Валентин Петрович Катаев

Онлайн чтение книги Живая вода. Советский рассказ 20-х годов
Валентин Петрович Катаев

Вещи

Жоржик и Шурка вступили в законный брак по страстной взаимной любви в мае месяце. Погода была прекрасная. Торопливо выслушав не слишком длинную поздравительную речь заведующего столом браков, молодые вышли из загса на улицу.

— Теперь куда ж? — спросил долговязый, узкогрудый и смирный Жоржик, искоса взглянув на Шурку.

Она прижалась к нему, большая, красивая, горячая, как печь, щекотнула его ухо веточкой черемухи, вставленной в жидкие волосы, и, страстно раздув нос, шепнула:

— На Сухаревку. Вещи покупать. Куда ж?

— Обзаводиться, стало быть, — глупо улыбаясь, сказал он, поправил на макушке люстриновую кепку с пуговкой, и они пошли.

На Сухаревке гулял пыльный ветер. Прозрачные шарфы тошнотворных анилиновых цветов струились над ларьками в сухом, шелковом воздухе. В музыкальном ряду, перебивая друг друга, порнографическими голосами кричали граммофоны. Кривое солнце ртутно покачивалось в колеблющемся от ветра зеркале. Зловещие ткани и дикой красоты вещи окружили молодых.

На щеках у Шурки выступил разливной румянец. Лоб отсырел. Черемуха выпала из растрепавшихся волос. Глаза стали круглые и пегие. Она схватила Жоржика пылающей рукой за локоть и, закусив толстые потрескавшиеся губы, потащила по рынку.

— Сперва одеяла… — сказала она, задыхаясь, — одеяла сперва…

Оглушенные воплями продавцов, они быстро купили два стеганых, страшно тяжелых, толстых, квадратных одеяла, слишком широких, но недостаточно длинных. Одно — пронзительно-кирпичное, другое — погребально-лиловое.

— Калоши теперь, — пробормотала она, обдавая мужа горячим дыханием. — На красной подкладке… С буквами… Чтобы не сперли…

Они купили калоши. Две пары. На малиновой подкладке. Мужские и дамские. С буквами.

Шуркины глаза подернулись сизой пленкой.

— Полотенце теперь… с петухами… — почти простонала она, кладя голову на плечо мужа.

Кроме полотенца с петухами, были куплены также четыре пододеяльника, будильник, отрез бумазеи, волнистое зеркало, коврик с тигром, два красивых стула, сплошь утыканных гвоздями с медными шляпками, и несколько мотков шерсти.

Хотели еще купить железную кровать с шарами и кое-что другое, но не хватило денег.

Они пришли домой, нагруженные вещами. Жоржик нес стулья, подбородком поддерживая скатанные одеяла. Мокрый чуб налип на побелевший лоб. Испарина покрывала разрисованные тонким румянцем щеки. Под глазами лежали фиолетовые тени. Полуоткрытый рот обнажал нездоровые зубы.

Придя в холодную комнату, он блаженно скинул кепку и трудно закашлялся. Она бросила вещи на его холостую постель, оглядела комнату и, в припадке девичьей стыдливости, легонько хлопнула его своей большой, грубой ладонью меж лопаток.

— Ну, ты, не очень тут у меня кашляй, — притворно сердито крикнула она, — а то, гляди, я из тебя живо чахотку выколочу!. Определенный факт! — и потерлась тугой щекой об его костлявое плечо.

Вечером пришли гости и был свадебный пир. Гости с уважением осмотрели и потрогали новые вещи, похвалили, чинно выпили две бутылки водки, закусили пирогами, потанцевали под гармонику и вскоре разошлись. Все честь по чести. Даже соседи удивлялись на такую вполне приличную свадьбу, без поножовщины.

По уходе гостей Шурка и Жоржик еще раз полюбовались вещами, затем она аккуратно прикрыла новые стулья газетами, прочее, в том числе и одеяла, уложила в сундук, сверху устроила, буквами вверх, калоши и замкнула на замок.

Среди ночи Шурка проснулась и, мучимая тайными желаниями, разбудила мужа.

— Слышишь, Жоржик… Ну, Жоржик-жа!. — зашептала она, жарко дыша ему в ключицу. — Проснись! Зря, знаешь, канареечное одеяло не взяли. Канареечное куда интереснее было. Определенный факт. Канареечное надо было брать. И калоши тоже не на той подкладке взяли. Не угадали… На серой подкладке надо было брать. Куда интереснее, как на красной. И кровать с шарами бы… Не рассчитали…

Утром, снарядив и отправив мужа на работу, Шурка, дрожа от нетерпения, побежала в кухню делиться своими брачными впечатлениями с домашними хозяйками. Поговорив для приличия минут пять о слабом здоровье своего супруга, Шурка повела домашних хозяек к себе в комнату, открыла сундук и показала вещи. Вынув одеяла, она со свистом вздохнула:

— Зря все же канареечное не взяли… Не угадали канареечное купить. Эх!. Не сообразили… И часы с боем… Не сообразили.

И глаза ее стали круглые и пегие.

Все хозяйки очень хвалили вещи, а жена профессора, сердобольная старушка, кроме того, прибавила:

— Все это прекрасно, но только супруг у вас, Шура, весьма нехорошо кашляет. Нам через стену все слышно. Вы бы на это обратили внимание. А то, знаете…

— Ничего, не подохнет, — нарочито грубо огрызнулась Шурка. — А коли подохнет, туда ему и дорога. Нового сыщу.

Но сердце ее вдруг пронизал острый холод.

— Кормить буду. Каклетами. Пускай жрет! — тихо сказала она и страшно надулась.

Супруги насилу дождались следующей получки. Не теряя времени, они отправились на Сухаревку и купили канареечное одеяло. Кроме канареечного одеяла, были приобретены многие другие необходимые в хозяйстве прекрасные вещи: часы с боем, два отреза бобрика, скрипучая тумбочка в стиле модерн для цветов, мужские и дамские калоши на серой подкладке, шесть метров ватина, непревзойденной красоты большая гипсовая собака-копилка, испещренная черными и золотыми кляксами, байковый платок и кованый сундук лягушачьей расцветки с музыкальным замком.

Придя домой, Шурка аккуратно уложила новые вещи в новый сундук. Музыкальный замок сыграл хроматическую гамму.

Ночью она проснулась и, положив жаркую щеку на потный, холодный лоб мужа, тихонько сказала:

— Жоржик! Ты спишь? Перестань дрыхнуть! Жоржик-жа! Слышишь?. Там было одно голубенькое. Зря не взяли. Интересное одеяло, безусловно. Вроде атласное.

— Не сообразили, — тревожно прошептал Жоржик спросонья.

Как-то в середине лета Шурка пришла на кухню чрезвычайно веселая.

— Мой-то, — сказала она, разжигая примус, — в отпуск уходит. Всем дали по две недели, а ему — как слабогрудому — полтора месяца, не сойти мне с этого места! С компенсацией. Железную кровать с шарами сейчас пойдем покупать. Определенно.

— Я бы вам посоветовала поместить его лучше в хороший санаторий, — многозначительно заметила профессорская старушка, подставляя под кран решето с дымящейся картошкой. — А то, знаете, поздно будет.

— Ровно ничего с ним не произойдет! — нарочито грубо крикнула Шурка, тыкая в стороны булкообразными локтями. — Я ему тут устрою лучше всякой санатории. Нажарю каклет — пускай жрет, сколько хочет!

Но в душе у нее опять похолодело.

К вечеру они привезли с Сухаревой тачку, нагруженную вещами. Шурка шла за тачкой и как зачарованная рассматривала свое воспаленное лицо, круто отраженное в красивых никелевых шарах новой железной кровати. Жоржик, тяжело дыша, едва поспевал за ней, острым подбородком прижимая к груди небесно-голубое одеяло. Изредка он кашлял. По вдавленному его виску ползла темная капля пота.

Ночью она проснулась. Ей не давали спать разные мысли.

— Жоржик, Жоржик-жа, — быстро зашептала она, — там еще одно осталось, бурдовое… Слышь… зря не взяли… Ох, до чего же оно было интересное!. Все бурдовое-бурдовое, а подкладка не бурдовая, а в розочку. Интересное одеяло…

В последний раз Жоржика видели утром в будний день поздней осенью. Он косолапо шел по нашему переулку, уткнув длинный, прозрачный, как бы парафиновый нос в наставленный воротник потертой кожаной куртки.

Острые колени его выдавались вперед, и широкий клеш мотался вокруг длинных и костлявых ног. Кепочка сидела на затылке. Чуб висел поперек лба, сырой и темный.

Он шел, покачиваясь, осторожно обходя лужу, боясь промочить худые ботинки, и на бледных его губах играла слабая, виноватая, счастливая и какая-то ужасно милая улыбка.

Затем он слег. Приходил участковый врач. Шурка бегала получать из страхкассы пособие. На Сухаревку пришлось идти одной. Она принесла бордовое одеяло и спрятала его в сундук.

Вскоре Жоржику стало хуже. Выпал первый снег, сырой ноябрьский снег. Воздух туманно посинел. Профессорша пошепталась с мужем, и вскоре пришел знакомый доктор. Он осмотрел больного и вышел на кухню мыть руки сулемовым мылом. Шурка стояла заплаканная, вся в чаду, опухшая от слез и жарила на примусе большие черные котлеты с луком.

— Вы с ума сошли! — всплеснула руками профессорша. — Что вы делаете? Вы его убиваете. Разве ему можно есть котлеты, да еще с луком?

— Можно, — сказал доктор сухо, стряхивая в раковину воду с белых своих пальцев.

— Что ему от каклет сделается? — тревожно закричала Шурка, утирая рукавом лицо. — Вот и товарищ доктер подтверждает.

Вечером приходил санитар в ситцевом халате и дезинфицировал общую уборную. В коридоре зловеще запахло карболкой. Ночью Шурка проснулась. Неизъяснимая тоска сосала ей сердце.

— Жоржик! — сказала она нетерпеливым шепотом. — Жоржик! Ну, Жоржик-жа! Проснися! Проснися, я тебе говорю! Жоржик-жа-а-а!.

Жоржик не отвечал. Он был уже совсем холодный. Тогда она спрыгнула на пол и, топая босыми ногами, выбежала в коридор. Был третий час ночи, но в квартире никто не спал. Шурка подбежала к профессорской двери и упала.

— Готов! Готов! — кричала она, холодея от ужаса. — Готов! Истинный бог, готов! Кончился. Жо-о-ор-жы-ы-ык, ой, гражданочка!.

Она стала причитать. Из дверей выглядывали соседи.

Синие зимние звезды, ломаемые морозом, трещали и фосфорились за черными окнами.

Утром кот Мурзик подошел к открытой Шуркиной двери, остановился на пороге, заглянул в комнату, и вдруг вся шерсть его стала дыбом. Он зашипел и попятился назад. А Шурка сидела посреди кухни на прожженном, сальном табурете и, обливаясь слезами, злобно, по-детски обиженно говорила домашним хозяйкам:

— Говорила ему: на, жри каклеты! Не хотел. Вон их сколько осталось! Куды ж мне их теперь девать?. И на кого же ты меня покинул, нехороший ты какой Жор-жы-ы-ык! От меня ушел, и меня с собою не хотел взять, и каклет моих не хотел жрать… Жор-жы-ы-ык!

И она зарыдала.

