Онлайн чтение книги Дженни Jennie
Глава 17. КАК УСНУЛ МИСТЕР ГРИМЗ

До самого Лондона кошки говорили о том, как обрадуется мистер Гримз. Питеру казалось, что будет лучше, если они проникнут в дом, когда никого нет, а хозяин вернется и найдет их. Откроет дверь, а они сидят на окнах, он с одной стороны, она – с другой, под геранью. Мистер Гримз не увидит их, войдя со света, и они замяукают в два голоса. Дженни это понравилось, и они постоянно рассуждали, как будут жить все вместе в маленьком домике.

Питер как-никак был мальчиком, и ему особенно нравилось представлять себе, какие замечательные вещи есть во владениях мистера Гримза – коробки, ящики, тюки, корзины, мешки бразильского кофе, горы орехов, кипы табака. Домовитую Дженни заботило другое: как устроить все поудобней и поуютней, чтобы мистеру Гримзу лучше жилось, и как приноровиться к его жизни. Когда ты чья-нибудь кошка, объясняла она, мало поймать мышь-другую и съесть, что дадут. Нужно знать, когда хозяин встает, и ложится, и работает, и ленится, чтобы всегда быть у него под рукой; нужно знать, что он больше любит: чтобы терлись об его ноги, сидели у него на коленях или спали с ним вместе, и сам он хочет чесать тебя за ухом, или ждет, пока прыгнешь к нему и замурлычешь.

И вот они бежали к докам. Железные ворота уже заперли, был поздний вечер, но кошки просочились сквозь узорную решетку у самой земли. Дженни вскрикнула:

– Гляди!.. Нет, вот там!..

Питер взглянул и увидел вдалеке желтую точку огонька.

– Это у него, – еле дыша, сказала Дженни. – Он дома!

Когда они поравнялись с лачужкой, оказалось, что горит верхний свет, лампа без абажура. Из-за домика слышались голоса, словно кто-то спорил, но в окно никого видно не было. Ящики алой герани сторожили у дверей.

– Это радио, – сказал Питер. – Наверное, он ушел, а радио не выключил.

Дженни странно заворчала, и, обернувшись к ней, Питер увидел, что хвост ее увеличился вдвое, а пушистое жабо стоит торчком.

– Что с тобой? – крикнул он.

– Н-не знаю…– сказала она. – Ой, Питер, я боюсь!..

– А я не боюсь, – отвечал храбрый Питер, хотя не был в этом уверен. – Пойду-ка я первым. – И толкнул дверь.

В комнате было чисто прибрано, на столе ничего не стояло, словно у мистера Гримза не было еды. Герани цвели вовсю, цветы наполняли комнату сладким и острым благоуханием.

Когда глаза его привыкли к яркому свету голой лампы, Питер увидел мистера Гримза. Тот уже лег и лежал совсем тихо, выпростав из-под одеяла узловатые руки. Сердце у Питера дрогнуло, он едва не заплакал, ибо никогда не видел такого прекрасного лица.

Питер не знал, долго ли смотрит, но оторваться не мог. Когда радио замолчало, он обернулся к Дженни и сказал так тихо, как говорят над спящим ребенком:

– Видишь, спит… Мы его удивим. Проснется – а мы здесь!..

Но Питер был неправ. Мистер Гримз не проснулся.

Всю ночь напролет Дженни, забившись в угол, плакала о том, что старичок не узнает про их возвращение. Питер пытался утешить ее, но она дрожала, и было странно, что мистер Гримз спокоен и радостен, когда ей так плохо.

Лампочка светила, приемник снова ожил в шесть утра, и почти сразу послышались шаги.

– …иду я за ключами, – сказал кто-то, – а у него свет горит, радио играет…

Десятник и два докера вошли в открытую дверь.

– Постойте-ка там! – сказал десятник. – Что-то он не того… Эй, Билл! Билли Гримз! Ты чего, захворал?

– Помер он, бедняга…– сказал первый докер.

Все трое сняли шапки и нерешительно подошли к кровати, хотя уже не могли обеспокоить хозяина. Десятник обвел печальным взором тихого старика, яркие цветы, полосатую кошку с блестящими глазами и белого кота. Потом он выключил радио и погасил свет.

– Умер, – сказал он. – А были с ним две верные кошки…

Питер даже обрадовался, что Дженни не понимает этих слов. Тем временем десятник бережно прикрыл одеялом плечи и голову мистера Гримза. Один из докеров нагнулся, почесал Питера за ухом и сказал:

– Вот какое дело, киски… Ну, мы вас пристроим… Билл не хотел бы, чтобы обижали его друзей.

И все трое тихо ушли, а дверь не закрыли.

Дженни плакала, причитала и каялась.

– Если б не я, он был бы жив…– говорила она. – Он жил бы ради нас… А заболел бы, мы бы сидели с ним… или сбегали за помощью…

Конечно, думал Питер, забыть она не забудет, нельзя забывать о своей жестокости, но нельзя же изгрызть себя до смерти. Надо немедленно отвлечь ее, и сделать это может только он.

– Дженни, – проговорил он наконец. – Я хочу домой… На Кэвендиш-сквер.

– Иди, – сухо сказала она. – Я тебя не держу.

– Как же я пойду без тебя? – быстро сказал он. – Я и дороги один не найду. Помоги мне!

Дженни выпрямилась, лизнула себя несколько раз и нетвердо начала:

– Если я нужна тебе…

– Очень нужна! – поспешил он ответить.

– Тогда я пойду с тобой, куда хочешь, – закончила она.

И они выскользнули из лачужки. Первым двигался Питер, Дженни бежала следом.