Онлайн чтение книги Изгнанники в лесу
XXXIV. Вампир

Голова Леона коснулась головы девочки, он слышал ее ровное дыхание. С беспокойством осматривал он гамак, складки одеяла; но нигде не замечал ничего такого, что могло бы объяснить появление кровавой полоски на ноге сестры.

«Быть может, змея, — подумал он. — О Боже мой, что, если это была коралловая змея или маленькая ехидна?»

Встревоженный этими мыслями, он вдруг услышал едва уловимое хлопанье крыльев и слабое колебание воздуха.

Мальчик скорее чувствовал, чем слышал, что над самой его головой, порой даже слегка касаясь волос, что-то то появляется, то исчезает во мраке. Неужели птица?

И вдруг он весь задрожал: отвратительное создание, мелькнувшее у него перед глазами, распростерло крылья над ногой Леоны и с жадностью стало сосать кровь; белые зубы хищника блестели, а злые маленькие глазки, отражавшие пламя костров, словно искрились в темноте. При свете костров можно было даже различить рыжие волосы, покрывавшие его тело, и большие перепончатые крылья. Это был вампир-кровосос. Но как ни отвратительно это создание, Леон почувствовал облегчение, узнав его. Вампир не ядовит, и раны, нанесенные им, могут быть опасны только вследствие потери крови. Леон, однако, схватил пистолет и выстрелил, прицелившись в голову животного. Оно упало с резким криком. Выстрел и крик разбудили семью. Увидя кровь на ноге Леоны, все очень испугались, но, поняв, в чем дело, успокоились; ранку сразу перевязали: дня два или три девочка еще чувствовала небольшую боль, но этим и ограничились неприятные последствия.

Известно, что вампир не причиняет смерти непосредственно и сразу; жертвы его погибают только при повторяющихся нападениях из-за потери крови. Небольшое количество крови, которое высасывает вампир в один прием, чуть заметно ослабляет животное. Но ранка остается открытой, и так как кровососание повторяется несколько ночей подряд, то оно и становится в конце концов смертельным для жертвы вампира. Тысячи быков и лошадей ежедневно умирают таким образом на обширных пастбищах Южной Америки. Они угасают, так и не узнав, кто же тот враг, который умерщвляет их, потому что ранка, нанесенная им, не причиняет жертве ни малейшей боли. Очень редко случается, чтобы вампир разбудил животное, из которого пьет кровь.

Чтобы понять, как же вампир высасывает кровь из своих жертв, стоит взглянуть на его морду, хорошо приспособленную для этой цели, на тот особый придаток в форме листа, который окружает его рот. Но каким образом он наносит рану, все-таки непонятно; и простые люди, кровью которых он живет, знают об этом так же мало, как и натуралисты. Гуапо тоже не мог, конечно, объяснить этого; зубы у вампира достаточно широки, но, по-видимому, они не имеют никакого отношения к ранке, которую он наносит; по крайней мере, насколько можно судить по их виду, они ни в малейшей степени не приспособлены для этого. Притом укус непременно разбудил бы жертву, как бы глубок ни был ее сон. Вампир не имеет также ни когтей, ни жала, ни хоботка, которые могли бы служить ему как бы ланцетом. Каким же образом добирается он до крови? Существует много теорий, которыми старались объяснить эту загадку. Одни предполагают, что своей мордой вампир растирает кожу жертвы до крови. Другие думают, что он наносит рану одним из клыков, которые у него очень длинны и сильны; при этом он якобы упирается в тело животного клыком, а затем быстро кружится, точно на шпильке, до тех пор, пока не пробуравит кожу жертвы. Взмахи крыльев навевают прохладу на спящего и этим притупляют боль, потому-то жертва обычно и не просыпается. Но, по правде сказать, это не очень убедительная гипотеза.

Некоторые натуралисты даже отрицали существование вампира только потому, что подобное существо казалось им слишком чудовищным, а рассказы о нем просто баснословными.

Кабинетные ученые часто не верят рассказам о нравах животных, которых сами они никогда не видели, и не верят в основном под тем предлогом, что эти нравы кажутся им необъяснимыми и предполагают существование у животного большего ума, чем готовы допустить в нем эти самые ученые. Но ведь они видят возле себя, например, пчел, муравьев, ос, удивительное поведение которых должно было бы научить их не считать вздорными рассказами то, что говорят очевидцы о животных, обитающих в других частях света, какими бы странными эти свидетельства ни казались.

Разве не известно, что москиты запускают свое жало в тело человека, чтобы упиться его кровью? Почему же не может сделать это и летучая мышь? Что здесь такого невероятного?

Иные ученые, впрочем, соглашались признать опасность вампира, но только по отношению к домашним животным; на человека, добавляют они, вампир не нападает. Но какая разница для вампира, имеет ли его жертва четыре ноги или только две? Он безбоязненно нападает даже на самых крупных четвероногих, которые гибнут в Южной Америке бессчетно.

Известно, что в одном большом стаде в течение только шести месяцев погибло по этой причине несколько сот голов. И вакеро, которым выплачивают условленную сумму за каждого убитого вампира, уничтожили их более семи тысяч штук в течение только одного года. Есть даже люди, которые не имеют другого занятия, кроме этой охоты, так как собственники стад поощряют и щедро вознаграждают истребление вампиров.

Индейцы и путешественники сильно жалуются на вампиров, и некоторые из них всю ночь спят, совершенно закутавшись в одеяла, несмотря на нестерпимую жару. Потому что, если оставить какую-нибудь часть тела открытой, вампиры не преминут этим воспользоваться. Замечено, что чаще всего они ранят большой палец на ноге, — впрочем, быть может, потому, что он чаще всего оказывается обнаженным. Случается, что из нескольких человек, спящих рядом, одни становятся жертвами вампира, а других он не трогает; это же замечание относится и к москитам. По всей вероятности, во вкусе крови людей существуют свои различия, в которых это отвратительное существо очень тонко разбирается. Чтобы отогнать вампиров, применяются кайенский перец, которым натирают кожу; но это не всегда помогает. Его же используют и для того, чтобы залечивать раны, нанесенные вампирами.

Кроме вампира, в Южной Америке существует множество других пород летучих мышей. Вообще можно сказать, что во всем классе млекопитающих отдел рукокрылых имеет наибольшее количество семейств и видов, а из всех местностей земного шара тропическая Америка наиболее заселена этими ужасными созданиями. Некоторые их виды едят только насекомых; другие питаются исключительно растениями. Но все они, каковы бы ни были их нравы, одинаково безобразны, имеют одинаково отталкивающий вид, а некоторые еще и отвратительный запах, что, впрочем, не мешает индейцам и даже французским креолам, живущим в Гвиане, лакомиться супом из летучих мышей. По этому поводу можно, пожалуй, заметить только одно: о вкусах не спорят.

Гуапо также, без сомнения, любил их, потому что как только наступила его очередь бодрствовать, он поднял убитого вампира, проткнул его палкой, зажарил, и, когда ужин оказался готов, с аппетитом его съел.

Каково же было изумление наших путешественников, когда, проснувшись на следующее утро, они увидели четырнадцать штук этих летучих мышей, лежащих на земле. Это Гуапо убил их во время своего дежурства. А когда путешественники уже сели на плот, чтобы плыть дальше, их внимание было привлечено странным видом одного дерева, которое казалось все усеяно гнездами или пучками особого рода мха, который походил на висящие тряпки. Путешественники приблизились к дереву и увидели, что это была огромная стая летучих мышей, висевших на ветвях во всевозможных положениях, какие только можно себе представить; все они были погружены в глубокий сон. Одни висели вниз головой, другие держались на ветке одним из крыльев, некоторые зацепились только загнутым кончиком хвоста. Наконец, были и такие, которые запустили свои когти в какую-нибудь трещину в коре дерева и таким образом держались на его стволе.

Это был самый странный насест, какой путешественникам встречался когда-либо. Несколько минут семья рассматривала эту картину, потом уселась на плот и продолжала плыть вниз по течению реки.