Через три дня возле нашего дома остановилась площадка, запряженная серой лошадью в белой сетке.

Парадные двери открыли настежь. Всю квартиру прохватил ледяной, свежий сквозняк. Пахнуло острым духом сосны, и Жоржика унесли.

Когда по Жоржику справляли поминки, Шурка была потрясающе весела. Она, не закусывая, выпила полстакана хлебного вина, раскраснелась, слезы полились по ее упругим щекам, и она, притопнув ногой, закричала с надрывом:

— Эй, кто там! Входи веселиться, кто хошь. Всех пущу, только Жоржика одного не пущу! Не схотел он каклет моих жрать, не схотел…

И она ничком упала на кованый сундук лягушачьей раскраски и стала биться головой о музыкальный его замок.

Потом в квартире стало по-прежнему чинно и прилично. Шурка опять поступила в прислуги. Много мужчин приходило к ней в течение зимы свататься, но она всем отказывала. Она ждала тихого и нежного, а эти все были нахальные и льстились на большое приданое.

К концу зимы она сильно похудела, стала носить черное шерстяное платье и сделалась еще интереснее.

У нас во дворе работал в гараже один шофер — Ваня. Был он тих, нежен и задумчив. Он сох от любви к Шурке. В мае месяце она влюбилась в него тоже.

Погода была прекрасная. Терпеливо выслушав не слишком длинную поздравительную речь заведующего столом браков, молодые вышли из загса на улицу.

— Теперь куда ж? — застенчиво спросил долговязый и смирный Ваня, искоса взглянув на Шурку.

Она прижалась к нему, щекотнула его ухо веточкой одуряющей черемухи, вставленной в жидкие волосы, и, раздув ноздри, шепнула:

— На Сухаревку. Вещи покупать. Куда ж?.

И глаза ее вдруг стали круглые и пегие.


1929


Читать далее

Николай Николаевич Ляшко
Рассказ о кандалах 01.04.13
Федор Васильевич Гладков 01.04.13
Александр Сергеевич Неверов 01.04.13
Всеволод Вячеславович Иванов 01.04.13
Дмитрий Андреевич Фурманов 01.04.13
Александр Степанович Яковлев 01.04.13
Лидия Николаевна Сейфуллина
Правонарушители 01.04.13
Пантелеймон Сергеевич Романов 01.04.13
Илья Григорьевич Эренбург 01.04.13
Артем Веселый
Реки огненные 01.04.13
Мариэтта Сергеевна Шагинян 01.04.13
Александр Серафимович Серафимович 01.04.13
Алексей Николаевич Толстой
Рукопись, найденная под кроватью 01.04.13
Максим Горький
О первой любви 01.04.13
Константин Александрович Федин 01.04.13
Вячеслав Яковлевич Шишков 01.04.13
Борис Андреевич Лавренев
Срочный фрахт 01.04.13
Михаил Александрович Шолохов
Нахаленок 01.04.13
Александр Георгиевич Малышкин 01.04.13
Ольга Дмитриевна Форш 01.04.13
Исаак Эммануилович Бабель 01.04.13
Михаил Михайлович Пришвин 01.04.13
Михаил Афанасьевич Булгаков 01.04.13
Сергей Николаевич Сергеев-Ценский 01.04.13
Николай Семенович Тихонов 01.04.13
Андрей Платонович Платонов 01.04.13
Иван Михайлович Касаткин 01.04.13
Леонид Максимович Леонов 01.04.13
Юрий Николаевич Тынянов
Подпоручик Киже 01.04.13
Александр Степанович Грин 01.04.13
Юрий Карлович Олеша 01.04.13
Михаил Михайлович Зощенко 01.04.13
Валентин Петрович Катаев 01.04.13
Викентий Викентьевич Вересаев 01.04.13
Константин Георгиевич Паустовский 01.04.13
Иван Иванович Катаев 01.04.13
Валентин Петрович Катаев

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть