Онлайн чтение книги История дома Романовых
1 - 1

Сколь сладко знать, о дети,

Что днесь за сей мой труд —

В Цензурном Комитете

Мне шею не натрут!

Но предваряю, все-же,

Во избежанье драмы —

Читать сие негоже

Ушедшим цензорам!

Зане, аз многогрешен,

За труд сей при царе —

Эх, был бы аз повешен,

На первом фонаре.

Историей Романова

Всяк школьник умудрен

И предков царских заново

Тревожить не резон.

Об их юдоли райской

И о земных делах —

Товарищу Иловайский

Без удержу писах.

Тягаться не желая

С «Историей» его, —

Мы — царством Николая

Займёмся, оттого.

И днесь, свой скоротечный

Мы начинаем труд,

— Гори, «Осрам» 100-свечный.

Стучи, мой «Ундервуд»!

Итак, в 20-м веке

Препакостной порой, —

Россией правил некий

Царь Николай 2-ой.

Царевы предки лично

Пришли с иной земли

И очень романтично

Себя они вели;

С экспрессией огромной,

Как будто на пари,

Тянулись к немкам томно

Российские цари.

И, в силу тех романов, —

Российский властелин —

Был — менее Романов

И более — Голштин.

Всяк мил в своем лишь стиле

(Не угодишь ведь всем)!

Одни — его любили,

Другие — не совсем!

Хоть к Истине путь труден

Мы скажем наперед:

— Любил его Распутин

И не любил народ!

Свободных дней виновник, —

Сей пресловутый царь —

Веселый был полковник

И мрачный Государь!

И у него, со слухов,

Порядок был таков:

То вызывал он духов,

То — змиев и слонов.

Но все-ж гораздо хуже,

Что, с немцами возясь, —

Жена его, к тому-же,

Алисою звалась!..

Итак, продолжим снова

Сказание свое

Про старое царево

Веселое житье: —

Едва лишь только очи —

Царь протирал, — с утра —

До ночи, что есть мочи,

Кричали все «ура!»

И к царской спальне цугом,

От имени страны

Спешили друг за другом

Придворные чины.

И первым из холопов

(Новинка в сей среде),

Являлся Протопопов

С цветами и…..

За ним же, что есть силы,

И даже свыше сил, —

Качающийся Нилов

Со штопором спешил.

А дальше, вслед за ними,

Трусили на поклон:

И отче Питириме

И Фредерикс барон!

И стулья опрокинув,

Во всю скакали мочь:

Герр Штюрмер, Сухомлинов

И проч., и проч., и проч.

И, мучаясь отдышкой,

Ту скачку завершал —

С Кувакою подмышкой —

Воейков — генерал.

На половине ж датской

Alice , не без причин,

О чем-то по-немецки

Писала «нах Берлин» [1]в Берлин (нем.).

И опускала веки,

Взглянув на полуштоф,

Что пил приятель некий

Madame de Virouboff [2]мадам Вырубова (фр.)

Но, вот самодержавно

Окончив туалет,

Царь шел легко и плавно

В рабочий кабинет.

И целый час с размаха

Подписывал дела…

— Эх, шапка Мономаха

Не даром — тяжела!

Лишь только расписаться

Царь успевал, ан глядь:

Десяток делегаций

Вдруг надобно принять!…

Сверх них, в приемной царской

Царя волнуясь ждут:

Какой-то принц татарский

И груженый верблюд

И всем, без прекословья,

Твердил монарх с утра:

— «Пью ваше, мол, здоровье

И, вообще, урра!..

(Весьма отметить ценно, —

Что всюду речь свою

Всегда и неизменно —

Кончал он словом «пью»).

На половине ж датской

Аliсе , не без причин,

О чем-то по немецки

Писала «нах Берлин».

И опускала веки

Взглянув на полуштоф,

Что пил приятель некий

Madame de Virouboff

Для всяких делегаций,

Так завелось уж встарь, —

И — переодеваться

Был должен Государь.

Согласно строгой норме,

К гостям иных племен —

Чтоб выйти в русской форме?!

— Скандал и mauvais ton [3]дурной тон (фр.)!

И бедный император,

Блюдя престиж страны,

Менял, как трансформатор

Мундиры и штаны!

За дверью же дворцовой

«Возлюбленный народ»

Все снова да и снова —

Подтягивал живот.

Но, плюнув на балансы

И плюнув на мораль,

Российские финансы

На барке плыли вдаль.

От плаванья такого

Худел наличный фонд

И падал наш целковый,

Как дама demi-mond [4]полусвета (фр.).

И в грустном разговоре

Шептал народ, как встарь, —

— «Ох, горюшко нам, горе!

— Да, где же наш-то царь?»

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

В ту пору Сухомлинов,

Задорен и удал,

Дорогу до Берлина

На карте изучал

— «Эй, в ногу, мол, ребята!

Не выдадим своих!

— Эх вы-то мол, да я-то,

Да шапками мы их»!

О деле том поведал

И шею дав в залог,

Полковник Мясоедов

Ему весьма помог!

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

В ту пору, благосклонно

Открыт со всех сторон,

Сиял огнями томный

Клейнмихельский салон.

Шинели нервно скинув,

Тянулись гости в зал…

Бывал там Сухомлинов

И Штюрмер там бывал.

И каждый день в том зале

Прохвосты всех кокард

На ужин подавали

Россию «a la carte» [5]на выбор (фр.).

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

.

В ту пору Протопопов,

Среди дворцовых зал

Глазами скромно хлопав,

С портфелем флиртовал.

Портфель увидев близко,

Он, вмиг, потупил взгляд…

И пал тут, как модистка,

Почтенный депутат.

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

На половине ж датской

Аliсе , не без причин,

О чем-то по немецки

Писала «нах Берлин».

И опускала веки

Взглянув на полуштоф,

Что пил приятель некий

Madame de Virouboff.

Был старец тот Григорий

Любим со всех сторон…

— Без всяких аллегорий —

Сплошной Декамерон!

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

В ту пору, в мрачном стиле

С утра и до утра —

Карандаши точили

Зловеще цензора.

И, прыгая жеманно

Пред цензорской толпой,

Газета, как Сусанна,

Белела наготой.

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

В ту пору по парадам,

Сквозь барабанный гул,

Срывалось сплошь и рядом

«Ура» — «на караул»…

Сквозя меж бед лещами —

Из сита — в решето,

Гуляли мы с «пажами

В гороховых пальто» [6]филёры, шпики, наружная слежка…

Была во время оно

Пропорция строга:

— На каждую персону —

Два с четвертью шпика!

Царя же, как булавку,

Носило наугад:

Из Петрограда — в Ставку,

Из Ставки — в Петроград!

Быстрее небылицы

Помчалась Быль… И вот, —

На улицы столицы

Вдруг высыпал народ.

Хоть «братцев» не скопляться

Просили пристава,

Ответили им «братцы»:

— «Да, как же, черта с два!»

Тогда им для острастки

Сказали гневно тут:

— «Пожалуйте-с в участок,

В участке разберут!»

Но «братцы» ждать не стали

Разбора их делам

И сами разобрали

Участки по камням!..

— Позвольте, где ж Правительство?

— Засели-с в кабинет!

— А где ж его величество?

— Pardon, их дома нет!

В ту пору, вереницей,

Привычкам вопреки,

Носились по столице!

Во всю грузовики.

И, погрузившись в думу,

Персоны в орденах

Тряслись уныло в Думу

На тех грузовиках.

Что час, то по персоне,

Груз умножался сей

И было в «Павильоне»

«Свидание друзей»,

— Позвольте, где ж Правительство?

— Засели-с в кабинет!

— А где ж его величество?

— Pardon, их дома нет!

Свершив дела такие,

Настала всюду тишь…

И лишь городовые

Постреливали с крыш.

Пугливей антилопы,

По крышам, наконец,

Вернулся Протопопов

В Таврический дворец.

— Позвольте, где ж Правительство?

— Простыл его и след!

— А где ж его величество?

— Pardon, их дома нет!

Но все-ж нашли царя-то!..

Во Пскове той порой

С царем у депутатов

Быль разговор такой:

— «Я очень озабочен!…

Что просит наша Русь?»

— «Отречься просит очень!»…

— «Ну ладно, отрекусь»!…

И, взяв перо, мгновенно

Царь написал, в присест,

Экспромтно-вдохновенный

Последний манифест:

— «Мы, царь всехристианский

И проч., и проч., и проч

Царь польский, князь финляндский

Уйти решили прочь!…

Пусть правит русским краем

Наш братец наперед!

О том оповещаем

«Возлюбленный народ».

И тут же, очень мило,

Услышавши «merci!»,

Он в пользу Михаила

Отрекся от Руси!

Явился к Михаилу

Весь цвет кадетских сил:

— «Эх, Господи помилуй,

Пожалте-с, Михаил»!…

Но Михаил в смущеньи

К кадетам выйдя в зал,

В ответ на предложенье —

Руками замахал.

И так, в карман невзгоды!

Тоску ж за воротник!

— Да здравствует Свобода!

И «вив ля републик» [7]Да здравствует республика! (фр.)!