинся — Уйгурском автономном районе пров. Ганьсу. Сюнну сожгли его на 14 г. Вэнь-ди (в 166 г. до н. э.). Пункт под таким же названием был в пров. Шэньси, совр. уезд Лунсянь. Маршрут Ши-хуана неясен, поэтому мнения комментаторов расходятся. Мы склоняемся к тому, что император, возвращаясь из поездки с запада, пересек Хуйчжун в Шэньси, в пользу этой трактовки говорит отсутствие слова гун — “дворец” и глагол го — “проезжать”.. Когда, на южном берегу реки Вэй соорудили дворец Синьгун, [Ши-хуан] лично изменил название Синьгун — “Храм доверия” на Цзимяо — “Храм звезды Цзисин”, используя образ Полярной звезды. От храма Цзимяо проложили дорогу до гор Лишань. Построили переднюю залу дворца Ганьцюань и соорудили огороженные валами дороги, по которым от Сяньяна проезжали к дворцам.

В этот год [император] пожаловал повышение чиновникам на один ранг. Прокладывались дороги для быстрого сообщения [86]В тексте названо несколько видов дорог, строившихся при Ши-хуане: юн-дао *** — огороженные валами или стенами специальные дороги для императора, двора и доставки снабжения в столицу; чи-дао *** — большие “скоростные” дороги (по ним скакали галопом) для связи столицы с областями. В Хань шу указывается их ширина — 50 бу (около 80  м), причем средняя часть дороги насыпалась выше, служа только экипажам двора (ХШБЧ, т. VI, гл. 51, стр. 3806–3807).. [66]

На двадцать восьмом году (219 г.) Ши-хуан объехал области и уезды на востоке. [Он] поднялся на гору Ишань [в уезде] Цзоу. Установил [памятный] камень и после совета с учеными-конфуцианцами из Лу вырезал на камне надпись, прославляющую добродетели [дома] Цинь [87]Ишань — гора в совр. уезде Цзоусянь на юге пров. Шаньдун. Текст надписи на каменной стеле на горе Ишань в “Исторических записках” отсутствует, хотя другие шесть надписей приведены. Об этой стеле упоминал лянский Лю Чжао в комментариях к 30 гл. Хоу Хань шу (ЭШУШ, т. I, стр. 705). Танский Фэн Янь писал о том, что поздневэйский император Тай-у (V в.), поднявшись на гору, приказал сбросить стелу, после чего она раскололась и была утрачена. В эпоху Сун существовало уже несколько копий или эстампов надписи на этой стеле, причем в тексте были обнаружены некоторые лексические и грамматические особенности (подробнее см.: Жун Гэн, Исследование надписей на стелах Цинь Ши-хуана, — “Ученые записки Яньцзиньского университета”, т. 17, Пекин, 1935, стр. 130–135). В труде Янь Кэ-цзюня (стр. 121–122), в указанном исследовании Жун Гэна и в комментарии Такигава со ссылкой на минского ученого Чэнь Жэнь-си приводится реконструированный текст этой стелы, который в переводе гласит: “Властитель-император установил государство, которое берет свое начало в прошлом, его правители из поколения в поколение именовались ванами. [Император] пошел походом на бунтовщиков и мятежников и покарал их, распространил мощь [Цинь] на четыре предела [Поднебесной], военной силой и справедливостью утвердил порядок. Воины и чиновники, получив повеление, за недолгое время уничтожили шесть жестоких и сильных [князей]. На двадцать шестом году правления император дал почетные титулы [своим предкам], со всей ясностью проявив сыновнюю почтительность. Внеся свой великий вклад, император стал дарить особые милости [народу] и лично начал объезд далеких земель. [Когда император] поднялся на гору Ишань, мы, сопровождающие его слуги, думали о великих достоинствах [императора]. Мы вспомнили о времени беспорядка, о том, как были разделены земли и на них созданы владения, которые стали соперничать. Нападения и войны стали повседневными, кровь заливала поля, и так повелось с далекой древности. Число [проживших] поколений еще не достигло десяти тысяч, когда стали править пять императоров [древности], но и им не удалось остановить войны. И только ныне властитель-император собрал Поднебесную в одну семью, и войны больше не повторятся. Теперь бедствия уничтожены и зло искоренено, черноголовые обрели покой и определенность, выгоды и благодеяния [народа] будут вечными. Мы, слуги императора, воспевая его правление, вырезали эти слова на звонком камне, чтобы прославить его установления и основы…”. (Янь Кэ-цзюнь ссылается на копию, снятую Сюй Сюанем в 993 году). В связи с отсутствием в 6 гл. текста первой из семи надписей на стелах, поставленных Ши-хуаном, возник вопрос о причинах такого пропуска. Лу Вэнь-чао, мнение которого приводит Такигава, считает, что здесь случайный пропуск. Ю. Л. Кроль предполагает, что Сыма Цянь сознательно не включил в свою книгу надпись с горы Ишань, так как составлял ее вместе с конфуцианцами из Лу и в ней встречаются прославления его сыновьей почтительности и других добродетелей, что бросает тень на конфуцианство. Поэтому Сыма Цянь и начал с тайшаньской стелы после изгнания конфуцианцев Цинь Ши-хуаном (“Сыма Цянь — историк”, стр. 320–321). Нам это предположение представляется спорным. Текст стелы (если в какой-то мере доверять реконструкции) не столь разительно отличен от других, приведенных в главе, чтобы историк считал необходимым намерено изъять его. Устранение конфуцианцев, зафиксированное в 28 гл., было связано с жертвоприношениями фэн и шань и произошло вне прямой связи с воззрениями Ши-хуана. Известно, что некоторые конфуцианцы оставались при императоре и позднее и участвовали в составлении других стел. Продолжая, однако, мысль Ю. Л. Кроля о том, что в тексте стелы несомненно содержались (как, впрочем, и в других надписях) восхваления добродетелей Ши-хуана, можно предположить, что из-за слова сяо — сыновняя почтительность, имевшегося в тексте, надпись могли изъять из книги позднейшие ревнители конфуцианской морали, которые предавали анафеме все деяния Цинь.. [Ши-хуан] обсудил [с учеными], как приносить жертвы Небу и Земле, духам гор и рек. Затем [Ши-хуан] поднялся на гору Тайшань, поставил там памятный камень, насыпал холм и принес жертвы [88]Гора Тайшань (называемая также Дайцзун и Дунъюэ) находится в совр. уезде Тайань пров. Шаньдун. С древних времен принадлежит к самым почитаемым священным горам. (Культу горы Тайшань посвящена монография Э. Шаванна — “Le T’ai Chan. Essai de monographie d’un culte Chinois par Edouard Chavannes”, Paris, 1910.) В Шан шу в главе о Шуне рассказывается, как он, объезжая восточные земли, достиг горы Дайцзун и возжег на ней костер в честь духа неба (Шан шу чжу-шу, гл. 3; ШСЦ, т. 3, стр. 88). В Эр-я поясняется, что церемонии жертвоприношений Небу заключались в возжигании костра — фань чай, а жертвоприношений земле — в зарывании даров — и май. (Эр-я чжу-шу, гл. 6, — ШСЦ, т. 38, стр. 235). В Ли цзи указывается лишь, что правители поднимались на знаменитые горы, чтобы служить Небу (Ли цзи чжэн-и, кн. 4, гл. 24,—ШСЦ, т. 22, стр. 1123–4124). В Чжоу ли говорится о жертвах Небу — инь (см. прим. 77 к 1 гл.). Таким образом, в классических книгах еще не используются в этом смысле термины фэн и шань. По-видимому, лишь в конце эпохи Чжоу или в начале Цинь появилось их новое употребление. Отметим, что в современном тексте трактата Гуань-цзы дважды говорится, что “жертву фэн приносили на Тайшане, а жертву шань — на холме Лянфу. Правителей, [приносивших жертвы] фэн и шань, было 72…”. (Гуань-цзы фу цзяо-чжэн, гл. 16, § 50, гл. 23, § 77,—ЧЦЦЧ, т. 5, стр. 273, 382.) Такой же текст содержится в 28 гл. Ши цзи (ШЦ, т. III, стр. 1361). Однако следует иметь в виду, что комментаторы трактата Дай Ван (1837–1873) и Ло Гэнь-цзэ полагают, что § 50 Гуань-цзы был утрачен и восстановлен по сочинению Сыма Цяня (ЧЦЦЧ, т. V, и Гу ши бянь, т. IV, стр. 622), а Форке отметил сомнительность § 77 (А. Forke, Geschichte der alten Chinesischen Philosophie , Hamburg, 1927, стр. 75). Только в ханьской Да Дай ли, на которую, кстати, полагался Сыма Цянь в описании древности, имеется данная формула. Позднее сообщения о жертвах фэн и шань появились в сочинениях Дун Чжун-шу Чунь-цю фань лу, Ин Шао Фэнсу тун-и, в Бо ху тун-и, гл. 18 и др. Таким образом, циньцам и ханьцам ссылка на древность и на Конфуция (см.: Бо ху тун в переводе: Tjan Thoe Som, Po Hu T’ung , Leiden, 1949, стр. 239–240), как нам представляется, понадобилась, чтобы утвердить новую систему жертв.. [Когда Ши-хуан] спускался с горы, неожиданно налетел ураганный ветер с дождем. [Император] укрылся от урагана под деревом, после чего этому дереву пожаловал звание удафу. На холме Лянфу принес жертвы Земле [89]Местоположение Лянфу неизвестно. По-видимому, это была какая-то боковая вершина или холм не в очень большом отдалении от Тайшани. Чжан Шоу-цзе относит Лянфу к уезду Сышуй, т. е. на расстояние 40–50  км от Тайшани.. На установленном [на Тайшане] камне вырезал [надпись], которая гласила:

“Наш император, вступив на престол, создал [новые] установления, сделал ясными законы, и его чиновники совершенствуют управление.

На двадцать шестом году [правления] он впервые объединил Поднебесную, и не было таких, кто бы не покорился ему.

[Ныне он], лично объезжая народ свой в дальних землях [90]Понятие “народ” в тексте передано словосочетанием ли минь. Однако в остальных надписях везде вводится установленный Ши-хуаном термин цянь-шоу — “черноголовые”. Кроме того, вся надпись ритмична, имеет по 4 знака во фразе, но в данной — 6 знаков, что дало основание ученым предположить ошибку. На сунской копии, снятой Лю Ци в 1108 г. и приведенной в работе Жун Гэна (стр. 136), даны лишь 4 знака— цинь сюнь юань ли ***, но смысл от этого не изменился. По-видимому, слово ли в смысле “народ”, “черноволосые” еще употреблялось в Цинь наряду с цяньшоу. , поднялся здесь на гору Тайшань и обозрел вокруг край восточных [земель].

[Мы], сопровождающие его слуги, думая о содеянном им и основываясь на истоках его деяний, решили с благоговением воспеть заслуги и добродетели [повелителя].

Пути его управления повсюду осуществляются, все произведенное [на земле] получает должное [использование], для всех установлены законы и правила.

[Его] великая справедливость совершенна и ясна, она распространяется и на будущие поколения, ее воспримут и ей последуют без [всяких] изменений.

Император-властитель почтителен [91]Слово гун *** переведено в соответствии с использованием его в Ли цзи в значении гун *** “почитать, почтительный” (Ли цзи чжэн-и, кн. 2, гл. 55,— ШСЦ, т. 26, стр. 2217). и мудр, [он] умиротворил Поднебесную и не жалеет сил в управлении ею.

Ранним утром он встает, поздней ночью ложится, создает и утверждает все то, что будет вечно приносить пользу, с особой щедростью наставляет и поучает [подданных]. [67]

Его наказы и правила распространены повсюду, далекие и близкие руководствуются ими, все принимают его мудрые устремления.

Знатные и низкие [ныне] ясно разделены, мужчины и женщины следуют своим правилам, и все усердно и почтительно выполняют свой долг.

[Император] отчетливо отделил внутреннее и внешнее, и [во взаимоотношениях] не осталось ничего неясного и нечистого, это передастся и нашим потомкам [92]Мы вслед за Шаванном всю сентенцию отнесли к области моральных отношений, поэтому нэй — это то, что внутри семьи, а вай — вне семьи, тогда понятно и выражение цин цзин ***— “незапятнанный, чистый”..

Улучшения распространятся, и им не будет конца [93] Хуа цзи у цюн *** — “изменения (улучшения) распространятся и им не будет конца”. Трудно согласиться с трактовкой этой фразы у Л. С. Переломова как содержащей прославление территориальной экспансии Цинь: “… и распространить безгранично [территорию империи]” (“Империя Цинь”, стр. 159–160). Во-первых, слово хуа в древних текстах означает главным образом изменения к лучшему в моральном плане, в просвещении и цивилизации; во-вторых, у Цинь Ши-хуана, который к этому моменту с трудом покорил княжества, на наш взгляд, еще не было прямо выраженных завоевательных планов.. С благоговением примите повеления, завещанные [императором], и пусть они навечно будут служить предостережением [от ошибок]” [94]Надпись на тайшаньской стеле в Ши цзи содержит 146 иероглифов. Стела не сохранилась, но существуют копии части надписи, сделанные в эпоху Сун. Лю Ци пишет, что когда он в 1108 г. поднялся на Тайшань, то обнаружил стелу уже потерявшей форму, с остатками не очень ясных знаков (всего в надписи обнаружено 22 строки, из которых 12 содержали надпись Ши-хуана, а 10 — Эр-ши-хуана). В X в. удалось разобрать 165 иероглифов, в XII в. — 146. В эпоху Мин остатки стелы, на которой можно было разобрать только 29 иероглифов, перенесли в закрытое помещение, но оно позднее сгорело. В настоящее время в музее близ горы Тайшань сохранился лишь осколок стелы с несколькими знаками из надписи, сделанной Эр-ши-хуаном. Надпись рифмована, причем рифмы стоят через каждые 12 знаков, или три фразы. Как проследил Жун Гэн, первые 6 рифм произносились под входящим тоном, последние 6 — под нисходящим тоном (Жун Гэн, стр. 137). Рифмы им выведены по словарю — Пэй-вэнь юнь фу. Наличие рифмы и тональности говорит, по мнению ученого, о значительном развитии языка к концу III в. до н. э. и о закреплении к тому времени в китайском языке тонов..

После этого [Ши-хуан] проследовал по берегу Бохая на восток, проехал Хуан и Чуй, достиг гор Чэншань, поднялся на гору Чжифу, где установил камень [с надписью], восхвалявшей добродетели Цинь, и уехал [95]Хуан — совр. уезд Хуансянь, Чуй — совр. уезд Вэньдэн в пров. Шаньдун (между ними расстояние до 150  км). Чэншань — горы и мыс в совр. уезде Жунчэн на крайнем востоке пров. Шаньдун. Чжифу — гора, находящаяся на одноименном полуострове в совр. уезде Фушань. Если географические соответствия установлены верно и Ши-хуан не совершал лишних проездов, то в тексте главы ошибка. Взглянув на карту, мы увидим, что из Хуана путь вдоль берега лежит к полуострову Чжифу, затем в Чуй и к мысу Чэншань (что не менее 200  км ). Значит, фразу следовало бы перестроить так: “[Ши-хуан] проехал Хуан, поднялся на гору Чжифу, затем проехал Чуй и проследовал через горы Чэншань”. Это подтверждается и дальнейшим движением к югу до Ланъе (еще на 270–280  км). В книге Л. С. Переломова сообщается, что из Чжифу Ши-хуан продолжал путешествие на кораблях по морю (“Империя Цинь”, стр. 160). Сыма Цянь об этом не сообщает. Если такое путешествие действительно имело место, то неясен маршрут Ши-хуана, ибо Чуй и Чэншань находятся на суше, к тому же путь императора дважды лежал через Чжифу. Наконец, неясно, откуда могли взяться корабли для такой экспедиции? Словом, морское путешествие Ши-хуана представляется весьма проблематичным..

На юге [Ши-хуан] поднялся на гору Ланъе. [Ему] очень понравилось это место, и он пробыл там три месяца. [Ши-хуан] переселил к подножию горы Ланъе тридцать тысяч дворов черноголовых, освободив их от податей на двенадцать лет. Построил на Ланъе насыпную площадку, установил там камень с надписью, в которой воспевались добродетели Цинь и прославлялась суть его свершений [96]Гора Ланъешань находится на юго-востоке совр. уезда Чжучэн пров. Шаньдун. По данным китайских авторов, насыпная терраса имела три уступа высотою до 9  м, по периметру более 300  м. Позднее на террасе воздвигли молельню духу моря, беседку поклонения солнцу, там же стояла стела, имевшая конусообразную форму, высоту один чжан и пять чи, т. е. более четырех метров. Известны копии-эстампы надписи, изготовленные в 1076 г. и в более поздние годы. Но уже Су Ши (1036–1101) сообщал, что основная хвалебная часть надписи к его времени была утрачена. В годы Шунь-чжи (середина XVIII в.) еще сохранилось 86 иероглифов надписи.. Надпись гласила:

“На двадцать шестом году [правления] властитель-император открыл эру [своих] свершений.

Он выправил и упорядочил законы и меры и те устои, которым следует все сущее.

Этим он сделал понятными дела людей и установил согласие между отцами и детьми.

Умом и мудростью, человеколюбием и справедливостью [он] ясно открыл [истинный] путь управления.

На востоке [он] успокоил восточные земли и поэтому уменьшил [число] солдат [97]Выражение и шэн цзу-ши *** может быть понято двояко: а) инспекция войск (так у Л. С. Переломова, стр. 161 и 163. Автор считает, что была “Проверка боевого состояния циньских войск…”); б) уменьшение числа солдат после умиротворения (Шаванн перевел в более общей форме, отнеся слово уменьшение к войнам: afin de supprimer les batailles). Нам представляется, что служебное слово и связывает обе части предложения и означает здесь “поэтому”, в силу этого мы не согласились с первым вариантом перевода, тем более что из дальнейших описаний не видно, чтобы Ши-хуан инспектировал свои войска и на других, более тревожных участках..

Завершив с успехом дела, [император] прибыл к морю.

Заслуги [нашего] властителя-императора [проистекают от] его усердия и усилий в [поощрении] основных занятий. [68] [Он] на первое место ставит хлебопашество, отвергает другие занятия, и черноголовые от этого благоденствуют [98]Политика поощрения прежде всего земледелия — шан нун *** и некоторого притеснения всех остальных занятий, прежде всего торговли, изложена в ряде сочинений чжоуского и раннеханьского времени: в Шан-цзюнь шу (“Книга правителя области Шан”, стр. 141–147), в Хань Фэй-цзы (гл. 17), в Люй-ши чунь-цю (гл. 26, —ЧЦЦЧ, т. VI, стр. 331–332), и соответствует легистским представлениям той эпохи. Естественно, что эти взгляды нашли отражение в надписях Ши-хуана..

Под всем огромным небом [он] овладел сердцами людей и объединил их помыслы.

Все [ритуальные] инструменты и оружие сделаны [теперь] по единой мере [99] Ци се *** у Шаванна переведено как “наступательное и оборонительное оружие” (МИС, т. 2, стр. 146) в соответствии с толкованиями Го Пу и Чжан Шоу-цзе. (При этом под ци разумеются латы, шлем, каски ***; под се — копье, пика, лук, клевец ***) Нами принято объяснение Чжэн Сюаня, приведенное в Ли цзи, утверждающего, что ци — это ритуальные и музыкальные инструменты, а се — оружие (ШСЦ, т. 20, Ли цзи чжэн-и, кн. 2, гл. 22, стр. 584)., в письме установлено единое начертание [иероглифов].

И все, что освещают лучи солнца и луны, все, что перевозится на лодках и повозках, до конца выполняет свое назначение, и нет того, что бы не отвечало устремлениям [императора].

Действовать в нужное время — так [поступает наш] властитель-император.

[Он] исправил и устроил разные обычаи, отрегулировал реки и разграничил земли.

Беспокоясь о черноголовых и жалея их, [он] с утра и до вечера не знает отдыха.

[Император] искоренил сомнительные [законы княжеств] и утвердил [единые] законоположения, и все знают, чего следует избегать.

Среди местных управителей [он] разделил обязанности, и управление упорядочено и облегчено.

Все действия совершаются как надо, и нет ничего, что бы не шло по намеченному [100]В тексте употреблено словосочетание цзюй цо ***. У Шаванна оно переведено: “он устранял ошибки” (МИС, т. 2, стр. 147); у Переломова: “все мероприятия совершались…” (“Империя Цинь”, стр. 161). Думается, что правильно второе толкование. Это подтверждается и текстом Сюнь-цзы (ЧЦЦЧ, т. II, Сюнь-цзы цзи-цзе, гл. II, стр. 210)..

Прозорливость [нашего] властителя-императора достигает четырех стран света и проникает [всюду].

Ныне благородный и подлый, знатный и низкий не преступают [установленного] порядка в действиях.

Коварство и порок не имеют места [среди людей], все действуют прямодушно и честно.

В больших и малых делах [люди] напрягают силы, никто не смеет лениться и быть нерадивым.

Далеко ли, близко ли, в глухих и уединенных [местах] [его слуги] усердно трудятся, [проявляя] строгость и требовательность.

Сдержанность и прямота, искренность и верность стали правилом во всех начинаниях. [69]

Добродетели [нашего] властителя-императора сохранили и утвердили четыре предела [нашей земли].

[Он] казнил бунтовщиков и устранил [все] бедствия [военных лет], он поднял то, что приносит пользу, и дал народу счастье.

[Он] регулирует занятия в соответствии с сезонами, и все [на земле] рождается в изобилии.

Черноголовые живут в мире и спокойствии, и нет нужды в оружии и доспехах.

Шесть степеней родственников взаимно отвечают друг за друга, и совсем не стало грабителей и разбойников [101] Лю-цинь *** — шесть категорий родственников. Термин встречается еще в трактате Дао-дэ цзин (гл. 18), однако содержание этих категорий понимается различно. В данном контексте, скорее всего, подходит трактовка Ин Шао в комментарии к биографии Цзя И в Хань шу : отец и мать, старшие и младшие братья, жена и дети (ХШБЧ, т. V, гл. 48, стр. 3700). В приведенной здесь надписи видны как бы три важные части, начинающиеся словом хуанди: хуанди чжи гун — “заслуги нашего властителя-императора”; хуанди чжи мин. — “прозорливость нашего властителя-императора” и хуанди чжи дэ — “добродетели нашего властителя-императора”. Мы их выделяем..

Смиренно и радостно [люди] принимают наставления; полностью понимают законы и правила.

Все, что находится в шести направлениях [во вселенной], это земли властителя-императора [102] Люхэ *** — “шесть соединяющих”. Образное выражение, в данном случае означающее небо, землю (зенит, надир) и все четыре стороны света, т. е. вселенную. Встречается в этом значении в Чжуан-цзы (ЧЦЦЧ, т. III; Чжуан-цзы цзи-цзе, гл. I, стр. 13; в переводе Л. Д. Позднеевой — “шесть стран света”, — “Атеисты, материалисты, диалектики Древнего Китая”, М., 1967, стр. 143)..

На западе [эти земли] доходят до зыбучих песков, на юге — захватывают Бэйху, на востоке достигают восточного моря, а на севере переходят через Дася [103]Люша — зыбучие пески или западные равнины и пустыни (встречалось в 1 гл.), Бэйху — см. прим. 83; Дася — территория в центральной и северной частях совр. пров. Шаньси (связывается в Цзо чжуань с именем легендарного Яо)..

И везде, куда достиг след ноги человека, нет таких, кто не был бы подданным [нашего повелителя].

Заслуги [императора] затмевают заслуги пяти императоров [древности], милость его распространяется и на быков, и на лошадей. Нет [в Поднебесной] таких, кто бы не был облагодетельствован им, и каждый спокойно живет под своей крышей.

Циньский правитель, объединив всю Поднебесную, принял титул хуанди — властителя-императора. После этого, успокоив восточные земли, прибыл в Ланъе. Его сопровождали лехоу — Ван Ли, носивший титул Учэн-хоу, и лехоу Ван Бэнь, носивший титул Тунъу-хоу; луньхоу — Чжао Хай, носивший титул Цзяньчэн-хоу, луньхоу Чэн, носивший титул Чанъу-хоу, луньхоу Фэн У-цзэ, носивший титул Усинь-хоу; первые советники Вэй Линь [Чжуан] и Ван Гуань, высшие сановники Ли Сы и Ван У, удафу Чжао Ин и Ян Цзю [104] Лехоу (или чэхоу) — высший, 20-й ранг знатности при Цинь. Лехоу владели золотой печатью с фиолетовым шнуром и за заслуги получали “на кормление” крупные территории (уезды). Луньхоу — ранг, близкий к лехоу, но без соответствующей территории, даваемой “на кормление”, (см.: Сунь Кай, Цинь Хуй-яо, гл. 15, Пекин, 1959, стр. 236). Накаи Сэкитоку считает ранг луньхоу идентичным гуаньнэйхоу. Удафу — девятый ранг. В тексте существующей копии надписи имя Ван Ли стоит впереди имени его отца Ван Бэня. Лян Юй-шэн задается вопросом о допустимости такого положения (ЛЮШ, кн. 3, стр. 11). Здесь либо случайная перестановка, либо Ван Ли к этому периоду был в большем фаворе. Советник Вэй фигурирует в разных списках под именами либо Линь, либо Чжуан. Существуют аргументы в пользу и того и другого имени (ХЧКЧ, т. II, стр. 453)..

На берегу моря император совещался с ними, и [они] сказали:

“Императоры древности [владели] землями лишь на [70] тысячу ли, каждый владетельный князь защищал дарованные ему земли и хотел — являлся, хотел — не являлся ко двору [государя].

Князья нападали друг на друга, творили жестокости и бесчинствовали, лютые войны не прекращались. [А они] все-таки вырезали надписи на металле и камне, самочинно увековечивали себя.

При пяти императорах и трех ванах [древности] знания и наставления не были едиными, законы и правила не были ясными, ложно [прикрываясь] могуществом земных и небесных духов, [правители] притесняли далекие земли. Суть их дел не отвечала названиям, поэтому [и власть их] не была долговечной. Не успевал кто-либо [из государей] скончаться, князья уже нарушали мир и бунтовали, а законы и приказы не исполнялись.

Ныне властитель-император соединил воедино все [земли] в пределах морей, разделил их на области и уезды, и в Поднебесной [наступили] мир и спокойствие. [Император] прославил навеки своих предков, он проникся истиной и творит добродетельные [дела], его почитаемый титул величественно утвердился [на земле].

Мы, его слуги, прославляя деяния и добродетели властителя-императора, вырезали [надпись] об этом на металле и камне, чтобы послужила [она] примером и образцом [для потомков]”” [105]Надпись на стеле в Ланъе состоит как бы из двух частей: 1) восхваление заслуг Ши-хуана, кончающееся словами: “каждый спокойно живет под своей крышей” (в этой части всего 288 иероглифов, не считая начального вэй; в ней сохраняются рифма и ритм: 4 знака — фраза, 8 знаков — строка); 2) заключительная часть стелы начиная со слов “циньский правитель, объединив всю Поднебесную…” и до конца, где приведены имена сопровождающих Ши-хуана и их совет императору (здесь размер строк не постоянен). Янь Кэ-цзюнь приводит в тексте стелы лишь первую часть восхваления и имена 11 помощников императора, считая, что за именами позже было вырезано дополнение Эр-ши-хуана (Янь Кэ-цзюнь, стр. 122). Жун Гэн, ссылаясь на многочисленные работы своих предшественников, также доказывает, что две части надписи — 20 иероглифов перед именами и титулами (“циньский правитель, объединив всю Поднебесную… прибыл в Ланъе”) и затем все последующее с речью сановников (122 иероглифа) не входили в оригинал надписи. Ученый подтверждает свой вывод сравнением текста Сыма Цяня с сохранившимися частями надписи на самой стеле, анализом рифм и размеров строк (Жун Гэн, стр. 139–143). Ю. Кроль высказал предположение, что Сыма Цянь имел дело с чужой копией надписи, с которой могли смешаться какие-то доклады циньских сановников (“Сыма Цянь — историк”, стр. 318). Такая гипотеза возможна, хотя при добросовестности Сыма Цяня подобная небрежность кажется странной. Придерживаясь существующего текста Ши цзи, мы дали перевод всей надписи..

Когда [в Ланъе] все было окончено, Сюй Ши [фу], уроженец княжества Ци [106]Иероглиф ши *** в имени ученые считают опиской, оно должно писаться знаком *** фу (или в вариантах: ***). Это соображение подтверждается жизнеописанием Хуайнань-вана, где имя этого человека действительно пишется Сюй Фу *** (ШЦ, т. VI, гл. 118, стр. 3086)., представил императору доклад, в котором сообщалось, что посреди моря есть три священные горы, носящие названия Пэнлай, Фанчжан и Инчжоу и населенные небожителями. [Он] просил разрешить ему, очистив себя постом и взяв с собой мальчиков и девочек, отправиться на поиски этих гор. [Император] послал Сюй Ши [Фу] собрать несколько тысяч мальчиков и девочек и затем отправил их [всех] в море на поиски небожителей [107]О многократных безуспешных попытках достичь заветных островов, населенных бессмертными святыми, у которых имелся якобы эликсир бессмертия, рассказывается в гл. 28 и 118. В 118 гл. легенда расцвечена разговором между Сюй Фу и духом моря (т. VI, стр. 3086). Слово тун *** означает “юный слуга, юный раб”. Мы, как и Шаванн, выбираем первое значение, считая, что к святым посылали юных. Их могли отобрать в семьях черноголовых. Возможен и второй вариант толкования — “юные рабы”, идентичное ***. Доханьские источники и надписи, а также словарь Шо вэнь подтверждают такое значение. М. Вилбур приводит примеры ханьских текстов, где тун выступает в значении “раб” или “юный раб” (M. Wilbur, Slavery in China during the Former Han Dynasty , 1943, стр. 67), об этом же сообщает Т. В. Степугина (“О способах порабощения в древнем Китае во времена империй Цинь и ранняя Хань”, стр. 121). Л. С. Переломов в книге “Империя Цинь” (стр. 165) данное место переводит в соответствии со значением “юные рабы и рабыни”, а в монографии “Шан-цзюнь шу” касается этого вопроса в примечании (стр. 254–255, прим. 44). Мы полагаем, однако, что в данной ситуации, когда Ши-хуан поручал своим посланцам не работу где-либо, а общение с небожителями, более вероятно первое. Тем более что собрать три тысячи юных рабов и рабынь на крайнем востоке страны было труднее, чем просто набрать подростков. Тот факт, что всех юнцов очистили постом (гл. 28, стр. 1370), также говорит не в пользу “рабского” варианта. Э. Шаванн упоминает о стремлении Клапрота, Шлегеля и др. идентифицировать острова из легенды с Японией. Можно предположить, что древние жители восточного побережья Китая достигали на лодках каких-то островов в Желтом море, поэтому и могли зародиться фантастические рассказы об этих землях..

На обратном пути Ши-хуан проехал через Пэнчэн, затем очистил себя постом, совершил моления и принес жертвы предкам, стремясь [облегчить] нахождение на дне реки [71] Сышуй [108]Пэнчэн находился в совр. уезде Туншань пров. Цзянсу, невдалеке от совр. Сюйчжоу. Река Сышуй протекала в юго-восточной части пров. Шаньдун и в древности сливалась с р. Цихэ, впадая потом в р. Хуайхэ (сейчас она впадает в озера). Упоминалась в гл. 2 и 5. [утопленного там] треножника [дома] Чжоу. Он велел тысяче человек погрузиться в реку и искать треножник, но его не нашли [109]В 5 гл. уже говорилось о том, что символы власти дома Чжоу — девять треножников — перешли к дому Цинь. В преданиях рассказывалось о том, что один из этих треножников (или все девять) при перевозке утонул в р. Сышуй. Однако путь из чжоуской столицы в циньскую никак не лежал через Шаньдун, и надуманность этого рассказа очевидна. Можно предполагать, что ханьские конфуцианцы любым путем стремились бросить тень на “законность” правления династии Цинь..

[Затем Ши-хуан направился] на юго-запад, переправился через Хуайшуй и достиг горы Хэншань и области Наньцзюнь [110]Существовало несколько гор под названием Хэншань. В данном случае, по мнению Ян Шоу-цзина, имеется в виду гора в хребте Дабешань.. [Когда он] переправлялся через реку Янцзы, чтобы посетить храм на горе Сяншань, поднялся сильный ветер, и Ши-хуану с трудом удалось переправиться. Тогда он спросил ученых мужей: “Какой дух властвует над горой Сяншань?”. Ученые ответили: “Мы слышали, что дочь Яо — жена Шуня — похоронена здесь”. Ши-хуан страшно разгневался и послал три тысячи преступников вырубить все деревья на горе Сяншань, чтобы оголить ее [111]Сяншань, или в настоящее время Цзюньшань, находится на северо-восточном берегу оз. Дунтинху в совр. уезде Юэян пров. Хунань. В “Девяти напевах” Цюй Юаня имеется ритуальная песня “Владычице реки Сян” (русский текст см.: “Цюй Юань”, М., 1954, стр. 48–50), в образе которой воплотились души жены Шуня Э-хуан и его наложницы Нюй Ин. Считая духов реки виновными в испытанных им треволнениях, Ши-хуан велел “оголить гору”, т. е. опозорить женщин-духов..

Из области Наньцзюнь император вернулся [в Сяньян] через заставу Угуань [112]Угуань — горный проход, служивший южными воротами в коренные земли Цинь. Находился в совр. уезде Шансянь на юге пров. Шэньси..

На двадцать девятом году правления (218 г.) Ши-хуан выехал [вновь] на восток. Доехав до Боланша в [уезде] Янъу, он был напуган нападением злоумышленников. Поиски [преступников] были безуспешны, тогда император приказал провести большой розыск по всей Поднебесной в течение десяти дней [113]Боланша находился на территории совр. пров. Хэнань. Эпизод с очередным покушением на Ши-хуана описан также в 55 гл. (ШЦ, т. IV, стр. 2034). Аристократ из бывшего княжества Хань Чжан Лян, желая отомстить за погибшее княжество, решил убить императора Цинь. Вместе с помощником-силачом он метнул в колесницу тяжелый молот, но промахнулся. Чжан Лян скрылся и сменил фамилию. Позднее он служил у ханьского государя Лю Бана..

После этого [Ши-хуан] поднялся на гору Чжифу и вырезал надпись на камне. Надпись гласила:

“На двадцать девятом году, в середине весны, силы ян согласно повсюду поднялись. [Наш] властитель-император приехал на восток и, объезжая владения, поднялся на гору Чжифу. Блеском своего присутствия [он] озарил все до моря.

Мы, сопровождающие его слуги, с восхищением созерцая [повелителя] и думая об его успехах и доблести, возвратились мыслями к немеркнущей славе [прошлого] и воспели начало всех начал.

Великие мудрецы [прошлого], осуществляя управление, создали и утвердили законы и меры, сделали ясными основные начала [жизни].

Вовне они наставляли владетельных князей, милостиво распространяли ученость и милосердие, раскрывали им [принципы] справедливости и законы всего сущего. [72]

Но в шести княжествах возобладало зло, жадность и извращенность [правителей] не знали удержу, жестокие убийства не прекращались.

[Тогда наш] властитель-император пожалел народ и послал войска покарать чжухоу, [он] поднял и прославил воинские доблести.

[Он] наказывал по справедливости и действовал, [основываясь] на доверии; его величие и слава распространились повсюду, и не было никого, кто бы не покорился [ему].

[Он] истребил и уничтожил сильных и мятежных, спас черноголовых [от гибели], полностью утвердил [порядок] во всех четырех пределах.

[Император] повсюду ввел ясные законы, [с помощью которых] вдоль и поперек связал Поднебесную, [и это] навечно останется образцом такого порядка.

О, сколь велик [император]! На всей земле нашей принимают его мудрые указания и следуют им.

Мы, его слуги, восхваляя деяния [императора], попросили [разрешения] вырезать [эти слова] на камне, чтобы выразить [свои чувства] и передать это потомкам в [качестве] вечного образца”.

Надпись на восточной стороне гласила:

“На двадцать девятом году властитель-император совершил весеннюю поездку, чтобы посетить и обозреть дальние земли.

Прибыв к самому морю, [он] поднялся на гору Чжифу, озарив своим присутствием [край] утреннего солнца [114] Чжао-ян *** — “утреннее солнце, Восток”, в противоположность си-ян *** — “вечернее солнце, Запад” ( Эр-я, гл. 7, — ШСЦ, т. 38, стр.281)..

[В то время как император] смотрел на широкие просторы и созерцал их красоты, [мы], сопровождающие его слуги, вспоминали об основах пути, приведшего [его] к славе.

[Он] впервые ввел мудрые законы, ясно управляет землями внутри границ, а вне их казнит мятежных и жестоких.

Воинское могущество [императора] распространилось на все стороны, [он] потряс и изменил все четыре предела [страны], схватил и уничтожил ванов шести [княжеств].

На широких просторах [он] объединил Поднебесную, [все] [73] бедствия и напасти совершенно прекратились, навсегда покончено с войнами и оружием.

Властитель-император славен и добродетелен, на основе постоянных правил он управляет миром, наблюдает и прислушивается [ко всему] без устали.

[Он] установил великую справедливость, ясно определил нужную [для ритуалов] утварь, ввел для всех различия [в ритуальной одежде] [115]В Ли цзи встречается выражение ци чжан ***, понимаемое как различия в ритуальной одежде между благородными и подлыми (ШСЦ, т. 21, Ли цзи чжэн-и, кн. 3, стр. 762). Хотя в надписи иероглифы идут в обратном порядке — чжан ци, но нами принято такое же толкование, отвечающее, на наш взгляд, духу абзаца..

Чиновники на службе соблюдают свои обязанности, каждый знает, что ему делать, в делах отсутствуют подозрительность и сомнения.

Черноголовые изменились к лучшему, вдалеке и вблизи употребляются общие меры, все приблизилось к древности и превзошло ее.

Постоянные обязанности [людей] установлены, будущие поколения последуют славным делам, навечно восприняв мудрые законы управления.

[Мы], слуги государя, вознося хвалу его добродетелям и благоговейно воспевая его мудрость и доблесть, испросили разрешения вырезать [эту надпись] на горе Чжифу” [116]Надпись на горе Чжифу пропала давно. Уже в сунскую эпоху Оуян Сю обнаружил лишь два десятка сохранившихся знаков из дополнения, сделанного по приказу Эр-ши-хуана (см.: Жун Гэн, стр. 144–145). В надписи на стеле имеется немалое число выражений и оборотов из чжоуских канонических книг: например и чжу *** — “наказывать по справедливости” взято из Шан шу; чжао линь *** — из Ши цзина и т. д., что объясняется влиянием эрудитов конфуцианского толка, оставшихся в свите Ши-хуана..

Повернув обратно, [Ши-хуан вновь] прибыл на гору Ланъе и, проследовав через [область] Шандан, вернулся в столицу.

На тридцатом году (217 г.) [важных] событий не произошло [117]Формула у ши *** — “[важных] событий не произошло” заимствована историком из летописи Чунь-цю. Встречается в бэнь цзи лишь дважды..

На тридцать первом году (216 г.) в двенадцатой луне название [жертвоприношений] ла изменил на цзя-пин [118]О жертве ла духам предков, приносимой в конце года, упоминалось в 5 гл. (прим. 161). Причину изменения названия жертвы Пэй Инь и Сыма Чжэнь связывают с даоской притчей о святом Мао Мэне (Чу Чэне) и песенкой о нем, которую услышал император (ХЧКЧ, т. II, стр. 458). Изменение названия сулило бессмертие Ши-хуану.. Пожаловал черноголовым по шесть дань риса и по два барана на каждое ли [119]Считалось, что в селении, общине — ли в среднем проживает 25 семей. Дар общинам был невелик и, по-видимому, предназначался для устройства пиршества по случаю победы над князьями..

[Однажды] Ши-хуан решил совершить тайную прогулку по Сяньяну в сопровождении четырех воинов. Когда [он] вышел ночью [из дворца], то встретился у пруда Ланьчи с разбойниками и попал в опасное положение. Воины напали на злодеев и убили их. В Гуаньчжуне в течение двадцати дней производили большой розыск [120]Гуаньчжун — коренные земли Цинь в Шэньси, окруженные горами. Так как основные пути к ним проходили через горные заставы (Ханьгугуань на востоке, Угуань на юге, Саньгуань на западе, Сяогуань на севере), они получили название Гуаньчжун — “Среди застав”.. Дань риса в этом году стоил тысячу шестьсот [монет] [121]Стоимость даня риса (около 30  кг ) в 1600 монет представляется высокой. Хотя речь идет, по всей видимости, о медных монетах, введенных Ши-хуаном, но и в этом случае такая цена предполагает наличие в руках населения большого количества новых денег и развитие товарно-денежных отношений, не говоря уже о выплавке металла. Между тем единое государство только начало свою деятельность. Поэтому данное свидетельство историка требует подтверждения..

На тридцать втором году правления (215 г.) Ши-хуан [74] прибыл на гору Цзеши [122]Местоположение Цзеши установить трудно, так как имеется несколько вершин с таким названием. Комментаторы сходятся на том, что гора находилась на берегу Бохайского залива в пределах совр. пров. Хэбэй. Сунь И-жан (1848–1908) считал, что скала с надписью опустилась в море и поэтому текст стелы уже давно утрачен., откуда послал Лу-шэна, выходца из княжества Янь, на поиски [мудрецов] Сянь Мэня и Гао Ши [123]В современном издании подчеркнуты имена двух мудрецов, Сянь Мэня и Гао Ши. Но в 28 гл. Ши цзи упоминается один — Гао сын Сянь Мэня (ШЦ, т. III, стр. 1368–1369), он же фигурирует в 25 гл. Хань шу. В этом случае неясно назначение знака ши. Вероятно, имеется какой-то пропуск или ошибка в тексте.. Вырезал на скалах, ведущих на Цзеши, надпись [о том, как] разрушили городские стены и срыли оборонительные насыпи и дамбы [124]Семь иероглифов, сообщающих о разрушении стен и насыпей в княжествах, повторяются вскоре в самом тексте стелы. Можно предположить, что здесь случайная интерполяция фразы, на что указывали Лян Юй-шэн (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 12), Такигава (ХЧКЧ, т. II, стр. 459) и др. Мы сохранили этот абзац в переводе, поскольку все существующие списки Ши цзи его содержат..

Эта надпись гласила:

“[Император] вслед за тем поднял большие и малые отряды войск, казнил и истребил всех лишенных нравственных начал, уничтожил всех сопротивлявшихся ему.

Военной силой император покончил с мятежными и сопротивляющимися, гуманностью привлек невиновных, и все сердца покорились ему.

[Император] милостиво оценивает заслуги и труды [людей], его расположение снисходит и до быков и лошадей, [своими] благостями [он] сделал обильными наши земли.

Властитель-император высоко поднял [свое] величие, его добродетель соединила владетельных князей, он впервые объединил страну и [установил] великое спокойствие.

[Он] разрушил городские стены, срыл оборонительные дамбы на реках, тем устранив препятствия и преграды [внутри страны].

Положение земли было упрочено, простой народ не колебался, и вся Поднебесная покорилась [Цинь].

[Ныне] мужчины с радостью трудятся на пашнях, женщины управляются со своими делами, везде и во всем существует порядок.

Благодеяния императора распространяются на все создаваемое [на земле], люди постоянно сообща идут на поля, и нет, такого, кто спокойно не находился бы на своем месте.

[Мы], слуги императора, прославляя его доблести, попросили разрешения вырезать это на камне, чтобы оставить [потомкам] написанное как образец поведения [правителя]” [125]Надпись на скале в Цзеши не имеет введения и начинается прямо с известия о подавлении сил князей. Существует реконструкция этого введения, созданная по образцу других стел китайскими учеными. В ней десять фраз из 40 иероглифов (см. Жун Гэн, стр. 146). В литературе встречается реконструкция и заключительной части надписи из 70 иероглифов, приписываемой Эр-ши-хуану (ХЧКЧ)..

После этого [Ши-хуан] послал Хань Чжуна, Хоу-гуна и Ши-шэна на поиски лекарства бессмертия, [употребляемого] святыми. Объехав северные пограничные земли, Ши-хуан возвратился через область Шанцзюнь [в столицу].

В это время яньский Лу-шэн, посланный ранее в море, [75] вернулся и доложил о делах духов людей и небесных духов, вслед за чем представил “[Гадательные] записи, содержащие чертежи”, в которых говорилось:

“Погубят Цинь хусцы” [126] Лу ту шу *** — “[Гадательные] записи, содержащие чертежи”, существовали, по-видимому, с эпохи Чжоу. Позднее они превратились в специальные гадательные книги. Это пророчество приводится и у Хуайнань-цзы (ЧЦЦЧ, т. 7, гл. 18, стр. 322). Ван Чун, касаясь предсказания о судьбе Цинь, приходит к выводу, что оно придумано позже для прославления способности конфуцианцев и предвидения будущего (см.: Лунь хэн цзи цзе, гл. 26, стр. 519, Пекин, 1957). Мнение Ю. Л. Кроля о том, что “предсказание сфабриковано задним числом человеком, знавшим о гибели Цинь” (“Сыма Цянь — историк”, стр. 367) вполне логично. Однако не исключено и то, что Лу-шэн, вернувшись из безрезультатной поездки, попытался отвлечь внимание Ши-хуана от своей миссии и переключить его на север. Такигава полагает, что запись была использована как предлог для похода против племен ху. Позднее ханьские прорицатели использовали случайное совпадение названия племен ху и имени сына Ши-хуана Ху-хая..

Тогда Ши-хуан послал военачальника Мэн Тяня на север с трехсоттысячной армией для нападения на [племена] ху. В результате [войска] захватили земли Хэнани [127]Имеется несколько территорий под названием Хэнань. В данном контексте имеются в виду “земли к югу от реки”, т. е. район в северной излучине Хуанхэ, входящий ныне в Автономный район Внутренняя Монголия и включающий аймак Икэчжао (см.: Ян Куань, Цинь Ши-куан, Шанхай, 1957, стр. 89)..

На тридцать третьем году (214 г.) Ши-хуан велел разыскать всех бежавших от наказаний и повинностей, отданных за долги в чужие дома, а также торговцев и послал их занять территорию Луляна [128]В тексте упоминаются следующие категории лиц: бу ван жэнь *** — беглецы, скрывающиеся от повинностей и наказаний; чжуй сюй *** — “букв. “зять, отданный в дом тестя”, т. е. проданные за долги в богатые семьи молодые мужчины из бедных семей, находившиеся фактически на полурабском положении; гу жэнь *** — торговые людишки на рынках, мелкие торговцы. Земли Луляна — южные районы совр. пров. Гуанси и Гуандун. Название произошло от лу — “долина”, лян — “сильный” (иначе говоря, “сильные из долин”). Эти районы, заселенные тогда племенами юэ, или бай юэ (многими юэ ), оказали серьезное сопротивление циньским войскам, наступавшим пятью колоннами в разных направлениях.. Учредил области Гуйлинь, Сянцзюнь и Наньхай, куда сослал [людей] для защиты границ [129]Гуйлинь — область на землях совр. пров. Гуанси, Сянцзюнь — область в южных уездах пров. Гуандун; Наньхай — область, занимавшая территории районов Шаогуань, Чаочжоу, Хуйчжоу и др. в центре и в северной части пров. Гуандун. Включение в империю столь отдаленных тогда районов было, видимо, номинальным.. На северо-западе Ши-хуан вытеснил и прогнал [племена] сюнну. От Юйчжуна вдоль реки Хуанхэ на восток и вплоть до гор Иньшань [он] учредил тридцать [сорок] четыре уезда, построил стену вдоль Хуанхэ в качестве заслона [130]Юйчжун — район к северу от Хуанхэ в совр. Автономном районе Внутренняя Монголия. Иньшань — северный отрог хребта Куньлунь, почти пересекающий с востока на запад территорию совр. Автономного района Внутренняя Монголия (севернее Баотоу). В 15 гл. (ШЦ, т. II, стр. 757) и в 110 гл. (т. VI, стр. 2886), в Хань шу, в Цзы чжи тун-цзянь (т. I, стр. 243) названо не 34, а 44 уезда. Возможно, в 6 гл. описка..

Снова послал Мэн Тяня перейти [с войсками] Хуанхэ; [Мэн Тянь] занял Гаоцюэ, [Тао] Яншань и Бэйцзя, где соорудил заставы и вышки, чтобы отгонять жунов [131]Гаоцюэ — горный проход в Ордосе к северо-востоку от озера Тангри-Нур и к западу от хребта Иньшань. Тао Яншань (Тао поставлено ошибочно, в 88 и 110 гл. везде просто Яншань) — горы к востоку от упомянутого Гаоцюэ. Бэйцзя находился на территории совр. аймака Улатэ в Автономном районе Внутренняя Монголия северо-западнее г. Уюаня.. Переселяя и ссылая, он заполнил [населением] вновь учрежденные уезды. Запретил приносить жертвы звезде Мин. На западе появилась [комета] [132] Минсин *** — одна из утренних звезд. Были запрещены жертвы только в честь этой звезды (мы согласны в этом с Яо Фанем и с Отаке). Слово “комета” пропущено в тексте, мы его поставили, исходя из толкования Хуанфу Ми. Однако у Шаванна (т. 2, стр. 169) и в членении фразы у Гу Цзе-гана (ШЦ, стр. 253) название звезды стоит после точки, и тогда следует перевести: “Запретил жертвы. Блестящая звезда появилась на западе”. Однако общий запрет жертвоприношений едва ли был возможен (не случайно Шаванн говорил о неясности фразы)..

На тридцать четвертом году (213 г.) [Ши-хуан] сослал на строительство Великой стены и в земли южных юэ всех несправедливых судей.

Ши-хуан устроил пир во дворце в Сяньяне, на котором семьдесят ученых мужей вышли вперед и пожелали ему долголетия. Начальник стрелецких дел Чжоу Цин-чэнь [133] Пуе *** — название должности. В чжоуский период пуе ведал стрельбой из луков, отсюда и наш перевод: “начальник стрелецких дел”. Позднее, в период Цинь-Хань, слово пуе вошло в наименование разных должностей (см. Цзин Шао-ин, Исследование циньских чинов, — в кн.: Цинь хуй-яо дин-бу, Пекин, 1959, стр. 481), постепенно утратив непосредственную связь со стрельбой. Сохранялось в названиях чинов до юаньской династии. выступил вперед с хвалой, сказав:

“В свое время земли Цинь [простирались] не более чем на тысячу ли, [а ныне], благодаря вашим, государь, необычным дарованиям и глубокой мудрости, земли между морями усмирены и успокоены, [племена] мань и и изгнаны, и все, что освещается лучами солнца и луны, изъявило [вам] покорность. Владения князей превращены в области и уезды, каждый человек живет в спокойствии и радости, нет уже бедствий от войн, и так будет продолжаться десятки тысяч [76] поколений. Начиная с глубокой древности никто не мог достигнуть вашего, государь, величия и добродетели”.

Ши-хуан возрадовался. Из ученых выступил вперед Шунь-юй Юэ, уроженец княжества Ци, который сказал: “Я — ваш слуга, слышал, что правители Инь и Чжоу господствовали более тысячи лет, [так как они] жаловали владения [своим] сыновьям, младшим братьям и заслуженным сановникам, которые, естественно, становились их помощниками и опорой. Ныне вы, Ваше величество, владеете землями среди морей, а ваши сыновья и младшие братья являются простыми подданными, [и если] вдруг появятся подданные, [подобные] Тянь Чану или шести сановникам [в Цзинь], то кто же при отсутствии у вас опоры придет [к вам] на помощь? [134]Тянь Чан — чиновник княжества Ци, убивший в 481 г. до н. э. правителя Цзянь-гуна (гл. 46). Шесть высших сановников- цинов вели в Цзинь долгую борьбу за власть, трое из них в конце концов разделили княжество Цзинь, они основали княжества Хань, Чжао и Вэй. Шуньюй Юэ приводит эти примеры вероломства знати в предостережение Цинь Ши-хуану.. [Никто] еще не слышал о правителях, которые могли бы долго [править] без подражания древним. Ныне Цин-чэнь опять льстит Вам в лицо, усугубляя этим ваши, государь, ошибки, его нельзя считать преданным чиновником”.

Ши-хуан передал это на обсуждение сановников.

Первый советник Ли Сы сказал: “Пять императоров [древности] не повторяли друг друга, три [предшествующих] династии не шли по одному пути, каждая управляла по-своему, [и это происходило] не из-за отрицания [порядков] друг друга, а из-за изменений во времени. Ныне вы, Ваше величество, свершили великое дело, слава о котором просуществует десятки тысяч поколений, и этого, разумеется, не понять тупому конфуцианцу. При этом Юэ говорил о деяниях трех эпох, но разве они могут быть образцом?

В другие времена, когда владетельные князья боролись друг с другом, они щедро зазывали к себе бродячих ученых. Ныне Поднебесная уже устроена, законы и указы исходят от одного [лица], байсины поддерживают порядок в семьях и отдают силы земледелию и ремеслу, служилые изучают и применяют законы и указы и избегают запрещенного. А вот нынешние ученые мужи не учатся у современности, изучают [лишь] древность, чтобы поносить наш век и вносить сомнения и сеять смуты среди черноголовых. Я, [ваш] советник и слуга, Сы, не страшась смерти за свои речи, скажу: в [77] древности Поднебесная была раздроблена и переживала смуты, и не было того, кто смог бы объединить ее, вот почему владетельные князья правили в одно время. В то время [ученые] в речах все восхваляли древность с целью опорочить современность; они прикрывались лживыми словами, чтобы запутать существующее, ценя лишь свои учения, они отрицали все, что было создано государями.

Ныне [вы], император-властитель, объединили под своей властью Поднебесную, отделили черное от белого и установили одно, почитаемое людьми [учение] [135]Мы толкуем выражение и цзунь — *** как “одно почитаемое людьми учение”, имея в виду учение легистов, приверженцем которого был Ли Сы. Д. Боддэ, основываясь на комментарии Со инь, относит это к воцарению полновластного, почитаемого монарха (“China’s First Unifier”, стр. 82), что также возможно.. Однако приверженцы частных школ, поддерживая друг друга, поносят законы и наставления, и каждый, услышав об издании указа, немедля, исходя из своего учения, начинает обсуждать его. Входя [во дворец], они осуждают [все] в своем сердце, а выйдя [из дворца], занимаются пересудами в переулках. Поношение монарха они считают доблестью [136]В данной главе в этой фразе стоит иероглиф куа *** — “льстить”. Наш перевод — “поносить” исходит из того, что в аналогичном тексте 57 гл. употреблено слово фэй ***., использование других [учений] почитают за высокую [заслугу]; собирая вокруг себя низких людей, они сеют [среди них] клевету. Если подобное не запретить, то наверху ослабеет положение правителя, а внизу образуются группы и партии. Самое лучшее — запретить это!

Я предлагаю, чтобы чиновники-летописцы сожгли все записи, кроме циньских анналов; все в Поднебесной, за исключением лиц, занимающих должности ученых [при дворе], кто осмеливается хранить у себя Ши цзин, Шу цзин и сочинения ученых ста школ, должны явиться к начальнику области или командующему войсками области, чтобы там свалить [эти книги] в кучу и сжечь их. Всех, кто [после этого] осмелится толковать о Ши цзине и Шу цзине, [подвергнуть] публичной казни на площади; всех, кто на [примерах] древности будет порицать современность, [подвергнуть] казни вместе с их родом; чиновников, знающих, но не доносящих об этом, карать в той же мере. Тех, кто за тридцать дней после издания указа не сожжет [эти книги], [подвергнуть] клеймению и принудительным работам на постройке [крепостных] стен [137] Чэн дань *** — введенное в Цинь наказание в форме четырехлетних принудительных работ на постройке Великой стены и других крепостных сооружений.. Не следует уничтожать книги по медицине, лекарствам, гаданиям на панцирях черепах и стеблях, по земледелию и [78] разведению деревьев. Кто пожелает изучать законы и указы [Цинь], пусть берут наставниками чиновников” [138]Диалог Шуньюй Юэ и Ли Сы отражает борьбу двух лагерей при циньском дворе: приверженцев конфуцианства и древних порядков, сторонников децентрализации власти и восстановления власти знати на местах, с одной стороны, и приверженцев легизма, защитников сильной центральной власти и строгих законов — с другой. Диалог повторен с небольшими изменениями в жизнеописании Ли Сы (ШЦ, т. V, гл. 87, стр. 2546). Предложения Ли Сы об управлении есть также в Хань Фэй-цзы, откуда они и могли быть взяты: “В государстве с мудрым ваном, — писал Хань Фэй, — не [сохраняются] писания на бамбуковых дощечках, [в нем] наставляют с помощью законов, не прибегая к поучениям прежних ванов, а наставниками являются чиновники…” (ЧЦЦЧ, т. V, Хань Фэй-цзы цзи-цзе, гл. 19, стр. 347). Предложение об уничтожении Ши цзина, Шу цзина и толкований ста школ исходило из того, что в этих сочинениях идеализировалась древность, а это мешало установлению единой империи и развитию страны. Как верно заметил Д. Боддэ, потери, связанные с этим актом, были не столь велики, как расписала потом конфуцианская традиция (“China’s First Unifier”, стр. 162–166). Фактически почти все книги сохранились или были восстановлены уже в начале Хань, кроме сожженных анналов отдельных княжеств. Такого рода варварские меры против политических противников известны из древней истории и других народов (например, аналогичный акт Александра Македонского в отношении Авесты — священной книги зороастрийцев)..

В повелении [императора] говорилось: “Быть по сему”.

На тридцать пятом году (212 г.) прокладывали дороги, проложили путь от Цзююаня до Юньяна, [на пути] срыли горы и засыпали низины [и напрямик] соединили эти места [139]Цзююань (с эпохи Хань — Уюань) — местность севернее излучины Хуанхэ в совр. Автономном районе Внутренняя Монголия. Юньян находился в совр. уезде Чуньхуа пров. Шэньси, Сыма Гуан отмечал, что дорога была длиной 1800 ли (около 900  км ). Хотя работы выполнялись армией Мэн Тяня и населением, но через ряд лет дорога так и не была закончена (ЦЧТЦ, т. I, гл. 7, стр. 244).. После этого Ши-хуан сказал: “В Сяньяне людей множество, а дворцы и палаты прежних ванов малы. Я слышал, что столицей чжоуского Вэнь-вана был Фэн, а столицей У-вана — Хао и, [таким образом, местность] между Фэн и Хао стала [большой] столицей императоров и ванов”, и стал строить дворец для приемов в парке Шанлинь на южном берегу реки Вэй. Прежде всего построили передний зал дворца Эпан, с востока на запад [он был длиной] пятьсот бу, а с севера на юг — пятьдесят чжан, наверху могло поместиться десять тысяч человек, а внизу можно было водрузить знамена с древком длиною в пять чжан. Вокруг [дворца] шла крытая дорога, которая от дворца прямо вела к горе Наньшань. На вершине горы соорудили [памятные] ворота. Построили двойную дорогу от дворца Эпан через реку Вэйшуй вплоть до Сяньяна. [Эта дорога] напоминала созвездие Гэдао близ Полярной звезды, которое, пересекая Млечный Путь, тянется до созвездия Инши [140]Созвездие Гэдао расположено в центральной части неба и по европейской звездной карте совпадает с созвездием Кассиопея, пять ярких звезд которого расположены в виде буквы W. Инши соответствует созвездию Пегаса. Между ними, действительно, пролегает Млечный путь (о звездном небе времен Хань см. гл. 27)..

Дворец Эпан еще не был кончен, но [Ши-хуан] по завершении работ хотел переименовать его, выбрав другое название. Но коль скоро дворец строился вблизи [столицы], в Поднебесной его называли дворец Эпан [141] Э *** имеет значение “опираться, около”. Иероглиф *** в китайских словарях в данном случае приравнивается к *** или *** пан — “бок, сторона, рядом”. Таким образом, Эпангун в переводе значит Дворец рядом [со столицей]. Этот дворец намечалось соорудить размером 170 на 800  м, и он должен был превзойти своим величием все остальные сооружения. До сих пор вблизи Сяньяна сохраняются остатки стен дворца. Тяжелый труд согнанных на строительство людей нашел отражение в припевке того времени: “Эпан, Эпан! Сдохни Ши-хуан!”.. [Прислали] более семисот тысяч преступников, осужденных на кастрацию и на каторжные работы, одни строили дворец Эпан, другие — [гробницу] на горе Лишань. Сюда доставляли камень с гор Бэйшань и лес из Шу и Цзин. Всего в Гуаньчжуне соорудили триста, а за пределами застав более четырехсот дворцов. Затем [император] поставил [памятный] камень в Цюй у Восточного моря, так как [это место] считалось восточными воротами Цинь. Вслед за тем [Ши-хуан] переселил тридцать тысяч семей в Лии и пятьдесят тысяч семей в Юньян, освободив их от повинностей на десять лет [142]Цюй находился в совр. уезде Дунхай на севере пров. Цзянсу, у моря. Лин — уезд Линьтун в пров. Шэньси (см. прим. 49). Юньян находился в совр. уезде Чуньхуа пров. Шэньси (в 60–70  км севернее Сяньяна).. [79]

Лу-шэн дал Ши-хуану совет: “Мы, ваши слуги, ищем растение чжи, чудесное снадобье и святых, но никак не находим их, так как какие-то существа мешают нам. В [правилах] магии [143] Чжи *** — род древесного гриба. По представлениям древних китайцев, чудесное грибовидное растение, цветущее три раза в год и обладающее способностью продлевать жизнь [Шаванн приводит название, тайное Gibot в “Memoires Concernant lts Chinois” т. IV, стр. 500,— “L’agaric ramifie”]. Фан *** в данном тексте воспринимается нами как эквивалент фанцзи, или фаншу *** — “ворожба, магия, колдовство, способы или правила магии”. [говорится, что] повелитель людей временами должен действовать скрытно, чтобы избежать встреч со злыми духами. Если он избежит злых духов, явится праведник. Когда местопребывание повелителя людей известно его подданным, это мешает небесным духам. Праведники, входя в воду, не намокают, попадая в огонь, не обжигаются, [они] парят в облачном эфире и существуют вечно, как небо и земля [144]Описанию чжэнь-жэнь *** здесь придан сакраментальный характер, и поэтому термин может быть переведен как “праведник, небожитель”. В Чжуан-цзы дано более реалистическое описание таких людей (ЧЦЦЧ, т. III, Чжуан-цзы цзи-цзе, гл. 2, стр. 37–38), отсюда возможен перевод “настоящий человек” (так у Л. Д. Позднеевой. См.: “Атеисты, материалисты”… стр. 161)..

Ныне вы, государь, управляя Поднебесной, не можете пребывать в тишине и бездействии. Желательно, чтобы в дальнейшем люди не знали, в каком вы, государь, дворце находитесь, и тогда снадобье, [дарующее] бессмертие, можно будет добыть”.

Ши-хуан на это сказал: “Я преклоняюсь перед праведниками, [поэтому] я буду именовать себя “праведником”, а не говорить о себе “Мы””.

[Он] повелел соединить между собой двойными дорогами и дорогами, огороженными валами, все двести семьдесят дворцов, расположенных вокруг Сяньяна в пределах двухсот ли, наполнить комнаты во дворцах занавесями и пологами, колоколами и барабанами, населить их красавицами. Всему было определено [свое] место и не разрешалось перемещать [что-либо]. [Когда император] куда-либо являлся, того, кто сообщал о его местопребывании, наказывали смертью.

Как-то Ши-хуанди был во дворце Ляншань, и с горы увидел, что его первого советника [сопровождает] множество колесниц и всадников. [Это ему] не понравилось. Кто-то из свиты рассказал первому советнику, и тот после этого сократил число колесниц и всадников. Ши-хуан разгневался и сказал: “[Кто-то из] окружающих разгласил мои слова”. Учинил допрос, но никто не признался. Тогда [Ши-хуан] приказал схватить тех, кто находился в тот момент около него, и убить их всех. С этого времени никто не знал, куда направляется и где находится [император]. [Но император] слушал все [80] дела, и чиновники узнавали его решения в дворцах Сяньяна.

Хоу-шэн и Лу-шэн [145]Хоу-шэн был выходцем из княжества Хань; Лу-шэн — из княжества Янь. Шэн *** здесь в значении “ученый”. Оба представляли конфуцианскую политическую оппозицию при циньском дворе., советуясь между собой о задуманном, говорили: “Ши-хуан по природе своей жесток и своенравен. Выйдя из владетельных князей, он объединил Поднебесную, все его намерения исполнялись, всем его желаниям следовали, и [он] стал считать, что с древних времен никто не может сравниться с ним. Он особо полагается на тюремных чиновников, только тюремные чиновники пользуются его расположением. Хотя ученых мужей — боши при дворе семьдесят человек, они только занимают должности, но не используются [на службе]. Первые советники и крупные сановники получают готовые решения и действуют только по [указанию] государя. Государь радуется, что внушает трепет наказаниями и казнями, в Поднебесной [чиновники] боятся наказаний, держатся [только] за жалованье, никто не смеет выполнить до конца свой долг преданности. Государь ничего не узнает о [своих] ошибках и день ото дня становится все заносчивее, а низшие запуганы и подавлены, лгут, чтобы приспособиться.

Законы Цинь не дают возможности применять различные [более мягкие] меры, без всякой проверки [сразу] предают смерти. Хотя число звездочетов достигло трехсот человек и все они честные мужи, но, опасаясь упоминать о дурных предзнаменованиях, они льстят и не осмеливаются прямо сказать об ошибках императора. Все, как большие, так и малые, дела в Поднебесной решаются [только] императором. Он дошел до того, что на весах отвешивает один дань поступивших к нему донесений, на сутки установил норму и, пока не выполнит ее, не позволяет себе отдохнуть [146] Дань (т. е. около 30  кг ) донесений следует оценивать исходя из материала письма — бамбуковых дощечек, и притом весьма условно. Все же это свидетельство большой энергии и трудоспособности Ши-хуана.. Коль скоро жажда власти у императора дошла до таких пределов, незачем добывать для него снадобье, дарующее бессмертие”.

И они бежали. Ши-хуан, услышав [об их] бегстве, страшно разгневался и сказал: “Я еще раньше собрал книги в Поднебесной и выбросил все ненужные из них. [Я] призвал отовсюду ученых-начетчиков и магов в большом числе, желая с их помощью установить великое спокойствие. Маги обещали постараться и добыть чудесное снадобье. [81]

Ныне я узнал, что Хань Чжун бежал, не доложив [о результатах]. Сюй Ши [Фу] и другие истратили огромные суммы — десятки тысяч [монет], но так и не нашли снадобья, [дарующего бессмертие], зато в своих низких, корыстных интересах [они] наперебой каждый день докладывали [об успехах]. Лу-шэна и других я весьма щедро одаривал, а теперь они клевещут на меня, обвиняя в отсутствии добродетелей. Что касается ученых мужей, находящихся в Сяньяне, то я послал людей расследовать, кто распространяет клевету, чтобы внести смуту в массу черноголовых”.

Затем [Ши-хуан] послал цензоров допросить всех ученых. Ученые мужи стали наговаривать один на другого, чтобы обелить себя [147]Словосочетание цзы чу *** мы относим к фразе об ученых {“чтобы себя обелить”) и затем ставим точку. Таково объяснение Фан Бао, современная пунктуация текста у Такигава, Отаке, в Ши цзи сюань-чжу (стр. 13). Некоторые комментаторы связывают эти слова со следующей фразой, и тогда цзы относится уже к Ши-хуану: “[Он] сам выбрал тех, кто нарушил запреты…” (так перевел Шаванн, — т. 2, стр. 181; такова пунктуация у Гу Цзе-гана и в новом издании Цзы чжи тун-цзянь, стр. 246). Еще Легг отмечал трудность понимания этого места (“Chinese Classics”, т. I, стр. 9). По-видимому, возможно двоякое истолкование этого текста.. Нарушивших запреты и законы насчитали более четырехсот шестидесяти человек, их казнили в Сяньяне. [Император повелел] сделать так, чтобы Поднебесная узнала об этом в назидание на будущее [148]Слово кэн *** означает “погубить, истребить, свалить в яму” (см.: Кан-си цзыдянь, стр. 1274). Отсюда наш перевод “казнить” (также толкуют Шаванн, т. 2, стр. 182, О. Franke, Geschichte der Chinesischen Reiches, v. III, стр. 146), но в литературе распространено и другое понимание кэн — “погребать заживо” (см.: Легг, т. I, стр. 9; Уотсон, переводы Ши цзи, т. II, стр. 396; Переломов, “Империя Цинь”, стр. 180; Д. Бодде, стр. 117). Представляется, что подобное толкование придает акту Ши-хуана излишне жестокий смысл и не отвечает содеянному (это отмечалось и в “Тун-бао”, т. 50, 1963, стр. 319)..

Еще большее число [ученых мужей] было сослано на границы. Старший сын Ши-хуана, Фу Су, увещевая отца, сказал:

“Поднебесная только что устроена, черноголовые в далеких краях еще не собраны [вокруг нас], все ученые прославляют как образец Конфуция, а ныне вы, государь, связываете их суровыми законами. Боюсь, что [из-за этого] в Поднебесной станет неспокойно. Прошу, подумайте, государь, над этим”.

Ши-хуан рассердился и послал Фу Су на север наблюдать за Мэн Тянем в области Шанцзюнь [149]Отъезд Фу Су решал две задачи: провести инспекцию действий Мэн Тяня и одновременно избавить императора от присутствия критически настроенного сына при дворе..

На тридцать шестом году (211 г.) планета Инхо задержалась в созвездии Синь. Падающая звезда упала в области Дунцзюнь [150]Инхо *** — планета Марс. Созвездие Синь *** — пятое в семерке южных созвездий, скорее всего соответствующее в европейской астрономии созвездию Скоопиона. Область Дунцзюнь находилась на землях совр. пров. Хэнань (уезды Пуян, Цинфэн, Нэйхуан и др.), где было ранее княжество Вэй.. Достигнув земли, она превратилась в камень. Кто-то из черноголовых вырезал на камне такие слова: “Ши-хуанди умрет, и землю [империи] разделят”. Узнав об этом, Ши-хуан послал цензоров произвести дознание, но никто не сознался. Тогда забрали и казнили всех живших вблизи от места, где упал камень, а там камень расплавили на огне.

[Но] Ши-хуану было нерадостно, и он заставил ученых [82] мужей составить стихи о святых праведниках и описание поездок, совершенных по Поднебесной, приказав музыкантам петь и играть их.

Осенью один из императорских послов, следуя из земель, что к востоку от застав, проезжал ночью по дороге к Пиншу в уезде Хуаинь [151]Пиншу находилось в совр. уезде Хуаинь пров. Шэньси, недалеко от горного прохода Тунгуань.. Какой-то человек с яшмовым диском в руке остановил его и сказал: “Посылаю от себя [эту яшму] владыке озера Хаочи”, а затем добавил: “В этом году первый дракон умрет” [152]Чжан Янь поясняет, что под владыкой оз. Хаочи прежде имелся в виду У-ван, столица которого была в Хао, а под первым драконом подразумевался Ши-хуан. Намек сводился к тому, что Цинь погибнет, как погиб Чжоу-синь от рук У-вана. История эта явно придумана конфуцианцами.. Посол спросил, в чем причина, но [человек] неожиданно исчез, оставив яшму в руках посла. Посол поднес яшмовый диск [императору] и доложил о случившемся. Ши-хуан долго молчал, [затем] сказал: “Духи гор обычно знают о делах только одного года”. А вернувшись [к себе], добавил: “Первый дракон — предок всех людей”.

[Он] приказал палате цензоров посмотреть яшму. Оказалось, что это был тот самый диск, который [император] обронил в реку, переправляясь через Янцзы на двадцать восьмом году правления. Тогда Ши-хуан стал гадать и получил ответ: “Поездка и переселение сулят счастье”. Он переселил тридцать тысяч дворов в Юйчжун в районе Бэйхэ, пожаловав [главам семей] один ранг знатности [153]Юйчжун (см. прим. 130) — район к северу от Хуанхэ, поэтому Бэйхэ мы считаем более широким понятием, стоящем в определении к Юйчжун; Шаванн на основании толкования в Чжэн-и передал это названиями двух пунктов (т. 2, стр. 184)..

На тридцать седьмом году (210 г.), в десятой луне, в день гуй-чоу Ши-хуан отправился в поездку [по стране]. Его сопровождал левый советник [Ли] Сы, а правый советник [Фэн] Цюй-цзи охранял [столицу]. Младший сын [Ши-хуана] Ху Хай, любимец отца, просил разрешения сопровождать его, на что государь дал согласие.

В одиннадцатой луне [Ши-хуан] прибыл на озеро Юньмэн и принес издали жертвы духу Юйского Шуня, [обитавшему] на горе Цзюишань [154]Юньмэн — озеро на юге совр. уезда Аньлу в пров. Хубэй. Цзюншань (или Цанъушань) — горы, где, по преданию, захоронен легендарный Шунь, находились в совр. уезде Нинъюань на юге пров. Хунань (в 1 гл. это место названо Цанъу — т. I, стр. 249)., спустился вниз по реке Янцзы, осмотрел Цзигэ, переправился через Хайчжу, проехал Даньян и прибыл к Цяньтану. [Когда Ши-хуан] достиг реки Чжэцзян, поднялись сильные волны, из-за чего [он] проехал сто двадцать ли на запад и переправился в узком месте [155]Цзигэ — по-видимому, какое-то сооружение, так как перед этим словом стоит глагол гуань — “осматривать”. В перечне географических названий не значится. Шаванн предполагает какое-то искажение. Хайчжу (по мнению Чжан Шоу-цзе, иероглиф хай здесь ошибка и должно быть цзян, т. е. Цзянчжу) — река в пров. Аньхуй; Даньян — в совр. уезде Цзяннин пров. Цзянсу; Цяньтан — совр. Ханчжоу пров. Чжэцзян; Чжэцзян — одна из рек одноименной провинции..

Император поднялся на гору Гуйцзи и принес жертвы великому Юю. Принес издали жертвы Южному морю и [83] поставил [памятный] камень с надписью, воспевавшей добродетели [дома] Цинь [156]Гуйцзи — гора в районе г. Шаосин пров. Чжэцзян (см. гл. 2, прим. 159). Таким образом, путь Ши-хуана был очень длинным, он (если верить описанию) по большой дуге пересек совр. пров. Хэнань, Хубэй, Аньхуй, Цзянсу и достиг Чжэцзяна..

Надпись гласила:

“Наш властитель-император благословен и славен, он успокоил и объединил весь мир, его добродетели и милости совершенны и вечны.

На тридцать седьмом году [правления] он лично объехал Поднебесную, чтобы обозреть вокруг свои дальние владения.

Затем [император] поднялся на гору Гуйцзи. [Так как он] глубоко вник в привычки и обычаи людей, все черноголовые стали почтительны и послушны.

Мы, его [верные] слуги, воспеваем заслуги [нашего повелителя], основываясь на истоках, [славим] его деяния, доискиваясь начал, [чтим] его необыкновенную проницательность.

Мудрость [правителя] Цинь привела его к власти над государством, [император] впервые установил, чтобы исполнение [мер] соответствовало их названиям [157]Как показал в своем исследовании Г. Крил, словосочетание син-мин *** понималось многими учеными как “наказания и их названия” (Шаванн, Вильгельм, Боддэ и др.), однако он пришел к выводу, что это был важный термин периода Чжаньго-Хань, имеющий отношение к управлению. Син-мин было доктриной Шэнь Бу-хая (см.: Хань шу, гл. 9,— ХШБЧ, I, 287; Тай-пин юй-лань, — ТПЮЛ, III, 2857) и встречается в ряде трактатов. Ли Сы рекомендовал сыну методы Шэнь Бу-хая (ШЦ, гл. 87); Гуань-цзы упоминал даже книги по этой доктрине (ЧЦЦЧ, VII, 376); Чао Цо применял ее в Хань (ШЦ, III, 1160). Крил интерпретирует син-мин как Performance and title — “исполнение [в соответствии] с названием [мер]”, что и учтено в нашем переводе (см.: H. Creel, The Meaning of Hsing Ming , — в сб. “Studia Serica Bernhard Karlgren Dedicata”, Copenhagen, 1959, р. 199–211)., выявил и упорядочил прежние установления.

[Он] впервые утвердил законы и правила, проверил и разделил обязанности и должности, благодаря чему установились нормы поведения.

Шесть ванов восставали друг против друга: были жадны, жестоки, кичливы и свирепы, [они] возглавляли массы людей, чтобы усилить свою власть.

[Они] насильничали и лютовали, вели себя разнузданно, опираясь на свои силы; зазнавались и по многу раз бросали в бой своих латников.

[Они] тайно сносились между собой и [посылали] секретных послов, чтобы создать союз с севера на юг и осуществить свои низменные стремления.

Внутри [княжеств] они приукрашивали обманные замыслы, а вовне — нападали на [чужие] границы, тем самым порождая беды и несчастия.

Справедливостью и могуществом [наш император] покарал их, искоренил жестокости и беспорядки, так что смутьяны и разбойники были уничтожены и совсем исчезли. [84]

Совершенная мудрость и добродетели [нашего императора] распространились повсюду, во всех шести направлениях [его милости] нисходят на людей без предела.

[Наш] властитель-император объединил мир, [он] одновременно решает тысячи дел, поэтому далекое и близкое — все становится до конца ясным.

[Император] раскрывает законы, присущие всему сущему, проверяет и испытывает суть всех дел, [и в результате] каждая [вещь и явление] носит соответствующее название.

[Император] одинаково общается со знатными и с подлыми, перед ним предстают и добрые и недобрые, и ни у кого нет скрытых чувств.

Исправляя ошибки [людей], [он] осуществляет справедливость. [Если] женщина, имея детей, выходит замуж, это считается изменой покойному и безнравственностью.

[Император] поставил перегородки между внутренними и внешними [помещениями], покончил с развратом и распущенностью; [теперь] мужчины и женщины держат себя в чистоте и верности.

Если муж прелюбодействует, то убить его — не преступление, [и теперь] мужчины придерживаются справедливого порядка.

Если жена уходит в другой дом, то дети не считают ее больше матерью. [Таким образом], все изменились, стали честными и чистыми.

Великое управление очистило нравы. Поднебесная приняла его наставления, удостоилась получить [его] блестящие основы.

[Ныне] все следуют [установленным] мерам и правилам, живут в мире и согласии, искренно отдают свои силы, и нет таких, кто бы не следовал повелениям [государя].

Черноголовые совершенствуют свои помыслы, люди радуются общим правилам и с воодушевлением поддерживают великое спокойствие.

Потомки с почтением воспримут [его] законы, неизменное управление будет вечным, и ничто — ни колесницы, ни лодки — не опрокинется. [85]

Мы, слуги, сопровождающие [императора], воспевая его подвиги, попросили разрешения вырезать это на камне, чтобы во всем блеске передать [людям] прекрасную надпись” [158]Надпись на горе Гуйцзи отмечена в библиографической главе истории династии Суй, ее видели в 479 г. Цзы-лян и Фань Юнь (см.: Нань-ши, гл. 57), т. е. в середине I тысячелетия она еще существовала. Утрачена, видимо, в эпоху Сун. Существует несколько копий надписи, наиболее старой считается копия Шэнь-ту Цзюна, датируемая 1341 г. (см.: Янь Кэ-цзюнь, стр. 123; Жун Гэн, стр. 160). На стеле нет надписи, сделанной по приказу Эр-ши-хуана. Стела в Гуйцзи отличается по своему содержанию, в ней говорится о нравах, морали, взаимоотношениях людей. Вероятно, прав циньский ученый Гу Янь-у, связывающий это со стремлением Ши-хуана распространить китайские нравы среди южных народов, на землях которых эта надпись стояла (Гу Янь-у, Жи чжи лу цзи-ши, кн. 5, гл. 13, — Сы-бу бэй-яо, Шанхай, 1936, т. 1625). Надписью в Гуйцзи заканчивается та часть главы, в которой почти подряд помещены тексты стел Ши-хуана. Хотя они и схожи, но у каждой из стел есть и свои особенности. Что же побудило Сыма Цяня включить почти все надписи в главу? Ю. Л. Кроль отвечает на это так: “Сыма Цянь поместил их здесь для того, чтобы проиллюстрировать самомнение Ши-хуана, лесть сановников, своими славословиями потворствовавших императору, иными словами, чтобы подкрепить свою концепцию гибели династии Цинь” (“Сыма Цянь — историк”, стр. 193). Примерно таково же мнение Б. Уотсона, который указывает на заметный в тексте Ши цзи контраст между панегириками стел и суровой действительностью, выявлявшей фальшь правителя Цинь (B. Watson, Ssu-ma Ch’ien Grand Historian of China , стр. 162–163). В этом есть своя правда, но не вся. Ведь любые хвалебные надписи древних царей (например, Шумера, Аккада и Вавилона) содержали такого рода гиперболы. Представляется, что включение в книгу надписей на стелах Цинь Ши-хуана позволило Сыма Цяню словами подлинных документов подтвердить все беды, которые претерпел Китай в период раздробленности и войн чжухоу, продемонстрировать деятельность Цинь по объединению страны, по унификации законов, мер, письма, польза от которых была очевидна для ханьского историка, жившего в эпоху окрепшей централизованной империи (которая, кстати, унаследовала все институты Цинь). Все это позволяет шире оценить значение публикации этих текстов, не сводя его лишь к критике Ши-хуана..

Возвращаясь обратно, [император] проехал земли [княжества] У, переправился [через Янцзы] у Цзянчэна и, следуя на север вдоль берега моря, доехал до Ланъе [159]Цзянчэн находился на севере совр. уезда Цзюйюн пров. Цзянсу.. Сюй Ши [Фу] и другие маги, ездившие в море в поисках снадобья, [дарующего бессмертие], за несколько лет ничего не добыли, а израсходовали много, [поэтому], боясь наказания, [они] стали лгать, говоря: “Снадобье с Пэнлая достать можно, но нам постоянно препятствуют большие акулы, и [мы] не в состоянии достичь [островов]. Просим отправить с нами искусных стрелков, которые при появлении [рыб] будут стрелять в них из спаренных луков-самострелов” [160] Лянь-ну *** — спаренный лук-самострел. Появился, по-видимому, в конце периода Чжаньго, получил широкое распространение в эпоху Хань. Раскопки близ Чэнду дали несколько медных замков таких самострелов (см.: Чжоу Вэй, Очерки истории военного оружия Китая, Пекин, 1957, Приложения, л. 48)..

[В это время] Ши-хуан увидел во сне, что он сражался с духом моря, который имел облик человека. Он спросил [о значении сновидения] ученого — толкователя снов, тот ответил: “Духа вод увидеть нельзя, его охраняют рыбы-гиганты и водяной дракон. [Если] вы, государь, сейчас совершите моления и принесете жертвы со всей возможной почтительностью, то этот злой дух должен исчезнуть и сможет появиться добрый дух”.

Тогда [Ши-хуан] повелел отходящим в море взять с собой снасти для поимки огромных рыб, а сам, вооружившись спаренным луком-самострелом, стал ожидать появления таких рыб, чтобы застрелить их. От Ланъе император проследовал к северу и прибыл к горе Юнчэн, но рыб не обнаружил [161]Юнчэншань, или просто Чэншань, — гора на крайнем восточном выступе Шаньдунского полуострова в уезде Юнчэн.. [Когда он] подъехал к Чжифу, то увидел огромных рыб и выстрелом из лука убил одну из них. После этого [император] направился вдоль моря на запад.

Достигнув Пинъюаньцзиня, [Ши-хуан] заболел [162]Пинъюаньцзинь — переправа у Пинъюаня в одноименном уезде пров. Шаньдун к югу от г. Дэчжоу. Русло Хуанхэ, на которой находилась переправа, проходило севернее нынешнего на 80—100  км. . Он не выносил разговоров о смерти, поэтому никто из приближенных не осмеливался говорить о делах, [связанных со] смертью. Но болезнь государя все более обострялась, и [он] составил письмо старшему сыну Фу Су, скрепив его своей печатью, в котором говорилось:

“Встречай траурную [колесницу] в Сяньяне и похорони [86] меня”. Письмо было уже запечатано, но находилось в канцелярии по прикладыванию царской печати, которой управлял начальник царского выезда — чжунцзюй фулин Чжао Гао, и не было еще вручено гонцу [163] Чжунцзюйфулин *** — название должности в период Цинь-Хань, переведенное нами: “начальник царского выезда”. Он ведал лошадьми государева выезда, получал жалованье в 600 дань зерна и подчинялся тайпу — “главному имперскому конюшему” (см.: Тай-пин юй-лань, т. II, гл. 230, стр. 1094)..

В седьмой луне, в день бин-инь, Ши-хуан скончался [на террасе] Пинтай в Шацю [164]Шацю находилось в совр. уезде Пинсян пров. Хэбэй, примерно в тысяче километров от столицы.. Поскольку государь скончался вне столицы, первый советник, [Ли] Сы, опасаясь, что [известие об этом] вызовет волнения среди княжичей и в Поднебесной, скрыл [смерть Ши-хуана] и не объявил траура.

Гроб установили в большой колеснице с окнами [165] Вэньлянцзюй *** — большая колесница, предназначенная для дальних переездов государя. В нее запрягалась шестерка лошадей. С помощью устроенных в ней окон регулировались температура и воздухообмен. Позднее стала использоваться только как погребальная колесница.. Здесь же ехали прежние любимые евнухи императора, и, когда [кортеж] прибывал [к местам остановок], [они] подавали государю пищу, чиновники докладывали о делах, как и раньше. Евнухи, следовавшие в колеснице, выносили решения по доложенным делам. Только сын императора Ху Хай, Чжао Гао да пять-шесть любимых евнухов знали о смерти государя.

Чжао Гао ранее обучал Ху Хая письму, судебным законам и положениям, и Ху Хай втайне был привязан к нему. [Чжао] Гао, княжич Ху Хай и первый советник [Ли] Сы тайно сговорились уничтожить письмо, написанное Ши-хуаном княжичу Фу Су, взамен они сочинили ложь о том, что первый советник [Ли] Сы получил от Ши-хуана завещание в Шацю, [по которому] наследником становился другой сын — Ху Хай. Кроме того, [они] составили письмо на имя княжича Фу Су и Мэн Тяня с перечислением их преступлений и дарованием им [почетной] смерти. Полный рассказ об этом находится в “Жизнеописании Ли Сы” [166] Сы сы *** — “даровать [почетную] смерть”, т. е. позволить покончить жизнь самоубийством. Подробно этот эпизод описан в 87 гл. (ШЦ, т. V, стр. 2551)..

Двигаясь дальше, они проехали через Цзинсин и достигли Цзююани [167]Цзинсин — в одноименном совр. уезде пров. Хэбэй, к западу от Шицзячжуана. Здесь находится один из горных проходов через Тайханшань. Цзююань — к северу от излучины Хуанхэ в Ордосе. Удлиненный маршрут процессии с гробом Ши-хуана — от Шаньдуна через Хэбэй и Шаньси на северо-запад к Ордосу и только оттуда к столице — может быть объяснен двумя причинами: желанием избежать населенных районов юга Шаньси и Шэньси и воспользоваться вновь проложенными прямыми дорогами к границе на Севере.. В это время наступила жара, и из государевой колесницы пошел тяжелый дух. Тогда повелели сопровождавшим колесницу чиновникам положить в нее дань соленой рыбы, чтобы перебить трупный запах.

Продолжая движение, процессия прямой дорогой прибыла в Сяньян, где объявили траур. Престол наследовал [объявленный] наследником Ху Хай, который стал вторым императором-властителем — Эр-ши-хуанди. [87]

В девятой луне [прах] Ши-хуана погребли в горе Лишань. Ши-хуан, впервые придя к власти, тогда же стал пробивать гору Лишань и устраивать в ней [склеп]; объединив Поднебесную, [он] послал туда со всей Поднебесной свыше семисот тысяч преступников. Они углубились до третьих вод, залили [стены] бронзой и спустили вниз саркофаг. Склеп наполнили перевезенные и опущенные туда [копии] дворцов, [фигуры] чиновников всех рангов, редкие вещи и необыкновенные драгоценности. Мастерам приказали сделать луки-самострелы, чтобы, [установленные там], они стреляли в тех, кто попытается прорыть ход и пробраться [в усыпальницу]. Из ртути сделали большие и малые реки и моря, причем ртуть самопроизвольно переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу — очертания земли. Светильники наполнили жиром жэнь-юев в расчете, что огонь долго не потухнет [168] Жэнь-юй *** (“рыба-человек”) — один из видов скрытожаберных рыб (Chryptbranchus), водившихся в Японском море. Из нее добывали жир..

Эр-ши сказал: “Всех бездетных обитательниц задних покоев дворца покойного императора прогонять не должно”, и приказал всех их захоронить вместе с покойником. Погибших было множество. Когда гроб императора уже спустили вниз, кто-то сказал, что мастера, делавшие все устройства и прятавшие [ценности], знают все и могут проболтаться о скрытых сокровищах. Поэтому, когда церемония похорон завершилась и все было укрыто, заложили среднюю дверь прохода, после чего спустили наружную дверь, наглухо замуровав всех мастеровых и тех, кто наполнял могилу ценностями, так что никто оттуда не вышел. [Сверху] посадили траву и деревья, [чтобы могила] приняла вид обычной горы [169]В настоящее время вблизи Лишаньских гор сохранился холм высотою 35–40  м, считающийся могильным курганом Цинь Ши-хуана. Но по описанию в 6 гл., склеп был вырублен в скале, так что курган — лишь символ могилы. Возможно, к нему ведет подземный ход. Будущие раскопки дадут ответ, насколько точно описание Сыма Цянем подземного склепа первого императора Китая..

На первом году правления Эр-ши-хуана (209 г.) ему исполнился двадцать один год. Чжао Гао стал ланчжулином — начальником охраны внутренних дворцовых ворот и стал принимать участие в [делах] управления [170] Ланчжунлин *** возглавлял службу по охране императора и его внутренних покоев, в его подчинении находились телохранители и охранники в дворцах (Цинь хуй-яо дин-бу, стр. 204). См. прим. 28..

Эр-ши издал эдикт об увеличении количества жертвенных животных, приносимых в храме Ши-хуана, и числа церемоний при различных жертвоприношениях духам гор и рек. [Он] повелел приближенным чиновникам обсудить, как [лучше] выразить уважение храму Ши-хуана. [88]

Его приближенные, поклонившись до земли, ответили: “В древности Сын Неба имел семь храмов предков, владетельные князья имели пять храмов, сановники имели три храма и, даже через десятки тысяч поколений, [этот порядок] не должен быть утрачен и уничтожен [171]Приближенные Эр-ши-хуана давали советы, исходя из чжоуской традиции. Идеальная схема зафиксирована в каноне Ли цзи: “Сын Неба имеет семь храмов — три левых (чжао), три правых (му) и один [храм] Великого предка; владетельные князья имеют пять храмов — два левых, два правых и один [храм] Великого предка; сановники имеют три храма предков — один левый, один правый и один [храм] Великого предка; служивые имеют один храм предков, а простолюдины приносят жертвы на требище…” (ШСЦ, т. 20, Ли цзи чжэн-и, кн. 2, стр. 559; об этом же говорится в Чжоу ли, в Гунъян чжуань и других книгах). По мере того как сменялись поколения императоров, неизменными у Сына Неба оставались, три храма в честь первооснователя дома и двух великих предков (для дома Чжоу это были: Хоу-цзи, Вэнь-ван и У-ван), а остальные предки соответственно отодвигались на одно колено и потом совсем исчезали из пантеона (см. также: Ван Го-вэй, Гуаньтан цзи-линь, кн. 2, гл. 10, стр. 469–471).. Ныне Ши-хуан соорудил храм Цзимяо, и в пределах четырех морей все приносят туда дары, увеличивают число жертвенных животных, все церемонии соблюдаются полностью, и нет нужды [что-либо] добавлять. Храмы прежних ванов находятся частью в Сиюне, частью в Сяньяне. Согласно ритуалу Сына Неба следует приносить в жертву вино только в храме Ши-хуана. Храмы Сянь-гуна и других правителей, [царствовавших] после него, разрушены, но следует сохранить семь храмов предков. Мы, ваши слуги, будем приносить в них жертвоприношения согласно ритуалу, особо почитая храм Ши-хуана как храм первопредка императоров [Цинь]. Вы же, властитель-император, снова называйте себя “Мы””.

Эр-ши, советуясь с Чжао Гао, сказал ему: “Мы годами молоды, только что вступили на престол, черноголовые еще не собраны и не привязаны [к нам]. Покойный император объезжал области и уезды, чтобы показать силу [власти] и своим величием держать в покорности всех между морями. Ныне, если пребывать в бездействии и не объезжать [владения], то [Мы] покажем свою слабость и не сможем сберечь Поднебесную”. Весной Эр-ши отправился на восток [в объезд] областей и уездов, его сопровождал Ли Сы. [Он] доехал до горы Цзеши, проследовал вдоль моря на юг и достиг горы Гуйцзи, везде вырезая надписи на [памятных] камнях, водруженных Ши-хуаном. Сбоку памятников были обозначены имена высших сановников свиты. Этим [он стремился] прославить заслуги и великие добродетели покойного императора.

[Дополнительная надпись гласила: ] “Властитель-император [Эр-ши] сказал: “Все надписи, вырезанные на камнях и металле, сделаны [по повелению] Ши-хуанди. Ныне Мы унаследовали его титул, но поскольку в надписях на камнях и металле не называется имя Ши-хуанди, то по прошествии долгого времени будет казаться, что все это сотворили его [89] потомки, и [надписи] не будут говорить о великих заслугах и блестящих добродетелях [Ши-хуанди]””. Слуги государя, первые советники — [Ли] Сы и [Фэн] Цюй-цзи, а также главный цензор Дэ осмелились [сказать] императору: “Мы просим вырезать ваш эдикт полностью на камне, чтобы все сделалось ясным. Просим об этом, не страшась смерти”. Повеление императора гласило: “Быть по сему” [172]Дополнительные надписи, выбитые по приказу Эр-ши-хуана, отличаются от основных по структуре фразы, ритму и рифмам. Перевод дополнительной надписи дан нами в соответствии с пояснениями Фан Бао и Накаи Сэкитоку (ХЧКЧ, стр. 485)..

После этого Эр-ши посетил Ляодун, откуда возвратился [в столицу] [173]Ляодун — земли к востоку от р. Ляохэ. Вероятно, Эр-ши мог доехать до долины Ляохэ, но территории эти едва ли прочно входили в число циньских земель..

Затем Эр-ши последовал [советам] Чжао Гао и повторно обнародовал законы и повеления. Тайно советуясь с Чжао Гао о своих намерениях, император сказал: “Высшие сановники не подчиняются [мне], чиновники [на местах] еще сильны, что касается княжичей, то они непременно вступят со мной в борьбу. Что же делать?”.

[Чжао] Гао ответил: “Я, ваш слуга, твердо намеревался сказать вам об этом, но все не решался. Высшие сановники покойного императора все это люди, чья известность и богатства в Поднебесной росли из поколения в поколение, об их заслугах и трудах передается [молва] из поколения в поколение с давних пор. Сейчас я, [Чжао] Гао, человек простого, низкого [рода], благодаря вашей, государь, милости, выдвинут, поставлен [вашим] повелением на [высокий] пост и ведаю дворцовыми делами. Высшие сановники недовольны [этим], [они] лишь внешне подобны послушным подданным, в их сердцах таится неповиновение. Ныне вы, государь, в поездке, почему бы не воспользоваться случаем и не расследовать дела управителей и воевод областей и уездов, совершивших преступления, и казнить их [174]Слова Чжао Гао косвенно свидетельствуют о том, что в окружении Цинь Ши-хуана было немало представителей знати из княжеств, выдвинувшихся еще в период Чжаньго.. Этим, с одной стороны, вы потрясете [своим] могуществом Поднебесную, с другой — устраните тех, кого вы, государь, считаете неприемлемым для себя.

Сейчас такое время, когда нельзя брать за образец гражданские установления, все решается военной силой. Прошу вас, Ваше величество, действовать в соответствии с временем без колебаний, пока приближенные не составили [против вас] заговора. Мудрый правитель собирает и выдвигает [90] людей без положения, низких делает знатными, бедных делает богатыми, а далеких — близкими, в результате высшие и низшие объединяются, а в государстве наступает мир”.

Эр-ши сказал: “Превосходно!”,— и приступил к казням высших сановников и княжичей. Были схвачены один за другим все приближенные [к императору] мелкие чины, обвиненные в преступных ошибках, из трех ланов ни один не остался на посту, а шесть княжичей казнили в Ду [175] Ланы составляли группу чиновников невысокого ранга, они получали по 300 дань зерна в год. Однако слово лан вошло в название ряда должностей циньского и более позднего времени. Сыма Чжэнь упоминает о наличии в Цинь трех ланов: чжунлана ***, вайлана *** и саньлана ***, которые ведали некоторыми отраслями гражданского управления. Ланы входили также в число телохранителей императора: цзюйлан *** следовал за колесницей императора, цилан *** был конным телохранителем и т. д. (см.: Цзинь Шао-ин, Цинь гуань као, стр. 478). Ду (он же Дусянь, или Дулин) — находился в совр. уезде Чанъань пров. Шэньси (см. гл. 5).. Княжич Цзян Люй с двумя младшими братьями были заключены во внутреннем дворце, рассмотрение их преступлений отложили. Эр-ши направил к Цзян Люю посланца с таким повелением: “Ты, княжич, вел себя не как слуга государя, и за это преступление должен умереть, чиновники исполнят закон”. Цзян Люй ответил: “Во время церемоний во дворце я никогда не осмеливался вести себя не как положено гостю и помощнику; на посту при дворе я никогда не смел нарушать своего долга; принимая повеление императора и отвечая ему, я никогда не смел ошибаться в своих словах. Почему же говорится, что я не слуга государя? Хочу услышать [о моей] вине и тогда умереть”. Посланец ответил: “Я не могу обсуждать этого [с вами], я получил письменное повеление [императора] и выполняю его”.

Цзян Люй, подняв лицо к небу и трижды воззвав к нему, воскликнул: “О Небо! Я не виновен!”. [После чего] три брата, проливая слезы, выхватили мечи и покончили с собой. Члены императорского рода были потрясены и напуганы. Приближенные, которые увещевали императора, объявлялись клеветниками. Крупные чиновники держались за свои места и стремились приспособиться. Черноголовые были потрясены и напуганы.

В четвертой луне Эр-ши возвратился в Сяньян и сказал: “Покойный император, считая, что дворцы в Сяньяне малы, стал строить дворец Эпан. Сооружение большого зала еще не было закончено, когда случилось так, что государь скончался. Строительство приостановили, а людей послали на земляные работы на горе Лишань. Работы на горе Лишань полностью закончены, если оставить теперь дворец Эпан [91] незавершенным, это покажет, что начатое покойным императором дело было ошибкой”. Возобновили сооружение дворца Эпан. Вовне [Эр-ши] успокоил всех варваров в четырех сторонах, как намечал Ши-хуан [176]Выражение фу сы и *** — “успокоить всех варваров в четырех сторонах” встречается еще у Мэн-цзы в его разговоре с циским Сюань-ваном (ШСЦ, т. 39, Мэн-цзы чжу-шу гл. 1, стр. 51), характеризуя один из элементов несбыточных претензий последнего.. Он сполна набрал отборных воинов в числе пятидесяти тысяч человек и расположил их гарнизоном в Сяньяне, повелев им упражняться в стрельбе из луков по собакам, лошадям, птицам и зверям [177]Возможно двоякое членение этой фразы. Нами поставлена точка после слов цинь шоу — “птицы и звери”, и все четыре понятия: собаки, лошади, птицы и дикие звери, сделаны объектом глагола шэ — стрелять из лука. Это означает, что солдаты тренировались в стрельбе по ним (такова и пунктуация в новом издании Ши цзи, стр. 269). Но при этом возникает одно сомнение: необычна стрельба по лошадям, если только не предположить тренировку в отражении вражеской конницы. Возможен второй вариант — всех перечисленных отнести к числу нуждавшихся в еде (собаки и лошади кормятся у двора, воинов и населения; птицы и дикие звери — в парках императора), что и сделано Шаванном (стр. 203), а также в Ши цзи сюань-чжу (стр. 51). Но тогда огромная программа снабжения столицы продовольствием и фуражом сводится главным образом к кормлению скота и зверей. Нам представляется, что главное было — накормить гарнизон, поэтому так заботились о зерне и рисе. Отсюда и выбор первого варианта перевода.. Поскольку число едоков возросло и запасов не хватало, областям и уездам было приказано доставлять [в столицу] бобы, просо, сено и солому. Всем, [кто доставлял продовольствие], приказали обеспечивать самих себя едой; на триста ли вокруг Сяньяна населению не разрешалось потреблять выращенное здесь зерно. Законы стали применяться с еще большей жестокостью.

В седьмой луне солдат пограничного гарнизона Чэнь Шэн с товарищами поднял мятеж на землях прежнего княжества Цзин [Чу], приняв прозвище Чжан Чу — “Расширяющий Чу”. Встав у власти и объявив себя чуским ваном, [Чэнь Шэн] обосновался в Чэнь, [откуда] послал своих командиров объехать другие земли [с его призывами] [178]Подробно о восстании Чэнь Шэна рассказано в гл. 48 (ШЦ, т. IV, стр. 1949–1961; русский перевод главы, сделанный Л. С. Переломовым, — см.: “Советское китаеведение”, 1958, № 4, стр. 192–205). Чэнь находилось в совр. уезде Хуайян пров. Хэнань (см. гл. 4, прим. 89,— т. I, стр. 316).. Молодые люди в областях и уездах к востоку от гор, которые страдали от [притеснений] циньских чиновников, повсеместно восстали, убивая начальников областей и воевод, начальников уездов и их помощников. Откликаясь [на призыв] Чэнь Шэ, они стали выдвигать друг друга хоу и ванами, заключать между собой союзы с севера на юг и двигаться на запад с призывом покарать Цинь. [Число их] невозможно было сосчитать.

Один из ечжэ — чиновников по поручениям [179] Ечжэ *** — название должности при Цинь. Входил в свиту государя, встречал гостей, следил за выполнением дворцового ритуала, иногда выполнял поручения императора в поездках по стране (см. Цинь хуй-яо). При дворе Хань насчитывалось уже 70 ечжэ (Хань шу, гл. 19). Исходя из этих функций, мы даем условный перевод: “чиновник по поручениям”., посланный на восток, вернулся и сообщил Эр-ши о мятежниках. Эр-ши разгневался и отдал его под суд. Позднее прибыл другой посланец. Когда государь спросил его [о положении дел], он ответил: “[Что касается] шаек разбойников, то правители областей и воеводы преследуют и ловят их, и ныне они полностью захвачены, не стоит тревожиться”. Государь возрадовался.

[В это время] У Чэнь объявил себя Чжао-ваном, Вэй Цзю объявил себя Вэй-ваном, Тянь Дань сделался Ци-ваном, [92] Пэй-гун поднял мятеж в Пэй, а Сян Лян поднял войска в области Гуйцзи [180]У Чэнь — выходец из владения Чэнь. Командуя восставшими, занял десятки чжаоских городов и объявил себя чжаоским ваном; имел титул Усинь-цзюнь (ШЦ, т. V, гл. 89, стр. 2573–2577). Вэй Цзю — брат Вэй Бао, примкнул к восстанию Чэнь Шэ. Поставленный вэйским ваном, не сумел оказать сопротивления войскам циньского полководца Чжан Ханя, капитулировал и покончил с собой (ШЦ, т. V, гл. 90, стр. 2589–2590). Тянь Дань — выходец из знати княжества Ци. В ходе восстания объявил себя циским ваном. Убит войсками циньского Чжан Ханя под Линцзи (ШЦ, т. V, гл. 94, стр. 2643). Пэй-гун — будущий император Хань (см. гл. 8). Сян Лян — из семьи чуских аристократов Сян, дядя Сян Юя, которому посвящена 7 гл. Выступил против дома Цинь и был убит Чжан Ханем..

На втором году (208 г.), зимой, посланные Чэнь Шэ военачальники Чжоу Чжан и другие, двигаясь на запад, достигли Си [181]Предполагается, что Си — это небольшая река Сишуй у гор Лишань (совр. уезд Линьтун в пров. Шэньси), сравнительно недалеко от столицы Сяньяна.. Солдат у них было несколько сот тысяч человек. Эр-ши сильно испугался и, совещаясь с сановниками, спросил: “Что же делать?”. Начальник налогового ведомства Чжан Хань [182]Чжан Хань занимал должность шаофу *** — “начальника ведомства императорского двора”. Должность шаофу была учреждена при Цинь, в его ведение входило взимание для двора налогов “с гор, морей, озер и прудов” (ХШБЧ, т. II, стр. 1118; Цинь хуй-яо, стр. 211), т. е. за пользование природными богатствами и водами. У шаофу был большой штат помощников (подробнее см.: Л. С. Переломов, Империя Цинь, стр. 49–51). ответил: “Разбойники уже подошли, их толпы сильны, сейчас мы не успеем призвать [народ] даже из ближних уездов. У горы Лишань много преступников, прошу помиловать их, дать им оружие, чтобы с ними ударить по мятежникам” [183]Текст 48 гл. подробно описывает состав помилованных на работах у горы Лишань. Это были тужэнь, ну чань-цзы шэн *** (ШЦ, т. IV, гл. 48, стр. 1954), что можно расшифровать как “преступники и наследственные частные рабы”. Толкование этих терминов есть у Фу Цяня, Янь Ши-гу и др. Этого вопроса касались М. Вилбур, см.: “Рабство в Хань…”, стр. 80–85 и Л. С. Переломов. — “Советское китаеведение”, стр. 202, прим. 51–52)..

Эр-ши объявил большую амнистию по Поднебесной, послал Чжан Ханя командовать [армией]. [Чжан Хань] напал на войска Чжоу Чжана и обратил их в бегство. Преследуя восставших, [он] убил Чжана в Цаояне [184]Цаоян находился в совр. уезде Шэньсянь пров. Хэнань вблизи горного прохода Ханьгугуань.. Эр-ши дополнительно послал чжанши Сыма Синя и Дун И [185] Чжанши *** — название должности в Цинь. По-видимому, это один из высших офицеров, так как у Цзинь Шао-ина он упоминается среди военных чинов до командующего конницей (Цинь хуй-яо дин-бу, стр. 514). Ху Сань-син в комментарии к Цзы чжи тун-цзянь называет его помощником командующего (ЦЧТЦ, т. I, стр. 268). Позднее — помощник первого министра. помочь Чжан Ханю разбить мятежников. [Они] убили Чэнь Шэна в Чэнфу, разбили Сян Ляна под Динтао, уничтожили войска Вэй Цзю в Линьцзи [186]Чэнфу — совр. уезд Босянь в пров. Аньхуй. Динтао — совр. уезд Цзинин в пров. Шаньдун. Линьцзи — совр. уезд Кайфын в пров. Хэнань.. Когда известные командиры разбойников из земель Чу погибли, Чжан Хань повернул на север, переправился через Хуанхэ, напал на Чжао-вана по имени Се и его сообщников в Цзюйлу [187]Цзюйлу — совр. уезд Пинсян в пров. Хэбэй..

Чжао Гао, убеждая Эр-ши, сказал: “Покойный император блестяще управлял Поднебесной долгое время, поэтому приближенные сановники не осмеливались дурно вести себя и выступать с лживыми докладами. Вы, Ваше величество, ныне в расцвете сил и только что вступили на престол, зачем же вам решать во дворце дела вместе с гунами и цинами ?Если в делах обнаружатся ошибки, то этим вы покажете перед сановниками свою недальновидность. Сын Неба говорит о себе “Мы” потому, что [подданные] не слышат его голоса” [188]В 87 гл. эта же мысль выражена несколько иначе: “Сын Неба становится почитаемым [в глазах подданных] оттого, что они только слышат его голос, но никто из приближенных не удостаивается видеть его лицо, потому-то [он] и зовет себя “Мы”” (ШЦ, т. V, стр. 2558; D. Bodde, China’s First Unifier, стр. 44)..

После этого Эр-ши постоянно находился в запретных покоях дворца, решая там все дела с Чжао Гао. С этого времени редко кто из гунов и цинов получал право на прием у императора. [Тем временем] число бунтовщиков и [93] разбойников в стране еще больше увеличилось и приходилось без конца посылать на восток войска из Гуаньчжуна против бунтовщиков. Правый советник [Фэн] Цюй-цзи, левый советник [Ли] Сы и военачальник Фэн Цзе выступили с увещанием, говоря: “К востоку от застав толпы разбойников совместно поднялись, посланные Цинь войска расправляются [с ними], убили и погубили множество, но похоже, что [мятеж] не прекращается. Бунтовщиков много из-за того, что пограничная служба, перевозки по воде и суше и сооружение [дворцов] очень обременительны, а подати и налоги велики. Просим сейчас приостановить постройку дворца Эпан, уменьшить перевозки и сократить гарнизоны на четырех границах империи”.

Эр-ши сказал: “Я слышал, что Хань [Фэй]-цзы говорил: “Яо и Шунь использовали [в домах] необтесанные балки, солому на крыше не подрезали, ели из глиняных мисок, пили из глиняных плошек, даже [жизнь] стражников у [наших дворцовых] ворот не может сравниться с этим. Юй прорубил горы Лунмэнь и открыл путь в Дася; проложил русло для Хуанхэ, усмирял воды и пустил их в море; он носил при себе трамбовку и заступ, [от труда] на его голенях не осталось волос, даже труд простых людей не может сравниться с этим” [189]Прославление простоты и нетребовательности героев древности Яо, Шуня и Юя встречается в Шан шу, у Чжуан-цзы и Мо-цзы. Слова, вложенные в уста Эр-ши-хуана, сходны с текстом Хань Фэй-цзы (ЧЦЦЧ, т. V, Хань Фэй-цзы цзи-цзе, гл. 19, стр. 340). В обращении Эр-ши к словам Хань Фэя Шаванн усматривает известную иронию по отношению к Ли Сы, виновному в гибели философа. Шаванн отсылает читателя к сходному тексту 15 гл. философа Мо-цзы [МИС, 2, 207], посвященной этой же теме.. Всякий, кто стал почитаемым и владеет Поднебесной, может дать волю своим чувствам и крайним желаниям. [Если он] уделяет при этом большое внимание ясным законам, то низшие не осмелятся вести себя дурно и [таким образом] все в пределах морей [успешно] управляется. Хотя правители Юй и Ся почитались как Сыны Неба, но [они] лично занимались тяжелым трудом, чтобы показать пример байсинам, но какой же это образец [для правителя]?

Мы почитаемы как “владеющие десятью тысячами колесниц”, но на самом деле не имеем их; я хочу составить выезд из тысячи колесниц и собрать вокруг себя десять тысяч колесниц, чтобы наполнить [смыслом] свой титул [190]Выражение вань чэн чжи го *** — “государство с десятью тысячами колесниц” было символом Сына Неба — императора, а выражение цянь чэн чжи цзя *** — “дом с тысячью колесниц” обозначало владетельного князя и встречается у Мэн-цзы (ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн-и, гл. 1, стр. 22–23), откуда и могло быть взято историком. Указанные цифры, конечно, весьма условны.. [Хотя] покойный император вышел из владетельных князей, [он] объединил всю Поднебесную, и [ныне] Поднебесная уже умиротворена. Вовне [он] отразил нападения всех варваров и [94] утвердил мир на границах, [он] строил дворцы, чтобы прославить свои свершения, и вы все видите, что славные деяния покойного императора стали [нашей] основой. Ныне идет второй год, как Мы вступили на престол, толпы разбойников совместно поднялись, а вы не можете покончить [с ними], более того, хотите приостановить то, что делал покойный император. Этим [вы] прежде всего проявляете неблагодарность к покойному императору, а также не выполняете [долга] преданности и усердия к нам. Как же вас оставлять на [важных] постах?” [191]Лян Юй-шэн, упоминая об отказе Эр-ши-хуана выслушать Ли Сы, несмотря на его неоднократные просьбы, считает включение имени последнего в число увещевателей императора ошибочным. Он пишет: “Фактически Ли Сы никогда не произнес ни одного слова [увещания]. Возможно, Фэн Цюй-цзи и Фэн Цзе и увещевали [императора], а имя Ли Сы присоединили к тексту их доклада” (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 18). Столь категорическое утверждение комментатора вызывает сомнение, так как сам характер деятельности Ли Сы при правителях Цинь, в том числе при Эр-ши, исключает его молчание (об этом повествует и 87 гл.), хотя его непосредственное участие в последнем акте увещания может быть и оспорено..

[Он] отдал [Фэн] Цюй-цзи, [Ли] Сы и Фэн Цзе под суд, обвинив их и в других преступлениях. [Фэн] Цюй-цзи и [Фэн] Цзе, сказав: “Военачальники и советники не имут сраму”, покончили с собой. [Ли] Сы был посажен в тюрьму и подвергся тяжелым телесным наказаниям [192]У син *** — пять тяжелых телесных наказаний. Один из вариантов “пяти наказаний” включал клеймение лба — цин ***; отрезание носа — и ***; отрезание ног — юэ ***; кастрацию — гун ***; уничтожение родни в трех коленах — и сань-цзу ***; смертную казнь — дапи *** (ХШБЧ, т. III, гл. 23, стр. 1976). Судя по 87 гл., Ли Сы после тяжелых пыток разрубили пополам на площади, а род его уничтожили (ШЦ, т. V, стр. 2562)..

На третьем году (207 г.) войска под командованием Чжан Ханя и других военачальников окружили Цзюйлу. Старший военачальник дома Чу, Сян Юй, выступил во главе чуских войск на помощь Цзюйлу. Зимой Чжао Гао стал первым советником. [Он] довершил дело [Ли] Сы и казнил его [193]Дата убийства Ли Сы в различных главах Ши цзи расходится. В его жизнеописании эта дата отнесена к 7-й луне второго года правления Эр-ши, т. е. к 208 г. до н. э. Та же дата названа в 15 гл. (ШЦ, т. II, стр. 753). Но в 6 гл. казнь датирована зимой 207 г. Бодде считает последнее ошибкой (“China’s First Unifier”, стр. 85). Если верить изложению событий в данной главе, Ли Сы погиб из-за увещаний. На это же, т. е. на попытку убедить Эр-ши проводить более разумную политику, указывает и жалоба Ли Сы из тюрьмы в последней части 87 гл., хотя аутентичность этого текста ставится под сомнение. Одной из причин его гибели в 87 гл. назван наговор на него Чжао Гао. Как видим, разница немалая. Лян Юй-шэн в связи с этим замечает: “Это — место, которое Придворный историограф не сумел привести в порядок. Неизвестно, который из двух вариантов подлинный”. Ю. Л. Кроль высказывает предположение, “что, скорее всего, в шестой главе сохранились остатки связного рассказа о Ли Сы как о верном подданном, погибшем из-за честного “увещания”” (“Сына Цянь — историк”, стр. 347–348). Нам представляется, что причиной гибели Ли Сы могло быть и то и другое — его увещания и наговоры Чжао Гао. В целом Сыма Цянь рисует Ли Сы как умного и расчетливого царедворца, думавшего и о судьбах империи, и о своей карьере.. Летом Чжан Хань и другие [военачальники] провели несколько сражений, но [каждый раз] отступали. Эр-ши отправил гонца передать [Чжан] Ханю порицание. [Чжан] Хань испугался и послал чжанши Сыма Синя [в столицу] попросить указаний. Чжао Гао не принял [Сыма Синя], не доверяя ему. [Сыма] Синь перепугался и бежал обратно. Чжао Гао послал за [Сыма Синем] погоню, но [его] не догнали. Встретившись с [Чжан] Ханем, [Сыма] Синь сказал: “Чжао Гао заправляет [всеми] делами во дворце. Если у вас, командующий, будут заслуги, вас казнят, не будет заслуг, тоже казнят”.

[В это время] Сян Юй стремительно напал на циньские войска и взял в плен Ван Ли, тогда [Чжан] Хань и другие [военачальники] вместе с войсками сдались чжухоу. В восьмой луне, в день цзи-хай, Чжао Гао решил поднять мятеж, но опасался, что приближенные [государя] не поддержат [его], и сначала устроил проверку. [Он] привел оленя и поднес его Эр-ши, сказав: “Вот — лошадь”. Эр-ши рассмеялся и [95] ответил: “Вы, первый советник, не ошиблись? Назвали оленя лошадью”. [Когда] Эр-ши стал спрашивать у приближенных, некоторые из них промолчали, некоторые, желая угодить Чжао Гао, ответили, что это лошадь, а некоторые сказали, что это олень. Используя [в своих целях] законы, Гао тайком наказал всех тех, кто говорил, что это олень. После этого все сановники стали бояться [Чжао] Гао [194]История с оленем, выдаваемым за лошадь, служившая иллюстрацией беспринципности и трусости царской свиты, встречается у Хань Фэй-цзы, у Хуайнань-цзы, в Синь юй Лу Цзя, в Лунь-хэн Ван Чуна. Разнятся лишь детали, по-видимому, притча передавалась изустно и поэтому варьировалась..

Чжао Гао прежде неоднократно говорил, что “разбойники к востоку от застав ничего не смогут сделать”, но [в это время] Сян Юй уже взял в плен Ван Ли и других [циньских военачальников] под Цзюйлу и двинулся дальше, войска Чжан Ханя и других военачальников многократно отходили и присылали донесения [императору] с просьбой о подкреплениях. В [бывших княжествах] Янь, Чжао, Ци, Чу, Хань и Вэй повсюду поставили ванов, к востоку от застав большая часть [населения] восстала против циньских чиновников, откликаясь на призывы владетельных князей, а все князья во главе своих подчиненных двигались на запад.

Пэй-гун, командовавший несколькими десятками тысяч человек, уже расправился с [жителями] Угуаня и послал гонца тайно связаться с [Чжао] Гао, Гао, страшась гнева Эр-ши и казни, сослался на болезнь и перестал являться ко двору. [В это время] Эр-ши увидел во сне, как белый тигр загрыз его левую пристяжную и [он] убил его. Расстроенный и удивленный таким сном, Эр-ши спросил у толкователя снов [о его значении].

Гадание говорило: “[Дух] реки Цзиншуй приносит наваждение”. Тогда Эр-ши стал очищать себя постом во дворце Ванъигун с намерением принести жертву [духу] реки Цзин — бросить в реку четырех белых лошадей [195]В 87 гл. не упоминается о сне императора, зато введен эпизод убийства императором случайно зашедшего в парк человека, после чего Чжао Гао посоветовал Эр-ши удалиться в Ванъигун (ШЦ, V, 2562).. [Одновременно Эр-ши] послал гонца к [Чжао] Гао с выговором [за неудачи] в делах против разбойников и мятежников.

[Чжао] Гао испугался и стал тайно совещаться со своим зятем Янь Юэ — начальником уезда Сяньян — и с младшим братом Чжао Чэном, сказав: “Государь не слушал увещаний, а ныне, когда положение опасное, намерен свалить вину за все беды на наш род. Я хочу сменить государя и взамен его [96] возвести на престол княжича Ина. Цзы-ин человеколюбив и скромен, все байсины высоко ценят его слова”.

[Чжао Гао] велел начальнику охраны внутренних ворот дворца действовать в помощь ему изнутри, распространить ложный слух о появлении большого [отряда] разбойников, а [Янь] Юэ [он] приказал собрать чиновников и поднять солдат для погони [за ними]. Мать Янь Юэ схватили и поместили в подворье [Чжао] Гао. [Затем Чжао Гао] послал [Янь] Юэ во главе тысячи с лишним солдат и чиновников к дверям покоев дворца Ванъигун. [Янь Юэ] связал вэйлин пуе [196] Вэйлин пуе ***, или просто вэйлин,  — по-видимому, один из командиров дворцовой стражи. Ни в Хань шу, ни в Цинь хуй-яо не упоминается.и сказал: “Разбойники проникли сюда, почему не останавливаете [их]?”. Вэйлин ответил: “Вокруг на караульных постах расставлены солдаты, [они] усердно несут службу, как же разбойники посмеют войти во дворец?”. Тогда [Янь] Юэ зарубил вэйлина и во главе чиновников ворвался [во дворец], стреляя на ходу. Ланы и евнухи страшно перепугались, одни убежали, другие оказали сопротивление. Сопротивлявшихся тут же уничтожали, было убито несколько десятков человек. Начальник охраны внутренних дворцовых ворот вместе с [Янь] Юэ ворвались [в дворцовые покои] и выпустили стрелы в то место, где под пологом сидел император. Разгневанный Эр-ши позвал приближенных, но их обуял страх, и никто не вступил в борьбу. Около Эр-ши остался один евнух, который [продолжал] прислуживать, не решаясь убежать. Перейдя во внутренние покои, Эр-ши спросил: “Почему ты раньше не доложил мне, и [мы] дошли до такого [положения]?”. Евнух ответил: “Я не посмел сказать и поэтому сохранил жизнь. Если бы я сказал [вам] раньше, то был бы уже убит, как все, и тогда как бы я мог до настоящего времени [помогать вам]?”.

Янь Юэ приблизился к Эр-ши и, обвиняя его, сказал: “Вы высокомерны и своевольны, казните и убиваете людей беззаконно, Поднебесная сообща восстала против вас, и теперь сами решайте, что вам делать”. Эр-ши спросил: “Могу ли я увидеть первого советника?”. [Янь] Юэ ответил: “Не сможете”. Эр-ши сказал: “Я хотел бы получить одну область и стать ее правителем”. [И это] не было дозволено. Эр-ши [97] продолжал: “Хочу стать хоу, владеющим десятью тысячами дворов”. [Это также] ему не разрешили. [Наконец Эр-ши] сказал: “Хочу с женой и детьми стать черноголовым, как и остальные княжичи”. Янь Юэ ответил: “Я получил приказ первого советника убить вас ради [блага] Поднебесной, и хотя вы много наговорили, [но] я не осмелюсь доложить ему [ваши слова]”. [Он] дал знак солдатам войти, [и тогда] Эр-ши покончил с собой [197]В 6 гл. обстоятельства смерти Эр-ши сопровождаются подробностями, отсутствующими в 87 гл. Кроме того, просьбы Эр-ши “оставить его живым”, как справедливо отметил Такигава (ХЧКЧ, т. 2, стр. 497), удивительно похожи на историю циского Чжуан-гуна, убитого его чиновником Цуй Чжу (см.: Цзо чжуань, — ШСЦ, т. 30; Чунь-цю Цзо чжуань чжэн-и, кн. 4, гл. 36, стр. 1449; повторено Сыма Цянем в 32 гл. ШЦ, т. IV, стр. 1501). Мы не разделяем мнения Ю. Л. Кроля о сомнительности толкования данного места (“Сыма Цянь — историк”, стр. 363, прим. 289), потому что расцениваем этот рассказ как использование Сыма Цянем классических сюжетов для создания более живой картины событий и для морализирования..

Вернувшись, Янь Юэ доложил [о случившемся] Чжао Гао. Чжао Гао призвал всех высших сановников и княжичей и сообщил им, как был убит Эр-ши. [Он] сказал: “В прошлом Цинь было владением во главе с ваном, но Ши-хуан правил всей Поднебесной, поэтому именовался императором. Ныне шесть княжеств снова утвердились, земли Цинь значительно уменьшились, следовательно, пользоваться пустым титулом и именоваться императором [больше] нельзя. “Правителю [Цинь], как и прежде, следует именовать себя ваном, что будет правильным”. Затем сына старшего брата Эр-ши — княжича Ина объявили циньским ваном [198]В данной главе Цзы-ин назван сыном старшего брата Эр-ши (Ху Хая). Но до этого старшим сыном Цинь Ши-хуана был назван Фу Су, детей которого, если они были, Чжао Гао едва ли стал бы выдвигать. Следовательно, если верить тексту 6 гл., речь могла идти о сыне не названного среднего сына Ши-хуана. Но это предположение не основательно Ши-хуан умер в 50-летнем возрасте, Ху Хай погиб 24 лет. Если какой-то старший брат Ху Хая достиг даже 30–35 лет, то как он мог иметь сына Цзы-ина, у которого оказались двое взрослых сыновей, с которыми отец советовался об убийстве Чжао Гао. Простой подсчет и логика показывают ошибочность этого текста. В 87 гл. Сыма Цянь называет Цзы-ина уже младшим братом Ши-хуана (ШЦ, т. V, стр. 2562). Хотя некоторые китайские комментаторы и Д. Бодде считают это место ошибочным, но мы предполагаем, что Цзы-ин мог быть одним из многих братьев Ши-хуана. Ему могло быть лет 40–45, и тогда присутствие двух взрослых сыновей объяснимо. Накаи Сэкитоку предлагает отбросить знак цзы — “сын” и считать Цзы-ина просто старшим братом Ху Хая (ХЧКЧ, стр. 498), но мы уже отказались от такого варианта. Поэтому текст 87 гл. выглядит правдоподобнее.. Эр-ши как простого черноголового похоронили в парке Ичуньюань на юге уезда Дусянь.

[Чжао Гао] приказал Цзы-ину очистить себя воздержанием, чтобы надлежаще предстать [перед духами предков] в храме и получить там печать правителя.

На пятый день поста Цзы-ин, советуясь с двумя сыновьями, сказал им: “Первый советник [Чжао] Гао, убив Эр-ши во дворце Ванъигун, опасается, что придворные сановники казнят его, поэтому, прикрываясь [велением] долга, [он] поставил у власти меня. Но я слышал, что Чжао Гао договорился с [правителем] Чу об уничтожении всего рода и дома Цинь, чтобы стать правителем Гуаньчжуна. Сейчас он послал меня очищать себя постом [перед] посещением храма [предков], намереваясь убить меня в этом храме. [Если] я сошлюсь на болезнь и не пойду в храм, первый советник непременно придет сюда, а как только [он] придет, [я] убью его”.

[Чжао] Гао несколько раз посылал гонцов к Цзы-ину, но Цзы-ин не шел. [Чжао] Гао действительно пришел сам и [98] сказал: “[Посещение] храма предков важное дело, почему вы, ван, не следуете туда?”. Цзы-ин заколол Гао здесь же, во дворце для поста. Он истребил род Чжао Гао в трех поколениях в назидание остальным в Сяньяне.

Цзы-ин пребывал циньским ваном сорок шесть дней. Когда чуский военачальник Пэй-гун разбил циньскую армию, вторгся [в Цинь] через проход Угуань и подошел к Башану [199]Башан находился в совр. уезде Чанъань пров. Шэньси., [он] послал гонца к Цзы-ину с предложением сдаться, Цзы-ин, повязав шею шелковым шнуром, на простой повозке, запряженной белыми лошадьми, с печатью и регалиями Сына Неба, сдался [Пэй-гуну] близ Чжидао [200]Чжидао — пункт в 6–8  км от столицы Цинь в совр. уезде Сяньян пров. Шэньси.. Пэй-гун вслед за тем вступил в Сяньян, опечатал там дворцы и кладовые и вернулся с армией в Башан.

Через месяц с лишним сюда подошли войска чжухоу. Сян Цзи возглавил союз владетельных князей. [Он] убил Цзы-ина и всех княжичей и родичей дома Цинь. Затем [он] устроил резню в Сяньяне, сжег дворцы и палаты, взял в плен сыновей и дочерей [жителей столицы], забрал их драгоценности и богатства, которые владетельные князья сообща разделили между собой.

После разгрома Цинь ее земли разделили на три части, [правители которых] получили титулы Юн-вана, Сай-вана и Чжай-вана, их [также] именовали “три дома Цинь”. Сян Юй стал ваном-гегемоном Западного Чу и как владыка [отдавал] повеления о разделе Поднебесной между ванами и чжухоу. Так с Цинь окончательно было покончено. Через пять лет Поднебесная утвердилась под [властью дома] Хань.

Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу так:

Предок дома Цинь Бо-и отличился во времена Тана и Юя, [за что] получил земли, и ему была дарована [родовая] фамилия. В период Ся и Инь [его потомки] ослабели и рассеялись. Когда дом Чжоу пришел в упадок, Цинь возвысилось, [циньцы] помещались на западной окраине [Поднебесной].

Со времени Му-гуна [Цинь] мало-помалу стало вгрызаться, подобно шелковичному червю, [во владения] чжухоу и в конце концов завершило [объединение Поднебесной] при [99] Ши-хуане. Ши-хуан полагал о себе, что заслугами превосходит пять императоров и что земли его обширнее владений трех ванов [древности], [поэтому] считал зазорным равнять себя с ними.

О, сколь прекрасно, что учитель Цзя высказал свои мысли [о правлении Цинь]! [201]Цзя-шэн или Цзя И (201–169), уроженец Лояна. В 20-летнем возрасте стал советником ханьского императора Вэнь-ди, но из-за интриг придворных попал в немилость и был сослан в Чанша. По возвращении из ссылки стал наставником наследника. Его биография дана историком в 84 гл. (ШЦ, т. V, стр. 2491–2504). Кроме приведенных в его жизнеописании двух од, полных трагического звучания, после Цзя И осталась также книга Синь шу (“Новая книга”), три главы которой посвящены Цинь и нередко считаются отдельным трактатом Го Цинь лунь (“Об ошибках дома Цинь”). Взгляды Цзя И на правление Цинь и причины гибели династии оказались созвучными взглядам Сыма Цяня, поэтому последний и восклицает: “О, сколь прекрасно, что учитель Цзя высказал свои мысли [о правлении Цинь]!” — и приводит его трактат в своих главах. Однако части трактата Го Цинь лунь: 1-я о Цинь Ши-хуане, 2-я об Эр-ши-хуане, 3-я о Цзы-ине — повторяются и перепутаны местами. Так, в данной, 6 гл. идут сначала 3-я, а потом 1-я и 2-я части. В 48 гл. вновь помещена 1-я часть, которая вводится от имени ханьского интерполятора Чу Шао-суня. Это обстоятельство давно обсуждается историками и комментаторами (Бань Гу, Ин Шао, Пэй Инь, Цзоу Дань-шэн, Сюй Гуан, Сыма Чжэнь, цинские Ван Мин-шэн, Чжао И, Лян Юй-шэн), на это обращали внимание японские ученые Такигава Каметаро и Накаи Сэкитоку, европейские и советские исследователи Э. Шаванн, Л. С. Переломов, Ю. Л. Кроль. Сводку существующих взглядов дал в книге “Сыма Цянь — историк” Ю. Кроль, который пришел к предварительному выводу, что эпилог 6 гл. состоял из 2-й и 3-й частей трактата Цзя И, а первая часть была историком помещена в эпилог 48 гл. При таком порядке весь трактат без повторов помещен в Ши цзи, а его первая часть в 6 гл. является лишней и явно туда интерполирована. Окончательное решение этого вопроса требует дополнительных изысканий.. Он говорил:

[ Сочинение Цзя И, ч. III ]

[Княжество] Цинь соединило и поглотило владения чжухоу, [создало] тридцать с лишним областей к востоку от гор; [оно] привело в порядок переправы и заставы, укрепило проходы и крепости, усовершенствовало оружие и войска и этим защитило себя. Однако когда Чэнь Шэ стал во главе нескольких сот солдат, сбежавших из гарнизонов и бродивших в беспорядке, [когда он] расправил плечи и издал громкий клич, то его воины, не имевшие луков и алебард, а вооруженные лишь мотыгами, колами и дубинами, стали находить пищу в каждом доме и решительно прошли по всей Поднебесной.

Циньцы не сумели защитить преграды и проходы, не смогли прикрыть заставы и переправы, их длинные алебарды не кололи, их тугие луки не стреляли. Чуские войска глубоко вторглись [в циньские земли], повели бой у Хунмэня, не встретив трудностей [при преодолении] заслонов [202]Хунмэнь — в восточной части совр. уезда Линьтун пров. Шэньси. Позднее здесь находился лагерь войск Сян Юя (см. гл. 7).. Тогда к востоку от гор [вспыхнули] крупные волнения, повсеместно поднялись владетельные князья, один за другим встали герои и смельчаки [203] Хао-цзюнь *** (или чаще — хао-цзе ***) — “герои и смельчаки, выдающиеся люди, рыцари”. Словосочетание это применялось достаточно широко, относясь как к знати, так и к отдельным простолюдинам.. Циньский [император] послал в поход на восток военачальника Чжан Ханя. Чжан Хань, опираясь на большие силы трех армий, вступил в торг [с теми], кто был вне [Цинь], чтобы сговориться с ними против своего государя. Отсюда можно видеть, сколь ненадежны все сановники!

Цзы-ин, вступив на престол, еще не сознавал [остроты положения]. Пусть даже Цзы-ин обладал бы способностями заурядного правителя и имел только средних помощников, все равно, несмотря на мятежи к востоку от гор, [он] смог бы сохранить в целости и продолжать владеть землями Цинь и [100] тогда жертвоприношения в храме предков не должны были прекратиться [204]Слова Цзя И о том, что целостность земель Цинь можно было сохранить, будь у Цзы-ина средние способности и толковые помощники, вызвали критику Бань Гу и других средневековых историков, ибо ставили под сомнение законность победы ханьского дома. Ю. Л. Кроль, разбирая этот вопрос, показал, что Сыма Цянь в данном случае косвенно критиковал императора У-ди, предостерегал его, выступая, таким образом, с позиций критика современности (“Сыма Цянь — историк”, стр. 183–191)..

Циньские земли прикрыты горами и опоясаны Хуанхэ, которые служили им [естественным] укреплением и превращали [Цинь] во владение, защищенное с четырех сторон. Со времен Му-гуна и вплоть до циньского вана господствовало более двадцати правителей, часто они были сильнейшими среди князей. Но разве все они из поколения в поколение были мудрыми? [Нет], сильными их делало местоположение Цинь.

Случалось, что Поднебесная, соединив помыслы и объединив силы, нападала на Цинь. В такие времена мудрые и разумные [действовали] сообща, лучшие военачальники вели свои войска, умные советники проводили свои планы, однако, [столкнувшись с] трудностями у естественных преград и ущелий, [владетельные князья] не могли продвинуться вперед. Циньские войска втягивали их тогда в сражения внутри застав, открывали им для этого горные проходы, [и в результате] сотни десятков тысяч солдат бежали, потерпев поражение, и [армии] разваливались. Разве у них не хватало мужества и сил, знаний и мудрости? [Нет], рельеф местности был невыгодным, положение их было неблагоприятным.

Цинь соединило малые поселения в большие укрепленные города, поставило войска для защиты ущелий и естественных преград, [насыпало] высокие укрепления, чтобы [воины укрывались за ними], не вступая в сражение, закрыло горные проходы и укрепило важные пункты, и воины с алебардами защищали все это [205] Цзи *** — древнее оружие (скорее всего, оборонительного типа), изображается либо как копье-трезубец, либо как древнерусская алебарда с лезвием в виде полумесяца (см.: Чжоу Вэй, Очерки по истории китайского оружия, карта 82).. А владетельные князья вышли из простолюдинов, они объединялись ради выгоды и не действовали как бескорыстные правители. В отношениях между чжухоу не было близости, их подчиненные не были привязаны к ним, на словах [они] выступали за уничтожение Цинь, на деле же искали только свою выгоду.

Если бы чжухоу представляли трудности преодоления естественных препятствий Цинь, они непременно отвели бы войска, стали устраивать свои земли и дали бы народу отдых, ожидая ослабления Цинь. Тот, кто привлекает слабых [101] и поддерживает усталых, становится правителем большого государства и не тревожится о том, что не [сразу] осуществит свои намерения среди четырех морей; а тот, кто почитаем в качестве Сына Неба, богат всеми богатствами Поднебесной, но сам в плену у других, тот не различает, что идет во спасение, что на гибель его.

Циньский ван был слишком уверен в себе, не спрашивал [советов], а допустив ошибку, не менял [своего поведения]. Эр-ши воспринял [от отца] эти качества, последовал [его линии] и не изменил [управления], а его жестокости и бесчинства усугубили беды [государства]. Цзы-ин на престоле был одинок и лишен близких, в опасности оказался слабым и без помощников. Все эти три правителя заблуждались и до конца своих дней не осознали [своих ошибок], так разве не должна была погибнуть [династия Цинь]?

В это время [в Цинь] имелись, [конечно], мужи, дальновидные и понимающие [нужность] изменений, но они не осмеливались выполнить свой долг верности до конца и выступить против ошибок, так как порядки в Цинь предусматривали множество запретов, не подлежащих нарушению. И не успевало верное слово сорваться с языка, как [произнесший его] уже был уничтожен и мертв. Это вынуждало всех мужей в Поднебесной, повернув голову, только выслушивать [приказания императора], недвижно стоять и, закрыв плотно рот, молчать.

Именно поэтому, когда три правителя [Цинь] утратили [истинный] путь, верные слуги не смели увещевать их, знающие мужи не смели давать советы. В Поднебесной уже воцарилась смута, а своекорыстные [чиновники] не сообщали об этом государю. Разве это не прискорбно?

Прежние ваны понимали, что закрывать [рты своим слугам] и отдаляться от них — значит вредить государству, поэтому [они и] учредили [должности] высших сановников — гунов и цинов, сановников — дафу и чиновников — ши, с их помощью упорядочивая законы и устанавливая наказания, и тогда Поднебесная [хорошо] управлялась. Когда прежние ваны были в силе, [они] пресекали бесчинства, карали [102] смутьянов и Поднебесная покорялась им. Когда они ослабевали, то пять гегемонов карали [вместо государей] и владетельные князья следовали за ними. [Даже когда] земли ванов сокращались, то внутри они поддерживали [порядок], вовне опирались [на чжухоу ]и алтари божеств земли и зерна продолжали существовать [206]Под “прежними ванами” — сянь ван Цзя И, по-видимому, имел в виду мудрых правителей династии Ся, Инь и Чжоу. У Мэн-цзы в 12 гл. имеется сходное суждение, в котором он констатирует прогрессирующее падение авторитета власти к его времени. Он пишет: “Пять гегемонов были преступниками по сравнению с тремя ванами [древности], нынешние владетельные князья — преступники по сравнению с пятью гегемонами, а нынешние сановники — преступники по сравнению с князьями…” (ЧЦЦЧ, т. I, Мэн-цзы чжэн-и, стр. 494–495: Легг переводит слово цзуй жэнь как “грешники”, т. II, стр. 436). Шаванн усматривает в этом абзаце идею, отличную от предыдущих высказываний Цзя И, когда он хвалил период Чжоу (МИС, т. 2, стр. 233). Но думается, что Цзя И подходит к периоду Чжоу двояко, хвалит, когда критикует крайности Цинь, и критикует, когда отстаивает принцип централизованной власти..

Когда Цинь процветало, оно множило законы и ожесточало наказания, так что Поднебесная [от этого] трепетала; когда же оно пришло в упадок, то байсины, обманутые в своих ожиданиях, восстали по всей стране. Вот почему [когда] в Чжоу все пять отношений обрели свой [истинный] путь, [власть династии] не прерывалась более тысячи лет [207] У-сюй *** — “пять отношений”, по смыслу этот термин близок к встречавшимся уже у-лунь ***, или у-цзяо , *** — “пять отношений, поведений”.. А в Цинь и основное и второстепенное было утрачено, в силу чего [власть династии] была недолговечной. Из этого можно видеть, сколь далеко отстояли друг от друга основы управления, [ведущие к] покою или к опасности для государства!

Народная поговорка гласит: “Не забывай о делах прошлого, они — учитель дел будущих”. Вот почему, когда совершенномудрый человек правит государством, он смотрит на то, что было в далекой древности, и применяет это к своему веку. Сопоставляя деяния людей [в прошлом и настоящем] и изучая законы подъема и упадка [государства], [совершенномудрый] вникает в то, что соответствует [укреплению] власти и могущества, отбрасывает одно и принимает другое в определенном порядке, производит изменения в нужное время, в результате светлые дни [его правления] столь продолжительны и алтари божеств земли и злаков незыблемы [208]Этой фразой кончается третья часть сочинения Цзя И Го Цинь лунь, посвященная в основном последнему периоду Цинь. Со следующего абзаца следует первая часть этого же трактата..

[ Сочинение Цзя И, ч. I ]

Циньский Сяо-тун, опираясь на укрепления у [теснин] Сяошань и Ханьгу, прочно удерживал земли области Юнчжоу [209]Сяо-гун правил в 361–338 гг. до н. э. Теснина у гор Сяошань упоминалась в 5 гл. Проход и застава Ханьгу[гуань] находились в совр. уезде Линбао пров. Хэнань.. Правитель и его слуги упорно защищали [Цинь] и зорко следили за [действиями] дома Чжоу, [они] имели намерение скрутить Поднебесную, как циновку, в своих руках, прибрать к рукам все, что есть в мире, положить, как в мешок, все, что находится среди четырех морей, стремились поглотить все восемь далеких окраин [210] Ба хуан *** — образное выражение для обозначения всех окраинных районов тогдашнего Китая (сходно с другим выражением: ба цзи *** — “восемь пределов”).. [103]

В это время Шан-цзюнь помогал Сяо-гуну. Внутри [княжества] установили законы и правила, поощряли земледелие и ткачество, усовершенствовали приготовления к защите и к войне, а вовне заключили союз — лянь-хэн [с княжествами с запада на восток] и повели борьбу с владетельными князьями. В результате циньцы со сложенными руками, [без борьбы] захватили [земли], что лежали за районом Сихэ [211]Сихэ — название территорий к западу от Хуанхэ в совр. Шэньси, прежде входивших в состав земель княжества Вэй. Здесь употреблено слово вай — “вне”, следовательно, речь идет о расширении циньских земель в восточном направлении. Такигава замечает, что союз князей по горизонтали в это время не существовал (ХЧКЧ, т. II, стр. 506)..

После смерти Сяо-гуна Хуй-ван и У-ван приняли на себя [начатое] ранее дело и последовали завещанной им политике. На юге [они] присоединили [к Цинь] Ханьчжун; на западе овладели царствами Ба и Шу; на востоке прирезали [к Цинь] тучные и плодородные земли, заняли важные для военных действий области [212]Хуй-ван правил в 337–311 гг. У-ван — в 310–307 гг. В сохранившемся тексте Го Цинь лунь, в 48 гл. Ши цзи (т. IV, стр. 1962) и в Хань-шу упомянуто, помимо того, имя Чжао-сян-вана, правившего в 306–251 гг. и сыгравшего важную роль в укреплении Цинь. Можно предполагать пропуск в 6 гл. О Ханьчжуне и Ба см. гл. 5, прим. 132. В абзаце о приобретениях Цинь отмечены юг, запад и восток, но не упомянут север. В Го Цинь лунь слово бэй — север стоит перед заключительными словами — “на севере заняли важные для военных действий области”. Это логично завершает перечисление приобретений Цинь и отвечает реальности, так как на севере циньцы отражали наступление войск Ци, Янь и Чжао. Возможен случайный пропуск слова бэй (на это указывали Лян Юй-шэн и Такигава)..

Владетельные князья были в страхе и трепете от этого, [они] заключили между собой союз и стали строить планы ослабления Цинь. [Они] не жалели драгоценных изделий, сокровищ и плодородных земель, чтобы привлечь к себе мужей со всей Поднебесной, объединились в союз по вертикали хэ-цзун, установили между собой [тесные] отношения и стали действовать заодно.

В это самое время в Ци служил [князю] Мэнчан-цзюнь, в Чжао служил Пинъюань-цзюнь, в Чу служил Чуньшэнь-цзюнь, а в Вэй служил Синьлин-цзюнь. Эти четыре достойных мужа обладали ясным умом, [отличались] преданностью и честностью, были щедры и великодушны, любили людей, почитали мудрых и ценили служилых. [Они] заключили союз по вертикали — [ хэ ] цзун, чтобы расстроить союз по горизонтали [ лянь ] хэн, собрали множество [солдат] из княжеств Хань, Вэй, Янь, Чу, Ци, Чжао, Сун, Вэй и Чжуншань [213]Упоминаемые здесь лица — известные деятели периода Чжаньго: Мэнчан-цзюнь по имени Тянь Вэнь, аристократ из Ци (его жизнеописание дано в 75 гл.), Пинъюань-цзюнь по имени Чжао Шэн — младший брат чжаоского Хуй-вэнь-вана (его жизнеописание дано в 76 гл.), Синьлин-цзюнь по имени У-цзи — младший сын вэйского Чжао-вана (его жизнеописание дано в 77 гл.). В перечне княжеств есть два под одним названием Вэй (омонимы и под одним тоном): первое ***, второе ***..

Именно тогда [славные] мужи шести княжеств, такие, как Нин Юэ, Сюй Шан, Су Цинь и Ду Хэ, разработали для союза княжеств планы; такие, как Ци Мин, Чжоу Цзуй, Чэнь Чжэнь, Чжао Хуа, Лоу Хуань, Чжай Цзин, Су Ли и Юэ И, приступили к осуществлению этих намерений; такие, как У Ци, Сунь Бинь, Дай То, Ни Лян, Ван Ляо, Тянь Цзи, Лянь По и Чжао Шэ, стали управлять их войсками [214]Шесть княжеств — это Хань, Вэй, Янь, Чу, Ци и Чжао (Сун, Чжуншань и другое Вэй были небольшими владениями и вскоре оказались захваченными более сильными соседями). Названные выше деятели антициньской коалиции — советники, дипломаты и военные — в большинстве своем появляются в главах о знатных домах и в жизнеописаниях, некоторые упомянуты в Люй-ши чунь-цю. Только три имени неясны. Сюй Шан, Чжай Цзин и Дай То, так как больше нигде не упоминаются. Ван Нянь-сунь полагает, что Чжай Цзин — это не кто иной, как упомянутый в Чжаньго-цэ Чжай Цян — советник княжества Вэй. Лян Юй-шэн отождествляет его с чжаоским Чжай Чжаном. Трудно оценивать эти сопоставления ввиду их неаргументированности (см. ХЧКЧ, т. II, стр. 508).. Часто, используя в десятки раз большую, [чем у Цинь], территорию и [104] массы войск в сотни десятков тысяч человек, [они] стремились пробиться через заставы, чтобы нанести удар по Цинь. Циньцы открывали свои заставы и завлекали противника [в глубь Цинь], но армии девяти княжеств топтались на месте, отходили и уклонялись [от сражений], так и не решаясь продвинуться. В то время как [войска] Цинь не успевали потерять хотя бы стрелу или бросить хотя бы одно копье, войска владетельных князей со всей Поднебесной уже оказывались в затруднении. В результате союз по вертикали распадался и договоры утрачивали силу, [а чжухоу ]наперебой отрезали свои земли и подносили их [правителю] Цинь. Цинь же, обладая большим запасом сил, использовало слабости армий княжеств, преследовало бегущих, гнало разбитых, трупы убитых лежали сотнями десятков тысяч, кровь лилась потоками, в которых плавали боевые щиты. [Цинь] следовало своей выгоде, использовало свои преимущества и перекраивало Поднебесную, делило [земли] и отделяло себе реки и горы, и тогда сильные княжества стали изъявлять покорность, а слабые княжества являться на поклон к [циньскому] двору.

Так подошло время Сяо-вэнь-вана и Чжуан-сян-вана. Их правление было коротким, и [важных] событий не произошло [215]Сяо-вэнь-ван царствовал в 250 г. до н. э., всего несколько дней, а Чжуан-сян-ван — три года (249–247). По отношению к ним вновь употреблено выражение из летописи Чунь цю — у ши — “важных событий не произошло”..

Наступило время [власти] циньского вана. Он продолжил подвиги шести поколений [предыдущих правителей] и, размахивая длинной плетью, принялся править миром. [Он] поглотил Восточное и Западное Чжоу и покончил с владетельными князьями. Заняв самое почитаемое [место], стал управлять всем, что находилось между небом и землей и во всех четырех сторонах [216]Выражение чжэнь чан цэ *** в зависимости от принятого значения цэ может быть переведено либо как “введя в действие длительные планы…”, либо как “размахивая длинной плетью…”. Нами принято второе, согласующееся с ремаркой Янь Ши-гу (см. ХЧКЧ, т. II, стр. 509) и переводом Шаванна. О лю хэ см. прим. 102.. Держа в руках кнут, готовый высечь Поднебесную, [он] устрашал своим могуществом [всех и вся] среди четырех морей. На юге [Ши-хуан] захватил земли всех [племен] юэ, учредив на них области Гуйлинь и Сянцзюнь. Вожди [племён] юэ, склонив головы и повязав шеи бечевками, вверили свои судьбы мелким чиновникам [Цинь] [217]Южные племена того времени назывались в древней литературе общим названием юэ, или бай юэ, — все юэ. Среди них были племена оу-юэ, минь-юэ, нань-юэ, ло-юэ и др. Советские ученые отмечают связь с юэ линии этногенеза чжуан-дунских народов, хотя и признают собирательное значение термина “юэ” (см.: “Народы Восточной Азии”, М, 1965, стр. 70). Вторжение циньских войск на юг в 214 г. до н. э. происходило достаточно быстро.. [Он] послал Мэн Тяня на север строить Великую стену и прочно удерживать рубежи по ней. [Мэн Тянь] отбросил сюнну на семьсот [105] с лишним ли, после чего хусцы уже не осмеливались спускаться к югу, чтобы пасти там свои табуны, а их воины не смели натягивать луки, чтобы мстить за обиды.

Затем [Ши-хуан] отверг пути, [завещанные] прежними ванами, сжег сочинения ученых ста школ, чтобы оставить в невежестве черноголовых. [Он] разрушил стены известных городов, убил храбрых и выдающихся, собрал в Сяньяне оружие со всей Поднебесной, переплавив его, отлил вешала для колоколов и сделал двенадцать металлических статуй, чтобы всем этим ослабить народ, [состоящий из] черноголовых [218]В тексте написано цяньшоу чжи минь — народ, [состоящий из] черноголовых (Шаванн так и перевел), но получается тавтология, так как слово цяньшоу уже стало в Цинь названием народа. Между тем в книге Цзя И, в Хань шу и в соответствующем месте 48 гл. Ши цзи вместо цяньшоу стоит тянься, что делает мысль вполне ясной: “Народ Поднебесной”. По-видимому, в 6 гл. ошибка. Здесь говорится о переплавке оружия, выплавке из этого металла вешал для колоколов и двенадцати статуй, но в 48 гл. и в Хань шу употреблено лишь три знака: сяо фэн-ди — “переплавил оружие [острия мечей и наконечники стрел]” и не упоминаются вешала или стояки для колоколов..

После этого [Ши-хуан] поднялся на гору Хуашань и соорудил на ней крепость [219]Гора Хуашань — одна из пяти наиболее почитаемых вершин в древности. Находилась на юге совр. уезда Хуаинь пров. Шэньси.. Опираясь на Хуанхэ как [на защитный] ров с водой, на крепостные стены длиною в сотни тысяч чжан и ущелья, которые не измеришь, [он] рассматривал их как [нечто] прочное. Хорошие военачальники и искусные лучники охраняли все важные и опасные места, преданные чиновники [служили ему], отборные солдаты были вооружены отличным оружием, кто же мог [что-либо сделать]? Когда Поднебесная была таким путем утверждена, циньский ван считал, что [земли] внутри застав прочно прикрыты, а неприступные стены на тысячи ли будут служить его потомкам в течение десятков тысяч поколений их царствований.

Но после смерти циньского вана остатки его величия потрясали лишь [владения с] чужими обычаями [220]Этой фразой Цзя И, по нашему мнению, стремится преуменьшить влияние правления дома Цинь на основные территории древнего Китая и подчеркнуть “варварский” характер установлений Цинь. Но факт принятия домом Хань большинства циньских институтов опровергает эту точку зрения..

Чэнь Шэ был сыном [простой семьи], у них в окнах торчали горлышки кувшинов, а двери подвешивались на веревках. Он работал на людей и поэтому переезжал с места на место. По своим способностям он не достигал уровня даже среднего человека, он не обладал мудростью Конфуция или Мо Ди, не владел богатствами Тао Чжу или И Дуня [221]Тао Чжу — сановник юэского вана Гоу Цзяня. Занявшись торговлей, сильно разбогател. И Дунь — уроженец княжества Лу. Разбогател, занимаясь, по одним данным, скотоводством, по другим — добычей соли.. Он просто шагал среди обыкновенных солдат и там с упорством поднимался, став десятским, [а затем] сотским [222]В 48 гл. сказано, что Чэнь Шэ попал в ряды тысяцких и сотских (т. IV, стр. 1964). Текст 6 гл., вероятно, ближе к действительности, так как до высокого чина Чэнь Шэ дослужиться не смог.. Став во главе солдат, покинувших [службу] и разбежавшихся, он собрал отряд из нескольких сот человек и повернул их против Цинь. Из срубленных деревьев они делали оружие, из бамбуковых шестов — древки знамен. Поднебесная собиралась [вокруг него], как кучатся облака, откликаясь на его [106] призывы; [воины], неся на себе провиант, следовали [за Чэнь Шэ] словно тени. [В это же время] выдающиеся и храбрые люди к востоку от гор дружно поднялись и покончили с родом Цинь.

Вместе с тем Поднебесная отнюдь не уменьшилась н не ослабла. Неприступность проходов Сяошань и Ханьгу в землях области Юнчжоу оставалась прежней. Однако положение Чэнь Шэ никогда не было столь высоким, как [положение] правителей княжеств Ци, Чу, Янь, Чжао, Хань, Вэй, Сун, Вэй и Чжуншань; мотыги, колы, дреколья с колючками [у солдат Чэнь Шэ] не были столь острыми, как алебарды с крючьями и длинные копья [у солдат чжухоу ];отряды, составленные из людей, отправленных в пограничные гарнизоны, нельзя было сопоставлять с войсками девяти княжеств; по глубине замыслов, дальновидности, по способам передвижения войск и использования солдат [Чэнь Шэ] не достигал [умения] мужей прошлого времени. Так-то оно так, но [условия] победы или поражения стали иными и изменились, и поэтому заслуги и свершения [Чэнь Шэ и князей] оказались противоположными.

Если попробовать соразмерить величину и протяженность [земель] княжеств к востоку от гор и [земель, завоеванных] Чэнь Шэ, сопоставить их мощь и силы, то нельзя говорить об этом, как о делах одного времени [223]Мы согласны с интерпретацией фразы у Ван Бо-сяна (“Избранное из Ши цзи ”, стр. 88), считающего, что речь идет о явлениях разного порядка..

Вместе с тем [известно, что] правитель Цинь, обладающий небольшой территорией и властью, [равной владению] тысячью колесниц, привлек к себе все [остальные] восемь областей и в течение более ста лет к нему на прием являлись равные по рангу [ чжухоу ].Но в дальнейшем [дом Цинь] все земли во всех шести направлениях превратил в свой дом, а заставы Сяошань и Ханьгу — в свои внутренние покои. Однако стоило одному [смелому] мужу учинить беспорядки, как все семь храмов предков [Цинь] оказались разрушенными, а сами [государи] погибли от рук людей, став посмешищем Поднебесной [224]Имеются в виду Эр-ши-хуан, убитый Чжао Гао, и Цзы-ин, убитый Сян Юем.. Почему же это [случилось]? [Потому что] человеколюбие и справедливость не проводились, из-за чего условия нападения и обороны стали другими [225]На этом кончается первая часть сочинения Цзя И, рассматриваемая многими учеными как интерполяция в данной главе. Главная мысль этой части сводится к осуждению жестокого правления Цинь и возвышению роли Чэнь Шэ, нанесшего смертельный удар династии.. [107]

[ Сочинение Цзя И, ч. II ]

Когда правитель Цинь объединил все между морями, присоединил [земли] владетельных князей и, встав лицом к югу, объявил себя императором, с тем чтобы заботиться [обо всем, что находится] среди четырех морей, мужи Поднебесной охотно склонились перед ним, как трава под порывом ветра. Почему так [произошло]?

Скажу: в недавнем прошлом в Поднебесной [226]Выражение цзинь-гу *** мы понимаем как “в недавнем прошлом” в сопоставлении с чжун-гу и шан-гу *** т. е. со средней и далекой древностью. Это подтверждается и комментарием Чжан Ши-лу к Го Цинь лунь (“Избранные литературные страницы китайской прозы и поэзии”, стр. 311). долго не было [единого] правителя, дом Чжоу пришел в упадок и ослаб, пять гегемонов погибли и приказы в Поднебесной не исполнялись, поэтому владетельные князья управляли с помощью силы, могучие нападали на слабых, многочисленные притесняли малочисленных, оружие и латы все время были в ходу, а это утруждало и истощало служивых людей и народ. Когда же правитель Цинь, обратившись лицом к югу, стал управлять Поднебесной, это [означало, что] наверху появился Сын Неба.

Поскольку весь честный народ [227]Выражение юань-юань *** близко по значению к шуминь — “народ”, причем с оттенком похвалы — шань минь — “добрый, честный народ”, поэтому взято “весь честный народ”. жаждал обрести покой в своей жизни, все с открытым сердцем, как один, взирали на государя. Именно в это время [решалось], будет ли сохранено величие [династии], упрочены заслуги и основы спокойствия или гибели.

[Но] циньский ван отличался алчностью и грубостью, действовал исключительно по своему разумению, не доверяя заслуженным чиновникам, не был близок к служилым людям и к народу. [Он] отверг пути [совершенных] правителей, утвердил единоличную власть, запретил ученость и книги, ужесточил законы о наказаниях, [поставил] на первое место хитрость и силу и только затем человеколюбие и справедливость; так жестокость и насилия легли в основу [управления] Поднебесной.

Но ведь тот, кто собирает и поглощает [земли], возвеличивает хитрость и силу, а тот, кто умиротворяет [страну] и утверждает [порядок], тот ценит мягкую власть. Это значит, что для захватов и удержания [власти] применяются различные способы. [Хотя] дом Цинь покончил с борющимися княжествами и стал править Поднебесной, но путь его [108] [управления] не изменился, его правление не перестроилось, а ведь то, с помощью чего захватывают власть и удерживают ее, — различается [228]Идея гибкости управления соответственно моменту, переживаемому страной, встречается уже в “Книге перемен” (ШСЦ, т. 2, Чжоу-и чжэн-и, кн. 2, гл. 8, стр. 412) и в других древних сочинениях, Цзя И лишь развил ее в логически стройную схему.. [Правитель Цинь], владея Поднебесной, оставался одиноким, поэтому его скорую гибель можно было предсказать и ожидать.

Если бы циньский ван принял во внимание события далеких времен и пошел бы по стопам правителей Инь и Чжоу в утверждении своей власти и защите ее, пусть бы даже и появился разнузданный и высокомерный правитель [среди циньских императоров], все равно угроза гибели [династии], не создалась бы.

Именно поэтому три вана, основавшие Поднебесную, прославили свои имена, а их славные деяния живут столь долгое время [229]Под тремя ванами, основавшими Поднебесную, обычно подразумеваются сяский Юй, шанский Чэн-тан и чжоуский Вэнь-ван [или У-ван]..

Недавно, когда на престол вступил циньский Эр-ши, в Поднебесной все без исключения, вытянув шеи, наблюдали за тем, как он будет управлять. Ведь страдающие от холода рады хотя бы простой короткой куртке, а страдающим от голода сладки даже отруби и мякина, [поэтому] стенания Поднебесной — всегда помощь новому правителю. Это значит также, что [в глазах] измученного народа легко прослыть человеколюбивым.

Пусть Эр-ши обладал [лишь] качествами заурядного правителя, но если бы он использовал преданных и мудрых, если бы между правителем и чиновниками царило единодушие и они печалились о бедах всех среди морей, если бы, еще [будучи одетым] в траурные одежды, Эр-ши [начал] исправлять ошибки покойного императора, разделил земли и народ, чтобы пожаловать их потомкам заслуженных чиновников, создал бы владения и поставил в них правителей, воздав этим должное ритуалу Поднебесной, очистил бы тюрьмы, избегал бы наказаний и казней, отменил бы обращение в рабов и оскопление, позволил бы каждому [из наказанных] вернуться в свое поселение, [если бы Эр-ши] распределил зерно с [государевых] складов, роздал [накопленные при дворе] богатства, чтобы тем самым поддержать сирых и одиноких, а также впавших в бедность служилых мужей; облегчил [109] бы подати и сократил повинности, чтобы помочь байсинам, находящимся в беде; упростил бы законы и сократил наказания, чтобы поддержать будущие поколения, тогда [эти меры] позволили бы всем людям Поднебесной самим исправиться, стать чище, совершенствовать свое поведение, каждый стал бы осмотрительнее в своих действиях и чаяния всего народа были бы удовлетворены, а величие и добродетель [императора] служили бы Поднебесной и Поднебесная собралась бы [вокруг него].

Тогда все живущие среди четырех морей были бы довольны, каждый спокойно и радостно жил бы на своем месте, опасаясь только одного — [новых] перемен. Если бы и нашлись в народе дурные и хитрые люди, то, коль скоро [народ] не отдалялся бы от намерений государя, подданные, идущие по неправильному пути, не смогли бы замаскировать своих намерений и бедствия от беспорядков и мятежей были бы приостановлены.

Но Эр-ши не осуществил подобные меры, а, наоборот, усугубил ошибки своими беззакониями; он разрушал храмы предков и вредил народу [230]Выражение хуай цзунмяо — “разрушал храмы предков” в ряде комментариев (у Сюй Гуана, Накаи Сакитоку и др.) считается ошибочно вставленным и трудно объяснимым, так как Эр-ши фактически не разрушал храмов предков [см. ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 25; ХЧКЧ, т. II, стр. 516]., снова возобновил сооружение дворца Эпан, умножил наказания и ужесточил казни, его чиновники управляли с большей жестокостью, награды и наказания определялись неправильно, подати взимались без всякой меры, в Поднебесной возникло множество дел, и чиновники не в состоянии были с этим справиться, байсины очутились в бедственном положении, а правитель не мог успокоить их и помочь им.

В результате повсеместно распространились коварство и ложь, высшие и низшие покрывали друг друга, обвиненных в преступлениях оказалось множество, приговоренные к тяжелым наказаниям и смерти во множестве встречались на дорогах и Поднебесная тяжело страдала от этого. Начиная от правителей и высших сановников и кончая простолюдинами все чувствовали нависшую над ними опасность, каждый находился в бедственном положении. Люди не были спокойны на своем месте, поэтому их было легко поднять [против власти]. Вот почему Чэнь Шэ не потребовалось мудрости [110] Чэн-тана или У-вана, не нужен был почетный [титул] гуна или хоу, а стоило лишь расправить плечи в Дацзэ, как Поднебесная [тотчас же] откликнулась, ибо народ в ней находился в опасности [231]Дацзэ — название селения, в котором началось восстание Чэнь Шэ. Находилось в пределах совр. уезда Сусянь пров. Аньхуй..

Прежние [мудрые] правители наблюдали изменения [событий] от их начала до самого конца и понимали суть существования и гибели царств; они знали, что путь управления народом состоит в успокоении народа, и только. Если же в Поднебесной и появлялись подданные-смутьяны, то они не находили поддержки и отклика в стране. Поэтому и говорят: “Умиротвори народ, и тогда с ним можно вершить справедливость, заставь народ жить в опасности, и тогда с ним легко творить беззакония”. Если тот, кто почитаем в качестве Сына Неба, богат всеми богатствами Поднебесной, но не смог избежать смерти от руки убийц, значит, [при нем] правильное склонялось к неправильному. В этом и состояла ошибка Эр-ши [232]На этом заканчивается вторая часть сочинения Цзя И и весь введенный или интерполированный в 6 гл. текст Го Цинь лунь. .

***

Сян-гун, придя к власти, правил двенадцать лет (777–766 гг.) [233]С этого абзаца вновь идет перечисление всех правителей Цинь, начиная с Сян-гуна, хотя в 5 гл. все правители Цинь уже были поименованы. Здесь добавлены некоторые детали: названия мест или дворцов проживания государей, места их захоронения и т. д. Наряду с этим встречается некоторое число несовпадений в именах, годах правления, что свидетельствует об использовании разных источников для 5 гл. и данной части, считающейся интерполированной в Ши цзи позднее (в книге Цзинь Дэ-цзяня приведена таблица разночтений в перечислениях, которые отмечены нами далее. См.: Цзинь Дэ-цзянь, Сыма Цянь соцзянь-шу као, Шанхай, 1963, стр. 417–418). Лян Юй-шэн (ЛЮШ, гл. 5). Б. Уотсон (“Сыма Цянь…”, стр. 113), Такигава Каметаро (ХЧКЧ, т. II, стр. 518), Л. С. Переломов (“Империя Цинь”, стр. 16) и др. полагают, что данное перечисление циньских правителей взято из “Записей Цинь” — Цинь цзи. Однако наличие в ряде книг и источников различных текстов по циньскому периоду со ссылкой: на Цинь цзи (см. 15 гл. Ши цзи, Хуаян го чжи и др.) подтверждает мнение Курихара Томонобу и Ю. Л. Кроля о том, что, очевидно, существовали различные списки “Циньских записей”, которыми пользовался и Сыма Цянь и те, кто интерполировал эту часть в 6 гл. [Kurihara Tomonobu, Studies on the History of the Chin and Han Dynasties, 1960; Ю. Л. Кроль Сыма Цянь — историк, стр. 205–215].. Он впервые соорудил жертвенник Сичжи. Сян-гуна похоронили на западных окраинах. У него родился Вэнь-гун.

Вэнь-гун, придя к власти, поселился во дворце Сичуйгун. Процарствовав пятьдесят лет (765–716 гг.), умер и похоронен на западных окраинах. У него родился Цзин-гун.

Цзин-гун умер до прихода к власти. У него родился Сянь-гун. Сянь-гун [Нин-гун] правил государством двенадцать лет (715–704 гг.). Жил в Сисиньи. Когда умер, похоронен в Я [234]Ранняя смерть Цзин-гуна привела к воцарению его сына. В 5 и 14 гл. Ши цзи он именуется Нин-гуном, а здесь и в Хань шу — Сянь-гуном. Различие в титулах обусловлено, очевидно, сходством в начертании знаков, так как в табуированных именах эпохи Хань их нет (см.: Чэнь Юань, Примеры табуированных имен в исторических сочинениях, Пекин, 1958, стр. 130–132).. У него родились У-гун, Дэ-гун и Чу-цзы.

Чу-цзы правил шесть лет (703–698 гг.). Жил в Силине. Три шучжана: Фо-цзи, Вэй-лэй и Сань-фу, возглавив разбойников, убили Чу-цзы в Бияне [235]Чу-цзы был поставлен у власти пяти лет от роду, поэтому говорить о его правлении можно лишь условно. Историю его убийства см. в гл. 5.. Его похоронили в Я. К власти пришел У-гун. У-гун правил государством двадцать лет (697–678 гг.). Жил в дворце Фэнгун в Пинъяне. Похоронен к юго-востоку от Сюаньянцзюя. Три [ да ] шучжана [111] покаялись в своих преступлениях. К власти пришел Дэ-гун. Дэ-гун правил два года (677–676 гг.). Жил во дворце Дачжэнгун в Юн. У него родились Сюань-гун, Чэн-гун и Му-гун. Похоронен в Ян. Впервые установили периоды фу и стали использовать [убитых] собак для защиты от ядовитых тварей.

Сюань-гун правил двенадцать лет (675–664 гг.). Жил во дворце Янгун. Похоронен в Ян. [При нем] впервые установили добавочный месяц. Чэн-гун правил владением четыре года (663–660 гг.). Жил во дворце в Юн. Похоронен в Ян. [При нем] правитель княжества Ци пошел походом на шаньжунов и царство Гучжу.

Му-гун правил владением тридцать девять лет (659–621 гг.). Сын Неба даровал ему звание гегемона среди князей. Похоронен в Юн. Му-гун учился у своих приближенных [236]Понятием “приближенные” мы перевели термин чжу-жэнь ***. Чжу трактуется комментаторами как пространство между входом в зал и затронным щитом, где толпились дворцовые чины. В Люй-ши чунь-цю рассказывается о том, что Му-гун умел учиться у своих умных советников [ЧЦЦЧ, т. VI, Люй-ши чунь-цю, гл. 4, стр. 38]. Это, вероятно, и имеется здесь в виду. Юн — столица Цинь в период Чуньцю, находилась на юге совр. уезда Фэнсян в пров. Шэньси.. У него родился Кан-гун.

Кан-гун правил княжеством двенадцать лет (620–609 гг.). Жил во дворце Гаоцинь в Юн. Похоронен в Цзюйшэ. У него родился Гун-гун.

Гун-гун правил пять лет (608–604 гг.). Жил во дворце Гаоцинь в Юн. Похоронен южнее [могилы] Кан-гуна. У него родился Хуань-гун.

Хуань-гун правил княжеством двадцать семь лет (603–577 гг.). Жил во дворце Тайцинь в Юн. Похоронен к северу от Илицю. У него родился Цзин-гун.

Цзин-гун правил княжеством сорок лет (576–537 гг.). Жил во дворце Гаоцинь в Юн. Похоронен к югу от Цюли. У него родился Би-гун.

Би-гун [Ай-гун] правил княжеством тридцать шесть лет (536–501 гг.) [237]В Чунь-цю, в 5 и 14 гл. Ши цзи вместо Би-гуна написано Ай-гун. Лян Юй-шэн и другие комментаторы предполагают, что Ай-гун — более точное имя.. Похоронен к северу от Цзюйли. У него родился И-гун.

И-гун не правил княжеством. Рано умер и похоронен в Цзогун. У него родился Хуй-гун. Хуй-гун правил княжеством десять лет (500–491 гг.). Похоронен в Цзюйли [близ могил] Кан[-гуна] и Цзин[-гуна] [238]Два иероглифа, кан и цзин, стоящие после названия места захоронения, по предположению Чжан Вэнь-ху, означают имена предков Хуй-гуна и указывают на то, что его захоронили между их могилами. В этом случае, очевидно, пропущен какой-то знак, скорее всего — цзянь — “между”. В согласии с такой версией мы ввели словосочетание “близ могил”.. У него родился Дао-гун.

Дао-гун правил княжеством [пятнадцать] четырнадцать [112] лет (490–477 гг.). Похоронен к западу от [могилы] Си-гуна. Обнес стенами Юн. У него родился Ла-гун-гун [239]По общепринятым подсчетам, Дао-гун правил не пятнадцать, а четырнадцать лет. Имени Си-гуна среди циньских правителей не встречалось, возможно, здесь описка (вместо Цзин-гуна). Ла-гун-гун (так же в Ши бэнь). В 5 и 14 гл. Ши цзи пишется Ли-гун-гун. Ученые предполагают здесь фонетические вариации..

Ла-гун-гун [Ли-гун-гун] правил княжеством тридцать четыре года (476–443 гг.). Похоронен в Жули. У него родились Цзао-гун и Хуай-гун. На десятом году его правления появилась комета.

Цзао-гун правил княжеством четырнадцать лет (442–429 гг.). Жил во дворце Шоуцинь. Похоронен к югу от [могилы] Дао-гуна. На первом году его правления появилась комета.

Хуай-гун прибыл из княжества Цзинь и правил четыре года (428–425 гг.). Похоронен в Яоюй[ши]. У него родился Лин-гун [240]Иероглиф ши в названии места захоронения — Яоюйши, по мнению Лян Юй-шэна, не нужен, так как далее в аналогичных ситуациях его нет (ЛЮШ, кн. 3, гл. 5, стр. 27). Лин-гун в соответствии с 5 и 14 гл. Ши цзи и дальнейшим изложением был сыном Чжао-цзы и, следовательно, внуком Хуай-гуна.. Когда придворные окружили [дом] Хуай-гуна, он покончил с собой.

[Су]Лин-гун был сыном Чжао-цзы. Жил в Цзинъяне. Он правил княжеством десять лет (424–415 гг.). Похоронен к западу от [могилы] Дао-гуна. У него родился Цзянь-гун [241]Иероглиф су *** перед именем Лин-гуна явно излишний, в других источниках он отсутствует и поэтому взят нами в скобки. Что касается Цзянь-гуна, то его генеалогия неясна. По данному перечню, он сын Лин-гуна. Если верить предыдущей главе, Цзянь-гун по имени Дао-цзы был дядей Лин-гуна и сыном Хуай-гуна. По объяснению Со-инь, Цзянь-гун — сын Ла-гун-гун, младший брат Хуай-гуна (эта же версия есть в одном из сохранившихся и реконструированных списков Ши бэнь, — см. список Цинь Цзя-мо, — ШБ, стр. 45)..

Цзянь-гун прибыл из княжества Цзинь. Он правил княжеством пятнадцать лет (414–400 гг.). Похоронен к западу от [могилы] Си-гуна. У него родился Хуй-гун. На седьмом году правления [Цзянь-гуна] байсины впервые стали носить при себе мечи [242]В 5 гл. о ношении чиновниками мечей упоминалось в записи под шестым годом правления Цзянь-гуна, т. е. под 409 г. до н. э., здесь указан седьмой год и упомянуты байсины вообще. Вероятно, речь идет об одном акте и под байсинами следует понимать тех, кто занимал какие-либо посты (о значении этого факта см. прим. 119 к 5 гл.)..

Хуй-гун правил княжеством тринадцать лет (399–387 гг.). Похоронен в Линъюе. У него родился Чу-гун.

Чу-гун правил княжеством два года (386–385 гг.). Он покончил с собой и похоронен в Юн [243]О Чу-гуне, или Чу-цзы, см. прим. 122 к 5 гл..

Сянь-гун правил княжеством двадцать три года (384–362 гг.). Похоронен в Сяоюй [244]Сянь-гун — сын Лин-гуна, находившийся до этого на западе (см. 5 гл.).. У него родился Сяо-гун.

Сяо-гун правил княжеством двадцать четыре года (361–338 гг.). Похоронен в Диюй. У него родился Хуй-вэнь-ван. На тринадцатом году его правления столицей сделали Сяньян.

Хуй-вэнь-ван правил княжеством двадцать семь лет (337–311 гг.). Похоронен в Гунлине [245]Первые 13 лет правления Хуй-вэнь именовался просто цзюнем — правителем. В 324 г. до н. э. он сменил титул на вана и повел счет лет правления вновь, с первого года.. У него родился Дао-у-ван.

Дао-у-ван правил четыре года (310–307 гг.). Похоронен в Юнлине [246]Дао-у-ван в 5 гл. и других источниках часто именуется просто У-ваном.. [113]

Чжао-сян-ван правил княжеством пятьдесят шесть лет (306–251 гг.). Похоронен в Чияне. У него родился Сяо-вэнь-ван.

Сяо-вэнь-ван правил один год (250 г.). Похоронен в Шоулине [247]По данным 5 гл., Сяо-вэнь-ван умер на третий день своего пребывания у власти, но формально в таблицах 250 год до н. э. считается годом его правления.. У него родился Чжуан-сян-ван.

Чжуан-сян-ван правил три года (249–247 гг.). Похоронен в Чияне. У него родился первый император Цинь — Ши-хуанди. Люй Бу-вэй стал первым советником.

На седьмом году правления Сянь-гуна впервые были учреждены рынки. На десятом году его правления составили подворные списки и соединили население по пяткам [248]Упоминаемые факты хозяйственного порядка, относящиеся к 379 и 374 гг. до н. э., отсутствуют в 5 гл. Открытие рынков свидетельствовало о быстром развитии обмена в Цинь. Составление подворных списков и разделение людей на пятки, чтобы лучше за ними следить, в литературе обычно связывается с предложениями Шан Яна и относится, вероятно, к более позднему периоду — годам правления Сяо-гуна (см. ШЦ, т. V, гл. 68, стр. 2230). Если признать точность данной записи, тогда остается предположить, что аналогичные меры были предприняты за три-четыре десятилетия до Шан Яна.. На шестнадцатом году правления Сяо-гуна, зимой, расцвели цветы персика и сливы [249]В 5 гл. это знамение отнесено к 16 г. Сянь-гуна (369 г. до н. э.), а здесь — к 345 г. до н. э., т. е. к 16-му г. Сяо-гуна. Ошибка, скорее всего, здесь.. Хуй-вэнь-ван пришел к власти в возрасте девятнадцати лет. На втором году его правления впервые получили хождение металлические деньги [250]В конце периода Чжаньго металлическое монетное обращение получило уже развитие в различных царствах Китая (Ван Юй-цюань, Возникновение и развитие денег в древности в нашей стране, Пекин, 1957; Пэн Синь-вэй, История денежной системы в Китае, Шанхай, 1954 и материалы раскопок). То обстоятельство, что в Цинь металлические деньги были введены в 336 г., свидетельствует о быстром росте экономики ранее отсталого окраинного царства. Первые циньские монеты были круглой формы с квадратным отверстием посредине.. [В это время] один новорожденный младенец сказал: “Цинь вскоре будет управлять”. Дао-у-ван пришел к власти в возрасте девятнадцати лет. На третьем году его правления воды реки Вэйшуй оставались красными в течение трех дней.

Чжао-сян-ван пришел к власти в возрасте девятнадцати лет. На четвертом году его правления впервые проложили на полях продольные и поперечные межи [251]Из жизнеописания Шан Яна (гл. 68, стр. 2232) узнаем, что разграничение полей межами для узаконения права частной собственности на пахотные земли было проведено в Цинь в середине IV в. Здесь та же мера, выраженная той же формулой — *** отнесена к 302 г. и предварена словом “впервые”. Здесь или очевидная ошибка (так, например, считает Лян Юй-шэн), или же при Чжао-сян-ване была сделана вторая попытка провести такое разграничение, поскольку реформы Шан Яна не были в свое время доведены до конца. Однако источники о таких мероприятиях не сообщают.. Сяо-вэнь-ван пришел к власти в возрасте пятидесяти трех лет. Чжуан-сян-ван пришел к власти в возрасте тридцати двух лет. На втором году его правления заняли земли Тайюань. Еще на первом году правления Чжуан-сян-вана была объявлена общая амнистия, вознаграждены заслуженные чиновники прежнего вана, проявлена милость и щедрость к родичам государя и оказаны благодеяния народу. Так как правитель Восточного Чжоу совместно с владетельными князьями задумал выступить против Цинь, циньский ван послал первого советника [Люй] Бу-вэя покарать его, и все земли [Восточного Чжоу] были включены в Цинь. Правитель Цинь, не желая прекращать жертвоприношения дома Чжоу, пожаловал чжоускому правителю земли в Янжэнь, чтобы тот приносил там жертвы. [114]

Ши-хуан правил государством тридцать семь лет (246–210 гг.). Похоронен в Лии. У него родился Эр-ши-хуанди. Ши-хуан пришел к власти в возрасте тринадцати лет.

Эр-ши-хуанди правил государством три года (209–207 гг.). Похоронен в Ичуне. [При нем] Чжао Гао был первым советником и носил титул Аньу-хоу. Эр-ши пришел к власти в возрасте двенадцати лет [252]Ранее, в 6 гл., говорилась, что в 209 г. Эр-ши-хуану исполнился 21 год, и вообще рассказ о нем еще в годы жизни отца, о его учении и поездках характеризует его как достаточно взрослого человека. В данном тексте утверждается, что в год прихода к власти ему было 12 лет. Явная ошибка — скорее всего, цифры поменяли местами..

Всего от циньского Сян-гуна до Эр-ши прошло шестьсот десять лет [253]От начала правления Сян-гуна в 777 г. до н. э. вплоть до конца правления Эр-ши в 207 г. до н. э. прошел 571 год. Откуда авторы взяли число 610, остается загадкой (это отметил еще Чжан Шоу-цзе)..

На семнадцатом году правления [ханьского] императора Сяо-мина (74 г. н. э.), в пятнадцатый день десятой луны, под знаками и-чоу [Бань Гу] сказал [254]С этого абзаца начинается текст, интерполированный в Ши цзи много позднее. Император Сяо-мин (или Мин-ди) правил при Восточной ханьской империи; 17-й год его правления — это 74 год н. э., т. е. через полтора столетия после смерти историка. Ханский Чжан Шоу-цзе писал, что ханьский историк Бань Гу — составитель “Истории ранних Хань” — был призван Мин-ди, который спросил его о причинах гибели династии Цинь. Бань Гу дал свое толкование событиям конца Цинь, а позднее кто-то из историков или переписчиков включил эти соображения Бань Гу в текст 6 гл. Ши цзи. Мы приводим перевод этого отрывка, не принадлежащего кисти Сыма Цяня, как дополнительный материал, дающий позднеханьскую интерпретацию уже описанных и оцененных Сыма Цянем и Цзя И событий. В этом его ценность.:

“Когда дни дома Чжоу уже были сочтены, добродетельная [династия] не пришла на смену предшествующей [255]Учение о пяти стихиях, или пяти добродетельных сверхъестественных силах, — у дэ с периода Чжаньго связывалось с периодом правлений и сменой династий (см. т. I). В начале Хань существовала такая схема: династии Чжоу покровительствовала стихия огня, династии Цинь — стихия воды, а династии Хань — стихия земли. Однако исходя из конфуцианского осуждения династии Цинь и Цинь Ши-хуана за его жестокость появились попытки как-то исключить из этого цикла династию Цинь как “незаконную” и считать стихию воды покровительницей Хань. С этим, видимо, и связана фраза в тексте Бань Гу — жэнь бу дай му ***, что дословно означает: “Добродетельный [сын] не пришел на смену матери”. Нами переведено: “Добродетельная [династия] не пришла на смену предшествующей”, т. е. на смену чжоуской династии — “родительницы” пришел не ханьский дом — “добродетельный сын”, а циньский, лишенный добродетелей.. К власти пробился дом Цинь, и наступило жестокое правление люйского Чжэна [256]Люй Чжэн — Люйский Чжэн — оскорбительное прозвище Ши-хуана, намекающее на отцовство Люй Бу-вэя (см. прим. 3 к настоящей тлаве).. Один из владетельных князей, он в тринадцать лет объединил Поднебесную и, дав волю своим крайним страстям и диким желаниям, кормил и холил лишь свой род и близких. За тридцать семь лет правления [Ши-хуана] во всем господствовала военная сила, была создана система управления и законы, распространившиеся и на правителей последующего времени. Казалось, что [Ши-хуан] воспринял величие от святых людей, что он получил предначертания от духа реки Хуанхэ [257] Хэ ту *** — в китайских мифах так назывались изображения, будто бы вынесенные из вод Хуанхэ чудесной драконовой лошадью и послужившие легендарному Фу-си основанием для составления первых знаков — гексаграмм., что он опирался на [покровительство] звезд Лан и Ху и подражал созвездию Шэнь-фа [258]Звезда Лан (или чаще Тяньлан — “Небесный волк”) находилась, по старым картам неба, в западной его части. Корреспондируется обычно с Сириусом-альфой созвездия Большого Пса. Звезда Ху (в 6 гл. под 94-м ключом, а обычно под 57-м ключом — “лук”) находилась к юго-востоку от звезды Лан в том же созвездии. Созвездие Шэнь — одно из 28 зодиакальных созвездий в древнекитайской астрономии, состоящее из 7 звезд. Соответствует созвездию Орион. Фа — группа из трех звезд, примыкающая к Шэнь, поэтому встречается название Шэнь-фа. Согласно астрономическим трактатам в Ши цзи и Хань шу, древние люди связывали с изменением яркости звезд Лан и Ху появление большого числа разбойников (см. ШЦ, т. III, гл. 27, стр. 1306; ХIII, кн. 5, Пекин, 1964, гл. 26, стр. 1278). Созвездие Шэнь связывалось в поверьях с казнями и убийствами. Фраза Бань Гу об этих звездах, таким образом, указывала на разбой и убийства при Ши-хуане. и все это помогло Чжэну прогнать противников. Добившись своей цели, он назвал себя первым императором — Ши-хуаном.

После смерти Ши-хуана Ху Хай проявил крайнюю глупость: не завершив работ у горы Лишань, он возобновил строительство дворца Эпан, чтобы выполнить ранее намеченные [его отцом] планы. Он сказал: “Всякий, кто стал почитаемым и овладел Поднебесной, произволен в своих намерениях и не ограничен в своих желаниях, а мои высшие [115] сановники дошли до того, что хотят прекратить то, что осуществлял покойный император”. Он казнил [Ли] Сы и [Фэн] Цюй-цзи и назначил [на высокий пост] Чжао Гао. О, как прискорбно об этом говорить! Ведь Ху Хай имел голову человека, а ревел как скотина. Лишенный величия, он не мог бороться со злом, лишенный чести, он не мог уйти от гибели, и раз дошло до этого, он не мог больше оставаться. Его лютость и жестокость ускорили срок [его гибели], и, несмотря на то что Цинь располагало благоприятными условиями местности, оно не смогло больше существовать.

Цзы-ин наследовал [Ху Хаю] в установленном порядке. Он надевал головной убор, украшенный яшмой, носил пояс с блестящими кистями, ездил в колеснице с желтым возком, в сопровождении сотни служивых посещал все семь храмов предков. Обычно, когда маленький человек занимает не соответствующее ему место, он во всем теряется, утрачивает контроль [над событиями], день за днем избегает работы и решений. Единственно, что [Цзы-ин] сумел, так это глубоко обдумать [положение], отбросить сомнения; он как отец вместе с своими сыновьями применил власть, схватил в дворцовом помещении и в конце концов убил лукавого царедворца, отомстив, таким образом, злодею за покойного правителя.

После смерти [Чжао Гао], когда явившиеся как на пир гости и родичи еще не успели поздравить друг друга, когда пища еще не была проглочена, а вино еще не оросило губ, [стало известно, что] чуские войска чинят расправу с [населением] Гуаньчжуна, а настоящий человек уже прилетел как на крыльях в Башан [259]Под чжэнь-жэнь — “настоящим человеком” историк подразумевает основателя ханьской династии Лю Бана.. [И тогда Цзы-ин] в траурной колеснице с белым шнуром на шее, с регалиями власти и печатью в руках отправился, чтобы вернуть их [настоящему] императору. Чжэн-бо [в свое время также] вышел сдаваться, держа в руках пучок пырея и жертвенный нож, и поэтому Янь-ван отвел свои войска на один переход [260]Пример с Чжэн-бо, пытавшимся покорностью и смирением умилостивить завоевателя, как бы поддерживает и поведение Цзы-ина, действовавшего в классическом духе соблюдения этикетов. О сдаче Чжэн-бо чускому Чжуан-вану рассказано в Гулян-чжуань (см. ШСЦ, т. 34, кн. 2, стр. 483). Из-за табу на иероглиф чжуан, входивший в личное имя императора Мин-ди, Бань Гу был вынужден величать правителя Чу-Янь-ван..

Но ведь когда река Хуанхэ прорывает [плотины], прорывы невозможно заделать; когда рыба портится, то ее невозможно вновь сделать свежей. И Цзя И и Сыма Цянь говорили: [116] “Если бы Цзы-ин обладал способностями заурядного правителя и обрел бы даже средних помощников, то, несмотря на мятеж к востоку от гор, он сумел бы сохранить земли Цинь и владеть ими. И тогда жертвоприношения в храме предков не должны были прекратиться”.

Из-за многих накопившихся в Цинь слабостей Поднебесная распалась как обрушившаяся стена дома, рассыпалась как разбитая черепица, и пусть имелись бы даже такие талантливые мужи, как Чжоу Дань [261]Чжоу Дань, или Чжоу-гун, — мудрый правитель и советник дома Чжоу (см. гл. 4)., они все равно не смогли бы вновь показать свою доблесть. Поэтому сколь ошибочно обвинять во всем сироту, правившего лишь один день! В народе передают, что циньский Ши-хуан положил начало преступлениям и злу, а Ху Хай довел их до предела, и в этих словах есть свой резон. Тот же, кто обвиняет маленького человека и утверждает, что земли Цинь можно было сохранить, про таких говорят, что они не понимают изменений в обстановке [262]Критика со стороны Бань Гу вышеприведенных слов Цзя И, с которыми в общем, по-видимому, солидаризировался и Сыма Цянь, может быть истолкована как несогласие с самой постановкой вопроса о существовании каких бы то ни было возможностей спасти Цинь, будь у Цзы-ина даже гениальные помощники. Здесь и укор авторам, осмелившимся сомневаться в неизбежности прихода дома Хань. Такого рода мысль содержится в исследованиях фон Цаха и Б. Уотсона (von Zach F., Ubersetzungen aus dem Wenhsuan von, Die Chinesishce Anthologie, Cambridge М. 1958, v. II, 3. 905; Watson, стр. 149). Ю. Л. Кроль не соглашается с этими выводами. Он считает, что Бань Гу порицает Цзя И и Сыма Цяна не за сомнения в праве Хань на императорский престол, а за непонимание ими перемен в реальной ситуации, которая означала, что спасти Цинь уже было нельзя (“Сыма Цянь — историк”, стр. 183–189).. Ведь Цзи-цзи отдал земли Си [правителю Ци], но в Чунь-цю его имя не названо [263]Цзи-цзи был младшим братом Цзи-хоу — правителя небольшого царства Цзи. Правители этого владения происходили из одного с основателями чжоуского государства рода Цзян. Чтобы спасти храмы своих предков, Цзи-цзи отдал сильному княжеству Ци земли в Си (совр. уезд Линьцзы в пров. Шаньдун), получив какую-то передышку. Конфуций считал этот акт проявлением мудрости и, как обычно в таких случаях, не назвал имени героя, а просто употребил термин родства цзи *** — “младший в роде Цзи” (см. ШСЦ, т. 33; Чуньцю Гунъян чжуань чжу-шу, стр. 178). Этим примером Бань Гу хотел, на наш взгляд, подчеркнуть, что истинная мудрость скромна и что Цзы-ин выполнил свой долг до конца как истинный конфуцианец.. Я читал “Записи [деяний] дома Цинь” и, когда дошел до места, где говорится, как Цзы-ин приказал разорвать телегами Чжао Гао, [я] не мог не отметить твердости его решения, [не мог не почувствовать] симпатии к его намерениям. Цзы-ин как в жизни, так и в смерти выполнил свой долг!”.