ГЛАВА XXII

Онлайн чтение книги Приключения Джейкоба Фейтфула Jacob Faithful
ГЛАВА XXII

Очень дидактическая, в ней говорится о человеческой природе. Поистине в ней заключается достаточно материала, чтобы создать целую систему и с полдюжины теорий в том виде, в каком это делается теперь

Когда мы сели за стол, я заметил, что старый Степлтон отвечал на все вопросы, заданные обыкновенным голосом, и сказал ему, что он не так глух, как я думал.

— Нет, нет, — ответил старик, — в доме я слышу хорошо, но на открытом воздухе ничего не слышу на расстоянии двух ярдов. На открытом воздухе всегда говорите мне на ухо, но негромко, и тогда я буду хорошо слышать вас.

Я уловил веселый взгляд синих глаз Мэри и ничего не ответил.

— Боюсь — мороз продержится, — продолжал Степлтон, — и несколько дней у нас не будет дела. Зима — беда для нас! Впрочем, я курю свою трубку и раздумываю о человеческой природе. Но что будете делать вы, Джейкоб, не знаю.

— Он будет учить меня читать и писать, — ответила Мэри.

— Нужно ли это? — произнес Степлтон. — Зачем тебе читать и писать? У нас, людей, и без того слишком много «чувств», а если мы еще нагрузим себя ученостью, для нас же будет хуже.

— А сколько у нас чувств, отец?

— Сколько, не знаю, но достаточно, чтобы ставить нас в тупик.

— Только пять, — сказал я. — Прежде всего — слух.

— Да, — ответил Степлтон, — слух иногда полезен, но потеря слуха бывает удобнее. С тех пор как я потерял лучшую часть слуха, я получаю вдвое больше денег.

— Ну, затем зрение, — продолжал я.

— Зрение по временам полезно, сознаюсь, но переправляющиеся через реку зачастую дают крону, если видят, что ты не замечаешь их.

— Теперь мы дошли до вкуса.

— Бесполезная вещь: от него одна досада. Не будь вкуса, нам было бы все равно, едим ли мы черный хлеб или ростбиф, пьем ли воду или лучший эль, а это было бы выгодно по теперешним трудным временам.

— Ну, обоняние.

— Совсем вещь ненужная! На один приятный аромат подле реки приходится по десяти зловоний, и так повсюду.

— Что дальше, Джейкоб? — лукаво улыбаясь, спросила Мэри.

— Осязание.

— Осязание хуже всего. Чувствуешь холод зимой, жар летом, чувствуешь также боль. Нет, осязание доставляет только неприятности. Очень противное чувство.

— Значит, вы думаете, нам было бы лучше без пяти органов чувств?

— Нет, не совсем. Немножко видеть, немножко слышать очень хорошо. Но вы, Джейкоб, забыли о других чувствах. Я считаю, что лучше всех остальных — курение.

— Никогда не слыхивал, чтобы это было чувством! — со смехом возразил я.

— Значит, вы далеко не кончили вашего образования, Джейкоб.

— А чтение и письмо тоже чувство? — спросила Мэри.

— Конечно; точно гак же гребля — чувство. И еще много других, но большая их часть — глупости и ведут к беде.

— А между тем я не понимаю, почему мне все-таки не научиться читать и писать, отец?

— Я всю жизнь прожил без этого и никогда не страдал. Почему ты также не можешь прожить без грамоты?

— Потому что мне ее не хватает.

— Ну, пожалуй, учись; только это не ведет к добру. Посмотри-ка на малых у Федерза: все они были счастливы, пока не попал к ним ученый Джим Холдер. С тех пор как он читает им, они ничего не делают, только ворчат, ропщут и говорят Бог весть о чем: о хлебных законах и податях, о свободе и о других таких же пустяках. Что ты примешься делать, когда научишься читать и писать?

— Развлекаться, когда у меня не будет работы и вы с Джейкобом уйдете из дому.

— Хорошо, Мэри, если хочешь, учись; только помни, не вини меня после. Я прожил около пятидесяти лет, и все мое несчастье происходило от того, что у меня было слишком много разума и чувств; счастье же пришло ко мне, когда я отделался от них.


Читать далее

ГЛАВА XXII

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть