Онлайн чтение книги История одной судьбы
LXII

Челушкина в конторе не было. Его можно найти в поле, на фермах, на складе, в Суроже, где он добывал что-нибудь для колхоза, но только не за письменным столом…

Он был деятельным председателем, не давал покоя ни себе, ни людям, но колхозники не обижались — жить с Челушкиным беспокойно, зато с деньгами.

В конторе те же столы, те же скамейки, те же портреты, и все же в комнатах светлее, просторнее от вымытых до блеска полов и стен.

За столами сидели девушки — Малинин не работал уже в счетоводах, — тоже аккуратные, веселые, чистые. Анна не знала их, должно быть, недавно со школьной скамьи.

Одна из них побежала искать председателя.

Анна ждала Челушкина и беседовала с оставшейся девушкой — как работает, учится ли, что читает…

Торопливо вошла Милочка Губарева.

— Анна Андреевна!

— Милочка!

Анна любила Милочку, она причисляла Милочку к тем, кто не сегодня, так завтра станет гордостью района.

— А я вижу — Тася. Ты куда? Говорит, Гончарова приехала. Я и побежала…

Милочка стала рассказывать о ферме. Прибежала Тася. Челушкин появился вслед за ней, тоже запыхавшийся, должно быть, тоже бежал.

— К вам, Григорий Федорович.

— Вижу.

— Весна торопится.

— Вижу.

— А у вас как?

— Вот я и боюсь…

Они понимали друг друга с полуслова.

— А как у вас новый агроном?

Челушкин улыбнулся.

— Не обижаюсь.

— Нахалка, а так ничего, — добавила Милочка.

Обе девчонки переглянулись и прыснули. Челушкин поглядел на них строгими глазами, и они разом смолкли.

Анна повернулась к Милочке.

— Что значит — нахалка?

— Очень себя высоко несет… — убежденно сказала Милочка. — Что ни скажешь ей — «я знаю» да «я знаю».

Анна обратилась к Челушкину.

— Ну, а на самом деле — знает?

— Знает, — подтвердил тот. — Только уж больно непростительная.

— Что значит непростительная?

— Поймает кого на ошибке — обязательно просмеет.

— А ну попросите ее сюда, — распорядилась Анна. — Хочу познакомиться с ней.

Челушкин кивнул той девчонке, что бегала за ним.

— Тася!

Тася опрометью помчалась прочь из конторы.

— А к севу-то она готовится? — спросила Анна.

— Вот в этом-то весь вопрос, — задумчиво сказал Челушкин. — Готовиться-то готовится, да только сеять собирается как-то чудно.

Анна знала Челушкина и видела — относится он к Авериной с симпатией, она нравится ему, но что-то его и настораживает…

Тася опять примчалась.

— Сейчас придет, — сообщила она. — Дома была.

С каким-то вывертом — ногу вправо, ногу влево, носки вместе, носки врозь — она проскочила к своему столу.

Милочка прикрикнула на нее:

— Таська, что это за кренделя?

— Новый танец. Люся вчера показывала.

Анна поинтересовалась:

— Это какая Люся?

— Агрономша. Она все танцы знает.

Она опять повернулась к Челушкину:

— Ну, а как сеять — знает?

— Знает. — Это он сказал уверенно. — Но все хочет сделать по-своему.

— Ну, а если поконкретней? Как — по-своему? — Анна вглядывалась в своих собеседников. — Что-то не пойму… Да где же она?

Милочка усмехнулась:

— Не торопится!

— Она у вас всегда так? — опять обратилась Анна к Челушкину.

— Нет, не всегда, но бывает. — Он сердито взглянул на Тасю. — Ты сказала — кто ее ждет?

Тася пожала плечами.

Анна усмехнулась.

— А может, она и не слышала обо мне?

— Ну да! — убежденно воскликнула Тася. — Ах, говорит, это секретарь райкома, что ли? Скажи, говорит, сейчас приду.

За дверью послышались шаги, дверь отворилась, и появилась Аверина.

Высокая… Что она высокая, Анна помнила по первой встрече в Суроже. В коротком модном пальто из голубоватого драпа с начесом… Анна сразу определила — дорогое пальто. Пальто, какое не по карману сельскому агроному. В серых остроносых туфельках. Деревенская улица еще в снегу, в грязи, но Аверина не пожалела туфель. Малиновый шарфик…

Плоское лицо, монгольские черты, скулы слегка выдаются, косой разрез глаз. В общем, довольно простое лицо. Но раскрашена дерзко: и губы, и брови, и глаза подведены…

Очень не похожа на Анну, какой она себя помнит в Мазилове.

Однако Анна заранее готова простить этой девчонке ее заносчивость и даже легкомыслие, лишь бы она оказалась знающей и восприимчивой, лишь бы из нее можно было слепить что-нибудь подходящее для «Рассвета», для Сурожа, для всей этой трудной стремительной жизни.

Аверина остановилась посреди комнаты, огляделась.

— Здравствуйте, с кем не видалась. Здравствуйте, товарищ Гончарова…

Но не подошла, и Анна вынуждена была сама подняться, чтобы подать руку Авериной.

— Долго, — упрекнула, не сдержалась Анна. — Минут двадцать ждем.

— Красилась, — независимо объяснила Аверина. — Не люблю выходить из дому растрепой.

— А для кого… — спросила было озадаченная Анна. — Для кого ж это вы мажетесь?

Она медленно обвела взглядом окружающих — Челушкина, Милочку, двух девчушек… Действительно, для кого?

— А для себя, — ответила Аверина с легким вызовом. — Главным образом для себя.

Вот это-то Анна и должна в ней сломить! Таких девочек надо переделывать. Анна готова отдать ей весь свой опыт, подарить всю свою заботу, лишь бы воспитать из нее настоящего человека.

Они смотрели друг на друга, и Аверина поняла, что Гончарова не хочет замечать ни ее вызывающего тона, ни остроносых туфелек, так контрастирующих рядом с рабочими сапогами Челушкина.

Однако ничто не изменилось ни в лице, ни в позе Авериной, и лишь во взгляде, который она бросила на свои заляпанные туфли, в короткой паузе и еле уловимой краске на лице Анна своим чуть ли не материнским чутьем безошибочно уловила запрятанную куда-то внутрь растерянность очень молодого и очень самолюбивого существа, во что бы то ни стало пытающегося сохранить чувство собственного достоинства.

— Я к вам по поводу севооборота, — сухо сказала Анна. — Я бы хотела, чтоб вы познакомили меня…

Аверина загадочно посмотрела на Анну.

— Но ведь в район, в сельхозинспекцию, все представлено…

— Видите ли, я сама агроном, — пояснила Анна. — И работала именно в этом колхозе. Мне бы хотелось вас послушать. Чтобы вы сами показали…

Неожиданно для самой себя она потеряла нить разговора. Аверина не шла ей навстречу. Слушала и молчала. Разговор не получался.

— Знаете что, пойдемте-ка лучше в поле, — предложила вдруг Анна. — Посмотрим, посоветуемся. Там вы мне все и объясните…

— Хорошо, — с облегчением согласилась Аверина. — Но только я должна сбегать к себе. В таком виде…

Она покосилась на свои испачканные туфли.

— Мы зайдем к вам по дороге, — сказала Анна. — Вы переоденетесь, а я посмотрю, кстати, как вы живете.