Глава I

Онлайн чтение книги Из Парижа в Бразилию
Глава I

Тайна вокзала панамской железной дороги.  — Шхуна капитана Боба. — Крейсер.  — На что нужны американцу четыре тысячи ружей Ремингтона и два миллиона патронов. — Ночное отплытие.  — Кораблекрушение. — Полковник Бутлер. — Два француза.  — Одиссея полковника Бутлера.  — Капитан Боб с удовольствием узнает, что его пленники богаты.  — Арифметика пиратов.  — За оскорбление — особая плата.  — Капитан Боб высчитывает миллионы, а французы, которых он думал запугать, обращаются с ним как с шутом.  — Проект. — Страж таинственной крепости.  — Страшное мучение.  — Больница прокаженных.

Вдали слышен дуэт колокола и свистка, затем визг и лязг железных осей, цепей и колес.

Вот шум и грохот становятся все ближе и ближе, свистки и звонки все громче и громче, потом вдруг все разом смолкает.

Товарно-пассажирский поезд «межокеанской» железной дороги, пересекающей Панамский перешеек от Колона до Панамы, вплывает, окруженный облаком пара, под навес так называемого «Трансконтинентального» вокзала, за которым находится панамская пристань, а сейчас же за нею — необозримая гладь Великого океана.

Поезд останавливается.

Быстро, с чисто американской торопливостью выходят пассажиры из вагонов и получают свой багаж; не менее оперативно сдается на шлюпки и корреспонденция, простая и денежная, которая затем перевозится на пароходы.

Платформа быстро опустела. На ней остались только служащие станции.

— Мы одни? — спросил вдруг по-английски у одного из служащих, по-видимому начальника станции, какой-то человек, появившийся из товарного вагона, точно из ящика с сюрпризами.

— Одни, сэр, — коротко отвечал железнодорожный агент.

— Двери вокзала заперты?

— Слышите, их запирают.

— Хорошо. На ваших людей можно положиться?

— Да, если хорошенько им заплатить.

— Вы знаете, что я никогда не торгуюсь.

— Yes.

— Надеюсь, никто не найдет странным, что общественное место вдруг по чьему-то распоряжению становится недоступным для публики?

— Мы имеем предписание губернатора Панамы… Нам теперь вдвойне полезно следовать в точности этому распоряжению.

Во время этого разговора к пристани, возле которой находился вокзал, подошла и остановилась прехорошенькая шхуна. Вслед за тем со шхуны раздался хриплый голос:

— Черт бы вас всех побрал! Стоят, зевают и ничего не делают!.. Настоящие вороны.

— Здравствуйте, Боб, здравствуйте! — примирительно заговорил первый незнакомец. — Что вы все ворчите? Будет вам, право.

— Здравствуйте, Сайрус. Я ворчу, это правда, но только мне, быть может, уж скоро никогда больше не придется ворчать.

— Это почему же?

— Потому что меня завтра, быть может, повесят.

Незнакомец, которого называли Сайрусом, вздрогнул и переменился в лице, несмотря на свое самообладание.

— Так вы, стало быть, серьезно? — произнес он слегка изменившимся голосом.

— Настолько серьезно, что если бы можно было повременить с разгрузкой привезенного на поезде…

— Это совершенно невозможно.

— Я так и думал. Перуанцы ждать не могут, а в этом-то и заключается опасность для меня.

— Что же делать, дорогой Боб. Без труда ничего не дается. Риск у нас хоть и большой, зато и барыши немалые. Но скажите, пожалуйста, чего именно вы боитесь в данную минуту?

— Вот уже три дня, как один проклятый корабль крейсирует в водах Панамы недалеко от города.

— Даже ночью?

— Ночью в особенности. По крайней мере один раз в час на нем включается электрический прожектор, освещающий весь рейд, как днем. Проскользнуть не замеченным с этого корабля нельзя, уйти от него тоже, потому что у него исключительно быстрый ход.

— Но ведь я слышал, что ваша шхуна тоже замечательный ходок…

— Сразу видно, что вы не моряк, дорогой Сайрус: вы сказали глупость, недостойную янки. Да разве может какая бы то ни было шхуна соперничать в скорости с военным крейсером?.. Ну, да уж была не была, а рискнуть надо. Скажите, Сайрус, вы что привезли на поезде?

— Четыре тысячи ружей Ремингтона и два миллиона патронов. Скоро вы думаете отправиться?

— Да часа через четыре. Как только примем груз, сейчас поставим паруса и выйдем в море.

— Ночью?

— Мы пойдем вдоль берега, чтобы обмануть крейсер. Так менее опасно.

— По крайней мере, хорошо ли вы знаете этот берег?

— Лучше любого лоцмана.

— А как же быть с крейсером?

— Крейсеру из-за мелководья к нам не подойти.

— А если он нас потопит огнем?

— Я рассчитываю удачно лавировать под выстрелами.

— А если он вас все-таки пустит ко дну?

— Ну, тогда, значит, такая уж наша судьба. Надоели вы мне, Сайрус, со своими глупостями. Ступайте-ка лучше к своим вагонам, а я покуда тут все приготовлю для принятия груза. Вон уж там работают, поглядите.

Действительно, из вагонов товарно-пассажирского поезда негры тем временем выгружали ящики с ружьями и патронами, швыряя их на платформу так, что недалеко было и до взрыва.

Наступила ночь, — быстро, без сумерек, как бывает обыкновенно в тропиках. Работа продолжалась при свете факелов. К восьми часам она окончилась, начавшись в четыре.

Вместе с тем вокзал, бывший все это время закрытым для публики, отперли вновь, и он наполнился суетливою толпою.

Корабля, который так беспокоил и даже пугал капитана Боба, уже не было видно. Он куда-то исчез или не стал видим в темноте.

Северо-западный ветер надул паруса шхуны, и она вышла из бухты.

Установленные морскими правилами огни не были зажжены.

Капитан решил держаться берега, таинственное исчезновение крейсера, естественно, внушало живейшее беспокойство.

Капитан Боб искусно маневрировал своей быстроходной шхуной, которая неслась по волнам, как огромная морская птица.

На рассвете она пришла в пустынную Коколитскую бухту, у Колумбийского берега под 7°20′ северной широты.

Капитан бросил якорь, решив простоять здесь весь день до ночи и с наступлением темноты идти дальше.

Он надеялся, что ему удалось сбить крейсер со своего следа, и рассчитывал благополучно достичь места назначения.

Вечером шхуна опять вышла в море с тем же успехом, что и в водах Панамы, и шла до утра.

Но вместо того, чтобы на день благоразумно зайти в какую-нибудь бухту, американец прельстился благоприятным ветром и оставался в пути весь день. Шхуна шла так хорошо, что вечером с левого берега вахта заметила остров Горгоны, недалеко от Колумбийского берега.

Благополучно удалившись таким образом на шестьсот километров от Панамы, капитан Боб имел, казалось, все основания считать, что он вне опасности.

Вдруг с его уст сорвалось одно из его самых безобразных ругательств.

Вдали, в открытом море, среди мелкой зыби внезапно вспыхнул длинный сноп яркого света и разом осветил море на значительное расстояние.

— Черт бы всех нас побрал!.. Проклятый корабль…

— Это крейсер, должно быть? — спросил пассажир, которого звали Сайрусом.

— Да, черт возьми! И он нас видит, как днем.

— Что же теперь с нами будет?

— Понятно что: нас повесят, а груз и корабль конфискуют.

— В таком случае уж лучше зажечь шхуну и понестись прямо на стальное чудовище, чтобы погубить его вместе с собою.

— Капитан не настолько глуп: он нас даже и не подпустит.

— В таком случае мы погибли.

— Если только мы не сядем на мель.

— Но ведь это для нас разоренье.

— Зато жизнь спасем… Стойте!.. Я придумал!.. Ура!

— Что такое?

— Мы не будем ни разорены, ни повешены. Видите вон там на берегу красноватый огонек?

— Смутно вижу. Я еще ослеплен электрическим светом.

— Или я сильно ошибаюсь, или это огонь маяка, освещающего вход в маленькую бухту Бурро.

— Так какая же нам польза от бухты и ее маяка?

— Она надежна, неглубока и, следовательно, недоступна для броненосца. Мы в ней отлично укроемся. Я, не теряя ни минуты, направлю шхуну на маяк.

Капитан взялся за руль.

Он молчал в течение получаса и сосредоточенно управлял кораблем, ведя его к берегу.

Огонь на берегу быстро увеличивался, и капитан, удивляясь, что все еще нет прилива, собирался уже изменить курс, как вдруг невдалеке послышался рев бурунов.

В то же время шхуна, подхваченная внезапным вихрем, закружилась на одном месте и, не слушаясь руля и парусов, ударилась об утес, торчащий из воды.

Воплям ужаса, раздавшимся на шхуне, отвечали другие — с берега, который был в нескольких саженях.

Люди, лежавшие возле огня, разведенного на высоком берегу, вскочили и побежали на помощь потерпевшим крушение, размахивая горящими головнями.

Капитан Боб, изрыгая потоки ругани и воплей, рвал на себе волосы.

— Горе негодяям, которые зажгли этот огонь и погубили нас! — кричал он. — Из-за них я подумал, что нахожусь в виду Бурро. За это я изрублю их в куски… Эй, матросы, ко мне!…

Между тем люди, бывшие невольною причиною несчастья, спешили предложить свою помощь потерпевшим крушение.

При свете головней можно было, как днем, видеть их лица. На них читалось самое глубокое сострадание.

Затем раздался громкий победоносный крик:

— Гром и молния!.. Да ведь это мои французы, граф де Кленэ и его друг Жак Арно!

— Полковник Бутлер! — в один голос воскликнули два друга, изумленные до последней степени.

— Ах, черт возьми! Я снова вас встречаю, и при каких обстоятельствах!.. Здесь не Дворцовая гостиница, и я, клянусь честью, не желал бы теперь оказаться в вашей шкуре.

Отчаянный спекулянт, думавший до сих пор только об одной наживе, полковник Бутлер, как истинный янки, не знал, что такое ненависть, покуда судьба не столкнула его с Жюльеном де Кленэ и Жаком Арно.

Мы помним, как он погнался за путешественниками по Мексике и как его постигла неудача на Аризонской дороге. Но эта неудача не укротила свирепого янки, а лишь подстегнула его энергию в дальнейших происках. Он мечтал взять французов живыми, чтобы предать их пыткам по индейским обычаям.

Без всякого определенного плана, а лишь руководствуясь инстинктом, он приехал в Гуаймас, где встретился со своим старым приятелем и сообщником, конрабандистом капитаном Бобом, давным-давно заслужившим, как и он, виселицу.

Капитан вел в это время контрабандную торговлю с республиками Центральной Америки.

Между Перу и Чили шла кровопролитная война на суше и на море. Обе стороны вооружались с лихорадочной поспешностью. Особенно заботился о своем вооружении Перу, арсеналы которого были почти пусты к началу военных действий. Перуанское правительство скупало оружие всюду, где придется, и по любой цене, не торгуясь.

Капитан Боб и полковник Бутлер носом почуяли перспективу хорошей наживы.

Случай свел их с перуанским консулом в Гуаймасе, который перед тем получил от своего правительства циркуляр, предписывавший всем дипломатическим агентам заботиться о пополнении военного арсенала.

Консул прямо предложил им обоим взять на себя поставку военных снарядов и оружия, и вручил им рекомендательные письма ко всем дипломатическим агентам в Перу и Соединенных Штатах.

У капитана Боба был под рукой хороший экипаж. Он снарядил свою быстроходную шхуну, поднял якорь, через некоторое время доставил полковника в Панаму и, спокойно расположившись в гавани, дожидался поезда, который должен был доставить нужный товар.

Все шло хорошо вплоть до известной уже нашим читателям катастрофы.

Легко понять ярость капитана Боба и полковника Бутлера, когда их шхуна гибла и благодаря кому? — тем самым лицам, погибели которых они сами искали.

Жака и Жюльена, прибежавших на помощь, в одну минуту скрутили веревками.

Они не успели даже пальцем шевельнуть для своей защиты.

Между тем полковник Бутлер бесновался, с пеною у рта, осыпая связанных французов бранью и угрозами.

— Подлые гадины!.. Вы мне за все это заплатите. Я изорву вас в клочки… Я растерзаю вас…

Грубый смех капитана Боба остановил расходившегося компаньона.

— Потише, приятель. Знаю я ваши замашки. У вас расправа короткая.

— А что же еще делать с такой дрянью?

— Они могут, например, заплатить нам за убытки, если они достаточно богаты. Поэтому не лучше ли вам успокоиться и остыть немного? Впрочем, позвольте лучше мне с ними потолковать. Вы слишком возбуждены для этого. Послушайте, джентльмены, — обратился он персонально к Жаку, — вы, конечно, согласны с тем, что ваша прямая обязанность заплатить нам за убытки, которые вы нам нанесли?

— Надо сначала знать, в чем заключаются убытки и велика ли сумма, которую вы желаете получить, — хладнокровно возразил Жак. — Нас задержали совершенно незаконно, и этот отвратительный бандит угрожает нам чем-то… мы должны прежде всего от вас потребовать объяснения.

— Мне очень нравится ваша речь, джентльмен, — отвечал капитан Боб, — исключая то место, где вы так сурово отзываетесь о моем друге, полковнике Бутлере. В чем заключается нанесенный вами ущерб, спрашиваете вы? Вот в чем: вы развели на берегу огонь. Этот огонь я принял за маяк Бурро и направил на него свою шхуну. Шхуна налетела на скалы и разбилась. Таким образом, вы являетесь прямым виновником крушения. Моя шхуна была замечательным ходоком и необыкновенно хорошо приспособлена для моего дела. Подыскать другую такую будет мне очень трудно. Оценить ее следует по крайней мере в двести тысяч франков.

— Это очень дешево. Почти даром.

— Нет, это цена достаточная. Я не бессовестный человек, лишнего не запрашиваю. Далее: груз стоит, скажем, пятьсот тысяч франков.

— Из чего же он состоял?

— Из патронов и ружей Ремингтона для перуанского правительства.

— Вот как?

— Это вас удивляет?

— Да, признаться. Вы больше похожи на бандитов, ускользнувших от виселицы, нежели на честных поставщиков военного оружия.

— Наружность иногда обманчива, — наставительно заметил капитан Боб.

— Пятьсот тысяч да двести тысяч, — продолжал Жак, — это составит ровно семьсот тысяч. Это все?

— Какие вы ловкие!.. Нет, не все: мы не досчитали еще до миллиона. Это только на закуску.

— Очень хорошо. И много таких миллионов вы надеетесь от нас потребовать?

— Много — и не только потребовать, но и получить, что еще важнее.

— Мне кажется, это вам будет довольно трудно.

— Вы отказываетесь? В таком случае у меня есть средство вас принудить; позвольте только мне посоветоваться с моим приятелем.

Капитан Боб взял под руку бледного от злобы полковника, отвел его в сторону и начал с ним о чем-то сговариваться.

Совещание шепотом длилось две-три минуты. Потом бандиты вернулись к связанным пленникам.

— Итак, господа, вы отказываетесь от сделки? — грубо спросил их капитан Боб.

— Решительно отказываемся, — отвечали в один голос Жюльен и Жак.

— Прекрасно. Я этого ожидал и потому придумал предложить вам пожить в одном укромном местечке до тех пор, пока вы не одумаетесь. Не так ли, Сайрус?

Бандит что-то злобно промычал.

— Что же вы намерены с нами делать? — спокойно спросил Жюльен.

— Вы это узнаете через четверть часа, если соблаговолите последовать за нами.

— Мы не можем идти, мы связаны.

— В таком случае мои люди вас понесут. Эй, вы, — крикнул он матросам, — снесите этих джентльменов.

— Есть, капитан!

— Я пойду вперед, а вы, Сайрус, идите сзади. Да револьвер не забудьте держать наготове. Вперед, друзья!

Через четверть часа шествие приблизилось к высокой белой стене, которая выглядела при свете ночных звезд как ограда крепости.

Послышалось на испанском языке: «Кто идет?» Голос был какой-то надтреснутый. Капитан сделал знак. Шествие остановилось.

Из мрака арки ворот выступила какая-то фигура.

— Это ты, сторож? — не без робости в голосе спросил капитан Боб.

— Я, синьор, — отвечал надтреснутый голос.

— Вот тебе два новых пансионера. Смотри в оба, чтобы они не сбежали, и не допускай никаких сношений с окружающими.

— Стены у нас высокие, синьор, а дверь крепка. Отсюда никто не выходит… даже после смерти.

Вслед за этими словами сторож в темноте вернулся к двери и повернул со скрипом ключ в заржавленном замке.

С визгом дверь отворилась. Французов внесли в какое-то темное помещение и бросили на линкую, грязную землю.

— Поскорее отсюда, — проворчал капитан Боб. — Мне самому здесь страшно. Сам воздух здесь как будто заражен чумой.

— Подождите, мне нужно сказать им еще одно слово, — возразил полковник Бутлер, желавший до конца насладиться своей местью. — Эй, господин Арно!.. Господин де Кленэ!.. крикнул он. — Слышите вы меня через эту дверь или нет?.. Наверное, слышите. Вы, разумеется, желали бы знать, где вы находитесь?

Ответа не было.

— Однако вы не любопытны. Ну, так и быть, я вам скажу. Вы находитесь в доме, откуда не выносят даже покойников. Это дом прокаженных.


Читать далее

Глава I

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть