Онлайн чтение книги Гибель Дракона Japan Sinks
4

Встреча членов кабинета министров и ученых по проблеме землетрясения состоялась только через неделю. Происходила она келейно, втайне от представителей прессы в клубе, помещавшемся в новом здании на улице Хирагава. Присутствующие услышали мало нового. Начальник Центра защиты от стихийных бедствий заявил, что если антисейсмическая реконструкция зданий в Токио и дальше будет продолжаться так же успешно, как и сейчас, то убытки окажутся почти не ощутимыми, даже если в ближайшие два-три года произойдет землетрясение таких масштабов, как в 1923 году. Зато в районах Киото, Тиба и Омори, где наблюдается оседание почвы, цунами может нанести весьма ощутимый ущерб, поэтому здесь необходимо принять определенные защитные меры.

Чиновник из Управления метеорологии настойчиво требовал расширить сеть сейсмических станций, приравняв их количество к числу метеостанций. Он говорил также об автоматической централизованной обработке данных, связанных с активизацией вулканической деятельности гряды Фудзи и других сопряженных с нею гряд, а также о необходимости защитных мер в местах отдыха и туризма, находящихся в районах сейсмических зон.

Профессор Ямасиро из Т-ского университета и профессор Оидзуми из К-ского университета кратко доложили об участившихся землетрясениях во внешнем сейсмическом поясе Японии.

Число землетрясений средней силы значительно увеличилось, но, поскольку они способствуют выбросу энергии, накапливаемой в недрах Земли, признаков возникновения сильного землетрясения пока не наблюдается. Если принять во внимание еще и активизацию вулканической деятельности, то можно допустить вероятность каких-то структурных изменений под Японским архипелагом, однако ничего определенного по этому поводу пока сказать нельзя. Прогнозы остаются неясными. Чтобы сказать, будут ли развиваться эти изменения или, наоборот, сойдут на нет, требуются более долгосрочные наблюдения…

– В общих чертах, что вы имеете в виду, говоря о структурных изменениях? – спросил министр строительства. – В ближайшем будущем произойдет сильное землетрясение?..

– Нет, не землетрясение, – сказал профессор Ойдзуми. – Речь идет об изменениях более крупного масштаба. Но об этом не стоит особенно беспокоиться. Для таких изменений требуются тысячи, а то и десятки тысяч лет. Настоящее время с точки зрения геологического возраста относится к периоду интенсивного альпийского горообразования. Современные тектонические изменения, а к ним относятся землетрясения и извержения вулканов, происходящие по всему миру, вполне характерны для него. Другими словами, эра человека на земле как раз совпадает с наиболее активным, можно сказать, необычайно активным периодом тектонических изменений суши.

– И что же? – спросил министр финансов. – Землетрясения в дальнейшем участятся или пойдут на убыль? Существует ли опасность стихийных бедствий крупного масштаба? Или все ограничится средней силы землетрясениями?

– Трудный вопрос. И ответить на него непросто. У нас пока нет оснований для категорических однозначных утверждений, – сказал, склонив свою благородную, хорошей лепки голову, профессор Ямасиро из Т-ского университета. – Иными словами, землетрясения еще не настолько изучены, чтобы говорить о них что-либо определенное. Однако мне кажется вполне вероятным, что в дальнейшем особенно крупных землетрясений не будет происходить, хотя число обычных землетрясений, возможно, несколько и увеличится. Дело в том, что накопленная в земной коре энергия во время мелких землетрясений получает постепенный выход…

– Однако, – впервые заговорил молчавший до сих пор профессор Тадокоро, – так называемый «коэффициент вулканической активности», как его назвал Ротэ, за последние пять-шесть лет заметно повысился. Если для Японии он был в среднем 380-390 – правда, это самый высокий коэффициент в мире, – то в последние годы он составляет больше четырехсот. Невероятное повышение.

– Безусловно, – ответил профессор Ямасиро, не оборачиваясь в сторону Тадокоро. – При таком числе землетрясений коэффициент естественно повышается.

– Среднее число землетрясений, регистрируемых сейсмографами, составляет обычно семь тысяч пятьсот, а сейчас оно удвоилось и достигло тринадцати тысяч…

– Совершенно верно, среднегодовое число землетрясений увеличилось. И даже очень. Но лишь за счет маленьких и средних землетрясений. А поскольку число больших землетрясений за тот же период уменьшилось, то, я думаю, можно говорить о некотором равновесии…

– Но величина ущерба не всегда определяется силой землетрясения. Порой землетрясение средней силы может нанести больший ущерб, чем крупное, если быть к нему плохо подготовленным, – сказал начальник Центра защиты от стихийных бедствий. – Так что, по-видимому, в дальнейшем придется разработать новые комплексные средства антисейсмической защиты для железных дорог, для автострад и зданий…

– Известно ли профессору Ойдзуми, что пояс отрицательной гравитационной аномалии, расположенный над западным склоном Японского желоба, резко перемещается на восток? Уже произошло смещение части пояса с верха склона на дно океана, – профессор Тадокоро продолжал говорить, не обращая внимания на попытки перебить его. – К тому же наблюдается столь значительное снижение уровня этой аномалии, что можно ожидать перемещения всего пояса на восток. В настоящее время – правда, мне еще не удалось провести все измерения – в поясе уже встречаются отдельные участки, где аномалия полностью исчезла. Я говорю все это на основании данных, полученных неделю назад исследовательским судном «Суйтэн-мару», которое и сейчас продолжает свои наблюдения. Что вы об этом думаете?

– Н-да… Видите ли, я только десять дней назад вернулся из-за границы… – профессор Ойдзуми растерянно смолк.

– Мне недавно представился случай принять участие в изучении одного странного явления. Маленький остров на юге Бонин за одну ночь ушел под воду на двести метров, – словно про себя проговорил профессор Тадокоро. – А это значит, что за одну ночь на такую глубину опустилось морское дно. Из глубоководного батискафа мне удалось наблюдать мутьевой поток высокой плотности на дне морской впадины. Глубинные сейсмические эпицентры в районе Японского архипелага за последние годы в общем перемещаются на дно моря к востоку. Есть и еще один тревожный признак – это увеличение глубины сейсмических эпицентров на суше…

– Безусловно, под землей Японии происходят не совсем обычные явления, – сказал профессор Ямасиро. – Но что они означают, пока никто сказать не может. Впрочем, мы собрались здесь сегодня не для научных дискуссии. Наша цель – в общих чертах доложить премьер-министру о существующем положении вещей.

– Да. Поэтому я и пришел сюда, чтобы обо всем доложить премьеру, – сказал профессор Тадокоро, с шумом захлопнув блокнот. – Господин премьер-министр, очевидно, вам, как государственному деятелю, лучше быть готовым ко многому. Государственный деятель не должен приходить в смятение ни при каких обстоятельствах. Я думаю, вы со мной согласитесь. Поэтому я хочу передать вам мое личное мнение: я предчувствую, что произойдет нечто небывало крупных масштабов.

Все вдруг притихли. Премьер встревоженно взглянул в сторону профессора Ямасиро.

– А вы не могли бы нам сказать, что именно может произойти и на чем основаны ваши прогнозы? – очень спокойно проговорил профессор Ямасиро. – Профессор Тадокоро, ваше заявление слишком серьезно! Для подобного заявления перед лицом государственных деятелей, не являющихся специалистами в этой области, должны быть веские основания.

– Что может произойти, я еще не знаю. И оснований для каких-либо конкретных выводов у меня почти нет, – безмятежно произнес профессор Тадокоро. – Но, понимаешь ли, дорогой Ямасиро… Вам… то есть нам, всем нам, необходимо смотреть на вещи более широко, в масштабах геофизики в целом, или, вернее, в масштабах всех наук о Земле. Особенно это касается морского дна. Правда, у нас мало возможностей наблюдать и изучать его, но надо хотя бы постараться узнать о нем побольше. А там сейчас начинается что-то чрезвычайно серьезное, хотя я и не знаю, что именно. Для того чтобы разобраться в дальнейшем движении Японского архипелага, необходимо сосредоточить внимание на океаническом дне. Да, я хочу еще добавить: не исключено явление, которого прежде мы никогда не наблюдали, то есть явление, никогда ранее не происходившее на Земле.

– Это можно сказать о любом новом явлении, – по-прежнему не глядя на Тадокоро, произнес профессор Ямасиро. – Однако маловероятно, чтобы подобное явление произошло без всяких предварительных признаков.

– Но может статься, что эти признаки проявляются в различных хорошо известных нам явлениях, которые происходят изо дня в день. Просто мы не обращаем на них внимания, полагая хорошо изученными. Мы что-то упускаем… – профессор Тадокоро спрятал блокнот в карман. – И еще одно… Хотя вы опять скажете, что это моя очередная маниакальная идея… Мы обычно упускаем из виду лежащий в основе тектонических изменений эволюционный процесс. Циклы горообразовательной деятельности с увеличением геологического возраста Земли укорачиваются, а степень резкости изменений, очевидно, увеличивается. Правда, по этому поводу существуют и другие мнения. Однако за последние несколько миллионов лет эволюция тектонических изменений акселерирует. Аналогично эволюции в живой природе. Если, например, завтра тектонические изменения вступят в свою переломную фазу, никто не может сказать, что не произойдут такие явления , о каких в настоящее время мы и предположить не можем. Не исключено, что произойдет нечто такое, чего нельзя предугадать на основании наших теперешних наблюдений и всего накопленного в прошлом опыта. Да к тому же история наших научных наблюдений слишком коротка… Позвольте мне откланяться. Сегодня мне опять всю ночь сидеть…

Сказав все, что хотел, профессор Тадокоро быстро вышел из комнаты.

– Как всегда, – заметил кто-то из ученых. – Напустит туману, запутает всех…

– Не надо быть очень строгим к нему, – улыбнулся профессор Ямасиро. – В его словах есть свой резон. Но все очень уж широко охвачено, так широко и далеко, что составляет проблему и не сегодняшнего, и не завтрашнего дня. К примеру, заявление о том, что в недалеком будущем земля с небом поменяются местами, не будет ни истинным, ни ошибочным, поскольку мы ровным счетом ничего об этом не знаем, а «недалекое будущее» – понятие весьма растяжимое.

– Простите, это знакомый кого-либо из присутствующих? – не без раздражения спросил начальник Центра защиты от стихийных бедствий. – Это ведь личность небезызвестная.

– Нет, – поспешил с ответом управляющий делами. – Как я слышал, он достаточно известен за границей, особенно в Америке.

– А вам известно, что он делал в Америке? – сказал профессор Ойдзуми. – Он занимался изучением гайотов – это один из видов морских вулканов – на дне Тихого океана. Эти крупномасштабные исследования проводились американским военно-морским флотом. Они собирались использовать гайоты в качестве ориентиров и баз для атомных подводных лодок с ядерными ракетами…

В эту минуту открылась дверь, и в зал вернулся профессор Тадокоро. Профессор Ойдзуми будто подавился.

– Забыл авторучку… – пробормотал себе под нос Тадокоро и, взяв со стола толстый «монблан», снова направился к двери.

– Профессор Тадокоро… – вдруг окликнул его премьер. – Вы заявили, что я, как государственный деятель, должен быть к чему-то готов. Позвольте спросить, к чему именно? К какого масштаба явлениям я должен готовиться?

– Я уже говорил, что ничего еще не могу сказать точно, – профессор Тадокоро пожал плечами. – Но, как мне кажется, нельзя исключать и такую возможность, как полное разрушение Японии. А может случиться и такое, что Японский архипелаг просто исчезнет…

В зале послышались смешки. Явно недовольный собой профессор Тадокоро поспешно вышел.

После встречи с учеными один из секретарей канцелярии премьер-министра, остановив машину у края газона, вызвал кого-то по междугородному радиотелефону.

В трубке прозвучал старческий мужской голос.

– Кончилось, – сказал секретарь. – Как и ожидали, ничего определенного сказано не было. Позвольте доложить основные моменты.

Секретарь пересказал ход заседания.

– Был, правда, один ученый, который удивил всех. Его фамилия Тадокоро… Просто сказал, что Япония провалится в море… Да, да, Юскэ Тадокоро. Совершенно верно. Вы изволите его знать?.. Да, слушаю… – секретарь чуть нахмурил брови. – Ясно, я все понял. Если можно в такое время, я немедленно отправляюсь…

Положив трубку, секретарь вздохнул и посмотрел на часы на приборной панели. Было тридцать пять минут одиннадцатого.

– Беспокоит?.. – бормотал он про себя в темном салоне машины. – Что же это может его беспокоить?..

Заведя мотор и развернув машину, он позвонил еще раз.

– Это я. По дороге завернул в Тигасаки, так что вернусь поздно. Ты ложись спать.

Потом он вывел машину на дорогу. Под душным, без единой звездочки ночным небом черным зверем притаился лес Ееги, темнело здание стадиона. Вечно здесь по ночам обнимались влюбленные парочки. Осветив фарами несколько фигур, секретарь нажал на акселератор.

Прошло несколько дней.

Токио по-прежнему варился в превышающем тридцать пять градусов зное. Люди, загорелые до черноты и вконец измученные, едва дышали. После того как пострадало морское побережье Сенан, а в районе Идзу произошло извержение, стали бояться выезжать в окрестности. Спасаясь от жары, в жажде морской прохлады народ повалил в префектуру Тиба и дальше – в Кансайский край, на северо-восток, на Кюсю и Хоккайдо. Поезда были набиты битком, машины шли по шоссе сплошным потоком. Амаги, выбросив большое количество магмы, успокоился, хотя не прекращал куриться, а Асама все еще время от времени выплевывал огнедышащую жижу. Продолжались и землетрясения. Число их не сократилось, в течение дня происходило пять-шесть довольно ощутимых толчков. Кренились старые дома, их стены трескались, а с крыш сыпалась черепица. Во всех городах всех провинций экстренно провели перепись ветхих и опасных построек. Но запланированный на ближайшее десятилетие проект ускоренного повышения сейсмостойкости и огнеупорности зданий в масштабах всей страны пока еще находился на уровне рассмотрения в министерстве строительства.

Измученные ежедневной удушающей жарой люди, казалось, не замечали землетрясений. Восприятие притупляется, если тебя в любую минуту может качнуть, где бы ты ни находился – на улице, в кафетерии, дома. Особенно в Токио: здесь горожане привыкли к колебаниям почвы, и теперь участившиеся землетрясения считались почти нормой. И все же сообщения о том, что по всей стране, от южной оконечности Кюсю до севера Хоккайдо, без конца происходят мелкие и средние землетрясения, действовали на нервы. Вызывали тревогу и такие факты, как необычное повышение температуры воды в озере Асиноко, в горах Хаконэ, в результате чего почти вся рыба всплыла кверху брюхом. В глубине сознания зарождалось смутное непонятное беспокойство. Порой люди начинали суетиться, спешить, словно дамоклов меч был уже занесен над их головами. Значительно превысилось прошлогоднее число дорожных катастроф. Поголовно все стали на удивленье раздражительными. Участились уличные драки, убийства.

Упал даже интерес к профессиональному бейсболу и скачкам. Как никогда, тонули курортники. Сильно пострадали от ливней посевы риса в районе Тоса на острове Сикоку, хотя по предварительным данным урожай ожидался высокий.

Тайфуны номеров 17 и 18 приблизились к югу Японии. На приморском курорте была арестована группа подростков, которые, наглотавшись ЛСД, совершили убийство.

Во всем остальном жизнь текла так же, как и в прошлые годы.

В крае Кансай накануне Дня поминовения усопших «Урабон-э» началась вторая волна эпидемии японского энцефалита, а в универмагах уже демонстрировали новые моды осеннего сезона и женщины оживленно обсуждали, какие будут в моде цвета. Конференция по случаю годовщины атомного взрыва опять прошла бурно – пятнадцатое августа, как всегда, будило страшное воспоминание о далекой прошлой войне.

Дней через десять после встречи с членами кабинета в лаборатории профессора Тадокоро раздался звонок. Звонил приват-доцент Юкинага. Он очень просил профессора, несмотря на крайнюю занятость, приехать в отель «Палас», чтобы встретиться с одним человеком, который просто жаждет с ним познакомиться. Машина за профессором уже выслана…

– С кем это ты хочешь меня познакомить? – раздраженно буркнул профессор Тадокоро, небритый, измученный ежедневным недосыпанием. – Я занят. Да еще в отель меня тащить, там же при галстуке надо быть.

– Это отнимет у вас немного времени. Всего каких-нибудь тридцать минут, – настаивал Юкинага. – Насколько я знаю, этот человек очень хорошо знал вашего отца, профессор.

– Я тебя спрашиваю, как его зовут?

Как ни странно, в эту минуту разговор прервался. И тут же загудел интерфон:

– Господин профессор… У подъезда вас ожидает машина, присланная господином Юкинагой…

– Пусть ждет!

Профессор покрутил головой, провел ладонью по небритым щекам. Потом, недовольно хмыкнув, взялся за пиджак.

Не успел Тадокоро в помятой рубашке и видавшем виды пиджаке переступить порог отеля «Палас», как к нему подошла ослепительной свежести девушка в кимоно.

– Господин профессор Тадокоро? – спросила она. – Прошу вас, следуйте, пожалуйста, за мной…

Они прошли через вестибюль, где толпились иностранцы, бизнесмены и нарядные женщины – возможно, готовился прием, – и поднялись на несколько ступенек. Здесь их встретил статный молодой человек в темном костюме.

– Прошу вас, господин профессор! Вас ожидают… – вежливо поклонился он.

Профессор Тадокоро посмотрел в сторону, куда указывал молодой человек. Там в кресле-каталке сидел согбенный старик, поражавший своей худобой. Его ноги – в такую-то жару! – были укрыты пледом.

– А Юкинага? – оборачиваясь, спросил профессор молодого человека. Но того уже не было.

– Тадокоро-сан?

Голос у старика оказался неожиданно сильным. Со дна глубоких глазных впадин, из-под густых седых бровей на Тадокоро остро и прямо смотрели хоть и выцветшие, но ясные глаза. Морщинистое, все в складках и пигментных пятнах лицо казалось улыбающимся.

– Н-да, похож, чем-то похож! Я твоего батюшку знавал. Хидэносин Тадокоро, верно? Упрямый был юнец.

– С кем имею честь? – спросил Тадокоро, уже без всякого раздражения глядя на старика.

– Садитесь-ка, – прокашлявшись, сказал старик. – Дело не в имени. Я – Ватари, но вам это ни о чем не говорит. Мне ведь уже за век перевалило. В октябре сто один будет. Наука врачевания очень продвинулась, никак она не дает старикам заснуть. Я и прежде был капризным, а с возрастом стал и того хуже. С годами прибавлялись знания, чем больше я узнавал, тем меньше испытывал страха – вот теперь ничего на свете не боюсь, а от этого стал еще капризнее. Вот, например, захотелось мне с вами познакомиться – тоже своего рода старческий каприз… А вообще-то я хочу вас кое о чем порасспросить.

– Простите, но о чем же? – Тадокоро даже не заметил, как уселся на стул и отер вспотевшее лицо.

– Есть один момент, который меня немного тревожит… – старик уставился на профессора острым взглядом. – Вам может показаться, что я задаю ребяческий вопрос, но что поделаешь. Только одно меня, эдакого старика, и волнует: ласточки!

– Ласточки?..

– Да. Каждый год в мой дом прилетают ласточки и вьют гнездо под карнизом. Уже почти двадцать лет. А вот в прошлом году прилетели в мае, построили гнездо и почему-то в июле исчезли. Исчезли, оставив только что снесенные яйца! А в этом году так и не прилетели. И не только ко мне, но и в соседние дома тоже. Почему же, а?

– Ласточки… – профессор Тадокоро кивнул. – Это не только у вас, по всей стране то же самое происходит. За последние два-три года число перелетных птиц, гнездящихся в Японии, резко уменьшилось. Орнитологи говорят, что это связано либо с изменениями в геомагнитном поясе, либо с изменениями климата. Но я думаю, что дело не только в этом. За прошлый и нынешний годы число прилетающих ласточек уменьшилось в сто двадцать раз. И это касается не только птиц. Огромные изменения происходят и в миграции рыб.

– Гм… – хмыкнул старик. – В чем же дело? Может, предупреждение какое?

– Ничего нельзя сказать, – профессор Тадокоро покачал головой. – Ну, совершенно ничего нельзя сказать! Я сам ночей не сплю, чтобы понять, в чем тут дело. Хоть у меня и есть смутные опасения, но пока утверждать что-либо я не могу…

– Понял, – старик закашлялся. – У меня к вам еще один вопрос. Что вы считаете неотъемлемым, необходимым для ученого?

– Чутье! – немедленно ответил профессор Тадокоро.

– Что? – старик приставил ладонь к уху. – Что вы сказали?

– Я сказал «чутье», – убежденно повторил профессор Тадокоро. – Может быть, вам это покажется странным, но для ученого, особенно для ученого, занятого естественными науками, самое главное – острое и верное чутье. Человек, лишенный интуиции, никогда не станет великим ученым, никогда не сделает большого открытия.

– Хорошо, я вас понял… – старик кивнул головой.

– Прошу вас… – сказал возникший вдруг молодой человек и начал толкать кресло-каталку.

Опешивший профессор Тадокоро проводил изумленным взглядом удалявшиеся спины молодого человека и девушки в кимоно.

Придя в себя, он огляделся. Юкинаги по-прежнему нигде не было видно. Только тут профессор обратил внимание на боя. Оказывается, для него была записка от Юкинаги. «Простите, пожалуйста. Надеюсь, впоследствии я смогу вам все объяснить», – прочитал профессор.

Прошла еще неделя, и однажды вечером в лаборатории профессора Тадокоро появился загорелый средних лет мужчина.

– Я слышал, что вы нуждаетесь в глубоководном батискафе… – с места в карьер начал неизвестный. – Вам подойдет французский «Кермадек»? Он способен погружаться на глубину более десяти тысячи метров.

– Что значит – нуждаюсь?! Мало ли в чем я нуждаюсь! – буркнул профессор, нахмурившись. – Мне нужен японский батискаф…

– Речь идет не об аренде! Батискаф будет куплен и отдан вам во временное пользование, – произнес странный гость. – Что касается работ для центра ОМО, то там и без вас обойдутся. Когда вы в общих чертах завершите договорные работы, мы просили бы вас – не сразу, конечно, а постепенно – прервать отношения с этим центром. Эту лабораторию, я думаю, можно будет вернуть им в таком виде, как она есть. Поймите, в данном случае за центром стоит отдел морских исследований военно-морского флота Соединенных Штатов, он-то на самом деле и субсидирует ваши научные изыскания… Зная об этом, мы готовы выделить вам средства. И в любом количестве, сколько вам понадобится. Мы согласны также, чтобы вы сами подобрали себе сотрудников. Единственное, о чем мы просим, – это оставить за нами охрану секретности исследований. Как до сих пор в интересах Японии вы не допускали, чтобы информация о ваших работах просочилась за рубеж, так и в дальнейшем, мы надеемся, вы будете соблюдать секретность, тоже ради Японии .

– Это все Юкинага! – воскликнул профессор Тадокоро. – Кто вы? Какое отношение вы имеете к Юкинаге?

– Разумеется, мы просили о сотрудничестве и приват-доцента Юкинагу. А я, вот, пожалуйста… – мужчина вытащил из специального бумажника визитную карточку.

– Сектор разведки кабинета министров… – прочитал профессор, едва сдерживая стон.

В этот момент на лестнице раздался грохот шагов, и в компьютерскую влетел молодой человек.

– Ты что?! – как будто испуганно воскликнул профессор. – Потише не можешь?!

– Профессор… – совсем еще юный, с детским лицом парень, как-то весь вдруг съежившись, протянул бумагу. – В крае Кансай… сейчас опять…

В это же время Онодэра вместе с несколькими старыми университетскими друзьями находился в Киото. Они смотрели на «Даймондзи-яки» с галереи, далеко выступавшей над рекой Камо-гава. Все галереи гостиниц на Бонто-те вдоль реки Камо-гава, мосты Сандзе и Сидзе и береговая земляная насыпь были переполнены. По улице Сидзе-дори от западного берега реки до Минами-дза и далее до вокзала Кэйхан-Сидзе двигался сплошной людской поток. Все движение прекратилось.

Гигантское «Даймондзи» вспыхнуло минут двадцать назад. Алые костры, выложенные в форме иероглифов, горели на Хигаси-яма. Слева от них, на далеком северном склоне, тоже пылали огромные иероглифы. В День поминовения усопших огонь был зажжен в знак памяти обо всех, покинувших этот мир.

– Странно все-таки, – сказал Кимура, инженер-электронщик, недавно вернувшийся с международного симпозиума по вопросам телевидения. – Страна, которая запускает спутники, собирается строить атомные танкеры, сохраняет подобные традиции… Вроде бы и не думаешь об этом, но как только наступает август, подходит День поминовения усопших, сразу начинаешь ждать этого зрелища, с нетерпением и даже тоской…

– Я слышал, что в информационной технике большое внимание уделяют символам, – сказал раскрасневшийся от пива Уэда, преподаватель философии в частном университете в Киото. – Как определяют и как оперируют в информационной технике такими понятиями, как «изящество», «утонченность»?..

– Что ни говорите, чудная страна, – продолжал Кимура. – И почему у нас сохранились такие стародавние обычаи? В те времена, когда не было ни электричества, ни неона, это зрелище, конечно, впечатляло своей грандиозностью. Но сейчас?! И почему это сохранилось? Когда кончается одна эпоха, вместе с этой эпохой должны быть отброшены и атрибуты ее культуры. Я даже думаю, вместе с эпохой их надо и хоронить…

– Такова уж Япония… – сказал Уэда, вытирая ладонью губы. – В этой стране ничто не умирает и не исчезает . Пусть даже что-то и сходит со сцены современного мира, но оно не погибает и не умирает окончательно. Ну, исчезнет на время, однако где-то, в закоулках действительности, продолжает жить… Так все думают. В День поминовения усопших или в какой-нибудь другой праздник эти ушедшие на покой традиции и люди, их носители, вновь появляются на сцене. И тогда их принимают, как самых дорогих гостей. Ушедшие на покой боги и предки становятся героями дня. Так положено. Удивительная страна! Взять хотя бы религию – какой только в Японии нет, но отсутствует главная, ведущая. Однако существует обычай все воспринимать и уважительно сохранять. И этот обычай – явление исключительное, часть нашей духовной культуры, не имеющей прецедента в других странах.

– И если бы не этот обычай, который не дает погибнуть ничему и никому, такой миленькой майко в нынешние времена и в помине бы не было! – перебил Нодзаки служащий строительной фирмы из Осаки, притягивая к себе за плечи густо напудренную и стройненькую майко[6] Майко – девочка-танцовщица, ученица в школе гейш.. – Ну где ты найдешь в наше время такое изящество и вкус! Хостэсс Гиндзы только и знают, что выуживать деньги да хлестать что покрепче, а нам, клиентам, за наши-то кровные денежки еще приходится их обхаживать! Правду я говорю, малышка? Хочешь, научу, как надо целоваться?

– Что вы, как можно! – со смехом вскрикнула майко. – Увольте, да и в пудре весь будете!

Онодэра, облокотившись о перила и глядя на пляшущее пламя «Даймондзи», рассеянно слушал друзей. Продлив свой двухнедельный отпуск до трех недель, он поехал на похороны Го, а чуть позже – на церемонию погребения праха, состоявшуюся на родине Го – острове Сикоку. Нашли нечто похожее на завещание. Установили, что это самоубийство. Бессвязные записи скорописью были очень неразборчивы, однако позволили понять, что Го что-то обнаружил, открыл…

Почему он умер?..

Огонь «Даймондзи», словно огонь проводов Го, мигал, постепенно угасая. В этой стране ничто не умирает и не исчезает … Так ли это? На самом ли деле не исчезает? Ну, например, хотя бы Киото… Просуществовало тысячу лет. И сейчас живет, не давая умереть прошлому. Ну, а дальше? Следующую тысячу лет…

– Позвольте вам чашечку, – придвинулась к нему уже не очень молодая гейша. – Да что это с вами? Заскучали совсем… Не желаете ли испить?

– А ты лучше мне дай выпить, – сказал репортер отдела хроники Ито, приехавший из Токио. – Но только не в маленькой чашке. Дай стакан или что-нибудь в этом роде.

– Ох-хо-хо, какие мы герои! В таком случае, прошу вот из этого, изволите? – Гейша повернулась и взяла со стола большую красного лака чашу. – Вы из нее еще не пили?

– Что это? – Ито уставился на чашу. – Испить что ли вместе с тобой из этой чаши, по три глотка девять раз в знак брачной церемонии?

– Покорно вас благодарю, конечно. Но я не об этом. Если налить в эту чашу воды и поймать в нее отражение даймондзи, а потом выпить, то не будете простужаться.

– В этом Киото куда ни глянь, всюду старина, заклинания, поверья всякие, – пробормотал Ито. – Ладно, наливай! Только вместо воды холодного сакэ!

Ито одним духом выпил до краев наполненную чашу и тыльной стороной ладони вытер губы.

– Вкусно. В Кансае сакэ лучше, хоть и обычной марки. И еда вкуснее.

– Да-а, это верно. Что же вы не попробовали бульона из бычков?

– А я не ем речных рыб, разве что угря да еще форель. А всякие там бычки да карпы, глаза бы мои на них не глядели! – сказал Ито нарочито развязным тоном и обернулся к Онодэре. – Ты что? Не пьешь?

– Да я пью… – Онодэра поднял стакан с пивом.

– Что-то ты не пьянеешь, кажется… – сказал Ито и снова попросил налить. – Го что-ли?..

– Ага…

– Я тоже о нем думал…

Чуть отпив из полной чаши, Ито поставил ее на стол и всем корпусом повернулся к Онодэре.

– Его завещание… Впрочем, не знаю, может, и не его. В общем, у меня с собой копия, – Ито похлопал по карману брюк. – Тебе не кажется, что тут что-то не так?

– В каком смысле?

– Я все думаю, а вдруг это убийство… – Ито глянул на Онодэру исподлобья, как всегда, когда бывал пьян. – Не такой он был слабак, чтобы покончить с собой. Я ведь его знал еще со школьной скамьи.

– Убийство? – переспросил пораженный Онодэра. – Но почему?

– Как почему? Ясно же, что на этом строительстве кое-кто нагрел руки, – упершись ладонями в колени, Ито развел в стороны локти. – Он обнаружил упущения по части геодезических измерений и опорных работ. Кто-то из начальников, у кого голова бы полетела, стань все известным, выманил его к верховьям реки Тэнрю-гава и убил, замаскировав это под самоубийство. Ну как, ничего сюжетик?

Нет, не то, рассеянно подумал Онодэра. Не на том еще этапе было это строительство, чтобы там началось такое. Да и зачем было убивать Го?

– Ну что, ты не согласен? – спросил Ито. – Знаешь, кто это говорит? Я, Ито-сап, тот самый, который раскрыл дело о коррупции на скоростных автодорогах и получил премию. Вот вернусь на работу и в знак траурной битвы за Го попробую вывести на чистую воду этих…

– Мне кажется, что здесь совсем не в этом дело, – пробормотал Онодэра.

– Не в этом? Ты веришь, что было самоубийство?

– Не-е…

– Не самоубийство, не убийство. Что же тогда?

– Я думаю это была случайная смерть…

И когда Онодэра уже произнес эти слова, ему вдруг показалось, что все мгновенно прояснилось. Перед глазами предстала вся картина смерти Го, о которой он слышал на месте происшествия. Ночью двадцать второго июля, а если быть точным в два часа утра двадцать третьего июля, Го вдруг, никому не сказав ни слова, ушел из отеля в Хамамацу. Бой видел, как он садился в такси. А таксист, которого отыскали потом, показал, что довез Го до горной дороги перед самой Сакумой. В отель Го не вернулся, его труп выловили только через три дня ниже плотины Сакумы, что в верховьях Тэнрю-гава. Череп был сильно поврежден… В отеле обнаружили странные записи… Поглощенный какой-нибудь мыслью, Го мог в любое время суток бежать в лабораторию или поднимать с постели друзей. Значит, было что-то такое, что заставило его страшно разволноваться посреди ночи. И, не дожидаясь утра, он помчался к верховьям Тэнрю-гава. Он что-то обнаружил на берегах реки или хотел там что-то проверить. В район Сакумы он прибыл, когда едва начинало светать. Следуя своей сумасбродной привычке, Го отослал такси и направился к плотине. Спустился в ущелье, чтобы что-то осмотреть. В рассветной полутьме поскользнулся на мокрой от росы траве или еще на чем-то и упал… Скорее всего, так и было. Но что его заставило посреди ночи помчаться в Сакуму, что?

На соседней веранде заиграл самисэн. Ветер вдруг прекратился, внезапно наступила духота.

– Есть тут Онодэра-сан? – на веранду заглянула служанка. – Вам звонят из Токио.

Онодэра вскочил и направился к конторке.

– Онодэра-кун, говорит Юкинага, – послышалось в трубке. – Необходимо срочно встретиться и поговорить. Сумеете завтра вернуться в Токио?

– Вообще-то не собирался, но… – сказал Онодэра. – Но если это очень срочно, я вернусь утренним скорым. Хотя бы примерно, в чем дело?

– При встрече расскажу подробно… А в двух словах – хочу попросить вашего содействия в одном деле… – Юкинага на мгновение умолк. – Ну, в общем, в работе, которая ведется у профессора Тадокоро…

Вдруг разговор прервался.

– Алло, алло! – крикнул Онодэра в самую трубку. – Алло, алло!

Но тут он покачнулся, словно пьяный. Где-то визгливо закричала манко или какая-то другая женщина, со страшным шумом мелко-мелко затряслись фусума[7] Фусума – раздвижная перегородка в японском доме.. Онодэра ничего не успел сообразить, как весь дом заходил ходуном и стал поворачиваться вокруг своей оси. Из-под земли донесся страшный гул. Раздался треск, с поддерживавшего крышу столба сорвалась перекладина, потолок и стены утонули в клубах пыли. Сквозь гул и треск рушащихся домов прорвались душераздирающие крики, Онодэра, не устояв на ногах, ухватился было за столб, но, увидев, как дверь чулана рухнула и оттуда, словно танцуя, вылетел здоровенный стол, схватил его, придвинул и стене и нырнул под него. Тут же погас свет, что-то со страшным грохотом обрушилось на столешницу красного дерева. Онодэра почему-то посмотрел на часы и запомнил время. Судя по отсутствию предварительных толчков, эпицентр должен был быть очень близко. Сколько же это будет продолжаться?.. Вдруг мелькнула жуткая мысль, по спине побежали мурашки. С трудом повернув под столом голову, он посмотрел в сторону дальней комнаты. Сквозь нагромождение не то фусума, не то стен, не то столбов и перекладин виднелась полоска тусклого света.

Там, где находилась веранда, сейчас ничего и никого не было…

Это землетрясение, Великое землетрясение Киото, результат активизации давно, казалось, успокоившегося сейсмического пояса, было действительно страшным. И не только по своим масштабам, но и по огромному количеству жертв. На Праздник «Даймондзи» в Киото стеклось множество парода. И все эти люди попали как бы в мышеловку. Со множества мостов и высоких веранд в районе Бонтоте и Кия-мати люди сыпались вниз на берег буквально градом. Сотни жизней были погребены под рухнувшими домами, сотни тел растоптала охваченная паникой толпа. Во всем городе мгновенно погибло четыре тысячи двести человек, тринадцать тысяч были ранены. Районы Бонтоте, Кия-мати, Гион Кобу, Оцубу, Миягава-те и Симидзу исчезли с лица земли. Минами-дза перевернулся, встал дыбом, являя собой ужасное, поистине трагическое зрелище.

После этой страшной катастрофы землетрясения средней силы не пошли в Канто на убыль, а, наоборот, участились и начали распространяться на запад Японии.